***
— То есть, ты хочешь сказать… Мы собираемся выступать с песней, которую ты не дописал? — на всякий случай уточняет Юнги, смотря на своего друга с прищуром — пытается понять, уже пора звонить в дурку или ещё есть шанс на спасение. — Да, — буднично отвечает Чонгук и подключает гитару к усилителю. Они, будучи довольно типичной для своего вида группой, обычно репетируют в подвале. Да, звучит так, будто они из пафосного подросткового сериала, но на самом деле… Нет. Не то чтобы они были бедняками, у которых нет денег на аренду специально оборудованного для этого помещения… Вовсе нет. Но не зря у Хосока — их барабанщика — есть собственный дом, а с ним в комплекте и подвал с неплохой акустикой, за который, к тому же, не нужно дополнительно платить? Не пропадать же добру! — Мне кажется, он сошёл с ума, — предполагает тот самый Хосок, сидя на коробках, о наполнении которых не догадывается даже он сам. — Согласен, в край ёбнулся, — кивает Юнги, продолжая сверлить Чона глазами, пока тот, как ни в чём не бывало, занимается своими делами. — Мы пообсуждаем твоё ментальное состояние, Чон. Ты не против? — Ты отлично делаешь это и без моего согласия, хён, — усмехнулся Чонгук. — В любом случае, песня крутая, а текст я дописать успею. — Уверен? Всё же, у нас не так много времени для репетиций, — встревает Арым — ещё одна обладательница электрогитары в их скромном коллективе, а ещё главная неформалка, хотя сама девушка упорно утверждает, что красно-чёрный сплит — вполне себе классическая причёска. — Если ты облажаешься, то нас потом так и запомнят лохами. Иногда Чонгуку хотелось сказать ей что-нибудь, чтобы язык сильно не распускала, но Арым старше, а ещё она не постесняется вместо ответных слов дать по шее гитарой — и дай бог, если своей, а не чонгуковой. — Вам стоит мыслить позитивно, — стараясь разрядить атмосферу, лопочет Хосок и подходит к друзьям, взяв их за плечи. Арым недовольно шипит, потому что её за патлы, разросшиеся аж до пояса, случайно потянула рука ударника, которую тот положил исключительно в дружеском и ободряющем жесте. — Давайте, время — деньги, а у нас их и так не много. Все трое сощурились, потому что Хосок… Да, он прав. А ещё он слишком яркий в тусклом освещении подвального помещения, из-за чего хочется надеть солнечные очки. Желательно, несколько пар сразу. Всё же, положив конец нескончаемой демагогии, они принялись репетировать. Времени действительно было не так много — чуть больше недели. Но та мелодия, что Чон придумал совершенно внезапно и случайно, слишком уж въелась в его и без того захламлённое сознание, однако он понимал: если допишет так, как надо — получится шедевр. Не иначе. Репетиции всегда проходили быстро и весело. Каждый участник «Haze» действительно любил музыку и своё дело, потому и выходило всё само собой — струнные мелодии переплетались между собой, создавая особую атмосферу, а звуки барабанов добавляли жизни и динамики, из-за чего песня звучала освежающе и, если говорить совсем уж честно, охуенно. Единственное, что было минусом, — отсутствие лирики. Увы, но наш мир работает по сраному закону подлости, который гласит: хуй тебе. Но если серьёзно, Чонгук действительно вечно сталкивается с проблемами, когда пишет песни. То инструментал хромает, то текст ни в какую не пишется… У Юнги с этим проблем нет — по мнению Чона он вообще одарённый какой-то, пишет тексты и мелодии так, будто был рождён для этого. И группа частенько исполняет его треки, только вот именно этот Чонгуку хочется от и до сделать самому, как бы, возможно, эгоистично это не было. — А в чём вообще смысл песни? — открывая банку какой-то ягодкой газировки, спрашивает Арым, пока у них был перерыв. — Смысл? — задумчиво вторит Чон и опускает глаза в пол. Хороший вопрос… Когда Чонгук написал первый куплет, он вышел кривым и косым как раз из-за того, что он совершенно не знал, о чём писать. Страдания? Протест? Любовь? Слишком много вариантов, но мыслей меньше, чем просто ноль. — Не знаю, если честно. Я настолько загорелся мелодией, что у