***
Утренний рассвет пробегал по тёмным уголками полупустой квартиры, просачиваясь через тёмные шторы. Питер всегда был городом вечной тоски и отчаяния, но в этот раз позволил смертному люду одним глазком взглянуть на звезду в небе, — под конец августа, когда, казалось бы, уже и не важно это солнце. Курортный сезон заканчивался, а ведь Даня так и не слетал куда-то, — погрузился с головой в работу и личную жизнь. Он мирно нежился в мятой постели, переминаясь с бока на бок, лишь бы подольше растянуть эти минуты. Во рту ощущалось неприятное послевкусие после вчерашнего, а на душе скребли кошки. Просыпаться не хотелось, как бы громко на фоне не играл будильник, заведённый поздно ночью под предлогом «встану пораньше, начну новую жизнь». А что бы изменилось, будь его жизнь «новой»? У него больше не было проблем с деньгами и жильём. Парень от и до отдавал себя любимому делу, как и хотел, и не менее любимому партнёру, с которым был бок о бок уже не первый год. Даня души не чаял в Руслане, для него он — подобие чего-то божественного. Кашин помнил каждое слово, взгляд, прикосновение и бережно хранил всё в памяти, где-то в глубине сознания. Дорожил этими воспоминаниями, как дорогой хрустальной чашей. И, что самое главное, Руслан всегда отвечал ему взаимностью. По крайней мере, до этого года. На часах было около одиннадцати утра, Данила протёр заспанные глаза и, наконец, решил проснуться. Медленно встав с кровати, прошёл в ванную. Мутное сознание всё никак не давало покоя, оттого портилось и так нестабильное настроение. Время текло тонкой струёй, как из крана, над которым склонилась рыжая головушка. Мятый, в чём попало, с синяками под глазами и бледной до ужаса кожей, Даня смотрел на себя в зеркало. А в нём ничего, кроме веснушчатого парня и плитки с парой тройкой полотенец. Собственное отражение в зеркале уже совсем не пугало, но заставляло злиться. Разве таким он себя представлял, будучи мелким? Толстым, размотанным до ужаса, бухающим, как последняя тварь в перерывах от написания альбома, над которым он так упорно старался. Даня искоса поглядывал в зеркало, отхаркивая скопившуюся мокроту в раковину, а после умылся холодной водой, в надежде отогнать сон. Мысли о собственной неправильности в последнее время стали чем-то обыденным, порождая всё больше сомнений. На лице остался приятный холодок, что не могло не радовать, за ним последовал вкус мятного колгейта, шоркающий по зубам. Вздохнув, Данила вытерся первым попавшимся полотенцем, вышел из маленького помещения и, миновав узкий коридор, прошёл назад, в спальню. Уборка была явно не его сильной стороной: на стуле валялись шмотки, на столе, в кругу других безделушек, красовалась одинокая банка флэша. Как ни странно, принадлежала она одному конкретному человеку. Рука не поднималась выкинуть чёртову банку со времён их последней встречи, — кто знает, может, это последнее, что от него останется. На телефон пришло новое уведомление. Среди отметок и лайков в инсте выделялся один контакт. «Рус». «у меня есть идея для видео». «слушаю», — коротко и ясно ответил Даня, садясь за стол. Внутри были смешанные чувства, среди них затесался неподдельный интерес. Зная Руслана, эта идея могла быть безумной, выходящей за все рамки приличия. В этом был весь он. «запишем трек за 5 часов и снимем на него клип. те как?», — Руслан ждал ответа, а Даня мялся. Сегодня ему уж точно не хотелось работать. Он и не позавтракал, и не подготовил ничего. Подбешивала слегка эта легкомысленность, но делать нечего. Даня согласился, отложил телефон подальше и открыл прогу для битов, в которой уже было несколько заготовок. Часа через два приедет его ненаглядный. В голове совсем пусто. В дверь постучали. Не надо долго думать, чтобы понять, кто это. Всё это время Кашин тыкался в эфелке, накидывая что-то простое, но со вкусом. Он встал с рабочего места, чувствуя неприятную боль в затёкших ногах, и, спустя пару минут, отпер входную. На пороге стоял никто иной, как Руслан Тушенцов, в привычном для него чёрном трешере, джинсах и с оборудованием в руках. Невольно на Данином лице всплыла улыбка, — что-то тёплое заискрилось при виде него. Рус улыбнулся в ответ, проходя в квартиру и здороваясь с хозяином. Разулся, параллельно рассказывая про суть видео. Данила внимательно слушал, угукал собеседнику, стоя в метре перед ним. Таким красивым Руслан ещё никогда не казался: белая футболка, торчащая из-под свитшота, растрёпанные тёмные волосы и «щенячьи» глаза. Пленил, дурак, пока делился своими ахуенными историями и ставил камеру. Кашин уже давно не чувствовал себя так растерянно во время записи подводки, — он, как второстепенный персонаж, мелькал где-то на фоне, вкидывал странные распальцовки а-ля «рэпер». Зато Тушенцову, кажется, нравилось. Рус не чувствовал себя перед камерой скованно, шутил и шатался из стороны в сторону. В этом была своя атмосфера: домашняя, родная; в кругу красных стен и мониторов. Когда подводка была записана, парни приступили к работе. Даня показывал бочки, которые рандомно накидал за это время, а Руслан комментировал процесс на камеру. Написать что-то стоящее за пять часов действительно звучало как вызов. Данила-то треки месяцами не мог написать, — подбирал всё самое лучшее, и, в итоге, всё стирал. Работа шла полным ходом: парни шутили и старались как можно лучше уложиться во время, накидывали текст, битки, пока у них не вышло то, что не стыдно