BE'O, ASH ISLAND — LOVE me
Когда губы незнакомца впечатались в его, Чонгук не сдержал стона. Он был настолько возбужден и напряжен, что этот поцелуй стал настоящим спусковым крючком. Он вцепился в ворот футболки парня, притягивая его еще ближе к себе, и прижался к нему всем телом. Было ужасно жарко. В клубе было душно и накурено, липкий пол, толчки со всех сторон. Это возбуждало еще сильнее. Ладони Чонгука скользнули по влажной от пота шее, и он обнял его. Парень углубил поцелуй. Горячий язык коснулся губ Чонгука, и он тут же раскрыл рот, будто готовясь глотнуть живительную влагу. Боже мой, как же охрененно этот парень целовался. Чонгук не то что отвечать — он вообще ориентироваться не успевал. Раскаленные большие ладони крепко держали его за талию, и Чонгук мысленно молился на эти руки, которые не давали ему прямо здесь опуститься перед ним на колени. Он ощутил, как крепко у него стоит, только когда парень просунул колено между его ног. Чонгук застонал, отстраняясь и мутными глазами глядя на него. Он даже не улавливал толком черт его лица. Видел только алые приоткрытые губы, припухшие от поцелуев. Он их то и дело облизывал, черт бы его побрал. Одна его ладонь скользнула чуть выше, надежнее удерживая Чонгука. Чонгук очень хорошо чувствовал ее через тонкую ткань футболки. В этот самый момент он понял, чем закончится этот вечер. Прижавшись губами к его уху, он прошептал фразу, от которой его самого всегда едва ли не выворачивало, когда он слышал ее в трезвом и не возбужденном состоянии: — К тебе или ко мне? Губы незнакомца растянулись в усмешке, и он повел его к выходу. Они поехали к незнакомцу. Всю дорогу в такси парень держал ладонь на его бедре в опасной близости к его члену, и Чонгук сходил с ума от возбуждения, но настойчиво пялился в окно, опасаясь, что, если взглянет на него хоть раз, то не сдержится и займется с ним сексом прямо здесь, не обращая никакого внимания на водителя. В лифте Чонгук потянулся за поцелуем, но незнакомец, обворожительно улыбнувшись, накрыл его рот ладонью. Чонгук пялился в его темные выразительные глаза, не в силах оторвать от него взгляда. Черт возьми, если у этого парня большой член и он умеет им пользоваться, то Чонгук реально сорвал куш на эту ночь. — Камеры, — проговорил парень. Его хриплый глубокий голос пробрал Чонгука до мурашек. Он мучительно заломил брови и, мученически застонав, уткнулся лбом в его плечо. Незнакомец тихо рассмеялся, легонько похлопав его по макушке. Чонгук не обратил внимания, на каком этаже он жил, но ему казалось, что они ехали до этого этажа целую вечность. Когда они наконец оказались в квартире, и дверь за ними захлопнулась, Чонгук внезапно оробел. Он вскинул блестящие в полутьме глаза. Коридор освещался только вывесками с улицы, и по лицу парня скользили блики, делая его еще прекраснее, практически неземным. Он поднял руку, проводя ладонью по раскрасневшейся щеке Чонгука. — Передумал? — шепотом спросил он. Его дыхание коснулось кожи. От него не пахло перегаром, не пахло сигаретами. Как это возможно? Чонгук чувствовал, как от него самого несло куревом за версту. Обычно ему было на это плевать. Он шел в клубы, чтобы найти себе секс на одну ночь. Ему было все равно, как его воспринимает потенциальный любовник до тех пор, пока он хорошо его трахает. Чонгук качнул головой. Накрыл его ладонь, так и лежащую на щеке. — Может быть, начнем с душа? Парень усмехнулся, большим пальцем поглаживая нежную кожу его лица. Чонгук ощутил порыв спросить его имя, но тут же проглотил готовый сорваться с губ вопрос. Зачем ему имя? Это просто секс на одну ночь. Ему суждено в этой ночи остаться. — Пойдем, — парень взял его за руку, потянув в сторону ванной комнаты. Чонгук все еще был пьян. В клубах он старался не пить много — сложно ощутить наслаждение от секса, если твоя голова витает в облаках, но сегодня он слегка перебрал, и душ был действительно хорошим вариантом. Парень даже помог ему раздеться, когда Чонгук опасно пошатнулся, пытаясь стянуть с себя джинсы. Чонгук хмыкнул, хватаясь за его предплечье. Еще бы он не помог. В его интересах увидеть Чонгука голым. Когда они остались без одежды, он скользнул взглядом по фигуре парня, и его рот наполнился слюной. Тот не был таким твердым, как он сам, но очевидно был довольно возбужден. У него были широкие плечи, сильная шея, ровная золотистая кожа, настолько идеальная, что, будь Чонгук просто наблюдателем, невольно позавидовал бы. Подтянутый живот, длинные ноги, красивые руки. Чонгук сглотнул. Парень, в отличие от него, не стал его разглядывать. Он включил воду, подождал, пока она нагреется, первый зашел в душевую кабину и, обернувшись, протянул Чонгуку руку. У него возникло глупое чувство, что он барышня на балу, готовящаяся потанцевать с кавалером. Что ж, у них тоже планировался своеобразный танец. Естественно, Чонгук поскользнулся, но незнакомец сумел его удержать. — Аккуратнее, — предупредил он, и Чонгук нахмурился. Что еще за проявления заботы? Они заставляли его сердце трепетать, и это было плохо. Чонгук не любил, когда его сердце трепетало. Поэтому, чтобы поскорее избавиться от этого странного чувства, он схватил парня за плечи и поцеловал его. Тот рассмеялся в его губы, придерживая его за талию. Член Чонгука упирался в его бедро, и он не смог противостоять соблазну потереться об него. Удовольствие от этого трения, словно разряд тока, прошило позвоночник, и Чонгук застонал. — Разве ты не собирался сначала помыться? — со смешком поинтересовался парень. Как он умудрялся так четко формулировать мысли в такой ситуации? Ладони Чонгука прикасались к его горячему сильному телу, он ощущал мягкость его кожи и твердость мышц, и ему хотелось плакать от восторга. Мозги будто превратились в желе, он был не в силах закончить ни одно предложение, не в силах его озвучить. Ему казалось, что даже его задница начинала ныть от желания ощутить в себе член этого парня. Чонгук попытался потянуться за гелем для душа, но сшиб все баночки, стоящие на стеклянной полке, снова заставив незнакомца рассмеяться. Да что такого смешного? — Я сам, — прошептал парень, коснувшись губами его уха, а в следующий момент поцеловал его. Голова Чонгука, и без того работающая далеко не в полную силу, тут же отключилась. Непонятно как, но парень, не отрывающийся от поцелуя, умудрился выдавить себе на ладони гель для душа и скользнул ими по плечам Чонгука, заставляя последнего прижаться к нему еще ближе. Не сказать, что у Чонгука было мало опыта в сексе, но никогда еще он не начинал прелюдии в душе. Вода заливала лицо, попадала в рот, но от этого поцелуи становились еще горячее. От того, как легко, благодаря влаге, ладони скользили по обнаженному телу партнера, Чонгука вело. Он сходил с ума от желания, которое пронизывало его с головы до ног. Ему хотелось растянуть это все на много-много мгновений, но в то же время не было сил терпеть. Он ощущал, как парень сам становится тверже, и обхватил его член рукой, заставив подавиться воздухом. Чонгук улыбнулся, легко чмокая его в губы, пока сам лениво дрочил ему. Парень быстро пришел в себя и, решив, по-видимому, не уступать Чонгуку, скользнул пальцами между ягодиц. Но и тут Чонгук его обошел. — Черт возьми, — прошипел парень, когда пальцы без труда проникли внутрь. Колени Чонгука подогнулись от удовольствия, но он не смог сдержать самодовольную усмешку. Он шел в клуб для того, чтобы найти себе партнера для секса. Конечно, он подготовился к этому. Вопреки всему, на лице парня отразился не восторг, а