меня не было какой-то конкретной задумки, — честно признаётся гитарист и пожимает плечами. — Может, тебе помощь нужна? Ну, с лирикой, — предлагает Юнги, почесав затылок, но Чон тут же качает головой. — Нет. Спасибо, хён, но я сам хочу написать её. Это важно, — и смотрит на бас-гитариста совершенно серьёзно. Тот вздыхает, но не возражает. — Окей, но если ты не создашь шедевр или забудешь текст на сцене, ты заплатишь за нас троих в каком-нибудь дорогущем ресторане в центре города, понял? Чонгук тихо смеётся и кивает. Вряд ли, Конечно, Юнги стал бы исполнять свою угрозу, но написать что-то цепляющее действительно хочется. Надо постараться.***
Прошло уже несколько дней, и Чонгук… Если честно, особо не продвинулся. Он исправил куплет, и получилось даже лучше, чем было, но всё равно что-то ему не нравилось. Конечно, Чон мог спокойно бросить это дело. Группа бы выступила с песней, которая хорошо отработана и нравится большинству, но это уже было не просто глупым желанием, это дело принципа. Устав сидеть в душной квартире, потому что на дворе чрезмерно тёплый даже для их страны июнь, Чон решил прогуляться до ближайшего парка. Глядишь, там и вдохновение появится. Закинув гитару в чехол, а после — на плечо, Чонгук вышел из дома, не забывая собрать волосы в излюбленный пучок, который хоть немного спасал от жары, открывая шею и небольшую татуировку в виде небольшой надписи «muse» на ней, которую он набил как раз для того, чтобы муза всегда была рядом и давала идеи, помогая создавать искусство. Но как-то… Чон недовольно прищурился — уже вечерело, но солнце было таким же жарким и ярким. Он старался передвигаться в тени, чтобы не свариться заживо, и таким образом добрался до небольшого парка. Там было много деревьев, листва которых создавала уютные тени над лавочками, где можно было посидеть, подумать о жизни, расслабиться наконец. Гитарист развалился на скамейке, откинувшись на её спинку. Шелест листьев успокаивал рассудок, лёгкий тёплый ветер обдувал открытые участки кожи — которыми, впрочем, были только руки, шея и лицо, потому что в любое время года Чонгук одевается в огромные спортивки и массивные чёрные кроссовки — нравится ему так. Собрав мысли в кучу после небольшой передышки после, будем честны, ужасно тяжёлого пятиминутного похода от дома до скамейки, Чонгук сел ровнее и достал гитару из чехла. На закатном солнце «Лес Пол» блестела особенно прекрасно, так и маня к себе нетерпеливые руки. Гитарист сел удобнее, расправил плечи и, немного подумав, начал перебирать струны. Он не пытался сыграть что-то конкретное, просто наслаждался негромкой мелодией, которая появлялась сама и, почему-то, звучала знакомо. Возможно, это был какой-то перебор, который Чон выучил хрен знает сколько лет назад, когда только начинал. Парень прикрыл глаза, отдаваясь музыке и расслабляясь. Он совершенно не напрягал мозг и не прилагал усилий, чтобы что-то создать, мелодия отлично справлялась и без его ненужной помощи. Ровно до тех пор, пока чей-то голос не заставил Чонгука вздрогнуть от неожиданности, растеряно распахнув глаза. — О, прости. Я напугал? Перед гитаристом стоял молодой человек на вид лет двадцати с копейками, по телосложению он был довольно крепким, пусть и немного меньше Чонгука в силуэте. Если честно, Чон настолько заслушался бархатным голосом незнакомца, что даже и не понял, что от него вообще хотели. — А? Неизвестный слушатель смеётся и садится на эту же скамейку, а после повторяет: — Хорошо играешь, говорю. Ты профессионально занимаешься этим? — С чего такие выводы? — Ну, любители так не выглядят, — собеседник неоднозначно пожимает плечами и бесцеремонно проводит кончиками пальцев по корпусу гитары, скользя по гладкому покрытию и улыбаясь довольно. — Один выступаешь? Это что, допрос? — проносится в голове Чона, но он, почему-то, покорно отвечает: — Нет, у меня есть группа, и… — О, это круто. Где вас можно послушать? Чонгук, мягко говоря, охуел. Может, он заснул в парке, и всё это — сонный паралич? Никогда в жизни никто так прямо не