Совершенство

      Чан только что принял душ и плюхнулся на кровать животом вниз, беря в руки телефон. Ему немного неловко, потому что сегодня вышли фотографии для журнала NYLON, а он пока не готов к реакции Стэй. Но разве к этому вообще можно подготовиться? Он заходит в Твиттер со своего тайного аккаунта и пролистывает ленту, удивляясь тому, что его фотографии обсуждаются настолько активно. Чан чувствует, как щеки вспыхивают, когда он снова и снова читает твитты, которые восхваляют его тело, глаза, спину и, боже мой, его нос, поэтому Чан тихо пищит, утыкаясь лицом в подушку.       Дверь спальни тихо открывается и Чан краем уха слышит, как кто-то проскальзывает внутрь, практически бесшумно подходя к кровати. Конечно он знает, кто это. Феликс мягко кладет ладони на его обнаженные лопатки и слегка сжимает, оставляя под пальцами красные следы. Чан не потрудился накинуть после душа больше одежды, посчитав, что одних черных боксеров будет достаточно, они все равно планировали лечь спать пораньше.       Феликс делает еще несколько легких кругов по его спине, захватывая кожу между пальцев и Чан отбрасывает телефон, полностью расслабляясь. Как же сильно он любит, когда эти маленькие, но сильные руки делают ему массаж. Феликс разминает теплую кожу, опускаясь к пояснице, уделяя особое внимание ямочкам на спине, и Чан не может удержаться от легкого стона.       — Ты свел всех с ума, — говорит Феликс, и Чан слышит, насколько у него напряжен голос. Он звучит слегка грубовато, как будто только что вышел из студии звукозаписи, — я пересмотрел все фотографии не один раз. Почему ты сказал мне на прошлой неделе, что в предстоящих фотографиях нет ничего особенного?       Он слишком сильно нажимает на ягодицы, слегка запуская пальцы под резинку белья, Чан вздрагивает, как от удара током.       — Ликси, — шепчет он, отрывая лицо от подушки, он весь пылает от неловкости и стыда, — я сказал то, что думаю.       — Миллионы людей не согласны с тобой, Чан, я в их числе, — Феликс склоняется над ним еще ниже и оставляет мягкий поцелуй на пояснице, задерживаясь там губами, а потом прижимается лбом к покрасневшей коже. — Ты даже не представляешь, что делаешь со мной, со всеми нами. Я иногда думаю, что ты ненастоящий.       Феликс переходит с тихого шепота на скулеж, когда снова и снова оставляет маленькие поцелуи на позвоночнике, поднимаясь к лопаткам. Спустя секунду, он перебрасывает ногу и седлает Чана, расположившись на его пояснице. Он проводит носом по крепкой шее и затылку, делая глубокий вдох.       — Самый необыкновенный, — шепчет он словно в бреду, проводя языком по горящей ушной раковине, — твой запах, твое тело, твое лицо, характер, мужество и доброта заставляют меня плакать, Чани-хен. Ты совершенство.       Он продолжает целовать затылок ошарашенного Чана, запуская пальцы во влажные волосы. Феликс перебирает локоны и массирует за ушами, слыша, как тяжело сглатывает Чан.       — Ликс, это ты такой, — парирует он, но Феликс прикусывает мочку, заставляя его вскрикнуть от боли.       — Еще одно слово Крис Бан, и тебе не поздоровится, — Феликс ерзает на его пояснице, абсолютно возбужденный и горящий, но сегодняшний вечер принадлежит не ему.       Он слегка приподнимается на коленях и тянет Чана за плечо, помогая ему перевернуться на спину. Их взгляды сталкиваются, и Феликс не может оторваться от столь любимых глаз. Он кладет ладони на мягкие щеки и сжимает их, заставляя губы Чана смешно свернуться в бантик. Феликс склоняется и прикусывает верхнюю губу, тяжело дыша. Чан приподнимает голову, чтобы поцеловать его, но Ликс отстраняется, только чтобы через секунду провести языком по пышным губам, оставляя влажный след. Чан недовольно гудит, снова откидываясь на подушку, Феликс вознамерился свести его с ума. Он гладит кончиками пальцев щеки, нос и веки, невесомо рисует причудливые узоры на взмокшем лбу, и зачесывает волосы назад. Чан снова тяжело сглатывает, его зрачки расширены, а сам он невероятно возбужден.       Феликс не обращает на это ни малейшего внимания, оглаживая его шею и спускаясь ладонями к груди, где обводит ореолы сосков, заставляя Чана прикусить губу. Ликс, как никто другой знает, насколько его соски чувствительные, поэтому он потирает их между пальцами, а затем склоняется и берет один из них в рот, мягко прикусывая. Они оба стонут, получая удовольствие. Феликс гладит его тело руками, сжимает бока и живот, немного отстраняясь, чтобы отдышаться и припасть к другому соску. Он вылизывает его и дует, вызывая ворох мурашек. Чан мелко дрожит, исторгая из себя тихие стоны, ему хочется кричать и плакать, но он знает, что в соседней комнате Чанбин и он, скорее всего, не спит.       