Дарагой мой Юнги

       Дарагой Юнги!       Пишет тебе твой, если ты уже против, то не твой Чимин по электорнной почте. Почему так? Потомушта в лоб тебе говорить не хочу, потомушта ты миня не отпустишь, и я за это могу отхватить. Когда ты будиш читать это писмо я буду уже далико далико. Я канешно всё понимаю как тибе будит хуёво от тово што я тибя бросил. Но ты не плач! Хотя я знаю што ты плакать не умееш. По ходу што с нашей пары плакать умею только я. Но я совсем этим не гаржусь! Потомушта я как омега сиравно очень стойкий и красивый! И с омежим достоинствам всё снису. И ни жалей только ни о чом! Особено обо мне. Такава жизнь! Вот зависаю сичас в баре и заливаю свою горькую жизнь. И знаишь, тоже ни о чом не жалею. Хоть щас я и обижен на тибя жутко. Всетаки ни правильно ты зделал, когда закрыл миня на ключ в нашей квартире. И я очень злюсь на тибя. Ниимел ты права так поступать со мной. Поэтому я ухожу от тибя и уезжаю жить на Мальдивы. Мне тут омега один придложил. Хи-хи. Он тоже своего бросаит. Его альфа тоже такой же обижник. Щас напьёмся и поедем тусить туда вместе. Там жизнь весёлая и никто тебя там на ключ запирать ни будит. И толька кофе будет приносить в постель и чипсы разные. (Которые ты мне заприщаиш). Подумаишь, в бар сходили разок без него. Так я там даже и ни пил ничего. Просто поддержал друга. Ну потом конешно выпил, так это ни о чём ни говорит — просто за кампанию. А он сразу — запирать! Свободу Чимину! — папу твою в кедах и отца в бутсах! Ну, не расчитал нимного, кто от этого застрахован? Вот сижу без тибя и всё вспоминаю как мы с тобой замутили наши мутки! Помнишь как я зашол в бар Голубая лагуна, а ты на меня запал сразу? Я то помню, как ты удивлёно смотрел на меня! Даже челюсть атвисла от такого красавчика как я. А до сих пор ни знаишь што я спецом зашол в тот бар. Тогда я увидил тибя через окно и тоже запал на тибя. Ты сидел за барной стойкой и бухал виски. А тут я захожу — такой красАвец! На мне куртка от Мадильяно и джинсы от Чиллатто. Я тагда ещё накрашен был чотко. Губы у меня были почоркнуты карандашом от Виви и тинтом от Луизет. А ресницы накрашены тушью от Валетто. Я тагда тебе ещо подмигнул, помнишь? А ты от такой красоты охуел как пиндос и заржал! Конешно я сразу понял, што ты никогда не встречал таких красивых парней как я… Да и вооще… Помню, как я к тебе подкатил, а ты от счастя всё никак ржаку не прекращал. Всё ржал и радовался. Понимаю што тебе тагда понравилась моя цепочка в носу с маленьким бриликом. Ну понятно што ты тагда в моде ещо ни в зуб ногой… Ааа… ещо ты всё на мои джинсы не мог наглидетца. Просто ты не знал, што я их в костре пепелил спецом и дырки резал ножом. Я тагда сам чуть не сгорел помню. Но зато таких уж ни у ково не было! Только зря ты их потом, когда стали жить вместе выбросил на помойку. А я ведь панравитца тебе хотел как не в себя! А ты гад ползучий, всё угарал и угарал! Мне бы сразу тагда понять… Но я всё надеялся, што ты полюбишь меня… в этих джинсах. Всё таки они зачотные были! А ты, садомазник, кинулся меня головой в раковину мыть. Ну не дурак ли? Всю мою красоту смыл и поцеловал меня прямо в губы. Я тагда чуть не откинулся напроч. Таково некрасиваво целовать, фи, прямо некамильфо! Так што дарагой Юнги, теперь я всё тебе припоминаю и понимаю как ты всегда надо мной издевался с самова первова знакомства. Ой, прям плакать захотелось! Но я ни такой! Хоть и омега.       