что-то, смутно похожее на разочарование, но Чонгук не придал этому значения, потому что тот снова его поцеловал, и все разумные мысли вылетели у него из головы. Не то чтобы они изначально там были, конечно. Парень не стал больше тратить время на прелюдии в душе. Выключив воду, он коротко чмокнул Чонгука в губы, будто уговаривая потерпеть еще немного. По пути к спальне он набросил ему на голову полотенце, и Чонгук одной рукой попытался вытереть влажные волосы, другой крепко держась за предплечье парня. Полотенце закрыло ему обзор, и он на секунду перепугался, когда вдруг потерял равновесие. Но парень и здесь не дал ему безвольно рухнуть на кровать — он поддержал его и, убрав полотенце с его лица, снова поцеловал. Он устроился между его ног, и Чонгук скрестил лодыжки на его пояснице и надавил, заставляя прижаться к себе еще ближе. Ему хотелось слиться с этим парнем в единое целое — всеми возможными способами. — Так мне нравится, — прошептал он, отстраняясь на пару сантиметров, чтобы взглянуть в подернутые дымкой глаза Чонгука. Он слегка улыбался, и его взгляд Чонгуку совсем не понравился. Так на любовников на одну ночь не смотрят. — Что нравится? — с трудом сглотнув, пробормотал Чонгук, и незнакомец опустил взгляд на его губы, прежде чем снова посмотреть ему в глаза. — Целовать тебя, — признался он. В этот раз он поцеловал его медленнее, будто подтверждая свои слова, стремясь доказать их убедительность. Он надавил языком на его нижнюю губу, заставив его беспомощно приоткрыть рот, и скользнул внутрь. Он успевал все и везде, пока Чонгук не успевал даже дышать толком. Парень гладил его, целовал, ласкал его член, и он мог только поддаваться его рукам, его губам, пытаясь не сойти с ума и удержаться на поверхности. Ему казалось, что кровать парит в воздухе или что они сами парят в воздухе — под ними нет никакой твердой поверхности, но они почему-то не падают, а летят. Он никогда еще не испытывал такого сильного возбуждения, а ведь они даже не сделали ничего толком. Не всегда даже член в заднице заставлял Чонгука испытывать такую гамму чувств, которую этот парень дарит ему такими простыми ласками. — Хватит, — простонал Чонгук, с трудом отстраняя его от себя. Ему требовалась огромная сила воли, чтобы прекратить эти глубокие чувственные поцелуи, от которых он, казалось, вот-вот кончит. — Хватит… — Хочешь прекратить? — осторожно спросил парень, нависая над ним, и Чонгук в панике схватился за оба его предплечья, отчаянно глядя в глаза. — Нет! — выпалил он. Ему вдруг стало чертовски страшно. Если парень остановится сейчас, Чонгук натуральным образом взорвется — так много в нем было неудовлетворенного желания. Парень хмыкнул и вдруг чмокнул его в нос. От неожиданности Чонгук заморгал. — Закрой глаза и досчитай до пяти, — попросил он. Чонгук прищурился, еще крепче схватив его за предплечья. Еще не хватало, чтобы парень оказался каким-то маньяком. И еще хуже будет, если он решит убить его до того, как трахнет! — Пожалуйста? Чонгук сердито вздохнул и зажмурился. Несмотря на все эти странности, его возбуждение не становилось меньше — его твердый член потирался о горячий живот парня, он чувствовал его широкие ладони на бедрах, и все внутри сводило от искушения. Он не смог досчитать до пяти — сбился на трех, а потом и вовсе растерял остатки здравомыслия, когда почувствовал, как в него проникает член. Он громко застонал, откидывая голову назад и обнажая беззащитную шею, подставляя ее под зубы парня, который, не долго думая, прикусил кожу под линией челюсти, тут же ее зализывая. Парень не медлил — вошел в него одним плавным толчком, заставив пальцы на ногах Чонгука поджаться. Он чуть расслабился, готовясь просто получать удовольствие. Очевидно, что парень собирался принести ему настолько много удовольствия, насколько мог. Чонгук чувствовал себя потрясающе заполненным, от этого кружилась голова. Он слепо ткнулся губами куда-то в загорелое плечо парня, коротко и мелко целуя его. — Двигайся, — шепнул он ему, — пожалуйста. И парень начал двигаться. Он просунул одну ладонь под его затылок, а другой придерживал его за талию, входя в него медленно и глубоко. Он тяжело дышал, прижавшись губами к его виску, и с каждым толчком делал Чонгуку так хорошо, что становилось больно. Чонгук обнял его за плечи, зарывшись пальцами в волосы на затылке. Из приоткрытых губ вырывались тихие стоны и всхлипы. У него больше не было сил быть громким. Сильные и точные движения парня заставляли его скользить вверх по простыням, уже насквозь мокрым от пота, влаги после душа и смазки. Незнакомец не ускорялся и не замедлялся, он выдерживал этот сводящий с ума ритм, и Чонгук не смел просить его изменить темп, потому что ему хотелось продлить это удовольствие так долго, как только было возможно. Он чувствовал, как член скользит внутри него, крупный и венистый, и его прошибала мучительная дрожь удовольствия всякий раз, когда головка надавливала на простату. Его собственный член сочился смазкой, зажатый между их тел, но этого трения было мало, чтобы кончить, Чонгук знал. Однако парень не отвлекался на то, чтобы приласкать его, а сам он боялся оторвать руки от его плеч — казалось, в ту же секунду, как он сделает это, он провалится в бездну небытия. Впервые в жизни ему настолько сильно захотелось взглянуть со стороны на то, как он выглядит, занимаясь сексом. От одной мысли об этом возбуждение усилилось. Потому что он мог представить их: смуглое сильное тело парня, его длинные ноги, точные и выверенные движения, как будто он не сексом занимается, а спортом. Его узкая талия и широкие плечи, скрывающие Чонгука почти полностью. Тонкие лодыжки и накачанные икры Чонгука, скрещенные на его пояснице, светлые, как молоко. Его руки, судорожно цепляющиеся за эти потрясающие плечи. Его тонкая шея, покрытая ярко-алыми свежими засосами, голова, откинутая на подушки, морщинка между бровей и закушенная губа. Чонгук всегда выбирал привлекательных партнеров, но большее значение для него имел другой критерий — если парень хорошо целуется, кажется уверенным, и у Чонгука на него стоит, значит, можно ехать к нему. Но в этом парне хорошо было все. Он был красив, но, несмотря на практически смазливую красоту лица, он казался мужественным, спокойным и сексуальным. Он прекрасно знал, что и как делать, чтобы партнер испытал максимум удовольствия. Вкупе с проявлениями заботы, совершенно неуместными в их ситуации, это заставляло сердце Чонгука мучительно сжиматься. Будь Чонгук способным на отношения, это заставило бы его испытать чувства, от которых он всю жизнь бежал. Зажмурившись, он слепо ткнулся губами в подбородок парня, отчаянно желая ощутить его поцелуй. Тот понял его немую просьбу и сам накрыл его рот поцелуем. Чонгук постарался отключиться от всех мыслей и просто получать удовольствие. Парень целовал его глубоко, так же глубоко, как трахал, и Чонгук ничего не мог поделать со слезами, вытекающими из уголков глаз. Незнакомец каким-то образом заметил это и впервые сбился с ритма. Он замер, нависая над ним, соприкасаясь кончиками носов. Он обеспокоенно смотрел на него, нежно стирая слезы с его лица. — Тебе больно? — встревоженно спросил он. Чонгук всхлипнул, хлопая его по плечам. — Просто… — он сделал рваный вздох и неожиданно разозлился. — Просто позволь мне кончить, черт тебя дери! Парень рассмеялся, и его глубокий ласковый смех заставил Чонгука сжаться. — Как скажешь, зайка. Чонгук не сразу понял, как он его назвал, но, когда понял, не успел возмутиться — все его возмущения