Let's be alone (together)

— Мне не нужна была твоя помощь, Деку, — рычит Каччан. Изуку вздрагивает, чувствуя озноб, когда он зажат между своим другом детства и стеной соседнего здания в пустом переулке. Подростки вокруг них злобно смеются, и все тело Изуку дрожит, его лицо горит от непролитых слез. Ладони Каччана хлопают, и Изуку готовится к удару, который он наверняка вот-вот почувствует. Он просто ничего не мог с собой поделать; видя, как Каччана душит тот же злодей, который ранил Изуку всего за несколько часов до этого — до того, как весь мир Изуку рухнул, когда Всемогущий сказал ему, что он не может быть героем без причуды. Он должен был помочь Каччану. Чтобы доказать, что все может быть не так. — Ты задыхался, — говорит Изуку своим опухшим горлом, выдавливая слова с дрожью в голосе. — У меня все было под контролем, бесполезный Деку. В отличие от некоторых, у меня на самом деле есть причуда. Я тренируюсь, чтобы стать Героем. А что делаешь ты? Учишься тому, как создавать еще большую проблему для общества?» Глаза Изуку горят, когда подростки вокруг них смеются и толкают друг друга в ликовании, словно стая гиен, кудахчущих, когда их добычу загоняет в угол сильнейший из их стаи. Изуку оглядывается по сторонам, пытаясь найти способ обойти своего друга детства, ничего так сильно не желая, как вернуться домой, в теплые объятия своей матери. Каччан поднимает ладонь вверх, близко к лицу Изуку, и Изуку закрывает глаза, надеясь, по крайней мере, сохранить зрение, но жар и боль не приходят. Когда он прищуривает глаза, ему удается увидеть, как Каччан, кажется, падает ничком без всякой видимой причины. Он в шоке встает и оборачивается, глядя на всех парней вокруг себя с яростью, обычно предназначенной исключительно для Изуку, но все они съеживаются и убегают. Конечно, они не бесполезные Деку, поэтому Каччан не бросается в погоню, а вместо этого поворачивается обратно к Изуку. Как только Каччан делает расчетливый шаг ближе к Изуку, из его ладони идет дым, глаза красные и злые, он спотыкается. Снова. Когда Изуку смотрит вниз, он видит, что шнурки на ботинках Каччана завязаны вместе. — Что за черт? — Изуку, глаза которого теперь полностью открыты от шока, слышит, как Каччан выплевывает. — Где ты? — Ревет он в теперь уже пустой переулок. Каччан топает по переулку в поисках своей следующей жертвы, а Изуку пользуется возможностью, чтобы медленно собрать свой рюкзак и начать отступать в тишине. Как раз в тот момент, когда он готов бежать, небольшой камень попадает Каччану в затылок, предположительно с того места, где стоит Изуку. — Как— Деку, я прикончу тебя. Изуку снова вздрагивает, зная, что он никогда не сможет объяснить, как он выпутался из этого — и что даже если бы у него была правдоподобная теория, объясняющая произошедшее, Каччан не захотел бы ее слышать. Нет, когда вера в то, что Изуку был тем, кто бросил камень, дает ему повод действовать жестче и ранить Изуку больше, чем он обычно делает. Ему нравится, когда у него есть такие оправдания. Он улыбается еще шире, прикладывая горячие, обжигающие ладони к коже Изуку и говоря ему, что Изуку, очевидно, сам напросился на это. Когда Каччан угрожающе приближается к нему, подняв ладони и готовый к атаке, он, кажется, спотыкается о пустоту — снова. Каччан быстро восстанавливает равновесие и продолжает двигаться к трясущемуся Изуку, но как раз в тот момент, когда из его ладоней начинают сыпаться искры, его отбрасывает назад. Изуку поднимает руку перед лицом в качестве слабой защиты, но, по-видимому, этого достаточно. Изуку в шоке опускает руку, переводя взгляд с нее на Каччана и обратно. — Неужели я… — начинает он, прежде чем Каччан гневно рычит и снова направляется в его сторону с убийственным взглядом. Когда Изуку снова вскидывает руку, Каччана отбрасывает назад, и Изуку приходит в себя. Воспользовавшись очевидным замешательством Каччана, Изуку убегает. Он бежит всю дорогу домой к своей маме, где взволнованно рассказывает ей о своей новой причуде. (Он не рассказывает ей о злодее, о Всемогущем или о том, что его мечты были разрушены. Не говорит ей, что Каччан посоветовал ему прыгнуть лебедем с крыши и надеяться на причуду