было назвать неплохим. Смущало лишь одно. Рус постоянно сидел в телефоне, переписываясь и улыбаясь чему-то. Кашин доверял ему, какую бы хуйню Тушенцов не делал, потому и не решался спросить. Будто в этом не было необходимости. Тушенцов оторвался от телефона, положил его на стол и, забыв заблокировать, ушёл в туалет. Ни дать ни взять; Кашин упорно игнорировал экран мобильника. Руслан будет злиться, если узнает, что Даня читал его переписку. Ругаться, крыть матом, — этого парню совсем не хотелось. Он сдался после прихода нового уведомления. Если одним глазом подглядеть, то ничего не будет, верно? Так считал и Кашин. Адресантом сообщения был Коля — общий друг Руслана и Макса, с которым Данила познакомился относительно недавно. Тот тоже писал треки, сводил минусовки некоторым ребятам и считался яркой личностью в их компании. Из всей толпы взгляд сразу цеплялся за кудрявого парнишу в очках и с татуировкой на шее, а его вайб можно было описать всего одним словосочетанием: «Пошлая моль». Даня был с ним в хороших отношениях. Они тусили вместе, иногда играли в доту и, в целом, какого-то повода, чтобы усомниться в себе, Коля не давал. Даня усмехнулся от этой мысли и мельком пробежался взглядом по последним сообщениям. Тут-то всё и накрылось, стоило лишь понять, что диалог про него. В довольно негативном ключе. Зачем Русу обсуждать его с Колей? Неужели он действительно так думал? Почему тогда лично не сказал, если его это так ебёт? Чуть дальше выяснилось, что Руслан Колю очень ценил, а их диалоги совсем не походили на дружеские. Неприятно. Очень неприятно. Что-то жрало изнутри и грозилось вот-вот выйти наружу. Как некстати, вернулся Руслан. Кашин замолчал, отведя взгляд и сделав вид, что всё нормально. Тушенцов лишь молча сел и уставился на процессник. Оставалось не так много времени. — Может, оставим как есть? Звучит разъёбно, — первым тишину разорвал Рус, переслушав минус. Прошло часа два с момента, как они начали снимать видео, настало время текста и клипа. Даня согласился, и вот они собрались на студию звукозаписи. — Я вызову такси, — накинув куртку, сухо произнёс Данила. В его голове всё ещё крутился прочитанный диалог. Хотелось остаться одному, а Руслана с его роликом послать куда подальше, дабы всё обдумать и перебеситься, но, к сожалению, такое поведение противоречило Даниным принципам. В воздухе висела недосказанность. Кашин теперь знал слишком много. Ребята ехали молча. За время поездки они не проронили ни звука. Кашин сидел в наушниках, слушая первые попавшиеся треки в спотике, и обдумывал происходящее; Руслан листал ленту и искренне не понимал, что случилось. Ещё недавно всё было хорошо, оба шутили, смеялись, а теперь Даня будто стал чужим. В голове Тушенцова не было ни одной связной мысли, всё ощущалось, как слишком странный эпизод какого-то американского ситкома, который крутили в нулевые на пузатом телике. Рус пусть и не впервые видел Данилу в таком состоянии, но всё равно волновался, — мало ли, вдруг он не уследил за языком, и после съёмок Кашин выскажет ему всё самое «сладкое» и «нежное». Они оба были страшны в гневе, прекрасно это знали и потому старались пресекать конфликты на корню. Им действительно были важны эти отношения, несмотря на наличие кое-кого под боком Руслана. Тушенцов украдкой взглянул на Даню, а тот, как из клипа: сидел и наблюдал за мимо проезжающими машинами, поправлял рыжие пряди, успевшие залезть в глаза из-за предосеннего ветра. Солнечные лучи ярко искрились, оттого его волосы «горели» сильнее обычного. Ещё веснушки эти… Хотелось расцеловать каждую, попробовать на вкус. И в какой момент Русу так повезло? Данила заметил на себе пристальный взгляд улыбающегося дурачка, но проигнорировал, желая как можно быстрее приехать. Через пару минут они уже были на месте. Первым в здание зашёл Руслан, поздоровался со звукооператором и начал прикидывать примерные точки, куда можно поставить камеру. За ним — Даня, выкинув бычок куда-то в сторону от двери. Курил он редко, в особые дни, когда было совсем ебано. Это — один из таких дней. Звукаря они знали давно, потому без угрызений совести вели себя на студии, как дома. Дописывали текст, почти не перекидываясь словами о чём-то, кроме работы, и уже были готовы записывать парт. Всё шло очень медленно, будто одна минутка «на подумать» растянулась в бесконечно долгую параллельную линию. Вокруг — нависающие тёмные стены, и только микрофон слегка поблёскивал, отражая приглушённый свет в студийке. — Я всё, — сказал Даня, вставая с пола, чтоб показать текст Руслану. Тушенцов же сидел напротив него, расслабленно, словно хозяин положения, и клацал в заметках простенькие стишки. В результате получалось что-то яркое и «дерзкое». Данила показал экран, ожидая реакции партнёра. На его лице ничего не читалось, кроме спокойствия, хотя, сам он уже седьмой раз по кругу умирал внутри. То ли из-за того, что строчки никак не рифмовались, то ли из-за вопроса, как это ещё потом зачитать. Более насущные проблемы перекрыли старую, поэтому сейчас Дане уже было не важно, что, кому и когда Руслан там писал. Главное сейчас — закончить видео, и уже без груза на плечах решать личный конфликт, если, конечно, кто-то собирался его решать. Руслан, скорее всего, подумает, что это — пустяк, и он сам справится, а Даниле надоели ссоры. Кашин до последнего будет цепляться за эти отношения. Прощать, оправдывать, всячески потакать