потонули в глубоком гортанном стоне. Парень начал двигаться быстро и безжалостно; вся комната наполнилась звонкими шлепками кожи о кожу и беспомощным хныканьем Чонгука, который только и мог что цепляться за его плечи и молиться, чтобы не вырубиться к концу. Парень нависал над ним, упираясь предплечьями в кровать по обе стороны от его головы, и Чонгук никак не мог осознать, как много силы в нем скрывается. Он пять раз в неделю ходил в зал, но был практически уверен, что сам не выдержал бы такого безумного ритма, если бы был сверху. Но он был снизу, и ему было все равно, как парню это удавалось. Гораздо важнее то, что Чонгук был от этого в абсолютной эйфории. Оргазм накрыл его с головой, похожий не на одну яркую вспышку, а на целый фейерверк, прошивающий тело с головы до ног. Он заставил Чонгука впиться ногтями в плечи парня, выгнуться дугой, и его начало потряхивать от того, какой мощной эта волна удовольствия была. Под зажмуренными веками все расцвело. Еще пара толчков — и парень тоже кончил, глухо застонав ему на ухо. Это был первый раз, когда Чонгук услышал его стон. Хорошо, что он оказался абсолютно обессилен этим оглушительным оргазмом, иначе без сомнений возбудился бы снова. Чонгук прикрыл глаза. Его руки соскользнули с плеч парня и безвольно рухнули на простыню. Парень вышел из него, и Чонгук захныкал от неприятной пустоты. Услышав его тихие поскуливания, незнакомец улыбнулся и зацеловал его вспыхнувшее влажное лицо. — Я сейчас вернусь, — предупредил он, но Чонгук не смог даже разобрать слова. Веки потяжелели, и он почти сразу провалился в сон. Будто сквозь туман он слышал шаги, чувствовал, как парень протирает его тело от спермы и смазки, ощущал, как он укрывает его одеялом и ложится рядом, но это все уже совсем не имело значения. Чонгуку было так хорошо, что уже ничего не имело значения.***
Чонгук почувствовал, что просыпается, и с трудом сдержал стон. Его задница ужасно ныла, и он чувствовал это, даже несмотря на то, что лежал на боку. Голова, к счастью, не болела — вчера он выпил не настолько много, да и в клубе долго не протусовался. Его нога покоилась на чьем-то теле. С осознанием этого накатили воспоминания и о ночи, проведенной с тем, кому это тело, предположительно, принадлежало. Это была хорошая ночь. Но, как и любой ночи, ей суждено было закончиться. Чонгук приоткрыл глаза и увидел лицо мирно спящего парня в сантиметрах от себя. И ведь парень послушно лежал на своей половине — это Чонгук придвинулся к нему так близко, как мог, еще и ногу на него закинул. Он позволил себе небольшую слабость и еще с минуту лежал так, изучая его лицо. Незнакомец был красавчиком, это уж точно. Длинные изогнутые ресницы лежали на разрумянившихся ото сна щеках, темно-розовые четко очерченные губы были слегка приоткрыты, густые черные брови вразлет были немного нахмурены. Чонгук хмыкнул и едва ощутимо коснулся кончиком указательного пальца морщинки. Парень нахмурился сильнее, прежде чем его лицо расслабилось и приняло совершенно умиротворенное выражение. Так он стал выглядеть еще моложе. Чонгук тихо вздохнул. — Все было хорошо, — одними губами проговорил он. — Но мне пора идти. Он бесшумно поднялся, наученный опытом, пошел в ванную, где они оставили все вещи. Так же тихо и быстро оделся — ему потребовалось на это не больше минуты. Проходя мимо спальни, он даже не заглянул в нее. Выскользнул за дверь, предательский электронный замок пискнул, но Чонгуку было все равно — он уже сбегал вниз по лестнице. Парень жил в высотке на каком-то сумасшедшем этаже, вот почему вчера ему казалось, что они целую вечность ехали на лифте. Он все-таки вызвал лифт этажей на пять ниже. Выйдя на улицу, он глубоко вдохнул прохладный утренний воздух. Погода была солнечная, и днем наверняка будет жарко. Он взглянул на часы на экране телефона, на котором уже садилась зарядка. Полшестого утра. У него есть три часа, чтобы добраться до дома, собраться и подготовиться к новому дню. В девять он должен быть на работе. Чонгук был еще молод, поэтому вполне был способен целый день стоять на ногах после ночи в клубе. Задница все еще ныла, и он подозревал, что легче ему станет только к вечеру, поэтому, может, и хорошо, что сидеть он не сможет. Выйдя из автобуса на остановке возле дома, он взял по пути холодный латте, купил в пекарне пару булочек на завтрак — времени готовить самому не было. Он старался не думать совсем ни о чем. В голове царил настоящий бардак, и это была проблема посерьезнее, чем ноющая после охрененного секса задница. Честно говоря, Чонгук променял бы этот охрененный секс на секс попроще, если бы это означало, что следующим утром он ушел бы совершенно без сожалений. Он не мог сказать, о чем конкретно он сожалел. Чонгук хорошо знал себя. Он не оставался после ночи. Совместные завтраки, обмен «добрыми утрами», обмен номерами телефонов и неуклюжие знакомства, которые, по-хорошему, должны происходить до секса — это все не про него. Чонгук всегда просыпался раньше того, с кем спал, и уходил до того, как тот успевал проснуться. Ему не нужны были отношения. Пару раз в месяц ему нужно было сбросить напряжение — вот и все. Если не удавалось, Чонгук не сильно расстраивался. К тому же ему почти всегда удавалось. И он прекрасно знал, что почти все партнеры, которых он цеплял, были такими же. Никто не приходит в ночной клуб искать отношений. Никто не идет из клуба к кому-то домой, надеясь получить что-то, кроме секса. Он никогда не называл своего имени и не просил имени партнера. Он редко акцентировал внимание на поцелуях. И всегда он доводил себя до пика сам, потому что никто не заботился об удовольствии другого человека — только о своем, и Чонгук это принимал. И уж тем более никто не помогал ему помыться в душе. Никто не вытирал его полотенцем после секса. Никто не стирал ему слезы; да никто и не доводил его до слез тем, что хорошо трахался, раз уж на то пошло. Никто не называл его «зайка», что это вообще за бред? И никто не задерживался у Чонгука в мыслях следующим утром. Чонгук всегда уходил и всегда без сожалений. В этот раз он тоже ушел. Но что-то заставляло его сожалеть, и он не мог понять, что именно. Но он точно понимал, что ему это не нравилось. В его квартире было прохладно и тихо. Она была меньше, чем квартира того парня, причем намного. Никакой душевой кабины у него не было. Чонгук вздохнул, разулся, разделся по пути в душ, кидая пропахшие куревом грязные шмотки прямо на пол. Ему нужно было быстро помыться, привести себя в порядок. Несмотря на то, что он не пил много, его лицо немного отекло. Он знал, какими проницательными могут быть школьники, и ему не хотелось эту проницательность проверять. Он тщательно помылся в душе, использовал маску для лица, почистил зубы, прополоскал рот и снова почистил зубы после завтрака. В половину восьмого, когда ему нужно было выходить из дома, он выглядел как всегда безупречно — даже кругов под глазами видно не было. Выглаженная одежда, прическа, уложенная волосок к волоску, чистое светлое лицо и ясные глаза. И не сравнить со вчерашним факбоем, выходящим ближе к ночи из квартиры в рваных джинсах, растянутой футболке, с малиновым блеском на губах и размазавшейся в уголках глаз подводкой. Зазвонил телефон. Чонгук, не глядя, принял звонок. — Я выхожу, — сказал он в трубку. — Я привез тебе кофе, — ответил Чимин. — Поторопись, а то остынет. Чимин жил в нескольких кварталах от него, и они работали в одной школе. А еще у Чимина были права и машина — это было чертовски удобно. Но еще Чимин