Феликс снова отрывается от его груди, тонкая струйка слюны стекает по его губам, глаза блестят и сам он выглядит слегка безумно, Чан не может налюбоваться.       — Я хочу тебя съесть, — хрипло говорит он и съезжает чуть ниже, оказываясь лицом напротив его живота, — хочу залезть к тебе под кожу, слиться с тобой, стать одним целым.       Он кусает нежную кожу, проводит языком по пупку и толкается внутрь, облизывая и целуя. Низ живота Чана скручивается в тугую спираль, жар поднимается от кончиков пальцев ног к ушам. Феликс совсем его не щадит, ни словами, ни действиями.       — Жаль, что у нас нет вина, я бы хотел выпить его прямо из твоего пупка.       — Боже, Ликси, что на тебя нашло? — Чан снова смущается и закрывает лицо руками.       — Я просто хочу донести до тебя, насколько ты невероятный, самый необыкновенный, самый особенный. Ты даже представить не можешь, как сильно мне повезло. Насколько привилегированным я себя ощущаю, потому что ты только мой.       Он приспускает боксеры Чана и высвобождает, наконец, возбужденный член. Он красный и влажный, готовый взорваться в любую минуту. Феликс осторожно поглаживает его, глядя с такой же любовью, как и на любую другую часть его тела.       — Этот прекрасный член был создан для меня.       Он мягко берет головку в рот и со стоном прикрывает глаза, горьковато-соленый вкус предэякулята обволакивает его рецепторы и он опускается ниже, слегка подавившись. Феликс не торопится, но чувствует, как Чан подергивается внутри его горячего рта. Он проводит языком по бархатистой коже и выпуклым венам, готовый расплакаться в любую секунду. Феликс не знает, почему ему всегда хочется плакать, когда он осознает, что Чан только его. Он двигает головой усердно, опускаясь все ниже, пока головка не упирается в глотку и он не сглатывает, закатывая глаза. Чан кладет руку на его затылок и опускает ниже, заставляя задыхаться. Кровь стучит в висках Феликса, слезы брызгают из глаз, но он необыкновенно счастлив, когда Чан использует его ради своего удовольствия. Он хочет служить ему, хочет поклоняться, и мысль о том, чтобы быть таким покорным отдается внизу живота вспышкой жара.       Чан слегка подбрасывает бедра, фиксируя голову Феликса, на некоторое время перехватывая инициативу. По комнате разносятся влажные, пошлые звуки, слюна вытекает из широко раскрытого рта Феликса, образуя месиво на лобке. Чан прижимает его ближе, заставляя уткнуться носом в смесь естественной смазки и слюны, и Феликс распахивает глаза, неспособный дышать и осознавать хоть что-то. В его глазах пляшут яркие пятнышки, потому что кислорода категорически не хватает и он дрейфует на волнах удовольствия. Спустя всего несколько секунд Чан тянет его за волосы и Феликс отрывается от члена, шумно вдыхая воздух в легкие. Он весь мокрый, липкий и потный, Чан проводит пальцами по его губам и подбородку, стирая вязкую слюну. Феликс постепенно приходит в себя, расплываясь в теплой улыбке.       — Спасибо за то, что мне это позволено, — счастливо говорит он и снова опускается на возбужденный член.       В этот раз он не вбирает слишком много, помогая себе рукой у основания. Чан тоже не настаивает на большем, поглаживая его по затылку, шепча о том, какой Феликс хороший. Он слышит тихое урчание и улыбается от осознания того, как сильно Феликс любит похвалу. Но Чан соврет, если скажет, что ему не понравились все те слова Феликса, которые он сегодня произнес. Его внутреннее «я» прихорашивается от того, как ему приятно, что Феликс любит его таким, что он видит все его достоинства, хотя сам Чан и не совсем с этим согласен.       Он считает, что сейчас его форма не такая хорошая, что у него появился маленький животик и мышцы уже не такие идеальные, какими были раньше. Его волосы пересушенные и ломкие, а на макушке образуется маленькая залысина, но Феликс каждый раз говорит, как сильно он любит Чана таким, какой он есть. Заставляя думать, что у него нет никаких недостатков, хотя, конечно, это совсем не так. Чан не в силах сдержать радостный всхлип, потому что никогда не думал, что будет настолько любим. Еще и таким невероятным человеком.       Феликс как будто чувствует, что Чан немного задумался, плавая в собственных ощущениях. Он снова отрывается от члена, несколько раз целуя головку и окончательно стягивает боксеры Чана, отбрасывая их в сторону. Он так же поспешно раздевается, снова переезжая ягодицами на живот. Феликс сам безумно возбужден, головка его члена красная и липкая, Чан позволяет себе залюбоваться тем, насколько он совершенен. Пока он неловко отвлекается, Феликс достает из лежащих рядом штанов пузырек смазки и хищно улыбается, когда выливает ее на ладонь и заводит руку за спину, чтобы смазать член.       — Не вздумай быстро кончить, я хочу кататься на тебе не меньше пятнадцати минут.       