показывал желание узнать его и группу как артистов. Возможно, что этот парень просто маньяк, который усыпляет бдительность Чона лестью, но тогда у него отлично получается, потому что этот голос хочется слушать, слушать, слушать. — Эм… Ну, — Чонгук отвёл взгляд, а после его осенило. — О, ну, знаешь, на выходных мы с группой выступаем на конкурсе рок-фестиваля. Может, ты слышал? Он будет недалеко от- — Я как раз хотел туда пойти, теперь есть веский повод, — незнакомец кивает собственным словам и резко поднимается с лавочки, заставляя Чона вновь удивлённо посмотреть на него. — Тогда увидимся. Надеюсь, ты зажжёшь, — и снова смеётся негромко, собираясь уходить. Чонгук хотел что-нибудь ответить, возможно, попросить остаться подольше и даже рассказать о себе, но у него как будто вырвали язык. Внутри было странное чувство, сердце отчего-то бешено стучало, а строчки вдруг возникали в голове одна за другой. Вот она! Его муза. Гитарист быстро вскочил со своего места и, убрав гитару в чехол, поспешил домой. Он должен записать текст, пока тот крутится в его голове. Это было чертовски странно, но лишь благодаря одному разговору Чона вдруг охватила такая волна вдохновения, что её, кажется, хватило бы на год вперёд. И вот гадай теперь: это случайность или всему виной чужой приятный тембр и игривый блеск в глазах парня, чьего имени Чонгук не узнал. Ну ничего. Они ещё обязательно встретятся. Совершенно позабыв о жаре, Чонгук поспешно записывал каждое слово, приходящее на ум, и, к его удивлению, текст получался вполне складным. — А в чём вообще смысл песни? Оторвавшись от исписанного и каким-то образом помятого блокнота, Чонгук пробежался по неуклюже написанным строкам, вдумчивая читая каждую из них. Песня о свободе, об эмоциях, о людях. Каждое слово Чону как можно скорее хотелось прокричать со сцены, чтобы все присутствующие покрылись мурашками с ног до головы от силы его музыки. Он был уверен, что если эта песня не станет шедевром мирового масштаба, то точно хотя бы откликнется в сердце каждого зрителя. «Rock with me».***
Вот и наступил день X. Страшно, ужасно волнительно, но так желанно. После той, кажется, судьбоносной встречи в парке, Чон не мог перестать напевать песню, что уже стойко ассоциировалась с незнакомцем. Интересно, он действительно придёт посмотреть их выступление? Вдруг он вообще просто от балды сказал и даже понятия не имел, что это вообще за мероприятие? Чонгук солжёт, если скажет, что не расстроится. — Хватит в облаках витать, — ворчит Юнги, наотмашь отвесив Чонгуку подзатыльник, чтобы привлечь его внимание. — Мы, вообще-то, здесь по твоей инициативе, командир. Так что возьми себя в руки и сияй. — Да знаю я, просто волнуюсь, — хмыкает недовольно гитарист и бегает глазами по окружающим лицам — пытается найти то самое, очертания которого вот уже несколько дней появляются отпечатком на внутренней стороне век. — На самом деле, я понимаю Чонгука, — говорит Хосок, улыбнувшись. — Каждый раз, как в первый, да? Но мы обязательно справимся и свой лучик славы получим. — Ты прав, хён, — Чон слабо улыбнулся и кивнул. — Эй, а где Арым? — Пошла искать туалет, кажется. Не переживай, до нашего выступления точно вернётся, — отмахивается Юнги и подталкивает Чонгука и Хосока ко входу в главный зал, в котором и происходит всё основное действо — они приехали к началу, так что пока что организаторы просто объясняют правила и рассказывают подробности мероприятия, как будто их не дублировали на сайте и во всех социальных сетях по десять раз. В конкурсе было много участников, некоторых из которых Чонгук знал, пусть не лично. К примеру, он уже пару лет следит за группой «IU», главная экстрим-вокалистка которой уверенно берёт как две октавы вверх, так и поёт с использованием расщепления, чем искренне шокирует и восхищает окружающих, в числе которых оказался и Чон. Но до выступления «IU» было ещё достаточно времени, так что краем уха приходилось слушать какие-то неизвестные мелодии и порой даже неприятные вокальные и инструментальные