был его другом, а вот это уже причиняло некоторые неудобства. — Подцепил кого-нибудь вчера? — первым делом поинтересовался Чимин, выезжая со двора, как только Чонгук сел в машину. Например, в виде вопросов, на которые Чонгук не всегда хотел отвечать. Он сделал пару глотков горячего американо, глядя в окно. Сожаление, практически душившее его три часа назад, стало слабее, но не исчезло окончательно. В конце концов, он ушел из дома того парня и возвращаться не собирался, а тот о нем ничего не знает — даже имени. Шансов того, что они случайно столкнутся в Сеуле, не было никаких. Конечно, если бы Чонгук увидел его входящим в кофейню, куда он сам наведывается постоянно, или в его любимом книжном, или в автобусе, или еще где-нибудь, он бы сразу поверил в судьбу. Поверил бы даже в то, что этот парень является воплощением его судьбы. Но он был реалистом. Совершенно не умел мечтать. Точнее, умел когда-то давно, но долго и настойчиво отучал себя от этого, пока не превратился в циничного унылого скептика. — Подцепил, — меланхолично отозвался Чонгук. — Мы перепихнулись, утром я ушел — вот и все. Чимин закатил глаза. — Однажды ты подхватишь сифилис и поймешь, что стабильные отношения лучше секса на одну ночь. — Нет, я слежу за тем, чтобы они использовали презики. Тут он соврал — вчера ему так хотелось, чтобы член парня оказался в его заднице, что он даже не задумался о том, надет ли на этот член презерватив. К счастью, парень ему попался разумный — что, вопреки всему, совершенно не радовало Чонгука. — Давай не будем, — вдруг произнес Чонгук неожиданно серьезно. Обычно его похождения были причиной веселых разговоров, наполненных сарказмом и колкостями, но в этот раз настроения для такого разговора не было. Почему-то ему не хотелось обсуждать свой опыт с этим незнакомцем. Почему-то не хотелось рушить впечатление сарказмом и колкостями. — Правда, я совсем не выспался и не хочу разговаривать. Лучше расскажи, как ты провел выходные. Дважды Чимина просить не нужно было — они с Хосоком на два дня уезжали в Пусан на какую-то крутую виллу, «там были только мы, море и вкусная еда». Честно говоря, их с Хосоком пара была для Чонгука единственным доказательством того, что сам концепт отношений не совсем мертв. Они встречались около семи лет, и до сих пор каждые выходные для них были как маленький медовый месяц. Чонгук еще никогда не видел, чтобы кто-то обожал кого-то так же, как Чимин обожает Хосока. Он подозревал, что секрет их долгих крепких отношений был в том, что Хосок абсолютно заслуживал такого обожания. Ну, Чимин тоже был довольно неплох. Больше он причин найти не мог. В его картине мира не существовало ничего, что могло бы сделать привлекательными долгие отношения. Чонгук даже не подвергал вопросу тот факт, что в его жизни их не будет. Не только долгих отношений. Каких угодно романтических отношений. Они ему не нужны, ну уж нет. Они приехали в школу за десять минут до начала уроков. — Кто у тебя сейчас? — поинтересовался Чимин, заезжая на подземную парковку. — Второй, — Чонгук вздохнул, выходя из машины. У него было мало проблемных учеников, но почти все они сконцентрировались во втором классе. Настоящая обитель зла. — Удачи, — хохотнул Чимин, выходя вслед за ним и блокируя машину. — У меня сегодня по расписанию три урока всего, третий класс уезжает на какую-то выставку со своим классным руководителем. Так что обратно добираться будешь сам. Чимин работал всего второй год, и у него пока не было своего класса. У Чонгука был — один из первых. Он вел у них с начала учебного года и успел сильно привязаться к ним. Уже представлял, как тоскливо будет с ними расставаться через пару лет, когда они окончат среднюю школу. Чонгук любил свою работу. Насколько бы циничным он ни был, когда дело касалось романтических отношений, во всех остальных сферах своей жизни он был очень искренним и преданным. Он вкладывался в детей, вкладывался в дружбу, вкладывался в учебу и в отношения с семьей. Он привязывался к каждому ученику, к каждому старался найти подход, о каждом заботился. Более опытные и прожженные жизнью учителя клялись ему, что через пару лет он перегорит, но они и пару лет назад ему это говорили, а Чонгук все так же пылал безоговорочным ярким энтузиазмом, заражая этим настроением детей. Он знал, что не все любят его предмет и не все горят желанием его изучать. От остальных учителей его отличало то, что он и не стремился заставить всех. Он преподавал одинаково и одинаково требовал с каждого, но никого не наказывал, если не видел должной отдачи. Проблема со вторым классом была в том, что там почти никто не хотел учиться, поэтому это был единственный урок, на который он тащился через силу. — Пообедаем вместе? — предложил Чонгук Чимину, когда они поднялись с парковки на первый этаж. Чимин проверил телефон и виновато взглянул на него. — Извини, мы с Хосоком договорились, что он подъедет сюда и мы пообедаем в кафе неподалеку, — тут же спохватился: — Может, с нами хочешь? Чонгук скривился, и Чимин рассмеялся, пихая его в плечо. — Избавь меня, — отмахнулся он. — Пообедаю с Юной-сонбэ и Соджуном-сонбэ. Пожалуйста, пообедай Хосоком. — Ты хотел сказать, с Хосоком, — поправил его Чимин. Чонгук пожал плечами. — Возможно. Они разошлись на лестнице у второго этажа: Чимин поднимался выше, а Чонгук свернул в коридор, направляясь к классной комнате. Когда он оказался один, мысли вновь вернулись к незнакомцу. Чонгук нахмурился, а оттого не сразу заметил, как мимо пробежала группка школьниц. — Здравствуйте, учитель! — хором пропели они, заставив Чонгука вздрогнуть. Он слегка поклонился. — Здравствуйте. Одна из них, тихая пухленькая девчушка по имени Сора, которая обожала Чонгука, нерешительно спросила: — Учитель, вас что-то беспокоит? Чонгук вскинул брови, растерянно глядя на нее. Она слегка покраснела. Он хорошо знал эту ученицу, хоть и не вел у класса, в котором она училась. Когда она только перешла в среднюю школу, ее начали буллить, и Чонгук был первым из учителей, кто это заметил. А возможно, был первым, кто решил принять меры. В итоге виновных в издевательствах исключили, а Чонгук стал основателем клуба против буллинга в их школе. То ли из-за популярности его самого, то ли из-за того, что это был крайне острый вопрос, клуб поддержало неожиданно много учеников. С тех пор их школа имела самые низкие показатели издевательств в городе, поэтому стала востребованной — директор был доволен, учителя были удовлетворены, а дети перестали страдать. — Нет, с чего вы взяли? — Вы кажетесь очень печальным, — доверительно сообщила она. Печальным? Он действительно выглядел печальным со стороны, думая о том незнакомце? Чонгук растянул губы в слабой улыбке. — Все в порядке, Сора-щи. Скорее идите на урок, не то опоздаете. Девочка, поклонившись ему на прощание, тут же присоединилась к подружкам, и они все вместе умчались в кабинет. Чонгук встряхнул головой и пригладил волосы. Что за ерунда? Ему нужно сосредоточиться. Впереди долгий рабочий день. Незнакомец остался в прошлом, как и все остальные, с кем Чонгуку доводилось спать. Он остался в той теплой огромной кровати на белых простынях, восхитительно красивый и умиротворенный. Чонгуку с ним было хорошо, вот и все. Он взял у него все, что хотел, и больше ему ничего не нужно было. Он подождет немного, и незнакомец покинет его мысли точно так же, как Чонгук покинул его апартаменты. То, что ему требуется на это чуть больше времени, чем всем остальным, ничего не значит.***
