Мир грез тоже не принес успокоения. Сон дался Андрею урывками. Он часто просыпался, и будучи дезориентированным после пробуждения, был готов поклясться, что чувствует, как его тело придавливают сверху, а ухо обдувает горячее дыхание.
Только когда приходило осознание, что он у себя в комнате на кровати, а не в каморке кафе на старом диване, фантомные ощущения отступали, оставляя после себя холодный пот и учащенный пульс.
Утром, превозмогая боль, он заставил себя встать с кровати, чтобы справить нужду, но стоило ему покинуть комнату, как его встретил мамин ухажер в лице майора милиции.
И так Андрей оказался на кухне, окруженный суетящейся вокруг него матери и сидящего напротив Ильдара Юнусовича, который убеждал рассказать, кто причастен к его изнасилованию.
— Пойми, я не смогу тебе помочь, если ты будешь молчать. Парень, не глупи, расскажи, кто это сделал?
— Нечего рассказывать, — снова отнекивается Андрей. Который раз ему задают одни и те же вопросы, на которые он дает одни и те же ответы, все чаще заменяя их молчанием.
— Сынок, пожалуйста, не прикрывай их. Посмотри, что сделали с тобой эти ироды, — просит его мать, присаживаясь рядом, и берет его ладони в свои горячие руки.
Теперь, когда она знает, Андрей чувствует себя неловко перед ней, и даже перед этим ментом, ранее вызывающим в нем лишь чувство раздражения и желание вмазать по гадкой роже, как это сделал он с ним в туалете отделения.
Впрочем, Андрей сам облажался. Вчера, когда его истерика наконец-то сошла на нет, он отправился в ванную, так и не сказав матери ни слова на вопрос о побоях, где его пальто и что вообще произошло. Он просидел в горячей, медленно остывающей воде почти час, рассматривая мерзкие следы, покрывающие худое тело, мечтая выползти из собственной кожи и переродиться другим человеком.
Находясь в некой прострации, он совсем забыл о нижнем белье, оставленном в углу ванной комнаты. И следы на нем вперемешку с кровью сказали его матери все, что ей нужно (или не нужно) было знать. Ранним утром она немедля позвонила ближайшему человеку, который мог бы помочь.
Вот только Андрею уже никто не поможет. Дело сделано. Он ни за что не признается не только потому, что отправка насильника в тюрьму ничего не решит, но и потому что это будет равносильно удавке, накинутой себе на шею.
Пока у него еще есть шанс скрыть это от пацанов, сказать, что это неправда, если вопрос всплывет. Адидас не похож на человека, который будет распространяться о таком, да и домбытовцам нет резона болтать. То, что один из них залез на другого пацана, не повышает репутацию.
— Четверо подстреленных парней в кафе «Снежинка» имеют к этому отношение? — спрашивает майор.
И это еще одна причина, почему он будет держать язык за зубами, если не хочет сдать Адидаса.
— Может, ему нужно время? Отдохнет, вспомнит получше? — говорит мама, поворачивая голову к милицейскому.
Андрей был бы рад забыть и никогда не вспоминать. Однако назло себе он помнит абсолютно все.
Андрей сидит на стуле рядом с одним из домбытовцев — Коликом, кажется. Остальные ушли на стрелку с универсамовскими.
Андрей знает, что ждать осталось недолго, старается сконцентрироваться на этом. Однако домбытовец продолжает пялиться на него, говорить всякую ерунду и пытаться его задобрить: мороженое предлагает, фильм включил, в доверие хочет втереться. Может, раньше Андрей и повелся бы на его «сладкие» слова, но пусть недолгая уличная жизнь многому его научила, и он держит ухо востро, следя за каждым движением парня, который то и дело продолжает бросать на него странные взгляды.
Андрей ощущает напряжение, нарастающее с каждой минутой, пока Колик сидит рядом с ним. Тот включил глупый фильм, забрав у него магнитофон, но ни он и ни Андрей по-настоящему его не смотрят — краем глаза оба наблюдают друг за другом.
Андрей сглатывает нервный ком, скопившийся в горле. Где Марат с его: «Эй, чушпаны!», когда он так нужен?
— Давай включим что-нибудь поинтересней, — говорит домбытовец и встает, чтобы поменять кассету. Когда на экране появляется порнушка — та, которую они с пацанами смотрели, когда магнитофон еще принадлежал законному хозяину, по спине Андрея пробегает холодок.
Какого черта он решил включить именно это? Сейчас? При нем?
Самое пугающее во всем этом то, что на задворках сознания Андрей знает ответ.
Домбытовский снова садится рядом, нахально закидывая руку на спинку чужого стула. Андрей до побелевших костяшек сжимает край сиденья, смотрит в пол, игнорируя происходящее на экране и стараясь не обращать внимание на развратные стоны, в отличие от Колика, за которым следит боковым зрением.