в следующей жизни. Не говорит ей, что обдумывал это, когда Каччан и его друзья окружили его. Он говорит ей, что играл в игру с Каччаном по дороге домой и случайно использовал свою причуду, чтобы заставить его споткнуться.) — Я думаю, это телекинез, как у тебя! — Страстно заканчивает он рассказ. Она выглядит встревоженной, но быстро придает своему лицу выражение радости. — О, это замечательно, Изуку! Могу я посмотреть? Она достает пару мягких подушек, чтобы Изуку мог поднять их или передвинуть, и он пытается, пытается и пытается, но после часа пристального разглядывания подушек, посуды, мебели и ничего не происходит, его мать берет его за руки и мягким тоном объясняет ему, что у него дополнительный сустав на пальце ноги, и у него не может быть причуд, и они уже ходили к врачу, и что ей жаль. Снова. Изуку проводит остаток дня, пытаясь заставить свою причуду работать. Послушать его. Это уже происходило. Он уверен, что это было так. Каччан видел это, и он уверен, что это произошло, он сделал это, сделалэтосделалэтосделалэтосделал— — Милый, — воркует ему мама на ночь, когда он так и не сдвинулся с того места, где сел на диван, чтобы продемонстрировать свою причуду. — Тебе семнадцать; слишком поздно для причуды. Мне жаль. И Изуку заливается слезами. Следующие несколько дней Изуку только и делает, что пытается заставить свою причуду снова работать. Он знает, что она у него есть. Он просто— он знает. Каччан избегает его, что вполне устраивает Изуку, но его мама смотрит на него с жалостью в глазах, и Изуку ничего так не хочет, как доказать, что она неправа. Однажды ночью, через неделю после инцидента, его причуда проявляется снова. Обычный вечер среды, они моют посуду, и мама Изуку использует свою причуду, чтобы убрать чистые и сухие тарелки обратно в шкаф, и бросает Изуку тряпку, чтобы он продолжал вытирать, и тряпка парит. — Мама! Это ты делаешь? — Спрашивает Изуку с удивлением в голосе. Его мама оборачивается. — Делаю что—о! — Она с любопытством смотрит на тряпку для мытья посуды, ходит вокруг нее, даже ставит все тарелки на стол и, похоже, отключает свою причуду. Тряпка все еще парит в воздухе. Она не подпрыгивает вверх-вниз, как это делают предметы, когда она использует на них свою причуду, она просто находится там, неподвижно паря в воздухе. Она прикрывает рот рукой, и на глазах у нее выступают слезы, когда она крепко обнимает Изуку. Он немедленно начинает тестировать различные аспекты своей причуды. Кажется, что предметы не столько парят, сколько поднимаются в воздух. Сначала он пытается достать определенные книги из своего книжного шкафа, но это странно, потому что всякий раз, когда он думает об одной книге, к нему начинает лететь совершенно другая. Иногда это даже не книга, а статуэтка Всемогущего или его пенал. Изуку выходит на улицу, стоит на улице и смотрит на машину на противоположной стороне, концентрируясь изо всех сил, чтобы поднять машину или просто немного встряхнуть ее. Любое движение, любое чувство внутри него, показывающее, что его причуда работает. Но ничего не происходит, кроме тихого дыхания рядом с его ухом, которое Изуку принимает за ветер. Он отправляет письмо в UA, умоляя разрешить ему пройти вступительный экзамен, хотя он уже давно вышел из привычного возраста для начала подготовки героя. Когда он доходит до той части, где он должен описать, что у него за причуда, его руки дрожат. Его мама приходит домой и видит, что он сгорбился над листом бумаги, карандаш дрожит в его пальцах, и осторожно отодвигает его от стола. В тот вечер он снова просматривает описание своей причуды, комкает бумагу и выбрасывает ее в мусорное ведро. Когда он спит, ему снятся руки, ласкающие его лицо, шепчущие ему на ухо, и что-то мягкое, похожее на перья, щекочущее его бока. Изуку не замечает скомканный листок бумаги с подробным описанием его причуды, лежащий на его столе, а не в мусорном ведре. Он возвращается домой и достает из сумки домашнее задание, прежде чем взглянуть на него. Моя причуда — телекинез. Я могу манипулировать объектами, игнорируя гравитацию, вплоть до очень малых масштабов, я Моя причуда — разумное невидимое существо, которое следует за мной и