Дни текли своим чередом. Чонгук оказался прав — незнакомец постепенно исчезал из его мыслей. Время было неумолимо, а единственная встреча, пусть и такая запоминающаяся — бессильна перед ним. Но порой все-таки Чонгук вспоминал о нем, причем воспоминания эти были такие яркие и насыщенные деталями, будто все это произошло вчера. Как правило, происходило это во время дрочки. Когда Чонгук ублажал себя сам, он редко представлял кого-то из тех, с кем спал ранее. Очень редко это вообще были какие-то определенные люди, вроде актеров или певцов. Он представлял сильное тело, большой член, красивые руки — лица в такой ситуации не имели значения. Однако в этот раз все было по-другому. С неумолимой неизбежностью каждый раз, как Чонгук возбуждался, лицо незнакомца появлялось под зажмуренными веками, такое прекрасное, словно сошедшее со страниц какой-нибудь популярной манхвы. Его полные темно-розовые губы, чуть прищуренные в доброй насмешке глаза, их темный многообещающий блеск. Чонгук как-то даже подустал немного от того, что его мысли совершенно отказывались сдвигаться с этого парня. Что за зацикленность? Он ей никогда не страдал. Впрочем, вряд ли это было такой уж большой проблемой. Что плохого в том, чтобы представлять кого-то конкретного во время дрочки? Они все равно никогда больше не встретятся, так что он собирался выжать все возможное из единственной встречи. — Есть планы на вечер? — спросил Чимин, вырывая его из раздумий. Чонгук поднял голову от ноутбука, где была открыта вкладка с подготовленным планом следующего урока. Он вел у своего класса. — Очень занят вечером, — пробормотал он, вновь возвращаясь к плану. Тема была не особо интересная, но важная, поэтому ему нужно было придумать, как развлечь детей, подать информацию более увлекательно. Чимин ему не помогал. — Чем же? — не собирался сдаваться Чимин. Он подался вперед, одной рукой прикрыв крышку ноутбука и заставив Чонгука возмущенно цокнуть. — Собираюсь лежать на диване, есть курочку, пить пиво и ни о чем не думать, — рявкнул он. — Как видишь, очень важные планы. Менять их не собираюсь, так что… — Чимин-сонбэ, Чонгук-сонбэ, — в учительскую заглянула аспирантка, которая проходила тут практику в качестве учительницы начальных классов. Чимин с Чонгуком синхронно перевели на нее взгляды. Чимин дружелюбно улыбнулся, заставляя ее вспыхнуть. Чонгук подозревал, что она неровно дышит к нему, и ему было ее слегка жаль. Чимин был геем, но это было не такое серьезное препятствие, как то, что он находится в очень долгих и очень моногамных отношениях с Хосоком. Ну, ей повезло как минимум с тем, что Чимин не мудак и если и разобьет ее сердце, то сделает это крайне мягко. — Следующим уроком всех попросили собраться в главном зале. Придут из полиции, у них какое-то выступление. Чимин прищурился. — Кто-то накосячил, что ли? — задал он вопрос, возникший и у Чонгука. Девушка бодро замотала головой. — Нет, что-то запланированное просто. Какие у вас классы следующим уроком? — Третий «А», — отчитался Чимин. — Первый «Б», — сказал Чонгук. Девушка отметила что-то в листе, который держала в руках, и, поклонившись, удалилась. Напоследок бросила полный сладкой тоски взгляд на Чимина, который даже не обратил на это внимания. Чонгук вздохнул, вновь возвращаясь к плану урока, который, похоже, сегодня не состоится — он не был уверен, сколько времени займет выступление полиции. Придется дать им на самостоятельное изучение тему полегче, которая шла следующей, а сегодняшнюю перенести… Он и не слышал, как Чимин говорит что-то о походе в ресторан, чтобы отметить повышение Хосока. Чонгук не хотел идти — не было настроения. Его мучало неясное предчувствие с самого утра — оно не было плохим, но и хорошим не было. Он был как будто в подвешенном состоянии, и это состояние ему совсем не нравилось. Завтра была суббота. Со встречи с незнакомцем прошло уже три недели — вполне можно было бы сходить в клуб. Но Чонгук, которого Чимин порой называл зависимым от секса (он не был зависим), внезапно не находил в себе желания искать кого-то. Впечатления от перепихона были слишком свежими. Чонгук сомневался, что их сможет кто-то переплюнуть, а значит, он не получит удовольствия. Придется воздержаться. В конце концов, у него всегда была жареная сырная курочка. Вот что всегда оправдывало ожидания. За три минуты до начала урока он поднялся и пошел в классную комнату. Ученики уже сидели на своих местах; была парочка отсутствующих, но они регулярно опаздывали, Чонгук устал делать им замечания, поэтому просто смирился. — Здравствуйте, учитель! — неровным хором поприветствовали его ученики. Чонгук им поклонился. — Сегодня вместо урока пойдем в главный зал, — вздохнув, сообщил он, и ученики возбужденно зашептались. Каким бы прилежным ни был студент, его всегда радовала возможность прогулять. Чонгук не сдержал легкой улыбки и покачал головой. — Ну вы бы хоть не так явно показывали радость. — Простите, учитель, — хватило совести сказать у кого-то. Но общее предвкушение все равно скрыть никому не удалось. Чонгук подавил смешок. — Сначала запишем домашнее задание, — объявил он, чтобы разбавить общее приподнятое настроение, и дети тут же застонали. Чонгук улыбнулся шире. — Ну-ну, не расстраивайтесь. Тут как в алхимии — сколько получаешь, столько и отдать нужно. Следующую тему вам нужно будет изучить самостоятельно, она легкая. И изучить самостоятельно — это не значит открыть учебник и сразу же его закрыть. В начале урока будет короткий десятиминутный тест, чтобы проверить, как хорошо вы с этим справились… Имейте в виду, — одна из девочек показательно рухнула головой в стол, и Чонгук ухмыльнулся. — Все в порядке, Дживон-щи? — он проверил часы. Ему нужно было вести детей в зал. — Поднимайтесь и выстройтесь в пары. — Учитель! — возмутился кто-то. — Мы же не в младшей школе!.. — Несомненно, — серьезно согласился Чонгук, — но ведете себя порой точно так же. Поэтому давайте выстроимся в пары, чтобы мирно и без шума пойти в зал. Ахен-щи, — позвал он старосту, — напиши, пожалуйста, Минхену-щи, Джеену-щи и Чеен-щи, пусть они сразу идут в зал. Девочка кивнула, доставая телефон. Дети выстроились гуськом, и Чонгук, как мама-утка, повел их по коридору. Пока он рассаживал их по рядам, пока ждал опоздавших, пока проверил, все ли на месте, выступление уже началось. Еще раз скользнув взглядом по своему классу, Чонгук перевел его на сцену, и в горле у него мгновенно пересохло. Краска отхлынула от лица, а сердце предательски сбилось с ритма. Чонгук попытался сглотнуть, но слюна только обожгла сухое горло, заставив закашляться. В какой-то момент его даже начало трясти, но ему пришлось взять себя в руки, потому что он находился под испытующими взглядами учеников. На сцене стоял человек, которого он уже третью неделю не мог выбросить из головы. Человек, на которого он, черт возьми, дрочил. Из апартаментов которого сбежал, как последний трус, даже не дождавшись, когда тот проснется. На сцене стоял человек, чьего имени он не знал, зато ему прекрасно было известно, как выглядит его член, сколько родинок на его правом плече и как звучит его голос, когда он стонет. Но, что самое ужасное, темный тяжелый взгляд этого человека был прикован к нему. Он заметил его среди всей этой разномастной толпы. Как давно? Наблюдал ли он за Чонгуком? Чонгук невольно задумался над тем, нормально ли он выглядит. Хорошо уложил волосы утром? А потом тут же разозлился на себя за эти мысли. Какая разница!.. — Добрый день, — раздался по залу усиленный микрофоном голос, которым несколько