Чан хочет что-то сказать, возможно, выдать глупую шутку, но Феликс берет его член, приподнимается и плавно на него садится, блаженно закрывая глаза. Он горячий, влажный и податливый, Чану становится интересно, как долго он готовился, растягивая себя пальцами, но он молчит, потому что Феликс похож на божество, мягко покачиваясь на его члене. Он растрепанный, красный и весь мокрый, возникает ощущение, что Ликс вообще не здесь, тихо хныкающий и стонущий. Он берет руки Чана и кладет на собственную грудь, заставляя его улыбаться, мягко поглаживая соски.       Он выглядит, как самый красивый человек во Вселенной, сладкий, манящий и особенный, Чан открывает рот, чтобы осыпать его комплиментами, но Феликс опережает его.       — Как же мне повезло, — сквозь стон говорит он, более активно подпрыгивая, ударяясь ягодицами о бедра Чана, — у меня самый лучший мужчина с потрясающим членом. Ты был рожден для меня, Крис.       Чан опускает руки на его талию, сжимая сильно, оставляя красные следы. Ему больше не хватает сил терпеть медленный темп и он врезается в Феликса, заставляя его взвизгнуть. Громкий шлепок разносится по всей комнате и, Чан уверен, за ее пределами все тоже хорошо слышно. Он бы запереживал, если бы ему не было так плевать прямо сейчас. Он снова и снова подкидывает бедра, трахая Феликса сильно и жестко, все так же сжимая талию словно тисками.       Ликс ни сколько не возражает, прибывая в сладком безумии, он открывает глаза и с совершенной любовью смотрит на Чана. Еще совсем чуть-чуть и мультяшные сердечки посыпятся из его глаз.       — Чани-хен, Чани-хен… ах, Крис! Я так сильно тебя люблю, так сильно, — кричит Феликс, сотрясаясь всем телом.       Он даже не сразу понимает, насколько близок к оргазму. Его тело напряжено, словно струна, бедра дрожат и ему кажется, что он вот-вот упадет, но Чан держит его надежно, входя по самое основание, тараня простату раз за разом. Феликс делает несколько последних вздохов и, наконец, кончает, разбрызгивая сперму по животу и груди Чана. Он задыхается от интенсивного оргазма и пелена удовольствия практически полностью застилает его глаза.       Чан продолжает двигаться, быстро и резко вбиваясь в Феликса, у него слегка кружится голова, но он чувствует, что освобождение совсем рядом. Несколько интенсивных фрикций и он замирает, кончая с тихим стоном. Феликс, словно тряпичная кукла, падает к нему на грудь, вытягивая назад ноги, потому что мышцы на бедрах горят огнем и он знает, что завтра будет сложно ходить, как будто он несколько часов провел в танцевальном зале. Чан гладит его по спине и затылку, мягко убаюкивая.       Феликс не хочет спать, он лежит на собственной сперме и чувствует, как из него вытекает освобождение Чана. Они оба тяжело дышат, переживая настолько страстную близость. Феликс собирается с мыслями, потому что им еще предстоит встать и добраться до душа, но Чан останавливает его.       — Ликси, спасибо за все, — мягко говорит он, заставляя Феликса оторваться от его груди и посмотреть в глаза, — за твои слова и просто за то, что ты у меня есть. Ты знаешь, что у меня имеются некоторые комплексы, и иногда я не совсем уверен в себе, но твоя любовь помогает принимать себя.       — Я все еще не понимаю, откуда эти комплексы, — грустно отвечает Феликс, — если кто-то внушил их тебе, я просто… я всерьез настроен поговорить с этим человеком.       Чан тихо смеется, проводя ладонью по его щеке, любовно убирая влажные пряди.       — Это не какой-то конкретный человек. Просто в самом начале, когда тебя и ребят еще не было, я не мог разобраться в том, что происходит. Все мои друзья дебютировали, и в какой-то момент я остался совсем один со своими мыслями. Я думал, что недостаточно талантлив, недостаточно красив, чтобы меня захотели взять в какую-то группу. И я копался в себе, постоянно находя изъяны. Я смотрел на себя в зеркало и с каждым разом находил больше причин, почему я еще не дебютировал. И это копилось во мне, оставляя ужасные раны. И я знаю, что все получилось идеально, если бы я дебютировал в составе какой-то группы, то вас бы не было. Не было бы тебя, не было бы нас с тобой и моя жизнь вообще непонятно куда свернула бы, но эта неуверенность все еще со мной.       — Чани, любовь моя, — Феликс нежно целует его в щеку, — спасибо, что доверяешь мне и делишься такими переживаниями. Я здесь для того, чтобы каждый день говорить тебе о том, насколько ты прекрасный, особенный, талантливый и красивый. Самый лучший человек на этом свете, я обожаю тебя и обещаю, что не дам тебе об этом забыть.       Они смотрят друг на друга с абсолютной любовью и Чан ни на секунду не сомневается, что Феликс хоть когда-то даст ему забыть о том, что он совершенен.