ошибки. Впрочем, жаловаться было не на что, ведь всё не так уж и плохо — слушабельно, и хер с ним. Арым всё же нашла их среди зрителей в этой толпе, и теперь они уже вчетвером стояли и ворчали о том, что народу слишком много, а свежего воздуха — слишком мало. Если говорить начистоту, композиции были… Довольно скучными и не особо-то цепляли. То есть, конечно, мелодии были неплохими, а тексты не совсем уж ужасными, но не было в них чего-то… Особенного. То эмоции не дожали, то припев повторили десять раз, то инструменталу чего-то не хватило. Возможно, Чонгук придирается, но именно поэтому он хотел сам довести «Rock with me» до идеала — хотел создать что-то особенное. — Так много народу, но совсем никто взгляд не цепляет, — скучающе озвучивает Юнги мысли Чона, окидывая взглядом присутствующих и тут же теряясь в количестве лиц. — Да ладно, как по мне, была парочка хороших композиций, — Хосоку приходится немного напрячь голос, чтобы его услышали, ведь объявили название следующих выступающих, которое никто особо не расслышал. Гитарист только открыл рот, чтобы выразить своё профессиональное мнение, как вдруг замер, услышав игривое «Хей, это Ви!», что донеслось со сцены. Голос показался до боли знакомым, и Чонгук, не веря, что у него не галлюцинации, резко обернулся, замечая несколько силуэтов, среди которых был и тот странный незнакомец из парка. Он участник? Но почему не сказал? Их миловидный ударник, кажется, выкрикнул что-то матерное, прежде чем начать отбивать ритм с невероятной скоростью и силой, в то время как пальцы незнакомца скользили по струнам сияющей (погодите, там что, реально, блядь, блёстки?) в лучах софитов «Суперстрат» чёрного цвета. Чон должен взглянуть поближе. Прорываясь сквозь толпу потных тел, которые вдруг ожили, Чонгук подобрался к самой сцене и задрал голову, оказавшись прямо перед Ви, который практически касался губами микрофона, пока пел своим чертовски сексуальным и привлекательным басом. Гитарист искренне боялся моргать, не желая пропускать ни одного чужого движения и вздоха, но электрическим разрядом пробрало до костей, как только лисий взгляд этого дьявола столкнулся с его. Чон громко сглотнул и внимал каждому жесту, будучи заворожённым от и до. Этот парень показался ему действительно манящим ещё в первую встречу, но сейчас этот самый Ви выглядел совершенно иначе, и гитарист нагло напиздит, если скажет, что ему не нравится. Потому что он буквально сходит с ума прямо сейчас. Чонгук даже не заметил, как выступление подошло к концу, а всё ещё неизвестный ему Ви подмигнул со сцены, после чего скрылся за кулисами вместе со своими дружками. — Блядь, вот ты где, — недовольно вздыхает Юнги, повернув Чона к себе за плечо. — Ты какого чёрта сбежал, а? Скоро наш выход, вообще-то, нам надо морально подготовить Хосока, не дать Арым выйти покурить и не вернуться, а ещё забрать гитары из гримёрки. — Я… Выступление. — Чё? — Юнги удивлённо вскинул брови. — Выступление крутое. Ребята только что… — Вот и ты! Ну как, понравилось? — внезапно со спины Чонгук услышал тот самый голос, резко обернувшись. — Я… Э- — Сори, красавчик, но нам пора идти, — Юнги хватает друга за локоть и, состроив наигранно опечаленную гримасу, тащит Чона за собой. — Давай, зажги там! — кричит им вслед Ви, смеясь. Сердце Чонгука заходилось в бешеном ритме, и он искренне не понимал, это из-за бега, из-за волнения перед выступлением или из-за невероятно привлекательного гитариста группы-соперника, который своим голосом, смехом, внешностью и невероятным обаянием действительно заставляет Чона хотеть зажечь. — Всё, погнали, — в последний раз поправляя колки, чтобы звучание было безупречным. Чонгук стоит, закрыв глаза, собирая мысли в кучу, а после нахер раскидывая их куда подальше, потому что думать ему сейчас нужно меньше всего. Арым с Хосоком переглядываются, а затем синхронно смотрят на Юнги, не понимая, где весь пыл их лидера, и что за сеанс медитации он тут устроил. Бас-гитарист лишь пожимает плечами и кивает в сторону сцены, когда слышит их название. Чон