недель назад незнакомец спрашивал, хочет ли Чонгук, чтобы он его трахнул. В этот раз сглотнуть удалось легко, потому что рот наполнился слюной. — Меня зовут Ким Тэхен. О… О! Чонгуку все-таки довелось узнать его имя. Тэхен не отрывал от него пронзительного взгляда, но при этом ни разу не сбивался, будто вместо головы у него был компьютер. — Я капитан сеульской полиции по району Каннам. Сегодня мои помощники, Ким Сону и Пак Минхо, расскажут вам об основных правилах при террористических атаках, стрельбе в школах и любом другом внезапном масштабном нападении. Я прошу вас внимательно выслушать их. Надеюсь, вы не окажетесь в ситуации, в которой эти правила могут пригодиться, но жизнь непредсказуема, — Тэхен разговаривал так, что все вокруг слушали, затаив дыхание, завороженные его глубоким тембром, его спокойным голосом. Чонгук не мог их винить. Ему самому казалось физически невозможным отвести от Тэхена взгляд. — И однажды эти правила могут спасти вам ее. Он уловил, как две его ученицы перешептывались, обсуждая неотразимого офицера полиции, и по-детски глупое, бессмысленное и кислое чувство ревности так неожиданно расцвело в груди, что Чонгук едва не задохнулся от стыда. — Я передаю микрофон Пак Минхо, — Тэхен поклонился, отходя в сторону. Чонгук заметил, что он спускается со сцены, и в нем сыграл первобытный инстинкт. Он рванул к Чимину и зашипел ему на ухо: — Позаботься о моих детях. Не став слушать, что удивленный Чимин пытается ему сказать, он дал деру из зала, совершенно равнодушный к тому, что о нем могут подумать ученики. Скорее всего, решат, что ему приспичило в туалет, и посмеются. Чонгука это не волновало. Гораздо больше его волновало то, что Тэхен, кажется, хотел с ним поговорить, а он сам этого не хотел ни в коем случае. Он завернул за угол в пустынный узкий коридор, ведущий к закутку, который с первого раза и не заметить. Там располагалась дверь в подсобное помещение. И Чонгук, как взрослый серьезный человек, собирался перекантоваться там какое-то время. Ну, пока полицейские не уйдут из школы, например. Интересная ситуация, конечно. Чонгук всегда был законопослушным гражданином, а теперь вот… от полиции бегает. Он на секунду обернулся, чтобы проверить, не преследуют ли его (не преследовали), и только хотел продолжить путь, как врезался во что-то очень твердое. И очень теплое. Вкуснопахнущее. Чонгук сделал глубокий вдох и только после этого заметил полицейскую форму. Значок капитана на погонах. Он медленно, будто желая отсрочить неизбежное, поднял взгляд выше. Конечно же, Ким Тэхен смотрел прямо ему в глаза. Он явно был не таким трусливым, как Чонгук. Чонгук сглотнул и попытался отступить. Губы Тэхена растянулись в усмешке, которая не коснулась его взгляда. — От кого убегаешь, зайка? Чонгук позорно поджал уши. — Вовсе я не убегал… — Да ну? — Тэхен вскинул брови. Чтобы предотвратить побег, он начал наступать на него. Чонгук отступал до тех пор, пока не уткнулся лопатками в стену. Тэхен отрезал ему пути к отступлению. — В этом конце коридора только подсобка. Полы собрался мыть? Чонгук удивленно вздохнул, расширяя глаза. — Откуда ты знаешь?.. Тэхен легонько пожал плечами. В этом незайтейливом жесте было столько уверенности в себе и сексуальности, что у Чонгука бы встал, если бы он не находился в такой ситуации. Его прижали к стене. В школе, где он работает учителем. — Я учился здесь. И мне нравится, что ты здесь преподаешь. Есть в этом какой-то символизм. Чонгук не сдержался и фыркнул. — Какой еще символизм… — отвел взгляд он. Тэхен явно не был настроен на шутки. — Я расстроился, когда увидел, что ты ушел наутро, — без обиняков выдал он. Чонгук поджал губы. — Я не обещал, что останусь. — Да, но ты мог бы остаться, — настоял Тэхен. Его неожиданная и беспочвенная наглость так возмутила Чонгука, что он мгновенно сбросил с себя смущение. — Да, но я не захотел, — проговорил он, делая акцент на последнем слове. После этих слов лицо Тэхена слегка вытянулось, и он отступил, давая Чонгуку пространство, в котором он так нуждался. Чонгук вздохнул свободнее. — А на свидание со мной пойти хочешь? — внезапно поинтересовался Тэхен. О нет. Нет, нет, нет. Никаких свиданий. Даже если бы он и хотел, — что абсолютно невозможно, — он бы все равно не пошел. Он оглядел Тэхена с головы до ног. Он выглядел даже лучше, чем Чонгук его помнил. Наверное, потому что был собран — трезв, опрятен, серьезен. Стоит ли упоминать, что полицейская форма ему безумно идет? Чонгук представил, как он сковывает ему запястья наручниками за спиной, наклоняет его вперед, прижимая голым торсом к твердой поверхности стола, приспускает темно-синие форменные брюки и берет его сзади… Полностью одетый. В полицейском пиджаке, украшенном погонами капитана. Он отвел взгляд, покрывшись румянцем. А Тэхен терпеливо ждал его ответа. Ответа на вопрос, который совершенно никак к сексу не относился. — Нет, — сказал Чонгук, справившись с собой. — Не пойду. На лице Тэхена мелькнуло непонятное чувство, но исчезло так быстро, что Чонгук не успел толком его уловить. Тэхен был хорош в том, чтобы держать себя в руках. — Почему нет? Чонгук прищурился и ткнул пальцем в его крепкую грудь, заставляя отойти еще на пару шагов и дать ему пространство для маневра. — Нет — это полный ответ. Вы должны об этом знать, господин полицейский. Обогнув его, Чонгук ушел, стараясь держать спину ровно. Сердце гулко колотилось в груди. И только оказавшись на приличном расстоянии от Тэхена, он вдруг понял. Он встретил того незнакомца снова. Пол под его ногами покачнулся. Ему стало безумно страшно, и он невольно перешел на бег, желая поскорее скрыться в учительской. Казалось, там Тэхен его не достанет. Но это было глупо, конечно же. Как Тэхен мог не достать его, если он был прямо в его голове?***
— Слушай, — раздался над его ухом голос Чимина. — М? — отозвался Чонгук, не отрываясь от отчета, который ему нужно было составить до завтра. Брать домой он его не хотел, поэтому оставалось только сидеть в школе до талого. — Это же тот офицер? Который сегодня у нас выступал? Эти слова пронзили Чонгука, словно молния. Он вскочил и под ошарашенным взглядом Чимина бросился к окну. Перед школой и вправду стоял Тэхен, прислонившись к байку. Чонгук гулко сглотнул. Ну каков был шанс, что Тэхен ждет кого-то другого? Прошло больше пяти часов с их выступления. Школа была практически пуста, Чонгук задержался из-за отчета, а Чимин ждал, пока Хосок освободится и приедет за ним. Скорее всего, их директор еще здесь. Не Чимина же Тэхен ждал? И вряд ли его целью была почтенная дама в возрасте. — О боже, — пробормотал Чонгук. Сердце без его особого желания ускорило бег, а к щекам прилила краска. — Как он смеет?.. — Чонгук? — позвал Чимин из-за спины. — Все хорошо? Чонгук постарался взять себя в руки. Он вернулся к компьютеру, садясь за него с неестественно ровной из-за напряжения спиной, положил ладонь на мышку. Он собирался закончить отчет. Пусть Тэхен подождет еще час-полтора, если ему так сильно хочется потратить свое время. На вопросы любопытного Чимина он отвечал либо крайне уклончиво, либо не отвечал вовсе. Почему-то не хотелось говорить, что Тэхен был тем самым незнакомцем, с которым он переспал несколько недель назад и после которого, судя по всему, принял целибат. Чимин имел одну черту характера, которая порой сильно усложняла Чонгуку жизнь. Он был проницательным. И Чонгук боялся, что, если он хотя бы вслух произнесет имя Тэхена, Чимин в ту же секунду обо всем догадается. Не настолько он был