любимому. Лишь бы он оставался рядом, и его жизнь вновь не скатилась в глубокую яму размером с Марианскую впадину. Холод и темнота — это, пожалуй, то, чего Дане действительно стоило бояться. Руслан молчал, вчитывался в текст и после короткого смешка повернулся обратно на Даню, который, как ребёнок, стоял и ждал одобрение матери. — Ахуенно. И всё-таки музыка — удивительная вещь. Через призму битов и поверх стишков ты способен рассказать многое. Тушенцов с Кашиным не были близки к тому образу, что сами же собирались петь. Только что создали лирического персонажа, а ведь таких, как он, — тысячи в разных песнях. Люди выпускают альбомы, чтобы как можно лучше раскрыть вселенную персонажей, их характеры, привычки, кого они любят и какого мнения придерживаются. Звучит сказочно, и на деле так и есть. Это теперь не просто строки, это — часть тебя, тебя где-то в своих мечтах, чувствах. Ты даришь ему голос, жизнь с помощью строчек, и он, герой, остаётся с тобой до конца. Особенно хорошо это слышно в мелодии, когда битый час мучаешься, тратишь силы и нервы, чтоб угодить всем, — в том числе себе, — а на выходе получаешь лишь плод своих страданий. Пусть и маленьких, зато каких. Когда текст уже был расписан и ребята определись, кто будет читать первым, Даня ушёл в каморку к Саше, чтоб стрельнуть сигарету. На вид она была, как обычная дедовская, совсем не похожа на то, что обычно курил Кашин. Так горячо любимый Данилой красный чапман, оставляющий приятное послевкусие вишни на губах и языке, закончился. Тварь. Руслан тестил микрофон, выкрикивал рандомные слова и смеялся, Даня отвечал ему из приоткрытой двери. Шутки — нелепые, вылетающие из головы сразу же после произнесения вслух. Параллельно они записывали всё на камеру, дабы получить только самый «высокоинтеллектуальный» контент. Данила ушёл на кухню, поджёг сигарету и смотрел на весь этот цирк со стороны. Бля, как же он ему нравился. Сделал тягу, чуть не подавившись табачным дымом, залез в телефон. Время близилось к вечеру, солнце скрывалось за облаками, а планы на вечер в голове всё никак не нарисовались. Хотелось пригласить Руслана куда-нибудь, может, согласится? Докурил, затушил бычок об раковину и выкинул его. Первым должен был читать Даня. Руслан ушёл наблюдать за процессом к Сане. Данила мялся, ругался из-за того, что не мог зачитать с первого раза. Он слишком много на себя брал и пытался вылизать всё до идеала, если шла речь о работе. А Руслану это только нравилось. Он следил за красивым силуэтом, за тем, как на непослушные волосы падал синий неон. Как Даня запинался, стеснялся. Всё больше деталей подмечал для себя Тушенцов. Как Кашин жестикулировал, махал татуированной рукой то в камеру, то в сторону микрофона. Как глаза, чей цвет был сравним лишь с тёмным манящим лесом, перебегали с текста на стойку. Когда-то он клялся этим глазам в вечной любви, взяв Данилу за руку и скрещивая их татуированные пальцы, а после целовал тонкие красные губы со вкусом вишни и табака. Любил ли Руслан его? Наверное, но оставаться вечно только с ним никак не хотел. Платоническая любовь угасла. Они изменились. Даня изменился. Всё, что было — отголосок воспоминаний о былой любви. Теперь Руслан не стал бы мчаться к нему в два часа ночи, утешать во время сильной боли в тату салоне, крепко прижимать к себе ночью под пение питерского дождя за окнами одинокой квартиры. Данила стал неряшливым, медленным, что сильнее бесило Руслана, и совсем не тем, с кем хотелось бы строить отношения. Не то что Коля, — его милая пассия, с которой то ли отношения, то ли просто игра. Николай был энергичен и идеален во всём. Каждый наряд подобран максимально продуманно, и даже непослушные кудряшки его никак не портили. Если бы слово «вкус» вдруг стало персонифицированным, то оно бы выглядело, как Ромадов. Чего не скажешь про Кашина, — даже сейчас его внешний вид пусть и был симпатичным, но очень уж грязным. А Даня просто устал, устал как последняя собака, которая пусть и выглядела абсолютно нормальной и породистой, но на деле была дворнягой с бешенством. Каждый день для него был мукой, каждое действие давалось с трудом, и он бы вот-вот сдался, если бы не хватался за Тушенцова. Рус почувствовал себя мерзко от таких мыслей. С чего это вдруг он сравнивает Данилу с Колей? Ему кто-то дал на это право, Аполлон хуев? Хотелось отмыться от этих мерзких мыслей. Сводить Данилу куда-нибудь, рассказать, что произошло с момента их последнего разговора в дискорде. Давно ведь никуда не выбирались. Решение нашлось довольно быстро: что, если сводить его в кальянную и посидеть в компании? Тушенцов знал, как тот любил шумную обстановку, и потому, достав телефон, стал быстро набирать Коле, чтобы обсудить эту идею. Всё будет за его счёт. Смысловой поток совсем отвлёк Руслана от происходящего, оттого казалось, что всё это время он просто сверил взглядом рыжую макушку. Парт DK был наконец-то записан, остался только он. Руслан тяжело вздохнул и вышел в общий зал. На лице Кашина сияла улыбка, всё получилось, как Даня хотел, и это радовало. Чуть погодя, когда оба парта были записаны, а трек профессионально сведён Саней, парни принялись слушать результат и готовиться к клипу. — Предлагаю снять там, где я уже снимал, — задумчиво сказал Кашин, ждавший Руслана у выхода. За ухом припрятана ещё одна стрелянная сигарета. Он обязательно купит чапман. — А, ты про то место? — Руслан отвлёкся