Откровение

      Кокоро становится какой-то... странной? Нет, конечно, она всегда вызывала в моей голове много вопросов, например как: Что у этой девушки вообще на уме? Розовые облака из сладкой ваты и летающие единороги, которые унесут ее в выдуманную страну Хаппиляндию? Да, я думала так до одного момента. Ее чертов мечтательный взгляд всегда направлен на меня, на такую непримечательную Мисаки Окусаву – на менеджера „ХароХапи” и друга Мишель. Быть не может, чтобы я чем-то выделилась. Так ведь? Мне хотелось так думать, но.. неосознанно я тянулась к ней, наивно предполагая, что эти тайные игры между нами когда-нибудь закончатся.       Я не знаю, как долго еще выдержу эти притягательные лимонные глаза, похожие на саму звезду по имени Солнце, на песок в пустыне Сахара, который так и просится полететь мне в глаза, замыливая весь этот серый мир, что я с каждым днем наблюдала раз за разом. И покуда эти глаза смотрят на меня, а ее улыбка сияет, будто специально выделяя меня из всех людей земного шара и заставляя чувствовать себя особенной, я буду идти вперед. Ты сверкаешь, как эти броские ядерно-желтые фонарики на каждых наших концертах. Тебе все равно на то, что скажут люди, те девушки из нашего класса, что постоянно шептались у тебя за спиной. Ты ведь слышала их, Кокоро. Слышала, но продолжала одаривать каждого встречного улыбкой во все зубы. Да такой широкой, что мне казалось у тебя вот-вот треснет челюсть! Тебе было больно? Ты можешь не говорить, я вижу все по глазам. Почему-то тебя я понимаю даже больше, чем себя.       Я всегда хотела тебя защитить, с первых разов, когда осознала, как мне дорого время, проведенное в группе. Даже когда я пахала как проклятая, напрягала свои извилины и направляла мысли на попытки создать песни из твоих причудливых каракуль и напевок. И это все и вправду давало какое-то направление.       Знаешь.. не то чтобы я привыкла к этому. Это начало приносить мне некое удовольствие, я бы сказала – азарт. Тот самый, который испытываешь в игре в покер, когда, ухватившись, наконец, за воображаемый сук, ты сумел выиграть хоть какие-то гроши, чтобы потом вновь проиграть. Проиграть целое состояние, до последней копейки, продать имущество, лишь бы отыграться, да уже поздно. Это послевкусие ужасно, когда осознаешь свою беспомощность. Так было поначалу, когда ты, по ошибке приняв меня даже за несуществующего человека (медведя), затянула меня в это место, которое на тот момент от силы можно было назвать группой, а уж тем более – командой. Я как всевидящая предугадала последствия всего этого и была права. Моя жизнь лишилась покоя.       Но чем больше я пробыла здесь, тем больше начала осознавать, что привязалась к этому. К послешкольным репетициям в твоем дорогом особняке, похожим на дворец из сказок наподобие „Синдереллы”; к постоянному допросу о том, где Мишель, когда я вне костюма, и наоборот; к твоим безумным идеям, каждая последующая еще безумнее, чем предыдущая, да настолько, что я начинала сомневаться, надо ли мне это все. Для чего я так стараюсь, поддаюсь на твои хотелки, верю в твою наиглупейшую мечту? Мы никогда не сможем заставить весь мир улыбаться, даже если ты, словно младшеклассница, загадаешь желание на падающей звезде, скрестив пальцы на обеих руках, при этом так невинно закрывая глаза. Я буквально слышу, как ты проговариваешь это: Ах, как же я желаю, желаю всем сердцем, чтобы каждое живое создание на этой планете раскрывало рты в широкой улыбке! Хотя, даже это оказалось бы слишком заумным для тебя. Тебе достаточно всего пяти слов, чтобы вызывать у меня и Канон-сан мятежные мысли.       Хочу, чтобы весь мир улыбался.       Затем ты возглавишь этот „парад улыбок” и поведешь вперёд, на сцену, где в глубине души, хоть ты и будешь надеяться на всех нас впятером, в первую очередь ты вспомнишь меня.