проницателен, само собой. Просто Чонгук был настолько очевиден. В конце концов, Чимин сдался, а примерно через сорок минут вообще ушел — за ним приехал Хосок. Чонгук не выдержал и выглянул в окно, глядя на то, как его счастливый друг бежит к машине своего парня. Недалеко от них стоял мотоцикл Тэхена. Он тоже смотрел на Чимина. Он все еще ждал. Чонгук прижал ладонь к сходящему с ума сердцу в груди. Рано или поздно ему придется выйти и встретиться с ним. Школа закрывается в половину девятого. Чонгук потер пульсирующие виски двумя пальцами и вернулся к компьютеру. Отчет был почти закончен, и он старался делать все очень-очень медленно, но работа все равно неумолимо подходила к завершению. Дописав последнюю строчку, он со стоном выключил компьютер и поднялся. Сложив вещи в рюкзак, он вышел из учительской. Когда он появился из входных дверей, Тэхен оторвался от бока мотоцикла и выпрямился. Он все еще был в полицейской форме. Сюда он тоже на байке приехал? Чонгук судорожно сжал ручку рюкзака, покачивающегося на одном плече, почему-то чувствуя себя школьницей, которую встречает крутой парень-студент. Тэхен не отрывал от него темного изучающего взгляда. — Что ты здесь делаешь? — спросил Чонгук, решив, что лучшая защита — это нападение. — Мне кажется, мы все выяснили еще днем. — Тебе кажется, — убедительно произнес Тэхен. Чонгук подошел ближе к нему, и Тэхен подался вперед, склоняя голову к плечу. От него приятно пахло. Аромат пробудил воспоминания, и у Чонгука все внутри начало медленно скручиваться от возбуждения. — Ты не пойдешь со мной на свидание, хорошо. Не хочешь тогда сразу поехать ко мне? Из Чонгука вырвался судорожный выдох. Перед глазами сразу возникли картинки того, как Тэхен нависал над ним, как плавно входил в него, как увеличивал темп. Как целовал его, держал его руками, как тяжело дышал ему на ухо. — Н-нет… — не очень твердо и довольно поздно отозвался он. Тэхен скользнул насмешливым взглядом вниз по его телу и задержался на заметном бугорке в области паха. Он прижался губами к его уху и промурчал: — Ты уверен? Чонгук зажмурился. Его ноги подкосились, и Тэхен тут же обхватил его талию рукой, удерживая на месте. Он никогда не спал с одними и теми же людьми дважды. Исключения были только в студенческие времена, когда он был слишком уставший, чтобы искать кого-то нового. — Я… — Просто секс, — не дал ему закончить Тэхен. — Я думал, тебе понравилось. И он был абсолютно прав. У Чонгука ушло две секунды на то, чтобы принять решение. — Поехали, — прохрипел он. Тэхен отстранился от него, тепло улыбаясь, и снял с байка шлем, протягивая ему. — Надевай и забирайся. Чонгук неловко забрался на мотоцикл, прижимаясь к Тэхену всем телом, отчего из последнего вырвался полу-вздох, полу-хрип. Он ухмыльнулся. Неужели Тэхен думал, что только один способен на игры? Всю дорогу до дома Тэхена его терзали сомнения. Правильно ли отказываться от своих принципов? Правильно ли делать это ради Тэхена? Чонгук никогда не спал ни с кем дважды. Он исключал даже самую маленькую возможность взрастить в себе чувства, способные привести к отношениям. Отношениям не было места в его жизни — так он решил давно и с тех пор не отступался от своего правила. После первого случайного секса Тэхен не выходил у него из головы. Стоило ли тогда соглашаться на второй, в котором никакой случайности уже не было? Но потом они добрались до дома, поднялись в апартаменты, Тэхен бесцеремонно прижался губами к его губам, накрывая ладонью член сквозь ткань классических брюк, и Чонгук стал не способен думать ни о чем, кроме того, что он хочет, чтобы его трахнули. И чтобы это сделал именно Тэхен.***
— Почему тебе так сильно хочется отношений? — вдруг спросил Чонгук. Тэхен, готовящий завтрак на двоих, обернулся. Волосы у него были растрепаны после сна. Он был по пояс обнажен — ровная золотистая кожа спины так и манила прикоснуться, но Чонгук сдерживался. Еще одного раунда его задница не выдержит. Широкие плечи Тэхена горели от засосов. Чонгук не сильно ими гордился — обычно он вообще не оставлял их на партнерах, но с Тэхеном просто… не мог сдержаться. После завтрака они должны были разъехаться: он в школу, Тэхен — в полицию. Как пожилая семейная пара. Чонгук подумает позже о том, почему это не напрягает его. Просто как-то так вышло, что Чонгук все равно оказался с ним в отношениях — в отношениях, которые назывались «друзья с привилегиями». Хотя Чонгук и друзьями бы назвал их с натяжкой. Он стремился минимизировать их общение за пределами спальни настолько, насколько это было возможно, но иногда… Иногда Тэхену удавалось вывести его в кафе после секса. Просто поужинать или перекусить. Иногда у Тэхена получалось уговорить его остаться на всю ночь. Иногда Тэхен все-таки довозил его до работы, потому что он был настойчив, а Чонгук обнаружил, что ему становится все сложнее отказывать ему — потому что нет никакого желания это делать. Тэхен был красив. Он заботился о нем после секса — в единственные моменты, когда Чонгук чувствовал себя по-настоящему уязвимым. Тэхен был невероятно хорош в постели: в девяти случаях из десяти он заставлял Чонгука кончить, не прикасаясь к его члену, а в восьми случаях из десяти он заставлял Чонгука кончить больше двух раз за ночь, отчего Чонгук переставал чувствовать свою задницу, свои ноги, поясницу и даже голову — по ощущениям, она улетала куда-то к облакам. А еще Тэхен был… как бы это сказать… С ним было интересно. В те редкие моменты, когда Чонгук позволял ему говорить или чем-то делиться, с ним было интересно. Он умел слушать и в нем не было осуждения — вот какой был Тэхен. Он либо принимал человека со всем, что шло с этим человеком в комплекте, либо попросту не поддерживал общение. И поэтому Чонгук не понимал, почему он так держится за него. Тэхен и вправду ни разу больше не поднимал тему свиданий, но Чонгук знал: Тэхен хочет отношений. И он, судя по всему, хочет серьезных отношений со всем, что идет с ними в комплекте. С ответственностью, с верностью, с совместным проживанием, с принятием другого человека и с желанием разделить с ним все, что делится. Чонгук не хотел этого. Даже с кем-то вроде Тэхена. Секс с Тэхеном был хорош. Пробуждение после него, как правило, было довольно приятное. Лучше, чем просыпаться с похмельем в постели незнакомца и потом делать оттуда ноги. Вот почему Чонгук продолжал это. По крайней мере, так он себе это объяснял. Потому что, несмотря на его принципиальную позицию относительно романтики, у него хватало смелости признать, что это были своеобразные отношения. Тэхен отвернулся, сосредотачивая свое внимание на яичнице с беконом. — Что это еще за вопрос? — в его голосе слышалась улыбка. — Чем так плохи отношения? Чонгук проглотил ответ. Тэхен не имел права так легко переводить стрелки. — Я первый спросил, — обиженно пробормотал он. Тэхен поставил перед ним тарелку с идеально прожаренной яичницей, несколькими кусочками бекона и нарезанными овощами и стакан апельсинового сока. Чонгук скользнул взглядом по его руке, увитой венами, по крепкому торсу, по длинной шее, пока не наткнулся на полные губы, растянутые в усмешке. Тут же отвернулся. — Спасибо. — Вот поэтому. — Что? — Поэтому я хочу отношений, — Тэхен сел напротив, глядя на него с плохо объяснимой нежностью. Чонгук поежился под этим взглядом. — Чтобы не просыпаться одному. Чтобы было кому готовить завтрак. У меня напряженная и порой опасная работа. Все, чего мне хочется, — это приходить в дом, где есть человек, который меня ждет. Для этого человека я сделаю все что угодно. Чонгук прищурился и направил на него вилку. — Ты же не полагаешь, что этот человек я? Я ясно говорил, как отношусь к отношениям, и я не твой парень. — О, само собой, — закатил глаза Тэхен. — Мы просто трахаемся. — Не забывай об этом, — закивал Чонгук, запихивая в рот абсурдно вкусную яичницу. Как можно было так вкусно приготовить яичницу? Чонгук украдкой взглянул на Тэхена, который аккуратно ел свой завтрак. Какая живая была у него красота. Такая же неподражаемая, как у античных статуй, но теплая и яркая, к ней хотелось прикоснуться, зная, что она не обожжет холодом. Да, ему нравился Тэхен. Возможно, так, как не нравился никто в жизни. Но, к сожалению, это ничего не меняло. Его нежелание вступать в отношения нельзя было охарактеризовать фразой «до первой влюбленности». Хотел бы он, чтобы это было так. Но это было что-то глубокое, темное, гораздо сильнее его личности и желания бороться. Это шло из прошлого, опутывало щупальцами его настоящее, разрушало будущее. Чонгук не мог этому противостоять, и ему претила мысль просить Тэхена о помощи.***