делает то, что я прошу. Изуку смотрит на листок, на зачеркнутый фрагмент своих собственных заметок, а затем на новые слова. Он определенно этого не писал. Он не узнает почерк. — Привет? — Спрашивает он, войдя в комнату, прижимая смятую бумагу к груди трясущимися руками. — Здесь есть кто-нибудь? Ручка выплывает из его пенала на пустой стол, она постукивает по нему несколько раз, пока Изуку не понимает, чего хочет это существо, и снова кладет бумагу. Здравствуй. Изуку смотрит, как формируются слова, как ручка пишет без помощи руки. — Ты действительно моя причуда? Тишина. Да… и нет. Изуку хмурится. — Что это значит? Прежде чем он успевает увидеть ответ, мама зовет его вниз ужинать. Когда он возвращается, он сразу же смотрит на бумагу на своем столе. Это долгая история. — Я хочу знать, — говорит он пустой комнате. Ответа он не получает. Изуку начинает замечать, что его причуда — его… (- Как ты хочешь, чтобы я тебя называл? Перо) — следует за ним повсюду. Он время от времени чувствует прикосновение к своей руке, шепот воздуха на шее. Когда Изуку не может дотянуться до чего-то на самой верхней полке в библиотеке, Перо достает это за него. Когда Каччан загоняет Изуку в угол по дороге домой из школы, Перо помогает ему сбежать. Изуку и Перо продолжают хитрить, утверждая, что все, что есть у Изуку, — это причуда телекинеза, потому что Изуку все равно не совсем уверен, как ему следует описывать Перо. Разумные причуды редки, и он не может доказать, что Перо вообще существует, поскольку он невидим. Люди просто предположили бы, что он пытается оправдаться за то, что плохо контролирует причуду телекинеза, если бы он попытался убедить их в существовании Пера. Изуку становится все менее и менее уверен, что Перо — это его причуда, потому что он никогда не слышал о такой причуде. Конечно, некоторые причуды совершенно уникальны и новы, но все же. Он старается, чтобы это его не беспокоило, но Изуку чрезмерно любознателен и не может не удивляться. Он начинает вести более продолжительные беседы с Пером. Изуку рассказывает ему (потому что Перо сказал ему, что он — это «он») о себе. О своих мечтах, желаниях. Перо обещает помочь Изуку стать профессиональным героем, и в этот момент Изуку точно знает, что это не причуда, но ему все равно. Потому что впервые в жизни у него есть друг — и, как ни удивительно, оказывается, что он хочет друга даже больше, чем причуду. Когда Изуку принимают в UA при условии, что он пройдет интенсивное частное обучение в течение шести изнурительных месяцев, прежде чем перейти на третий курс, он в восторге. Он проводит весь день, разговаривая с Пером об UA и учителе, об их причудах и о том, как он взволнован, а Перо пишет ему в блокноте, который Изуку купил ему и всегда носит с собой. Но за день до своего первого дня в учебном лагере у Изуку случается приступ паники. Это не первый раз, но у него не было такого с тех пор, как он встретил Перо, и это подкрадывается незаметно в виде дрожащих рук и затуманенного взгляда. Он сидит на своей кровати, раскачиваясь взад-вперед, пытаясь дышать, слезы катятся по его лицу, когда он чувствует осторожную руку на своей спине. Шок от всего этого заставляет Изуку сделать прерывистый вдох, когда он медленно оборачивается. — Не оборачивайся, — звучит позади него голос, наполненный той же тревогой, которую чувствует Изуку. Изуку остается неподвижным, позволяя движению руки на своей спине отвести его от края пропасти. К нему присоединяется другая рука и почти полностью обхватывает Изуку. Изуку уверен, что чувствует что-то еще, что-то мягкое и почти похожее на перышко на своих обнаженных руках, и Изуку вздыхает с облегчением, потому что он может только предполагать, что это Перо вот так прижимается к его спине. — Почему ты никогда раньше не разговаривал? — спрашивает Изуку посреди ночи. Они не двигались с тех пор, как Перо обвился вокруг него, защищая, и у Изуку нет никакого желания делать это. Перо прижимается лицом к шее Изуку, и все, о чем Изуку может думать, — это о том, насколько мягко, безопасно и тепло он себя чувствует, свернувшись в коконе в объятиях Пера. — Я не знал, что могу, — говорит Перо, подчеркивая слова, сжимая