Блаженство боли

...где-то вдали были слышны мощные раскаты грома и мерцали молнии. Надвигался ливень. Лефти Соник уставшим взглядом взглянула на мрачное небо. Вид сегодня был весьма необычным—огромные дождевые тучи выстроились кольцом, через свободное пространство которого, словно око, сияла полная луна, скользя своими серебристыми лучами по каждому углу облаков и освещая саму ежиху с пространством вокруг неë, пока вдали все еще мерцала и грохотала электрическая стихия. Необычайно красивое зрелище. И прозаичное для еë эпилога. — Ты ведь...так и не понял почему... Верно?... — Голос черно-серой ежихи звучал тихо и хрипло. Она осторожно придвинулась поближе к дереву и полностью оперлась на него спиной, пока левой рукой держала огромную кровоточащую рану от чужих острых когтей. Еë перчатка уже давно окрасилась в багровый цвет и мерзко прилипала к чувствительной коже по почти всей площади руки, словно сахарный сироп, а обувь вместе с чулками были изодраны и покрыты такими же алыми пятнами еë крови. — Ты предала меня. А остальное...не имеет значения. — Жёлтый ëж грозно возвышался над ней, но не вызывал в еë голове испуга. Небольшой ветер игрался с его багровым плащом, заставляя жёлтый символ в виде буквы «G» на нём поблескивать в лунном свете. Привычного цилиндра на нём не было, как и на ней—еë, зато были железные ноги, которые были запятнаны еë кровью оставшейся на траве, полосы которой тянулись прямо от догорающей пиццерии и до этого места—до небольшого красивого лесного массива рядом со зданием. Для неë он был больше не угрозой, не архитектором еë боли и даже не тем кто создал еë... Для неë он был таким же сломленным. «Братом» по паршивой судьбе. Она слабо улыбалась ему, но он видел что это была не улыбка лицемера, чертой которого Лефти не обладала. Она улыбалась...потому что она сделала выбор. И была рада этому. — Предают лишь тех, кому...служат... А я...была на его стороне... Да и я не...об этом... — Еë сознание, словно маятник, медленно шатало из стороны в сторону, а вдыхаемый сквозь боль чистый воздух этого места казался чем-то запретным и сладостно-прекрасным. Она старалась держать свои мысли ровно и не терять их, что было делать очень нелегко. Доктор Голден сморщился и машинально сжал кулаки. Он ненавидел упоминания настоящего синего ежа, хоть и в его слугах были его клоны и роботы по его подобию—их он тоже ненавидел. Ненавидел ли он еë как других клонов?... Нет. Определенно. С ней всё было иначе. — О чем ты говоришь? Ты истекаешь кровью и... — О том что я...смогла стать собой, пока ты...сдался... — Ежиха закашлялась кровью. Алая жидкость мелкими струйками текла из еë рта, а еë дыхание было медленным, ибо лёгкие нещадно жгло от каждого вдоха. Но она не собиралась останавливаться. — Он был прав... — Прав был я. А он—тот, кто должен был давно умереть. Рудимент этого мира. Оранжевый робот, все это время стоявший позади, дернулся в еë сторону, но Доктор выставил руку, не позволяя ему приблизиться. Тот рыкнул, стряхивая с своих острых пальцев капли чужие капли кровь. Еë крови. Доктор аккуратно встал на колено перед ней и наклонил голову, близко взглядываясь в еë нежное серое лицо, вызывавшее внутри его...некое болезненное чувство. Его красно-черные глаза вглядывались в еë рубиновые и... — ...ты все же...видишь...что я права... — ...Что?... Вдруг, неожиданно для него, Лефти медленно подняла свою правую руку и прикоснулась к его лицу, медленно и осторожно проводя по нему пальцами и слабо улыбаясь. Он них оставались мелкие кровавые полосы, но он не останавливал еë, понимая что она не сможет ему навредить...да и потому что внутри что-то жгло. Что-то забытое. — Жаль что...все сложилось...так...да?... — Слова шли сквозь боль и выпирающие слезы, но она продолжала говорить и слабо улыбаться. — Ты бы сам...хотел...