от своей сумки, где лежало оборудование. Он сразу понял, про что говорил Данила, потому что, как ни странно, снимался вместе с ним. Это была одна из пародий, коих у Кашина было море. Как помнится, в тот зимний вечер они снимали забавный бред и, промёрзнув до самых косточек, отправились в ближайшее кафе. Забегаловка ничем не отличалась от тех, которые были в СПб на каждом шагу. Маленькая, с панорамными окнами и столиками на улице, которые доставали каждый весенне-летний сезон. Из маленькой колонки над головой играла попсовая мелодия, как будто бы с канала Муз-ТВ. Руслан и Даня зашли внутрь, сели у окошка. На улице падали маленькие белоснежные хлопья, качавшиеся на ветру из стороны в сторону. Погода была не из лучших, но зато как было тепло в кафешке. Мир будто сжался, оставив только их двоих, спокойно беседующих по душам, пока часы медленно тикали, градус на улице падал, а песни с колонки сменяли друг друга. Всё казалось таким воздушным, лёгким, а особенно — Данила напротив, который попивал горячий латте и раскрывался для Руслан совсем с другой стороны. Казалось бы, они давно в отношениях, что Тушенцов мог не знать? Оказалось, много чего. Даня был глубок, как бог, когда философствовал на тему жизни и смерти, будущего и бытия, что бы это не значило. Его хотелось слушать, не перебивая тупыми шутками. Жаль, давно это было. Такие чувства навевало это воспоминание, — теплота и сожаление. Воспоминание крутилось в голове, как картинка, которую хотелось разглядывать и носить с собой, пока она не потускнеет от времени и станет совсем не понятно, что и кто там был. Они пришли на то самое место, сняли клип и разъехались по домам. Приятно было встретить Руслана, пусть и по работе. Даня сидел в квартире за компом, листая ленту в вк. Всё было очень странно. И переписка ещё эта… Опять стало больно в груди, нужно было срочно отвлечься. Ну не верилось ему, что Рус, его Рус, способен на такое. Снова. Обещал же ведь, клялся и доказывал, что всё было по ошибке и на самом деле он никак не мог полюбить кого-то, кроме него. А Данила стерпел. И снова стерпит. Он всё вспоминал ту давнюю клятву и, честно, зарыдал взахлёб. Он ненавидел всё это: себя, жизнь. Он устал, очень сильно устал. Открыл бутылку виски, чтобы заглушить боль, а иначе он расхуярит всё к чертям. Вместе с собой. Слёзы текли из когда-то счастливых зелёных глаз, стекали на яркие веснушки и падали на холодную столешницу. Насколько же убийственной была эта ситуация. Спиртное обжигало горло, а Кашин всё никак не мог успокоиться.***
Прошла пара дней с момента съëмки ролика. Даня по-прежнему чувствовал себя ужасно, забил на уход за собой и питание, целыми днями проводил время за компом. Было пусто. Он всё ещё пытался убедить себя в том, что Руслан не мог совершить этого. Их общение, к слову, ничуть не изменилось. Тушенцов по-прежнему писал только по делу, иногда сообщал, как он там вообще, а Данила отвечал ему через раз, когда были силы зайти в личный диалог. Ему не казалось, что Рус действительно переживал, ставил каждое Данино слово под сомнение, как в начальные депрессивные эпизоды, когда они только познакомились. Сейчас Кашин сидел в дискорде, общаясь со своей дотерской командой. Впервые за эти пару дней его голос хоть кто-то услышал. Как ни странно, среди компании был и Николай. Тот отлично играл, и катки с ним были одним удовольствием. Он понимал всё с полуслова, дефал и шутил в чате. Ромадов знал про отношения Дани и Руслана, знал, что в них всё очень плохо, но никак не мог поднять эту тему. Даже если сейчас его друг чуть ли не умирал, — всё реже писал и заходил в войс, по ощущениям, раз в декаду. Коле казалось это… неэтичным, что ли? Одно дело — быть причиной этих плохих отношений, а другое — расспрашивать про них главного страдальца. Сразу чувствовалась вина, хотя, Руслан ведь утешал Колю, говорил, что это временно. Что Данила давно остыл к нему, а он — к Даниле. Когда ребята сидели в меню, Ромадов, сильно сомневаясь, с явной неловкостью в голосе всё же поднял эту тему. Он умрёт вместе с ним, если не поговорит. — Дань, слушай, у вас с Русланом всё нормально? — Коля замолк сразу после вопроса. Ждал ответа, который был сравним лишь с пистолетом у виска. Одну сторону он уже выслушал, а что насчёт второй? Они ведь не были близки с Кашиным, если так подумать. Данила насупился, — уж чего, а этого вопроса он точно не ожидал. — А что такое? Какого хуя Ромадов лез в их личную жизнь и смел спрашивать такое? Данила старался быть максимально спокойным, но от одного только имени Тушенцова, произнесённого Колей, готов выйти из канала и разбить что-нибудь об кафельный пол. Настроение и так было не на высоте, а теперь и вовсе скатилось с горы, разбившись в лепёшку. Вроде нормально сидели, нет, нужно начать! Ну что за бред, блять? — Да так, просто. Ты сам не свой, — Ромадов пожал плечами, пусть этого и не было видно по ту сторону экрана. Его реакция вполне ожидаема. — Ебать тебя это не должно, — грубо, но честно ответил Кашин, собираясь уже отрубаться, пока его не заинтересовал Коля. — Кстати, ты ведь знаешь, что Рус позвал всех в кальянку? Ты пойдёшь? Он сказал, что хочет видеть тебя там, — неожиданный вопрос, даже больше, чем предыдущий. Почему Руслан не сказал Дане, хотя, судя по Колиным словам, хотел? Данила задумался. С одной стороны, ему не хотелось никого видеть, слышать и уж тем более находиться с ними в одном