Тот с самодовольной лыбой пялится то на телик, то на него, рассматривает, как будто Андрей какой-то диковинный зверек.
Пульс громко стучит в ушах, тело напряжено, как натянутая резинка, готовая в любой момент лопнуть, а инстинкты кричат: «Беги, беги, беги!». Тяжелое дыхание не помогает успокоиться, и Андрей позорно чувствует, как к нему подкрадывается паника.
— Тебе говорили, что ты на бабу похож? — спрашивает домбытовец и тянется рукой к его лицу. Андрей резко отводит голову, не позволяя прикоснуться к себе.
— Такой же смазливый, — насмехается ублюдок, но руку убирает. Мерзкая улыбочка не сходит с его лица, в то время как Андрей никогда еще не был так серьезен. Он знает, что должен бежать, должен уйти отсюда прямо сейчас. Ждать подмоги больше некогда. Иначе… иначе случится нечто непоправимое, чему он боится дать название.
Его едва не трясет, руки до боли сжимают стул, ноги уже на низком старте, готовые рвануть к выходу.
— Может, — издевается Колик, наклоняясь ближе, и тянет руку к колену, — ты и внизу похож?
Андрей резко бросается вперед, стремительно направляясь к двери. Ему кажется, что он никогда в жизни так быстро не бегал, адреналин подстегивает его, и вот она — дверь, его спасение. Остается только протянуть руку и…
Его подхватывают сзади, на секунду отрывая от пола. Он был так близок.
Андрей вопит на все кафе, не щадя горло: «Пусти меня! Урод! Пустиии!» — заливается жуткими криками, дергается, как бешеный, пытается прорваться к выходу. «Это не может так закончиться!» — пролетает в голове.
От силы сопротивления он падает на пол, но Колик не отстает, затаскивает его в каморку, бросает на диван и залезает сверху, не давая подняться.
Несколько ударов по лицу не останавливают Андрея, он продолжает брыкаться, пусть и с меньшей силой. Домбытовец сжимает его запястья, заламывая руки над головой.
— А я ведь хотел по-хорошему, — и впивается в разбитые губы.
От воспоминаний на Андрея снова накатывают эмоции, он больше не может продолжать слушать дотошные расспросы. Ничто не изменит тот факт, что его подмял под себя похотливый отморозок, и он ничего не смог с этим сделать.
Если пацаны узнают, он станет опущенным чушпаном, от которого в лучшем случае будут шарахаться, а в худшем — убьет кто-то из ненавистников где-то в подворотне. Андрей не дурак, знает, как складывается жизнь девушек, попавших в подобную ситуацию, а уж если ты парень…
Слезы снова собираются в уголках глаз. Вся его жизнь полетела к черту всего за один день, это несправедливо, он не заслужил это. Почему его жизнь должна быть разрушена из-за какого-то мудака? Почему именно он оказался в тот день в салоне? Почему за ним пришли так поздно?
Почему? Почему? Почему?
Жалость к себе перемешивается с ненавистью к остальным, и он резко встает на ноги под растерянный взгляд матери, огрызаясь на очередную фразу майора.
— Я же сказал, что ничего не произошло! Оставьте меня уже в покое! — срывается Андрей и спешным шагом уходит в свою комнату, не обращая внимания на оклик матери.
Он падает на кровать, подтягивает к себе подушку и сворачивается клубком. Слезы бесшумно стекают по щекам, впитываясь в наволочку.
Раньше у него была мечта — сыграть на пианино перед большой публикой, если повезет — стать профессиональным музыкантом, радовать людей своим исполнением. Он старался хорошо учиться, чтобы в будущем помочь семье, отблагодарить маму за все ее старания, купить Юле любую игрушку или платье, которую та захочет.
После встречи с Маратом и присоединением к универсамовским он знает, что стал далек от своей мечты и стремлений, но не отказался от них. К ним добавилось желание быть среди «своих людей», он стал частью чего-то общего, единого, что побуждало его меняться, следовать новым ориентирам, не всегда правильным, но у него все еще были цели, мечты и надежды.
Теперь у него ничего не осталось.
***
Марат больше часа проторчал за углом дома Андрея, ожидая, когда Светлана Михайловна выйдет из дома.
Ему нужно переговорить с Андреем с глазу на глаз, подтвердить, что все, что наговорил ему брат, всего лишь бред контуженной на войне башки. Как Вова мог подумать, что Марат поверит в такую хуйню? Как сам поверил? Неужели не понимает, что таким грязные способом домбытовцы хотят пошатнуть репутацию универсамовских и перебить их по-одному?
Марат не позволит позорить своих пацанов. Лично втащит каждому, кто за базар не отвечает. Но это все потом. Сейчас ему нужно увидеть Андрея.
И как только Светлана Михайловна наконец-то выходит из подъезда вместе с мелкой, Марат выжидает момент и устремляется к входной двери.