выходит на сцену самым последним, поправляет микрофон, а затем коротко оглядывается на своих товарищей, улыбнувшись. Вновь обернувшись к залу и начав играть, гитарист инстинктивно ловит взглядом глаза Ви. Тот смотрит внимательно, оценивающе, а вместо игривой улыбки на его лице спокойствие и собранность. Сейчас он был похож на хищника, который выжидал возможность напасть, и у Чонгука от таких ассоциаций холодок по спине прошёлся. Тем не менее, он, как и все в группе, играл громко, во всю силу, как в последний раз, стараясь добиться того, чтобы каждая сыгранная нота впилась под кожу и в сознание слушателей, чтобы каждое произнесённое Чонгуком слово оставалось в их памяти и сердце до конца жизни. Чтобы Ви, точно так же, как и сам Чон, вспоминал текст этой песни по ночам, будучи не в силах уснуть. Гитаристу казалось, что он находится в вакууме, потому что несмотря на громкость их музыки, крики толпы пусть и были слышны, однако лишь наполовину, словно Чон находился под водой. Но как же ему, блядь, нравится это — видеть реакцию людей, лично наблюдать за тем, как их музыка поражает чужие дыши, заставляя рвать горло от восторга и скакать в такт мелодии. В конце выступления Чонгук взял особенно высокую ноту, чувствуя, как его волосы липнут ко лбу и вискам от пота. Бросив взгляд на лицо Ви, сердце в очередной раз пропустило удар, когда он увидел широкую улыбку, полную восхищения и понимания. Возможно, гитарист ошибался, но ему казалось, будто этот парень действительно смог ощутить и понять весь смысл песни и лирики. Хотя, это было бы неудивительно, ведь именно его образ подтолкнул Чонгука к этой пропасти с морем вдохновения. — Мы молодцы, — сбито дыша, подытоживает Чонгук, когда они выходят из гримёрки, оставив там инструменты. — Даже если мы не займём призовое место, мы выступили… Охуенно. Не знаю, как вам, но мне кажется, что это лучший наш перформанс. — Перформанс, конечно, громко сказано, но я соглашусь с тобой, — достав зубами сигарету из пачки, кивает Юнги. — Это было охуенно. А теперь я пойду курить. Я чуть не оглох, здесь крутая акустика, но явно не для нашей громкости. — А я почти упала, потому что споткнулась о дырку в полу, — посмеивается Арым и прячет руки в карманы чёрных брюк, заправляя за ухо красную прядь. — Не знаю, как вы, но я хочу есть. Местные угощения пиздец дорогие, так что я просто схожу в супермаркет через дорогу. Вы пойдёте? Чонгук с Юнги отказались, а вот Хосок с удовольствием согласился, говоря, что если он не выпьет чего-то ледяного прямо сейчас, точно сварится заживо, а потом так же быстро стухнет, на такой-то жаре. Хотя Чону, вот, кажется, что они просто всё ещё не отошли от выступления — адреналин действительно зашкаливал все эти три минуты. — Я выйду на улицу, а то меня выведут, — говорит Юнги, кивнув в сторону услужливо наклеенного знака, который напоминал, что курить в помещении запрещено. — Смотри, чтобы фанатки тебя не разорвали, пока меня не будет. Чонгук в ответ на это лишь саркастично закатил глаза и велел другу поскорее идти, а иначе он сам вызовет на него охрану за нарушение правил. Когда Юнги ушёл, гитарист всё же расслабленно выдохнул и прижался спиной к прохладной стене, довольно прикрывая глаза и остывая. Чон готов поклясться, что он мог ощутить пульсацию крови в венах и артериях в каждом миллиметре своего тела. Вот бы сейчас выпить чего-нибудь со льдом, да лечь под кондиционер и пролежать так всю жизнь… — Вы и правда зажгли, — в очередной раз заставляя Чона вздрогнуть, Ви подходит к нему, появившись словно из воздуха. Он стремительно сокращает расстояние, и Чонгуку остаётся лишь покорно наблюдать за красивым лицом, которое находится ровно напротив его собственного. — Это твоя песня? — Моя, — гитарист, правда, пытается смотреть в глаза Ви, но взгляд каким-то магическим образом сам скользит ниже и останавливается на пухлых губах, которые тут же растягиваются в довольной улыбке. — А ваше выступление, я так и не сказал- — Можешь не говорить. Ты всю песню простоял с открытым ртом, мне