пространстве. А с другой, он действительно давно никуда не выходил, тем более с Русланом. В итоге, он согласился, и после короткого «да» Ромадов рассказал, куда и во сколько подъехать. К несчастью, это было сегодня. Теперь перед Кашиным стоял челлендж: привести себя в божеский вид до вечера, чтобы не было стыдно показаться перед людьми, в особенности перед ним. Конечно, не до уровня лакированных туфлей, рубашки и модного чёрного пиджачка, но в какой-нибудь толстовке с мытой башкой точно. Ребята поблагодарили друг друга за игру, отрубились. И вот Даня снова остался в страшной тишине, разрывающейся только от звука пк. До встречи оставалось часов пять. Голова не варила, оттого встать и пойти в душ становилось ещё труднее. Он сидел, вертел в руке случайно найденную на столе маленькую штучку, погрузившись в раздумья. В такие моменты Кашин просто смотрел в одну точку, крутил у себя в голове прошедшие дни и планировал следующие, если они всё-таки случатся. Мыслей не было. Ни в чём пойти, ни кто ещё там будет; собирался он пить или всё-таки нет… Ещё и в сон рубило так, будто Даня сутками марафонил на каких-нибудь спидах, и наступил отходняк. Ладно, он поспит часик и сразу начнёт собираться. Ничего плохого ведь не случится, да? Поудобнее разложившись на кровати, на всякий случай завёл будильник и закрыл сонные глаза. Даня почти сразу уснул, даже не ебал себе мозг накручиванием мыслей. Так он проспал почти четыре часа, и, пожалуй, они были самыми лучшими в его жизни. Зевнул, потянулся и взял полуразряженный телефон в руки. Сердце резко ухнуло вниз, когда Кашин увидел, что проспал будильник, встречу, до которой оставался всего час, и вдобавок абсолютно все события в его жизни. Сон как рукой сняло, он набрал сообщение Коле, что опоздает, а сам начал носиться в панике по квартире. Не сделал буквально ничего из запланированного. Руки невольно затряслись. С каких пор обычное опоздание приносило такие эмоции? Может, это связано с тем, кто там будет? Ебучий Руслан. Данила забежал в душевую, чтобы хоть волосы отмыть от сала и не выглядеть, как сорокалетний пропитый заводской рабочий. Нанёс шампунь, густые волосы обожгла вода, а вместе с ними и всё тело. Никто не знал, с каких пор парень предпочитал такую температуру, — любой другой уже давно сварился, если бы мылся вместе с ним, но это ли сейчас важно? Даня переживал, что из-за него встреча провалится, что Коля с Русланом сильно разозлятся, когда узнают. Последнее, чего ему хотелось, так это видеть недовольный тёмный взгляд, смотрящий прямо в душу и прожигающий все надежды на то, что Данила не так уж и плох. Этот взгляд уже в кошмарах снился, когда Кашин особенно изматывал себя. Парень не был любителем долгого приёма душа, так что уже через пятнадцать минут вышел. Мокрые волосы упали на лоб, оставалось лишь зубы почистить и одеться. Когда он в последний раз делал это? Полторы недели назад? Время шло очень быстро, поскольку каждый день был как вчерашний. Наверное, удобно быть комнатным растением. Чистил зубы, да на время подглядывал, — оставалось не так уж много, даже для опоздания. Быстро высушил волосы феном и накинул первое попавшееся худи. Выглядел почти как человек. Уже успех. Ключи, вызов такси, и вот Данила уже ехал в машине. Только сейчас заметил, что в спешке забыл наушники, поэтому пришлось развлекать себя чуть иначе. На телефон приходили сообщения от Коли, тот уже был на месте вместе со всеми. Вип зал, рядом с ним сидел Руслан, который злился на Кашина за опоздание. Почему даже в такой момент Даня не смог собрать последние извилины и приехать вовремя? И это Тушенцов-то легкомысленный? За окном авто уже понемногу начинало темнеть, зажигались фонари. Питер становился снова таким, каким был на туристических фотографиях: большим и пылающим разными цветами. Сколько же Кашин тут живёт уже?.. Пробки, поворот в сторону кальянной, и через полчаса Данила уже был на месте. Неловко заходить туда, где тебя уже особо не ждут, как минимум, так казалось Дане. На вид кальянная была довольно обычная. Мягкие кожаные диваны, неоновая подсветка и огромный зал. Парню сказали, куда идти, и теперь ему открывался вид на отдельный зал, в котором собралось человек пять точно. Из этих пятерых Кашин знал только троих — Руслана, Колю и Максима. Николай сразу заметил рыжую макушку вдалеке, а потому встал с места и пошёл здороваться, за ним и Тушенцов, который ранее бесился по поводу опоздания. Русу уже было и так понятно, почему Кашин задержался, — уж что, а внешний вид мог прекрасно охарактеризовать причину. Отжившая своё чёрная толстовка с какими-то пятнами на вороте и следами пепла, базовые джинсы и вансы. Ну, хоть голову помыл, и на том спасибо. Они поздоровались, вернулись обратно на диванчики, где уже стояли два кальяна и несколько алкогольных коктейлей. Было ясно, что некоторые тут уже выпили и теперь общались о чём-то своём. Данила сел рядом с Русланом, а Руслан с Колей. Кашину не хотелось здесь находиться, но ради своего любимого он был готов на всё. Когда ещё они с Русланом встретятся просто так? Вот просто из-за того, что кому-то из них захотелось? Именно. Никогда. Кашин расслабился, не хотелось ни о чём думать. Хотелось просто наслаждаться приятной музыкой и тарантиновскими диалогами его новых знакомых. Мозг плавился, оттого захотелось даже немного выпить, ведь отдых просто не мог быть без алкоголя. Вздохнув, Даня сказал, что