чтобы все сложилось...иначе...не так ли?... — Доктор открыл рот чтобы возразить, но не стал и замолк. — ...Хотел бы...чтобы все было хорошо... Я вижу это... — Ты не знаешь меня. Не знаешь чего я действительно хочу! — Он медленно переходил на крик и оттолкнул еë руку от себя. — Не знаешь почему!... — Нет... Знаю... — Доктор остановился. Лефти было больно, ей хотелось кричать от нестерпимой боли, но она стоически терпела, пока вжималась пальцами в кровавую рану. — Больше чем другие... И знаю...его... Он верил в тебя... Действительно верил...что ты можешь спасти себя... Возможно и сейчас...верит... Ежа буквально колотило мелкой дрожью от напряжения. Его эмоциональная защита практически рухнула перед ней, а перед глазами проносились воспоминания двух жизней в этих трёх десятилетиях. Боль, страдания, агония, смерть... Столько страшных вещей, которых он причинил...и испытал на себе. — ...Я не заслуживаю прощения. — Голос дернулся на мгновения. Она была права. Она, черт возьми, была права во всем о чем говорила и от этого было больнее. Но и его слова не были ложью. — Я совершил слишком много дерьма в этих...жизнях... Он опустил взгляд. Его подтеки клон-материала под глазами, похожие на застывшие слезы, зашевелились и начали стекать по щекам вниз, смешиваясь с пятнами крови от еë пальцев. — Тогда я...прощаю тебя... Он поднял голову и издал вопросительный звук. Его глаза вновь встретились с еë. Рубиновые очи медленно тускнели, но он все равно видел в них искренность. — ...ты лежишь передо мной и умираешь, истекая кровью. Из-за меня... И все равно говоришь мне об этом? Все равно пытаешься меня простить?... — Его собственные руки в бордовых перчатках дрожали. Он не понимал что с ним происходит, но не хотел чтобы она замолкала. — Почему?! Она вновь подняла руку и, колеблясь от боли, указала на его сердце. — Потому что я тоже верю в тебя, Айво... Вдруг еë рука резко опустилась, но жёлтый ëж подхватил еë своей. Больше времени не было. — ...М-можно попросить...кое-что?... — Он, немного поколебавшись, кивнул. — Пообещай что...хоть раз...попытаешься...спасти себя... Хоть раз...сделать...правильное решение... Прошу... В единое мгновение мир вокруг для них застыл. Все стало каким-то неважным и мелким—ветер затих, листва перестала шелестеть, пламя догорающего здания пиццерии вдали обратилось в пустой шум, сияние луны исчезло, а робота позади словно и не было... Лишь он и она. Наконец Доктор Голден нарушил тишину. — ...Я обещаю. Ежиха улыбнулась для него так ярко, как только могла. Она была права. Он был как она, но другим. — Знаешь... Будь все иначе...я была бы рада быть...твоим другом... — Слезы продолжали обжигать его глаза, а слова застревали прямо в горле. Лефти Соник вздохнула ещё раз, как могла, и взглянула на небо в последний раз. — Небо и вправду...такое...красивое... В еë рубиновых глазах блеснуло отражение небесного спутника. Голос медленно переходил в шепот, но она продолжала смотреть на небо. — Здесь...так спокойно...и тихо... Я...чувствую себя...как дома... ...а затем...все просто закончилось. Голова опустилась вниз, левая рука скатилась с раны на побагровевшую траву, а правая все еще лежала в его левой руке. Но еë опустевший взгляд все равно смотрел куда-то в небеса, словно желая прикоснуться к звездам. Еë сердце остановилось навсегда. ...вдали прозвучал ещё раскат грома. С неба медленно, но быстро нарастая, начал идти дождь, поглощающий многие звуки. Он смывал с двух тел кровь и копоть, позволяя земле унести все это в себя, словно уходящие в глубины разума воспоминания. Затем прозвучал сильный удар по металлу. Механизм с хрустом развалился на части и заискрил, попутно издавая звуковые сигналы. А затем...звук дождя рассек громкий крик. Крик отчаяния. Настоящего отчаяния и сожаления. Настоящее блаженство боли.