этой реакции достаточно, — Чонгук глупо хлопает глазами — он правда так выглядел? Словно прочитав чужие мысли, Ви кивает и щёлкает парня по носу. — Мне тоже очень понравилось, как вы выступили. Ты чертовски горяч, а ещё мне нравится твоё лицо. Чонгук хотел поблагодарить, сказать, что он тоже в дичайшем восторге от Ви и его внешности, но его вновь прерывают, не дав возможности даже начать издавать звуки: — Сходим на свидание? — Я даже не знаю, как тебя зовут, — вдруг выдаёт Чонгук, нахмурившись, хотя сам он не против свидания. — Тэхён, Ким Тэхён. Но в группе меня зовут Ви, прилипло как-то со старшей школы, — он пожимает плечами и протягивает раскрытую ладонь. — Будем знакомы. А тебя как звать, мистер талантище? — Я Чон Чонгук, — Чон облизывает пересохшие губы и пожимает руку Тэхёна, который тянет парня за собой. — Куда мы? — Прогуляемся. Будем считать это репетицией свидания, хорошо? — он обворожительно улыбается, и кто Чонгук такой, чтобы отказывать? — Как называется ваша группа? — вдруг спрашивает гитарист, и Ви удивлённо вскидывает брови. —Я отвлёкся и не услышал название. — «Rauch». Это «Дым» с немецкого. Наш ударник сказал, что звучит так себе, но как по мне, коротко и складно. Знаешь, как будто мы такие крутые и загадочные, в дыму, как будто в неизвестности. Ну в общем, это звучит круто. — Звучит и правда… Подожди-ка. Ты сказал «Дым»? Забавно, наша группа называется почти так же. — Да, «Haze», я помню. Я удивился, когда узнал, что это твой коллектив, потому что, когда я видел программу, мне показалось забавным то, что наши названия похожи. Звучит как судьба, что думаешь? А Чонгук… Он, если честно, ничего не думает. Если честно, рядом с Тэхёном гитарист теряет рассудок и тонет во вдохновении. Этому парню хочется писать стихи, песни, хвалебные оды, всё, что угодно. И, кажется, Ви разделяет его взгляды, потому что ещё никто не говорил о том, как виртуозно Чон извлекает музыку из струн своей «Лес Пол». А ещё Чонгук ни разу не целовался на первом свидании, не зная человека. А уж тем более на «репетиции» к первому свиданию. Но с Тэхёном, почему-то, хочется всего и сразу. Его слова, присутствие и действия окрыляют и дарят лёгкость, свободу. Он, действительно, муза.***
Почти все были в самом настоящем шоке, когда Чонгук и Тэхён стали встречаться чуть больше, чем через неделю. Обоим отчего-то казалось, будто они знакомы много лет, поэтому они решили, что тянуть нет смысла — симпатия взаимна, а дальше пусть всё будет, как будет. Разумеется, никто из них не собирался завязывать с музыкой ради этих отношений, наоборот — было забавно подтрунивать друг над другом и спорить о том, кто же на этот раз одержит победу; на том судьбоносном конкурсе, кстати говоря, «Haze» заняли третье место, но Чон узнал об этом только от Юнги, потому как сам он благополучно ушёл на репетицию их с Тэхёном свидания. Сейчас прошло чуть больше трёх месяцев с тех пор, как они вместе, и Чонгуку кажется, будто каждый новый день для него наполнен яркими красками, коих до появления Ви в своей жизни он не видел. Гитарист был искренне счастлив и надеялся, что он дарит Тэхёну такое же счастье. Судя по чужой сияющей улыбке, надежды его смело можно назвать оправданными. Сегодня они договорились встретиться у Тэхёна и устроить пижамную вечеринку, которая превратится просто в просмотр какого-нибудь новенького хоррора под чипсы и питьё, найденное в холодильнике. Ви живёт не один — делит квартиру-студию с ударником их группы — Чимином, который, всякий раз, когда Чонгук остаётся на ночь, валит от греха подальше. Он довольно вредный, а ещё до безумия саркастичный. А ещё ему не мешало бы помыть рот с мылом, потому что за миловидной мордашкой скрывается такой словарный запас из нецензурной брани, какой Чон за все свои годы жизни ни разу не слышал. И, в общем-то, всё происходило так, как и должно было: они перекусили тем, что принёс Чонгук (он специально приготовил небольшие закуски, потому что знал, что у Ви в холодильнике мышь повесилась), выбрали фильм и сели его