сейчас придёт, и отошёл к барной стойке. На диване остались только Руслан и Коля. Тушенцов чувствовал себя странно в этой компании. Перед глазами плыло от ранее выпитого алкогольного напитка, а Ромадов казался всё симпатичнее. Руслан несмело положил руку на чужое запястье, а тот даже не дёрнулся, наоборот, смотрел в глаза, выискивая в них что-то. — Коль, я… — пытался оправдать себя Рус, прежде чем он совершит кое-что на глазах у всех. Коля придвинулся ближе, уже осознав, к чему клонил его друг. Сам был сейчас в таком состоянии. — Я понимаю тебя, Рус. Их губы соприкоснулись друг с другом, теперь уже ничто не волновало. Тёплые и слегка грубые, в трещинках и корочках из-за обветривания, самые желанные губы, что сводили с ума. Внутри всё перевернулось, сразу захотелось большего, а потому парень углубил поцелуй, чуть ли не вжимая в себя любовника, слегка прикусывая его нижнюю губу. Это ведь всё неправильно, он неправильный, но почему тогда так рад этому событию? Почему Коля способен вызвать то, чего не вызывал Даня? Это чувство свободы и желания, лёгкое покалывание на кончиках пальцев, головокружение и невероятное желание. Все смотрели на это, разинув рты, и ведь даже сказать было нечего. И будто бы по сюжетам банальных драм, совершенно невовремя пришёл Кашин. Ему хватило пары мгновений, чтобы умереть и переродиться, сжимая челюсти так сильно, что зубы начали болеть. Он смотрел на них и желал только одного, — разбить только что налитый коктейль об каштановую голову и уйти прочь. Мир под ногами рухнул, бросило в холод. Его парень, его дорогой и близкий человек, с которым они встречались уже столько лет, сейчас буквально отдавался другому. Тому, у кого глаза сияли, как яркий изумруд, было смазливое лицо и непослушные, отливающие бронзой кудряшки.Lovers From The Past — Mareux
Всё встало на паузу. Руки дрожали, а слёзы наворачивались на глаза чуть ли не при всех. Это ведь неправда, Рус никогда бы такого не сделал, только не сейчас. Его Руслан был верным, целовал и любил только его. Проводил пятернёй по волосам, когда было особенно ебано, заботливо оставлял минералку с лекарством после каждой пьянки. Мечтал с ним до четырёх утра о совместной жизни: как они уедут в другую страну и будут рубить бабки на творчестве, не отказывая ни себе, ни друг другу. Кто же это тогда, если не Тушенцов? Боковым зрением Ромадов заметил приближающийся силуэт, — что-то подсказывало, что нужно отлипнуть. Он пытался, но пьяный Рус только сильнее сжимал его талию, не собираясь прекращать. — Руслан, нужно поговорить, — дрожащим голосом произнёс Кашин. Данила сдерживался, боролся с самим собой и со своими чувствами, но успешно проигрывал, увидев, что Руслан и не собирался отлипать. Эмоции взяли верх, и когда-то целый бокал с виски отлетел под ноги Ромадову. Жидкость разлилась в полёте, а стекло разбилось, ударившись об пол. Это помогло привлечь внимание не только их, но и всей кальянной в принципе. Тушенцов оторвался от испуганного парня, посмотрел под ноги, а потом и в глаза напротив. Любимая обувь была испачкана. — Ты совсем головой поехал?! — выкрикнул Руслан, встав с места. Ему очень не нравилось то, как ведёт себя Кашин, пусть и где-то внутри он прекрасно осознавал, почему. — Не ломай комедию, я же вижу, что между вами что-то происходит. Блять, вы даже не скрываетесь! Сидите, сосётесь при всех. Может, вам ещё отдельную комнату выделить? Всё норм? — эмоции били ключом, последняя нервная клетка умирала, а потому у Кашина не осталось ничего, кроме гнева. Хотелось убить их, жаль, стакан не долетел, разлетевшись у ног парней. Руслан отнекивался до тех пор, пока Кашин не потерял остатки терпения и не покинул помещение. Всё, что происходило здесь привело в ужас не только их знакомых, но и персонал. Поистине сопливая драма. С блестящими глазами Даня вызвал такси. Он никого не хотел сейчас видеть. Вообще. Хотелось закрыться в своей квартире, забыть всех и всё, особенно этот момент. Через семь минут такси приехало. Теперь никто не потревожит его. Остальные тоже стали разъезжаться. Повисла тишина в компании, неприятный осадок после сцены. Коля не спешил, он ждал, пока Руслан расплатится и они смогут поговорить. Было бы глупо считать, что у Ромадова не было чувство вины; оно лакомилось каждым кусочком. За то, что не успел вовремя остановиться, за то, что вообще позволил такое, хотя прекрасно знал и про отношения, и про сложности в них. Теперь Данила ненавидит его, а он хотел бы перемотать время назад и ударить Тушенцова. Коля и Руслан вышли из кальянной и остановились перекурить, пока ждут водителей. Парень протянул Тушенцову женскую тонкую сигарету, а вместе с ней и зажигалку, попутно закурив. Рус кивнул в знак благодарности. Что он мог сказать сейчас? Руслан будто протрезвел, и единственное, чего Тушенцов хотел, — дозвониться до Кашина, ещё раз обсудить всё. — Так что у вас случилось? — притворившись дурачком, начал Коля, оглядывая лицо собеседника. На нём было написано, что он сам не знал и находился в полном непонимании. — Да так. Даня всё увидел и опять хуйню развёл. Ведёт себя, как истеричка, и в измене снихуя подозревает, — на последнем Руслан сделал большой акцент, словно это вообще не так. — Мне кажется, нас больше ничего не связывает, — добавил он, затянувшись. Николай внимательно слушал, прокручивая в голове случившееся и последние слова. Ему не ясно, зачем они продолжали эту игру, если оба от неё страдали? Может, дело в привязанности, что была у Руслана? Любить и привязаться, как собака к трубе… Это ведь совсем разные вещи. — Может, вы тогда?.. — Расстанетесь? — закончил вместо Ромадова Рус. Коля угукнул в ответ и выкинул бычок куда-то вдаль. А ведь действительно. Остаток времени ребята провели молча, просто не зная, что ещё обсудить, — будто язык вырвали, а мозг швырнули в соковыжималку. Приехало такси Тушенцова. Теперь он постарается разобраться со всем в одиночку.***