***
— Андрюх, открой! — Марат снова звонит в нужную квартиру. — Я знаю, что ты дома.
Он старается сильно не шуметь, но продолжающееся отсутствие реакции с обратной стороны не помогает его и без того истекающему терпению.
— Я не уйду, пока мы не поговорим, — сильнее колотит он по двери. — Тебе придется либо открыть мне, либо я уйду отсюда только с ментами.
Кажется, это возымело эффект, поскольку через несколько секунд Марат слышит шум в замке и дверь наконец-то открывается.
Андрей встречает его, одетый в потрепанную домашнюю одежду. За ночь мало что изменилось, разве что выглядит он теперь не таким потерянным, но взгляд по-прежнему затравленный и глаза красные, как будто не спал всю ночь.
Никто из них не говорит, только смотрят друг на друга, пытаясь найти в лице напротив ответы на волнующие вопросы.
Марат прочищает горло и протягивает сложенное пальто, которое забрал из ныне бывшего салона. Мгновение Андрей смотрит на одежду, словно не узнает ее.
— Поговорим? — спрашивает Марат, когда Андрей забирает у него пальто. Тот молча кивает и пропускает его внутрь.
Марат долго не ждет, и стоит Андрею повесить пальто, тут же переходит к делу, не дожидаясь, когда они пройдут в комнату или хотя бы на кухню.
— Мы с братом перетерли вчера... Он чухню какую-то городит...
Андрей замирает на месте. Он знал, зачем друг пришел к нему, по этой причине не сразу открыл дверь. Надеялся, что тот пошумит и уйдет, хотел отстрочить себе время, но если Марат что-то задумал, от него уже не отвяжешься.
— Не было же ничего? — спрашивает Марат и с надеждой смотрит на него. Андрей снова обращает внимание на его перевязанное ухо. Вчера досталось не только ему, но он не может не думать о том, что предпочел бы лишиться уха, чем всего остального, что у него отобрали в тот день. Он стыдливо опускает взгляд.
— Друг... просто скажи, и все, — продолжает настаивать Марат.
Второго шанса спасти свою репутацию не будет. Очевидно, что Вова рассказал брату, о чем узнал в кафе, но на его удачу Марат не воспринял слова серьезно.
И все же Андрей не может заставить себя вымолвить хоть слово, язык кажется чем-то чужеродным во рту, и он сильнее сжимает челюсть. Сердце предательски екает в груди от мысли, что, возможно, это последний раз, когда Марат говорит с ним. Последний раз, когда называет другом.
— Не было же, ведь так? — отчаяние и мольба в голосе сильнее терзают душу. — Это все неправда? — вопрос звучит скорее как утверждение, и Андрей знает, что есть только один правильный ответ.
Он сглатывает скопившуюся слюну, поднимает взгляд и с замиранием сердца выпаливает: — Не было.
Это все, что нужно было услышать Марату. Он за секунду меняется в лице, с облегчением выдыхает, будто тяжкий груз пал с его плеч. — Ну вот. Не было, значит не было. И закрыли тему.
Улыбка озаряет его лицо, и это зажигает искру в потухших глазах Андрея. У него еще есть шанс спасти часть своей обыденной жизни, даже если он безвозвратно изуродован внутри.
— Морду попроще сделай, тогда и херню всякую нести не будут, — говорит Марат так легко, как будто и не было никакого напряжения минутой ранее и все проблемы волшебным образом испарились.
С грубой нежностью, как умеет, он игриво проводит рукой по бритой голове друга, вызывая у того слабую улыбку. Чужое прикосновение заставляет напрячься, но в то же время это знак того, что между ним с Маратом все в порядке. Андрей не потерял его.
— Так-то лучше, — комментирует Марат и убирает руку. — Слушай, завтра сбор в два часа. Пригоняй давай. Хочешь, вместе пойдем?
Это будет странно, если он не придет, и породит больше лишних подозрений, поэтому Андрей соглашается, даже если мысль о встрече со всеми универсамовскими вызывает нервную дрожь.
— Ладно, — отвечает он охрипшим голосом. За эту встречу он буквально сказал всего три слова, но каждое из них стоило ему неимоверных усилий.
— Договорились, — ободряюще подводит итог Марат, легонько стукнув его по плечу. — Буду ждать тебя завтра.
Андрей молча кивает. Наступает неловкий момент, когда оба стоят в прихожей, не зная, что еще сказать.
— Я пойду тогда, пока твоя мама из меня отбивную не сделала, — неловко шутит Марат и поворачивается к двери. Это хорошая идея, иначе его мама может сболтнуть лишнего, если застанет Марата у них дома.
Андрей закрывает за другом дверь и припадает к ней лбом, делая глубокий вдох в попытке унять быстрое сердцебиение. Этот разговор стоил ему последних сил.
