Страх.

— Ещё немного Джин! — собственный крик оглушает, но это его не волнует. Лишь бы Джин добралась целой. Лишь бы передала схемы Звёзды Смерти, что сейчас прикреплены к её набедренной повязке. Иначе всё будет зря, иначе галактика обречена. Бластерный выстрел в ногу заставляет отпустить выступ, за который Кассиан держался. Он успевает сделать ещё один выстрел в голову одного из штурмовиков, прежде чем падает и ударяется затылком. Удар выталкивает весь воздух из лёгких, в уголках глаз собираются слёзы боли. Кассиан закрывает глаза всего на мгновение. Темнота. И странная, почти что всепоглощающая тишина. **** Когда Маарва забрала Касса с собой, с никому не нужной планеты Кинари, он чувствовал лишь страх. Наверное, страх — одно из единственных чувств, которые были открыты для Касса. В их племени не было взрослых людей, только покинутые сироты, понятия не имеющие что делать дальше. Дети воспитывали детей. Они учились ходить все одновременно, и одновременно начинали делать оружие из палок и веток. Касса боялся темноты. Боялся завывания диких животных. Боялся за свою сестру — Керри. Боялся за самых старших детей племени, когда те ходили на охоту. Боялся жара, который приходил вместе с неизвестными хворями, которые они лечили друг другу интуитивно. Когда большая серая птица пала, раздался громкий звук за который последовал дым и огонь. Что-то новое, неизведанное, странное. Всё, про что они не знали — было потенциально опасным. Этого следовало опасаться. Вожачка их племени повела их за собой. Тех, кто уже может защитить себя или своего друга, и они отправились на разведку. Она была самая смелая, самая старшая из них, самая сильная. Касса тоже пошёл. Из разбитой серой птицы вылезали существа, похожие на них. Но те были в странной, ярко оранжевых накидках. Их лица прикрывали маски с трубками. Они кряхтели, будучи пораненными и изнеможденными. Двое перестали шевелиться очень быстро, перестали издавать хоть какие-то звуки. Умерли. Третий же тянул руку к их Вожачке, которая подходила к нему, держа копьё крепко, в любой момент готовая ударить этого человека. Человек держал какую-то вещь в руке. Одно нажатие. Громкий выстрел. Красный свет. Вожачка упала. Гнев племени обрушился на этого человека, и каждый выпустил минимум по два дротика, свирепо крича. Человек не двигался. Вожачка не двигалась тоже. Вернувшись обратно к тем, кто не пошёл с ними, всё племя горевало, оплакивало. Касса боялся того, что будет дальше. Кроме страха он испытывал только злость. Их вожачка умерла, и теперь придется выбрать кого-то другого. А вдруг, новая глава племени не будет таким сильным? Не сможет о них позаботиться? На следующий день Касса снова идёт к той птице. Он заходит в середину этой конструкции, и ломает всё, что ему попадается. Полупрозрачные стены, которые легко ломаются на маленькие части, оставляют чувствительные раны на теле, стоит к ним слишком сильно прикоснуться. Из этого можно сделать оружие. Сзади слышатся шаги. Два человека. Большие. Больше их погибшей Вожачки. Они похожи на того, кто убил её. Они что-то говорят на непонятном языке. У одного голос более мягкий — женщина, у второго грубый — мужчина. Женщина подходит ближе, выставляя ладони чуть вперёд, она улыбается хоть это и выглядит не совсем весело. — Маарва. — она указывает на себя. А затем кивает в сторону другого человека. — Клем. Касса всё ещё держит копьё наготове. Маарва протягивает ему руку с каким-то инструментом. Он похож на то устройство, что держал человек убивший Вожачку. Касса вскрикивает, Маарва нажимает на кнопку. Вместо красного света и выстрела — голубой круг. Касса падает, и просыпается в незнакомом месте, пока Маарва и Клем, сидя в креслах, нажимают на разные кнопки, тянут за рычаги. Всё, что Касса видит сквозь полупрозрачную стену — пылающий горизонт, уходящее солнце, небо становящееся чёрным. **** Кассиан Андор распахивает глаза резко, одним движением принимает сидячее положение. Ребра ноют, возможно сломаны. На ноге бластерный ожог. Он делает два глубоких вдоха, поднимается держась за поручень. Пытается не упасть, когда в глазах темнеет от боли и страха. Ему нужно наверх. Там Джин. Ей нужна помощь. Она должна знать что он всё ещё жив. Он должен закончить дело, если она не справилась. Кассиан хватается руками за выступ, предназначенный для перемещения дроида с нужной схемой, и подтягивается на руках выше. Сжимая зубы, хмурит брови, пытается выровнять дыхание. Нужно перепрыгнуть пропасть вниз, которой инженеры хотели предотвратить