Not my responsibility (slowed instrumental) — Billie Eilish
Дверь квартиры распахнулась, Тушенцов зашёл домой, почти протрезвевший, с нотками меланхолии в душе. Ромадов заставил его задуматься: а что, если и вправду расстаться? Они с Кашиным давно стали друг для друга никем, их отношения держались только на воспоминаниях о былом. Руслан хотел «гореть» с Колей, но никак не «сгорать» с Даней. Но почему-то всё ещё держался за него, даже сейчас, после блока во всех соцсетях, искал способ дописаться до Кашина. Он ведь знал его и невольно переживал, хотел, чтобы они разошлись совсем не так. На нервах скурил третью сигарету, плевать уже, что квартира пропахнет табаком. Данила после случившегося сидел дома в полной тишине, держа в руках уже вторую бутылку крепкого алкоголя. Не хотелось верить, не хотелось видеть и слышать кого-то. Лишь бы проснуться утром от похмелья и понять, что это был всего лишь сон. Что Рус никогда не изменял, Николай по прежнему просто друг Руслана и Макса, а Данила для Тушенцова — единственный и горячо любимый. Сейчас не было ненависти, не было вообще чего-либо. Только сердце разрывалось, а от наплывов истерики дышать с каждым разом становилось всё тяжелее и тяжелее. Все те года вот так просто проёбаны? Вот так просто заменил его на кого-то, кто будет лучше? А как же всё, что они пережили вместе? Кашин жалел, что вообще поехал туда. С какой-то очень странной и малопонятной стороны он был бы, наверное, даже рад жить в неведении. Просто не знать про его нового партнёра. Главное, чтобы Руслан оставался рядом с ним. Любовь бывает так жестока с теми, кто искреннее верит в неё. Даня сам уже не знал, сколько глушил боль алкоголем, эта привычка слишком незаметно вошла в его жизнь. Сначала одна бутылка в неделю, а потом — каждые три дня. Аналогично Даниле думал и Руслан, пусть и понял, что был лишь привязан к Кашину. В голове не укладывалось, что Даня сможет найти себе кого-то другого после расставания. Ему безумно «повезло», что парень в порыве эмоций забыл про простые смс. Они никогда не переписывались там, — да и зачем? — потому системное приложение как-то вылетело из головы. Дрожащими руками написал, надеясь хоть на какой-то ответ. Это было абсолютно не в стиле Тушенцова. Из быстрых тыканий по экрану получилось «дядввй встрретимся ии погвгвтрим завтра повюдцйста». Невнятно с кучей ошибок и повторений одних и тех же букв. Он и не мог сейчас по-другому. Нажал на кнопку «Отправить» и принялся ждать. Вскоре на телефон пришло сообщение, Данила ответил «ок», хотя было вообще нихуя не «ок». Как Руслан мог забыть про смс? Злился на себя, а потом утешался тем, что это, наверное, даже к лучшему. Лучше поговорить, чем карать себя за то, что не смог высказаться и обсудить. Стерпеть и принять, как обычно. Истерика и чс — далеко не то, чем хотелось бы закончить их историю любви. Жестокую, с кучей пролитых слёз, но такую уже привычную. Та картинка действительно сотрётся, но кто будет грустить из-за этого? Руслан с новым парнем? Кашин, который находился в депрессивной фазе и начал избегать общения практически со всеми? Данила точно будет глушить эти воспоминания, отбрасывать все мысли куда подальше. Из-за пьяного угара, может, так и не узнает, как Руслан волновался за него сейчас. Тушенцова в принципе не устраивало, что его партнёр стал больше пить. Пытался помочь ему побороть эту привычку, предлагал сходить к психологу, но слышал только «сам разберусь» и «у меня всё под контролем». Возможно, именно алкоголизм можно было считать отправной точкой его отвращения к Дане, как человеку для совместной жизни. Возможно, именно это поспособствовало и дальнейшей измене. За которую, кстати, ему действительно было стыдно. Нет, он не скажет, что не виноват, что Коля сам полез. Руслан не был лишён чувств. Сам когда-то осуждал измены, но вёл себя похуже тех девушек, что изредка попадались ему. Хотелось извиниться, пусть это уже не так важно. С такими мыслями Руслан лёг спать, назначив встречу на понедельник. Даня же пытался отвлечься, но всё было тщетно. Периферическое зрение наткнулось на лезвие, которым он пользовался вместо ножниц. Алкоголь совсем пленил разум, поэтому татуированная рука потянулась к железке. Было страшно, но так нужно. По крайней мере, сейчас. Когда он совсем убит морально и хочет умереть физически, чтобы больше ни о чём не волноваться. Чтобы никого не слушать и ничего не видеть. Плевать, что скажет мама, что скажет Тушенцов, когда ему сообщат о смерти. Он хочет. Это важно. Даня прилагает совсем немного сил, и на его запястье вырисовывалась красная линия. Кровь стекла вниз, пачкая стол и край футболки. Он пожалеет потом, но точно не сейчас. Нанёс ещё штук пять таких же неглубоких порезов, выливая все эмоции именно в них. Больно, и как же прекрасно, что эта боль, наконец, нашла выход. Хотя бы такой. Ему не страшно от вида своей крови. Она была… привычной, что ли? В детстве парень получал много ранений и то, что сейчас происходило за столом в темноте — всего лишь одно из них. Как только докатился до того, что ведёт себя как тринадцатилетняя девочка, плачущая под какие-нибудь песни Земфиры из-за того, что мальчик из параллельного класса бросил её? Терзания прошли быстро, Данила почувствовал себя чуточку лучше. Обработал рану тем, что было в маленькой аптечке и решил лечь спать. Завтра его ждал сложный день, а за ним и понедельник. Иногда он удивлялся тому, как за такой короткий срок сошёл с ума, будучи в отношениях. У него не было какой-то поставленной болезни, как ему казалось, а вот неумение контролировать себя вполне себе присутствовало.***