***

      – Мисаки! Послушай, я сочинила песню! Хмм-хмхм-ххмм~! – ты шла неуклюже, задом наперед, даже умудрилась в это время ловко повернуться лицом к пути, продолжая подпрыгивать на носочках блестящих чёрных туфелек.       Обычно я записывала все ее мычания себе в блокнот, попутно нося с собой ручку в кармане школьной формы. Сегодня же я зарылась глубоко в свой внутренний монолог и не хотела вылезать из этого кокона.       Мои мысли и ходьбу вперед, соответственно, прервало столкновение. Это Кокоро, что встала передо мной, словно столб; тем самым удар пришёлся по нашим лбам, заставивший меня какие-то секунды пошатнуться назад и схватиться за ушибленное место.       – Агх! Кокоро, ты чего творишь?! – я хотела было повысить голос, но, ближе к концу моего озвучивания недовольства, сбавила обороты. Вышло как сдавленное бурчание, да еще и сквозь зубы. Интересно, когда в последний раз я так смогла облажаться?       – Мисаки, – будто и не было никакой боли у тебя, так спокойно ты говорила, – ты весь день задумчивая ходишь. Я ни разу не увидела улыбки на твоем лице!       Подняла глаза, увидев выражение, которое даже я не смогла бы в разумном состоянии никогда состроить. Ее нижняя губа слегка дрогнула и Кокоро поджала ее, даже, показалось, прикусила. Блестящие от надежды глаза она так и продолжала держать на готове, в случае, если заметит у меня признаки лжи и притворства. Она пеклась о других больше, чем о себе – такова ее натура, которую я абсолютно не понимала.       – Все в порядке, я просто задумалась.. о всяком, – бросила я, но через секунду поспешно поправила себя, отводя взгляд, – .. о песнях и „всяком таком”.       – О каком таком? – она быстро поняла, куда нужно надавить, чтобы заставить мое сердце подпрыгнуть.       Как же я не хотела, чтобы разговор двигался в эту сторону. Мое дыхание сперло, как последствие моего затруднительного положения. Вариантов было мало, большинство и то чепуха, в которую даже пятилетний ребенок не поверит. Надо было срочно что-то придумать, чтобы перевести тему. Хотела бы я, да глаза Кокоро говорили мне ясно и четко, что хотели бы услышать мои мысли. Все с самого начала: то, чем заполнена моя голова в последнее время, то, о чем я волнуюсь, мечтаю, чего ожидаю.       Попытавшись выбраться из этой пучины, я покачала головой. Ответ, что я получила – нежданно меня притянули к себе. Так близко, так крепко, и я было подумала, что являюсь котом, только что потратившим первую из девяти жизней.       – Мисаки..       Уже от третьего повторения моего имени по спине прокатилась волна мурашек. Эти эмоции мне не знакомы. Легкая паника, то отдающая жаром, то внезапным приливом озноба. По какой-то причине я хотела, чтобы ты позвала меня еще раз.       – Кокоро, все хорошо, – попыталась заверить я ее, подкрепив сопровождающимися далее поглаживаниями по ее светлым волосам.       Она лишь крепче вжалась, будто не планировала отпускать меня еще долгое время. Мне лишь ожидалось тяжело выдохнуть, ибо хватка этой девушки была сильна.       – Если „все хорошо”, то где твоя улыбка? – пробормотала она, но достаточно громко и медленно, чтобы я услышала.       Конечно же ее так просто не проведешь. Эта детская допытливость вечно показывалась в звучно-режущем голоске, что сдавливал меня как питон вокруг шеи. Мы молчали некоторое время: секунды тянулись, намеревая все же задать вопрос, вертящийся в моей голове все быстрее, все громче, предполагая случайно вырваться у меня изо рта. Я прикусила язык, а затем глубоко вздохнула.       – Я какое-то время думала о тебе, – начала я, не разрывая объятий. Мои попытки спрятать свое лицо таким образом не увенчались особым успехом – Кокоро сразу же после последнего слова отступила назад, склоняя голову набок в непонимании. Моя привычная уверенность куда-то улетучилась, когда я увидела ее взгляд.       – Ну, – я опустила глаза, по-глупому пытаясь в уме посчитать щебень, впечатанный в асфальтную дорожку, – я.. волновалась о тебе..       ..Зачем я это сказала?!       Я почувствовала как мое сердце забилось быстрее. Шагу назад уже не было – придётся доводить дело до конца, иначе в покое меня эта девчонка не оставит.       – Я не понимаю, почему у тебя вообще возникла идея о создании группы!       Мое сердце разочарованно диктовало мне остановиться, тем временем как внутренний голос требовал бо́льших слов.       – Я уже молчу о том, что ты игнорируешь тех, кто плохо о тебе отзывается! Разве ты не можешь поставить их на место?! – я на одном дыхании сглотнула подступивший ком к горлу, – Также эта твоя глупейшая мечта! Я не слышала ничего наивнее! Заставить весь мир улыбаться – что за чушь?! Я уже не могла сдерживать свой голос, стискивая кулаки с новой силой. Мне даже показалось, как вдалеке залаяла собака. Вот бы и на меня нацепили намордник, чтобы я вовремя заткнула свой рот..       – Кокоро, я.. – попыталась начать разгребать это выплеснувшее недоразумение, но меня перебили.       – Не беспокойся, Мисаки, – ее на удивление смирный голос заставил меня вновь поднять глаза. Все, что я видела – ее привычная улыбка. Из непривычного – только ее особый нежный взгляд. Разве я заслуживаю, чтобы на меня смотрели так после всего произошедшего?       После мимолетных мыслей я и не заметила, как она сократила расстояние между нами. И лишь для того, чтобы взять меня за обе руки и переплести наши пальцы. Одного такого действия достаточно, чтобы я вновь почувствовала себя странно.       – Я вполне счастлива. Ведь у меня есть Мисаки.       – Даже не Мишель? – непривычный вопрос возник у меня в голове, когда я приподняла бровь. Кокоро, по-видимому, выдержала паузу, прежде чем отойти на метр дальше, повернуться ко мне спиной и продолжить говорить. Как нарочито.       – А насчет мечты.. – посмотрев через плечо с придурковатой улыбкой, она рассмеялась, – Если я смогла заставить тебя улыбнуться прямо сейчас, не значит, что не смогу и остальных!       – Уже не так глупо звучит? – она переспросила, увидев мои удивленно вскинутые брови. Моя рука непроизвольно потянулась ко рту. Помимо изогнутых вверх уголков губ, я обнаружила тепло, отдающее от щек.       Я, что, краснею?       Мгновение, и я, повернувшись всем телом подальше от любопытных глаз Кокоро, принялась массировать и растирать щеки, чтобы хотя бы на миг стереть улыбку со своего лица.       – Ах, точно, забыла! Надо бежать, бежать! – выводя меня из собственного проклинания в уме, Кокоро рванула от меня прямо вперед, оставив наедине с царапающими живот бабочками.       Верно.. как же я могла забыть. Эта девушка – полная дура. Дура, своими безрассудными выходками заставившая меня поверить в ее собственные мечты, лишь направив свой взгляд на меня с громадной лыбой. Мои только что открытые чувства для самой себя, ее так полюбившаяся мной улыбка, золотистые глаза, как и ее любвеобильная душа, готовая открыться мне – я буду это беречь до поры до времени.

Мне явно был нужен этот разговор.