Изуку за талию. — Я так сильно хотел помочь тебе, что это было просто… инстинктивно протянуть руку помощи. Я запаниковал, когда ты попытался обернуться, потому что я… я еще не готов к тому, чтобы ты увидел меня. Когда Изуку начинает тренироваться, он знает, что Перо с ним, знает, потому что что бы Айзава-сенсей — его учитель, Сотриголова, о Боже мой — ни сказал ему сделать со своей причудой, Перо делает всего через несколько секунд. Они выясняют, что нет, Перо не может поднять машину (- Ты что, думаешь, я машина? — Спрашивает он ночью, когда они возвращаются домой, все еще прячась за спиной Изуку, но не стесняясь прикасаться.) но он может поднимать очень тяжелые камни. Он может передвигаться почти со скоростью молнии и, конечно же, умеет летать. Конечно, Айзава не знает о Пере, он просто думает, что Изуку поднимает, бросает и вдевает нитку в иглу с расстояния двадцати футов. Но Изуку знает, и он делает скрупулезные пометки в блокноте, который использует, чтобы разговаривать с Пером, когда он не один. — Почему я не могу тебя увидеть? — Спрашивает Изуку однажды ночью, когда они нежатся в его постели. Он может видеть и чувствовать руку на своей талии, и он может чувствовать дыхание на своей шее, от которого волосы встают дыбом, но он никогда не видел Перо. — Ты мой, разве мне не должно быть позволено видеть тебя? На самом деле странно, что Изуку может видеть, слышать и прикасаться к Перу, но, похоже, никто другой этого не может. Перо напрягается позади него, прежде чем снова расслабляется, прижимаясь носом к зеленым кудрям Изуку. — Скажи это еще раз, — шепчет он, его голос полон благоговения и эмоций, которые Изуку не может точно определить. — Ты мой, поэтому я— — Да, — выдыхает Перо. — Да, я твой. И он обнимает Изуку чуть крепче. Ему нравится, когда Перо прикасается к нему. Это успокаивает его, и он чувствует себя в безопасности в теплых объятиях Пера и чего—то, что, как теперь знает Изуку, является перьями — вероятно, крыльями, на самом деле. Когда его глаза закрыты, а Перо лежит перед ним, а не сзади, он получает еще больше прикосновений. Потому что Перо легко проводит большим пальцем по его губе, позволяет своим губам скользнуть по губам Изуку движением таким осторожным, но таким, таким желанным. Первый поцелуй Изуку происходит в спальне его детства, в объятиях его первого друга. Его спасителя. Изуку почти хочет умолять о большем, но затем Перо разворачивает его и убирает руку, и Изуку знает, что это все. Он беспокоится о том, что произойдет, если он обернется прямо сейчас. Он хочет увидеть, такой же ли у Пера красный цвет лица, как у него. Хочет знать, колотится ли сердце Пера так же, как у Изуку. — Это несправедливо, — дуется Изуку в ночь перед тем, как он должен был приступить к UA по-настоящему. Он, конечно, встревожен, может быть, немного напуган, но он знает, что Перо будет там с ним. Желая убедиться, что он в безопасности. Они снова обнимаются, Перо ласкает его лицо рукой, а другая лежит у него на бедре, уткнувшись лицом в затылок Изуку. Это любимая поза Изуку, потому что он чувствует Перо целиком. — Что такое? — Спрашивает Перо, его дыхание щекочет кожу Изуку. — Что ты можешь видеть меня всего, но я никогда не видел тебя? Перо тихо выдыхает. — Я даже не знал, что это возможно, что меня увидят. — Что ты имеешь в виду? — Изуку почти оборачивается, почти. Но он этого не делает. Потому что боится, что если он это сделает до того, как Перо будет готов ко встрече с ним, он уйдет. И сердце Изуку было бы разбито, если бы это случилось. — Никто не мог видеть меня до тебя. И я не знал, что могу с тобой разговаривать. Похоже, чем дольше я рядом с тобой, тем больше я могу контролировать себя. Вероятно, именно поэтому никто другой не может меня видеть или слышать. — Но почему я? — Шепчет Изуку в затемненную комнату. — Потому что я твой. Сердце Изуку бешено колотится в груди. Он вздрагивает, пытается подобрать слова, но безуспешно, делает глубокий вдох. — Могу я… Перо замолкает, его большой палец находит губу Изуку, прежде чем он оттягивает ее и делает глубокий вдох. — Ты действительно этого хочешь? Изуку пытается скрыть волнение в своем голосе. — Конечно. Почему