смотреть, а потом… Тэхён достал пиво. Это было неожиданно. То есть, разумеется, Чонгук знает, что такое алкоголь, и как его употреблять, но обычно они с Тэхёном если и пили, то запланировано и немного, потому что оба часто становятся шумными и немного дикими под градусом. Однако сейчас Ви просто поставил на журнальный столик упаковку из шести банок пива и взял одну из них, открывая с характерным шипением и тут же проливая на себя. Чон понятия не имеет, что происходит, но смеётся и тоже открывает пиво. — Зажжём? — усмехается Тэхён и жадно пьёт, облизнувшись. Чонгук молча следит за тем, как напрягаются мышцы, следит за светом, что орошает слегка смуглую кожу, за взглядом гитариста, который смотрит внимательно. Кажется, у обоих кровь внутри начинала закипать. Чонгук не заметил, когда они отставили банки обратно на стол, но сейчас было не до этого, потому что Тэхён уверенно взял его руку в свою и повёл в соседнюю комнату — туда, где хранится всякий хлам, в том числе и гитара Ви и ударная установка Чимина, за которую тот кого угодно загрызёт. — Итак… Что мы творим? — не очень заинтересованно спрашивает Чонгук, когда Тэхён путается пальцами в его волосах и сжимает их. Гитарист зачарованно смотрит в блестящие азартом глаза Ви и не может удержаться, чтобы не поцеловать его. Их губы нетерпеливо сталкиваются, Чон несдержанно кусает Тэхёна за нижнюю губу и оттягивает её под недовольное мычание второго. Руки сами лезут под свободную хлопковую кофту Ви, очерчивая изгибы красивого тела, касаясь лопаток, ребёр, тазобедренных костей, что можно было ощутить даже сквозь домашние шорты. Тэхён улыбается в поцелуй и отстраняется первым, чтобы снять с себя злоебучую кофту и кинуть её куда-то на пол, а затем, взяв Чона за задницу, прижать его к себе и задеть кончик его носа собственным. — Хочу, чтобы ты трахнул меня на этих барабанах, — низко шепчет Ви куда-то в шею гитариста, а тот в свою очередь чувствует, как стремительно кровь приливает… К лицу. Разумеется, к лицу. — Что думаешь? — Твой дружок нам голову оторвёт, если мы что-то сломаем. Ты уверен, что это- — Чонгук-а, — он смотрит исподлобья, совершенно серьёзно и внимательно, а после улыбается. — Я уверен. Давай, красавчик, я знаю, что ты тоже хочешь меня. Спорить было бесполезно, да и незачем — нет смысла отрицать, что Чонгук действительно возбуждён из-за этого дьявола во плоти. Ви буквально мог свести с ума одним только видом и голосом, но сейчас, когда кровь закипает, температура в комнате растёт, а Тэхён рядом такой чёртов засранец, все заслонки сносит напрочь, и гитарист вновь целует его — уже более напористо и жадно, скользя широкими ладонями вдоль спины и опускаясь к пояснице, после чего цепляет шорты вместе с трусами, бесцеремонно избавляясь от них. Ви также не теряет времени зря: снимает с Чонгука футболку и на ощупь очерчивает чернила, вбитые в его кожу на шее — «muse», после чего, убрав от греха подальше райд, садится на флор-том, чуть отклонившись назад. Пока что всё хорошо. Чон, конечно, уже предвкушает, как они будут объясняться перед Чимином, но это будет потом. Может, он вообще ничего не узнает (ага, как же). — Чонгук-а, в моих шортах лежит смазка, достань-ка, — просит Ви и улыбается абсолютно невинно. Он что, реально продумал это заранее, а не просто захотел экспериментов сдуру? Однако гитарист повинуется и достаёт из кармана лубрикант, тут же открывая его и щедро смазывая в нём собственные пальцы, прежде чем коснуться ими смуглой кожи. Тэхён слегка откланяется назад, упираясь в обод одного из барабанов спиной. Ви разводит колени в стороны, и Чонгук ведёт влажную дорожку вдоль его бедра, после чего очерчивает кольцо мышц, замечая, как по гладкой коже бегут мурашки. Чон медлит немного, но всё же плавно толкается внутрь указательным пальцем. Тэхён был немного растянут, поэтому было довольно легко двигаться. Но когда внутри оказалось сразу три пальца, им обоим пришлось потерпеть, прежде чем Ви сможет полноценно расслабиться. Чонгук в полнейшем ахуе от того, как он ещё способен