А вить я тибя любил! Даже когда ты взял меня к сибе жить, я ни уставал тибе гаворить об этом. И я не неблагадарный какой-то, я всё помню. Наши милые деньки. Как ты меня циловал и ласкал и гаварил што любишь. И што я твой истиный. И мы будим вместе навсегда. Нееет, Юнгишечка! Моё терпение кончилось! Потомушта хоть и говорил што любишь, а сам… А сам?! А помниш, как заказал мне одежду как в школу ходют и запритил красится? Аааа! Эта штоли любовь? А репититора нанял, типа я совсем ку-ку? И совсем не умею грамотна писать. А ты разве не знал, что этот репититор — совсем старпёрный человек? Он в современом языке совсем ничево не понимал. И всё мне про каких-то Онегиных руских и Пушкиных африканских втирал. И меня ни во што ни ставил. Всё ему было ни так и всё ниэтаг. Козлина лысый! Это как понимать? Это любовь штоли? А на хира ты меня тагда в салон красоты повёз? Я тагда подумал што причоску модную мне захреначат. А они мне по твоему приказу срезали мои прикрасные розовые волосы и привратили опять в каштан. Тебе каштанок захотелось? Вот и вспомнилась сабачка по клички Каштанка. Про неё старпёр мне расказывал, я даже плакал от этаво. А мой пирсинг на пупке, в брови, в губе, и в ухах? Чем мешали тебе? Они же такие прикольные были! А татушки мои на спине в виде луны? Почему не нравились? Тебе не нравились даже временные татушки в виде заек-целоваек на моей попе. Сам же целовал их как не в себя. Зачем тагда приказал их стереть? Ну што ты за человек Юнги? Нет, всё! Я забил на тебя! Я уезжаю! Таких милых заек я тебе не прощю ни в жизнь! Это было очень жистоко, Юнгишечка! Как ты не паймёш? Я только сичас начал понимать как нилюбил ты меня! Эх ты! Юнги, Юнги! Я ведь тагда ищё сказал што ты для меня как сокол в ясном небе! (Опять я старпёровы сказки вспомнил и порамонтичничал!) А ты?! Как в эти дурацкие оперы всё водил и в театры разные. Ведь нармальные альфы своих омег в бары да на дискатеки водят, штобы веселить их больше. Да на паказы мод или в спа салоны. Так нет — падавай тибе культуру… А ищё вспомнил как бливать миня заставлял кагда я перепил немного. Вот эта была жесть, кагда сувал мне пальцы в рот. Ты ахуел тагда штоли? А мне так плохо было, но я стойко малчал и толька бливал — я ж омега! И не рыпался даже. Всё думал ну прайдёт у нево кагда-нибуть это садомазо. А ты ещо больше издиватца стал: ваще спиртное запретил пить. Где это видано? И за сигарету тагда по губам нахлопал.       Пишу эти строки, как крик души. И всё перед глазами стоит как сичас. До чивоже невизучим человеком я оказался. Слёзы всётаки полились из моих глаз. Прости. Хорошо што ты сичас меня не видишь. А я ведь тебя любил как ни в себя! Верил тебе и любил всегда как в пердень! Нет, не любил… До сих пор люблю, морда сахарная! Патамушта ты красивый и заботливый. И сидел около меня все ночи напролёт когда я заболел. И кушать мне готовил и кормил из ложечки. И на руках в туалет насил. И купал меня. И… Ты очень добрый, дарагой мой Юнги! И…я очень люблю тебя нисмотря ни на што. И сичас сижу в этом блядском баре и бухаю от всей этой жизни. А ты меня совсем не ищеш. Я думал ты будишь искать А ты забил на меня напроч.       Ты где?!????? Отвечай казлина противная! Спрашиваю! Где ты??? Я ведь обижусь и вправду уйду от тибя на Мальдивы! Вот прям сичас сичас и уйду. Потом локти будиш кусать свои, псина сабачья! Молчишь? Я с тобой разговариваю, морда сахарная! Читаишь щас и лыбишься как всигда?! Юнгииииии!!!!!! Приезжай за мной! Ну позязя, позязя, позязя! Я соскучился! Или я сейчас пойду закурю назло тебе! Слышишь? даже две сигареты подряд! Ну, ладно… Так и быть… Обищаю! Обищаю, обищаю, обищаю больше не пить, не курить, по барам не шастать. И с козлом этим старпёром заниматся, и про Пушкина африканского всё учить. Я тебе всё всё всё обещаю, только приезжай за мной! Я скучаю по тибе! Я тебя так лю! Дарагой мой Юнги! А ты миня лю?

***

      — Алё! Юнгииии! Приветули! Наконец-то! Ты где?.. Ты едешь?.. За мной?.. Ты прочитал? Нет, нет, дальше не читай — это всё фрюля. Ну их нах… эти Мальдивы! Не бери в голову. Я всё удаляю. Люблю тебя, Юнгишечка мой, единственный! Ты скоро? Я жду!