бы и нет? — Ты должен знать… — начинает Перо. — Я не… я не твоя причуда. Изуку хихикает. — Да, я вроде как догадался об этом. Перо снова хихикает ему в шею. — Знаешь, ты слишком умен для своего же блага. Сердце Изуку бешено колотится в груди. Он чувствует, что скоро произойдет что-то грандиозное, и он почти не может дышать. Он чувствует, как Перо встает у него за спиной. Чья-то рука обхватывает его за плечо, и Изуку поднимает голову, чтобы Перо мог высвободить вторую руку из-под его шеи. У него перехватывает дыхание, и он не двигается ни на дюйм, когда Перо, кажется, оказывается позади него. — Ты готов? — Спрашивает Перо, и Изуку кивает. — Тогда ладно. Изуку делает глубокий вдох и садится на кровати. Затем он оборачивается. — Ястреб? — Это сказано шепотом, недоверчиво, потому что Изуку не может поверить, что Ястреб, Ястреб, профессиональный герой, о котором никто не знает, потому что он подпольный и находится в тылу врага, но Изуку знает. — Ты знаешь, кто я? — Спрашивает Ястреб, в его голосе слышны беспокойство, любопытство, но больше всего облегчение. И Изуку начинает рассказывать свои знания о Ястребе и о том, что в основном они почерпнуты из отрывочных форумов и странных серверов Discord, но он абсолютно уверен, что Ястреб должен быть более известен. Ну, возможно, не прямо сейчас, учитывая, что он работает под прикрытием и все такое, но, знаешь, скоро— — Я мертв. Изуку моргает. — Что? — Это то, чего еще не знают СМИ. В КДОБ пока тоже не знают, поскольку я не должен был связываться с ними до следующей недели. — Изуку считает странным, что они не общаются чаще со своими героями. Перо — Ястреб, напоминает себе Изуку, — был с ним больше шести месяцев, помогая ему стать героем, когда он— — Ястреб, — спрашивает Изуку, внезапно забеспокоившись. — Кейго, — говорит Ястреб. — Пожалуйста, зови меня Кейго. Изуку улыбается. — Ты никогда не называл меня по имени. Как ты называл меня в своей голове? Кейго краснеет, и, ох, как же Изуку хотелось увидеть этот румянец. Его сердце бешено колотится, и ему так сильно хочется поцеловать Кейго теперь, когда он может его видеть. — Моя маленькая птичка. Потому что… потому что ты мой. — И на этот раз Изуку краснеет, и он почти наклоняется, чтобы поцеловать Кейго, закрывает глаза и все такое, но… Но сначала ему нужно избавиться от своего прежнего беспокойства. Он откидывается назад, наблюдая, как Кейго снова медленно открывает глаза, а Изуку и не заметил, что он их закрыл. — А я?.. Почему ты здесь?.. со мной? — Спрашивает он. Он хочет убедиться, что Кейго не чувствует себя вынужденным быть героем для Изуку. — Я… я не могу точно определить, с какого момента я превратился из живого в… ты знаешь. Я просто немного побродил вокруг, не знаю, как долго, когда увидел тебя в первый раз. Загнанного в угол кем-то в форме UA, и я просто… Я должен был помочь тебе. А потом ты убежал, и я потерял тебя, и я просто, именно тогда я понял, что со мной что-то не так. Дыхание Изуку прерывается, когда он слушает, как Кейго пересказывает свою историю. В течение следующей недели он снова бродил, и именно поэтому Изуку тогда не смог активировать свою ‘причуду’. За это время он обнаружил, что мертв, и хотя это было шоком— — Я могу честно сказать, что рад быть вдали от КДОБ. Кейго смирился со своей судьбой и начал задумываться о том, почему он все еще здесь. Он снова нашел Изуку и начал наблюдать за ним издалека. — Я был так очарован тобой, твоим духом и твоей целеустремленностью, и я знал, что хочу помочь тебе всем, чем смогу. Только когда твоя мама бросила тебе тряпку, и она упала мне на плечо, и твои глаза загорелись, я понял, как быть с тобой. Кейго смотрит в глаза Изуку. — А потом ты назвал меня своим, и я просто… Я хочу остаться с тобой, Изуку. Изуку краснеет. — Я тоже хочу остаться с тобой. А потом Кейго наклоняется и так сладко целует его, их губы соприкасаются, как они делали раньше, но теперь Изуку может видеть. Может обнять Кейго за шею и притянуть его ближе, может попробовать на вкус его дыхание и почувствовать его вздохи. А потом голос Кейго шепчет в шею Изуку, и все становится идеально. — Тогда я останусь, и ты будешь моим, моя маленькая птичка.