держать себя в руках, ведь перед ним прямо сейчас выгибается и так чертовски соблазнительно мычит ебаное совершенство. Но он понимает, что держаться надо, пусть собственный член уже болезненно ноет от развернувшейся перед глазами картины. Говоря объективно, ударная установка — очень, очень хреновое место, чтобы трахаться, потому что она, конечно, довольно прочная (учитывая, как Чимин хуярит по барабанам, если бы она была сильно хлипкой, давно развалилась бы прямо на сцене), но доверия всё равно не внушает, да и баланс, чтобы ничего не сломать и не убиться самому, тоже держать тяжеловато, но ради Ви, который тянет его за резинку штанов к себе, который гладит и сжимает сквозь ткань, заставляя Чонгука зашипеть и напрячься всем телом, который сам нетерпеливо ёрзает на месте, можно и это стерпеть, и горы свернуть, и космос покорить. — Блядь, — ругается Тэхён и дрожащими руками дёргает штаны Чона вниз, обнажая его. — Если ты сейчас же не трахнешь меня, Чонгук, клянусь, я сдохну прямо здесь. Ты такой охуенно горячий и красивый, как тебя только земля таким носит? Чонгук тихо смеётся, пусть уши его всё же краснеют от таких откровений — когда Ви возбуждён, он совсем не следит за словами. Гитарист закусывает нижнюю губу и, распределив выступивший предэякулят по своему (охуеть какому чувствительному) члену, аккуратно толкается внутрь. Он покорно ждёт, наблюдая за реакцией Тэхёна, а затем, получив короткий кивок, входит глубже, в качестве ответа в этот раз получая низкий мелодичный стон. И, Господь, как же сложно жить, когда твой парень — невозможно обворожительный Ким Тэхён. Чон находит подходящую точку опоры, а Ви цепляется пальцами за его плечи, оставляя небольшие следы-полумесяцы от немного отросших ногтей, но сейчас это волнует меньше всего, потому как гитарист наконец отпускает себя и двигает тазом, постепенно ускоряясь и выбивая из лёгких Тэхёна воздух вместе со стонами. Даже сейчас, пока они упиваются друг другом, вместе им удаётся создавать неповторимые мелодии: Чонгук дышит шумно и ритмично, а Тэхён стонет высоко, растягивая каждую ноту. Не зря он — муза. Даже в этой какофонии Чон способен расслышать музыку. Только вот, эта песня — особенная. Она только для них двоих, особенно интимная, личная, и особенно прекрасная. Чонгук целует Ви, пока тот беспорядочно сжимает его волосы, шею, плечи, а потом они оба слышат какой-то грохот — что-то смачно наебнулось, но сейчас до этого нет совершенно никакого дела, ведь Тэхён срывается на крик, когда гитарист из раза в раз точно попадает по его простате, заставляя тело под собой выгибаться неестественно и дрожать от чрезмерной стимуляции. Чон и сам на грани, поэтому он утыкается в плечо Ви и делает завершающие фрикции бёдрами, чувствуя, как напряжённые мышцы вдруг расслабляются, а Тэхён под ним скулит и жмурится, пачкая собственный живот белёсыми каплями. Отдышавшись и сделав вид, что тут их не было, парочка лениво идёт в душ, где они снова целуются, стоя под прохладной водой. Тэхён, предложив потереть Чону спинку, улыбается, в очередной раз смотря на тату на шее гитариста, а после смазано касаясь её губами.***
— Вы… — Чимин сначала не верит. Отказывается верить. — Вы сделали, блядь, что?! Тэхён беспечно пожимает плечами, а Чонгук даже немного чувствует угрызения совести. Совсем чуть-чуть, правда. — Вы… У меня слов нет! Грёбаные извращенцы, вы должны мне новые барабаны и отдельную квартиру! Сами здесь живите! Чимин сжимает кулаки, выбирая, кому первому врезать, но всё же берёт себя в руки и выходит в подъезд — покурить, многозначительно хлопнув дверью. — Эм… Он будет в порядке? — уточняет Чон, переводя взгляд с закрытой двери на Ви. — Да. Я просто куплю ему новую установку, и он будет просто счастлив. А ещё, я думаю, он будет так же счастлив, если ты дашь ему номерок парня из твоей группы. Как там его зовут? У Тэхёна всегда всё просто и прозаично. Наверное, именно поэтому Чонгук так быстро проникся любовью и восхищением к нему — его действительно вдохновляет Ви, Ким Тэхён, его муза.