Понедельник всегда был тяжёлым днём, пусть ни Кашин, ни Тушенцов не занимались какой-то деятельностью, кроме своих каналов. Время позднее. Данила опять проспал весь день, потому что лёг в четыре утра. Честно, не хотелось просыпаться. Постоянная сонливость и усталость стали обыденным, — Данила лишь потирал сонные глаза и пытался понять, кто звонил ему в домофон. Шрамы до сих пор болели. Ему абсолютно плевать. Не хотелось ни с кем видеться сейчас. Встал с постели, что по виду не застилалась уже миллионы лет, и, попутно надевая тапочки, пошёл смотреть, кому и что от него нужно. В домофонной трубке знакомый голос — он принадлежал ему. Пока Данила крепко спал, путешествуя по самым кошмарным уголкам своего разума, Тушенцов приехал на до боли знакомый адрес, чтобы обсудить произошедшее в кальянной. Он писал ему, звонил, но всё было тщетно. Разбудить Кашина порой просто невозможно. Руслан стоял на улице и ждал, пока ему откроют. Будет очень обидно, если парень забыл или, включив «обиженку», специально не открывал. Когда дверь, наконец, отворилась, Руслан прошёл в подъезд и быстро поднялся до нужного этажа. Поздоровался на пороге с Даней, что выглядел хуже обычного. Квартира соответствовала хозяину: повсюду разбросана обувь, бычки от сигарет и прочий сторонний мусор. Благо, Кашин не выглядел осунувшимся, — не стал снова мучать себя голодом. — Проходи. Куртку можешь не снимать, — сухо поприветствовав когда-то любимого партнёра, сказал Данила. И как только их встреча могла вылететь у него из головы? Сутки переживал о ней, места не находил и думал, что сказать, а по итогу проспал. Понемногу накатывала злоба от вида карих глаз собеседника, — больше они не казались красивыми. — Окей, — Рус прошёл вслед за Даней, сел за заваленный стол и оглядел Кашина с ног до головы, пока тот ставил чайник. Они оба знали зачем собирались и что сейчас должно начаться. Тушенцов был напряжён, — ну уж больно не хотелось начинать эту тему, хотя, казалось бы, для чего он ещё приехал. За окном моросило, медленно вечерело. Так атмосферно, если засмотреться в окно и забыть о ссоре. Вот только Даня забывать не стал. Ему действительно надоело. Он сел напротив и посмотрел Руслану прямо в глаза, сложив руки на столе. Сон как рукой сняло. — Нам нужно поговорить, — со вздохом произнёс Данила. Руслана как ножом пронзило после этих слов: напрягся, выпрямил спину. Он и представить не мог, что начнёт первым именно Кашин. А Даня это заметил, оценивающе проследил за реакцией партнёра и глубоко вздохнул. Тема была больной для них обоих, это вовсе не секрет. — О чём? — О вчерашнем, — Руслану хотелось подойти к этому как-то издалека. Начать с отвлечённого и только потом объяснить ситуацию, извиниться. Но вот Даня на дружеский диалог настроен не был. Он будто душил каждым словом, не давая сделать даже последнего вздоха. — Я был пьян тогда, Дань. — Мне похуй, ты изменил мне прямо на глазах. А потом начал ещё права качать, вообще нихуя не понимая, потому что напился в слюни. Ты клоун, скажи мне? — И что ты хочешь этим сказать? — Давай расстанемся. Выбирай: либо он, либо я, — словно заученно произнёс Данила, уже почти умирая от гнева внутри. Только сейчас, когда Тушенцов был растерян, он способен сказать всё что угодно. Повести себя так же холодно, как когда-то повёл себя Руслан, целуясь с другим. — Он, — недолго подумав и опустив взгляд на столешницу, произнёс Руслан. Каждая его эмоция была вполне очевидна, как и этот ответ. Или он просто был очевиден с самого начала? — В таком случае не еби мне больше мозг и уходи отсюда. Всего доброго, — вот так просто Даня попрощался с Русланом, провожая в подъезд. И ведь он никогда не узнает, что изначально все подарки были предназначены не ему, а Коле. Что, пока Кашин задыхался от слёз, Тушенцов нежился с ним на кровати, впитывая каждую частичку его тела и сладкий запах духов, а после обнимал по ночам так крепко, как только мог, словно защищая от кого-то. Эти мельчайшие детали могли ранить до глубины души, но разве теперь это важно? Даня снова остался один, заварил чай и сел за комп. Со вздохом открыл заметки и выплеснул в них все свои чувства, создав тем самым текст для нового трека. Почему-то стало так легко. Неужто все проблемы были в Руслане и его «льде»?***
На дворе 2020 год. Данила по-прежнему находился в депрессии, стал меньше есть и проводил целые дни дома. Было пасмурно на душе. Не сказать, что он почти оправился, но стало немного легче. Он, наконец, смог начать работать, — сидел в эфелке, готовился к выходу своего альбома. Внезапно, из нового аккаунта в тг пришло сообщение от того, кого Даня изо всех сил старался забыть: Руслан Тушенцов. «давай запишем видос с Ноилсом?»