грабителей, и оказаться на ровном полу, на той стороне. Вдох. Прыжок. Ещё один удар рёбрами. Кассиан делает ещё один рывок, чтобы поднять всё своё тело. На полу лежит пять убитых штурмовиков, и Кассиан забирает бластер у одного из них. Коридор, один поворот влево, один вправо. Лифт. Вышка. С улицы слышаться взрывы и выстрелы, кровь и пепел, грязь смешивается с внутренностями машин и людей. Крестокрылы Сопротивления делают самые рисковые трюки лишь бы избежать немедленной гибели, и настигнуть ещё хотя бы один, два, пять имперских истребителей. Кассиан почти что слышит слова молитвы, которые произносят их солдаты, его друзья. Всё ради высшей цели. Ради того, чтобы передать эту схему, и знать, что будущее поколение не будет жить в рабстве и страхе. Кассиан слишком долго боялся, чтобы это чувство ещё хотя бы раз кого-то настигало. Выйдя из лифта Кассиан слышит голос Джин и Орсона Кренника, коммандер Империи. Орсон держит её на мушке, но Джин будто этого не замечает. — Вы путаете мир с террором. Голос Джин не напуган, ох нет, она никогда и ничего не боится. Девочка против всего мира. Одна душа в галактике, готовая отомстить за отца, за мать, и за свою разбитую жизнь. Сопротивление живёт надеждой, которая разгорается из ненависти и скорби. Все они потеряли кого-то. Остались сиротами, стали ненужными, пережили геноцид своего вида. Изгои, избитые, грязные. И судьба на всех одна. И запал на всех один. И ярость. И верность. — Надо же с чего-то начинать. — Орсону смешно. А может, ему тоже страшно, может, он просто скрывает свой страх лучше остальных. — Мой отец отомстил вам. Он оставил в боевой станции уязвимость, словно фитиль в пороховой бочке, а я сообщила всей галактике, как его зажечь. — Джин трясёт от ненависти. Она знает, что блефует. Джин ещё не передала схемы, не успела. — Никто не услышит об этом. Твой сигнал не дойдёт сквозь щит до кораблей, а те, что прорвались, будут уничтожены. Я не чувствую себя проигравшим. Кого ожидает смерть? Вас, врагов Империи. Кассиан делает выстрел в спину. Орсон падает, судорожно пытается вздохнуть, пытается поднять голову чтобы увидеть что происходит. Кассиан хватает Джин за руку, зная, что та готова броситься на уже считай мертвого коммандера и убить его самостоятельно. — Тише, успокойся. Они подбегают к панели управления, загружая туда данные, передавая их всему миру кто будет готов их поймать на свой корабль. Щит рушится, обломки Звёздного Разрушителя сломали его достаточно, чтобы сигнал был услышан. Кассиан выдыхает всё, что сейчас чувствует, в висок Джин, пока та ведёт его с этой вышки. Они падают коленями в песок, в метре от холодной морской воды. Над планетой, из гиперпространства вышло нечто огромное. Больше чем крейсер. Больше чем станция. Звезда Смерти. Кассиан улыбается, обнимая Джин, прижимая её так близко к себе как может. Он гладит её по волосам, она сжимает его плечи. — Всё будет хорошо. — Кассиан не врёт про то, что всё хорошо сейчас. Не врёт про то, что всё хорошо будет именно у них. Они гладили друг друга по спине, шептали что-то не важное, и тихо плакали, парализованные от нежности. Говорить друг другу было нечего, и одновременно с этим слишком многое хотелось произнести — но каждый из них знал, начнёшь говорить, и никогда не закончишь. Они обнимали друг друга, не чувствуя боли, сливаясь в один ком из страха смерти и нежности любви. Они не знали друг о друге ничего, кроме сухих фактов, и значащих мелочах. Нельзя многое узнать о человеке за два дня. Но Кассиан успел понять что это за человек. Сейчас есть только губы Джин и рваное дыхание. Не было смертей, не было тюрем, не было ракет, бластеров, шпионажа, мёртвых отцов, приёмных матерей, любовниц, пожаров, жён, детей, ничего никогда не было в мире, кроме этих горячих губ, заплаканных щек, мучительных выдохов за ворот и жгучей дыры в груди в форме Джин, которую Кассиан не успел узнать достаточно, но которая сейчас была самой важной. — Закрой глаза. Чтобы не было страшно. — Кассиан прижимался лбом ко лбу Джин. Джин мягко улыбнулась, еле заметно мотнула головой, и словно специально, делая всё наоборот от сказанного, повернула голову к морю. Кассиан повернулся вместе с ней, смотря в последний раз. Пылающий закат, красный горизонт, уходящее солнце, всё выше поднимающаяся волна и буря пыли. Крик боли, не успевший вырваться из груди. Слова, застрявшие в горле, не сумевшие найти выход. Слёзы, свои и нет, что навсегда замерли на лице, на подбородке, на одежде. Я есть Сила, и Сила течёт во мне. Темнота.