Часть 1
27 февраля 2024 г. в 12:13
Люцифер всегда враждовал с ним из-за его «привязанности» к дочери. Но на самом деле ему на самом деле он очень нравился.
Он всегда думал, что ему нравятся девушки, но вот он и сам полюбил радиодемона. Хотя он сам понимал, что любовь скорее платоническая, и не даже не романтическая. Просто ощущение привязанности.
Однажды он был в отстроенном заново отеле с дочерью, которая показывала ему окрестности, так как ему пришлось остаться на несколько недель из-за сильной метели, которая не планировала прекращаться недели. Нынче в аду была черт знает какая погода. Немудрено.
Он увидел его в баре и почти сразу почувствовал неловкость и смущение, но затем увидел, как Мимзи подливает ему напиток. Он продолжал наблюдать, так как дела шли хорошо. Ему было интересно, опьянеет ли этот нахал.
Радио-демон допил остаток напитка, не заметив, что она что-то добавила. Закончив, он вышел из бара и ненадолго поднялся наверх в свою комнату, вероятно, чтобы побыть в одиночестве. Конечно же, с самой непринуждённой улыбкой.
Люцифер отклонил это и отправился в тур с Чарли. Но в конце концов они добрались до верхнего этажа, где находилась комната демона, и она спустилась вниз, чтобы что-нибудь взять.
Он же, будучи любопытным и назойливым чертёнком, открыл дверь в комнату противника, чтобы посмотреть, что он там делает, даже не удосужившись постучать.
Первое, что он заметил, это то, насколько холодно. Затем он увидел самого демона, трясущегося и пытающегося согреться. Только он сейчас был еще ребёнком, максимум лет четырех. Люцифер почувствовал, как его сердце тает от того, насколько очаровательным был тот сейчас, и вошел в комнату, закрыв за собой дверь. Он хотел помочь ему согреться и позаботиться о нем, пока это продолжалось. Он знал, что причиной этого было то, что Мимзи подмешала в его напиток зелье. Случайно или нет, кто знает.
Но как он собирался объяснить это остальным? Он решил, что приведет его вниз, чтобы показать им. Он пошел к теперь уже маленькому оверлорду.
Тени зловеще двигались по комнате, как будто живые. Лампочка не давала столько света, сколько нужно. Но для хозяина комнаты это было лучшее освещение. По его мнению, всё началось так хорошо. Теперь радиодемон почувствовал легкий укол раздражения. Оказавшись перед ним, он все еще улыбался, не теряя своего фирменного спокойствия. Однако Аластор рассердился. Он чувствовал себя беззащитным. Он не понимал, где вообще находится. Отчасти он понимал, что что-то не так, но в этот момент в нём было воспоминания живого себя.
Люцифер подошел к маленькому радиодемону, который дрожал от холода, и подхватил его на руки. В детском состоянии он был просто очаровательным, и король ада не мог не прижимать его к себе и покачивать. Все-таки это было лучше, чем все их препинания.
Красная склера и узкие зрачки всегда выглядели угрожающе, а острые зубы внушали страх, но сейчас он был гораздо менее устрашающим. Особенно с этими дрожащими ушками и хвостиком, вкупе с большими глазами. Люцифер почувствовал, как его сердце тает, когда он посмотрел на маленького олененка, дрожащего у него на руках.
Аластор чувствовал, что это почему-то придало ему тепла. Возможно, он просто вспомнил об этом ровно до того, как на него подействовало зелье. Он не понимал всех подробностей из-за своего нынешнего состояния. Его уши прижались к голове, выдавая его нервозность. Его все еще трясло то ли от холода, то ли от страха. Этого не знал. Он прижался к нему, он чувствует, что ему почему-то хочется доверять.
Люцифер улыбнулся тому факту, что тот чувствовал себя достаточно комфортно, чтобы прижаться к нему. Это была самая милая вещь, которую только можно себе представить, и он не смог удержаться от поцелуя в лоб.
Он поднес его к своей груди, стараясь излучать тепло как можно лучше, чтобы ребенок не дрожал. Он знал, что тому неловко, что Король Ада заботится о нём, ребенке, и который, конечно, был старше его, но ничего не мог с этим поделать. Люцифер знал, что сам он всегда вел себя жёстко с ним, но внутри он был просто большим любителем милых вещей.
Постепенно ощущение холода сменилось теплом. Это было лучше, чем чувствовать сильный холод. Но теперь Аластор почувствовал что-то давно забытое. Чувство привязанности к кому-либо. Он уже давно отказался от подобных эмоций. Но теперь он чувствовал себя по-другому, и его воспоминания были другими. Он сонно выдохнул, чувствуя себя хорошо. Он спрятал лицо на его груди, перестав трястись. От тела, дарившего объятия, пахло корицей и чем-то сладким. Словно он вновь очутился в детстве, в окружении мамы и её любви.
Сердце Люцифера будто таяло, просто от того, что малыш наконец-то согрелся и почувствовал себя комфортно, прижавшись лицом к груди. Ему показалось, что все это взаимодействие было до смешного милым, и он не мог не погладить волосы, которые теперь были более мягкими и светлыми, чем темно-красные, которые были раньше.
Он сел в кресло рядом с кроватью и прижал ребенка к себе, желая ещё немного ощутить это ощущение, прежде чем понести его вниз. Ему действительно не хотелось отпускать его даже на секунду.
Возможно, это было давно забытое чувство безопасности для оверлорда. То, к чему он давно отвык. В этом месте он не мог ослабить бдительность. Теперь, чувствуя эти ни на что не претендующие объятия, он расслабился. Аластор почувствовал себя очень сонным. Он закрыл глаза, уши тоже расслабились.
Только его тень зорко следила за королём ада, словно хищное животное.
Люциферу показалось невероятно милым, что крутой парень на самом деле оказался не таким уж крутым, когда превратился в маленького ребенка. Он не мог устоять перед желанием держать его в своих объятиях, не желая никогда его отпускать. Это было почти так же, как будто он усыновил ребенка.
Против детского очарования даже падший ангел бессилен.
Люцифер улыбнулся ему. Это было так сюрреалистично – он был одним из самых могущественных существ во всем Аду, и все же здесь он заботился о маленьком Радио-Демоне, который сейчас был не более чем маленьким ребенком. Это было чувство, которое он никогда не мог себе представить. Но в каком-то смысле он наслаждался этим. Молодость и чистота демона были чем-то, что он действительно хотел сохранить и защитить, и он не мог не крепко обнимать его, излучая всю свою привязанность, какую только мог.
Все-таки в этом состоянии этот паршивец не пытается с ним спорить по поводу и без.
Он ощущал чувство покоя и комфорта, которого он не ощущал уже долгое время. Тот факт, что ребенок успокоился и приспособился к нему, заставил его чувствовать себя прекрасно. И сам начал клониться ко сну, так как дела отеля начали его обременять. Он осторожно лёг на кровать, всё ещё держа его на руках, и его тяжелые веки наконец закрылись. Он заснул, прижимая его к себе, и заснул с очаровательной улыбкой на лице.
В этот момент ему было всё равно, кто их увидит.