Чонгук едва слышно выругался, когда увидел, кто ему звонит. Какая же дерьмовая неделя. Все началось со звонков. За ними последовали кошмары, из-за которых Чонгук не высыпался, раздражался на всех, кто попадался под руку. Чаще всего это был Тэхен. Выключив звук, он отложил телефон в сторону и поднял взгляд на сидевшего напротив Тэхена. Тот склонил голову, в его глазах читался вопрос. Нет, Чонгук не на свидании с ним. У них все еще не бывало свиданий. Никакой романтики. Разговор о том, что делать дальше, с неизбежностью цунами, следующего после отлива, маячил на горизонте. Потому что Тэхен захочет прояснить ситуацию. Ему было мало, он пытался получить больше, Чонгук это замечал. Возможно, стоило завести этот разговор первым. Хотя с самого начала они все выяснили: они просто занимаются сексом. Никаких обязательств. Если Тэхен заявит, что рассчитывает на большее или что не согласен на меньшее, Чонгук уйдет. Он уйдет. Другого просто не могло быть. Другому он не позволит случиться. — Что? — вскинул брови Чонгук. — Кто звонил? — поинтересовался Тэхен. — Не то чтобы меня волновало, просто у тебя лицо такое было, как будто ты через телефон учуял мерзкий запах. Чонгук хмыкнул. — Назойливый поклонник названивает, — уклончиво ответил он. Лицо Тэхена напряглось. — Что? Чонгук перевел на него взгляд, и уголки его губ опустились. — Это тебя не касается, правда же? Тэхен откинулся на спинку стула и сложил руки на груди. Вымученно улыбнулся, но глаза его эта улыбка не тронула. Они были такими темными и такими красноречивыми — Чонгук никогда не видел, чтобы черные глаза могли так сиять от эмоций. Они пылали от гнева, они становились похожи на растопленный шоколад от нежности, в них вспыхивала обида, сверкала насмешка, в них таилось столько невысказанных слов. Но сильнее всего ему нравилось, как они буквально искрились во время возбуждения. Он словно сходил с ума в такие моменты, и Чонгук был единственной вещью в мире, удерживающей его в сознании. Был единственной причиной, по которой он все еще двигается. Как заряд для батареи. Чонгук думал, что в тот момент, когда эти глаза станут холодными, как льдинки, Тэхен умрет внутри, и это будет огромная потеря для мира. Потому что чувства, которые отражались в его взгляде, были похожи на произведение искусства. — Правда. Но почему я не могу спросить? Чонгук вздохнул и уткнулся локтем в стол, подпирая щеку ладонью. Он внимательно смотрел на Тэхена. Ему приходилось укреплять свое сердце стенами — возводить одну за другой, потому что Тэхен рушил их с упрямством вола. Одну за другой. Неумолимо и решительно. — Тэхен, могу я спросить? Тэхен напряженно кивнул, предчувствуя что-то нехорошее. И предчувствие его не обманывало, с горечью подумал Чонгук, но все равно поинтересовался: — Почему я? Тэхен вопросительно вскинул брови. Приоткрыл рот, будто желая что-то спросить, но потом передумал, решив дождаться уточнений. Чонгук поспешил их предоставить: — Ты классный. Опустим то, что ты абсурдно красив — наверняка ты знаешь это и без меня. Но ты хороший партнер. Ты заботливый, спокойный, уверенный в себе. Настойчивый, зарабатываешь хорошо. Ты без труда смог бы найти достойного человека, начать с ним достойные отношения, которые ты заслуживаешь. Так почему я? Я не дам тебе ничего, кроме секса, — каждое слово Чонгук сотни раз до этого прокручивал в голове, но почему-то произносить их все равно было гораздо сложнее, чем он представлял. — Не потому что не могу, понимаешь? Проблема в том, что я не хочу. По лицу Тэхена скользнула эмоция, подозрительно похожая на боль, и Чонгук мысленно съежился, но внешне не подал виду. — Чонгук… Чонгук качнул головой. — Я не хочу отношений. Дело не в тебе, правда. Я не хочу отношений ни с кем. Я не создан для них, — Тэхен болезненно нахмурился, будто слова Чонгука оказались острой иглой, и он безжалостно всадил ее прямо ему в сердце. — Так почему я? Тэхен отвел взгляд, ему как будто было стыдно признаться в том, в чем он собирался признаться. — Я… Я не из тех, кто балуется сексом на одну ночь. Чонгук хохотнул, но, увидев, что Тэхен остается абсолютно серьезен, перестал улыбаться. — Что ты имеешь в виду? Наше знакомство началось с секса на одну ночь… — растерянно протянул он. — Мы встретились в клубе и поехали к тебе. Ты абсолютно точно не был похож на того, кто не балуется быстрым перепихоном с незнакомцем. Тэхен поморщился от этих слов. Судя по его лицу, на языке у него вертелось что-то вроде «ты же учитель, как ты можешь так разговаривать». Но Чонгук был учителем в стенах школы. Сейчас они находились за ее пределами. — В клуб меня потащили друзья, — неохотно пояснил он. — Я планировал побыть там пару-тройку часов и уехать. Я не планировал никого вести к себе. Чонгук прищурился. В его мысли начали закрадываться не очень хорошие подозрения. — Как же так получилось, — хрипло заговорил он, — что я оказался в твоей постели? Тэхен сложил руки на груди. Лицо у него приняло каменное выражение: сурово поджатые губы, нахмуренные брови, стиснутые зубы. Но его глаза пылали от эмоций. Прекрасные, прекрасные глаза. — Ты мне понравился. Чонгук вздрогнул. Картинка пазла сложилась так легко, что он почувствовал себя идиотом из-за того, что не догадался раньше. И ему вдруг стало страшно до безумия. Такой страх вызывают перспектива прыгнуть с парашютом или встреча один на один с ядовитой змеей. Или тот факт, что на горизонте маячит признание в любви. И не чье-то признание, от которого Чонгук смог бы легко отмахнуться. Это был Тэхен. В какой-то момент он просто поймал себя на том, что в принципе не способен легко отмахнуться от Тэхена. И это его крайне напрягало. — Подожди, — поспешил вмешаться Чонгук. Сердце его бешено колотилось. — Ты же не хочешь сказать, что принял наш перепихон за судьбу или что-то вроде этого? В глазах Тэхена вспыхнула глубокая обида, и Чонгук понял, что он попал прямо в точку. Более того, выбор его слов причинил ему боль. И тот факт, что ему стало больно, внезапно ранил и самого Чонгука. Он буквально отлетел к спинке стула от осознания этого факта. — Почему ты не хочешь попробовать? — с плохо сдерживаемым отчаянием выпалил Тэхен, и эта фраза обнажила все то, что он пытался скрыть под маской удовлетворения простым сексом. Ему никогда не было достаточно просто секса. И никогда не будет достаточно. Он хотел всего Чонгука, целиком и полностью. Его сердце, его чувства, его привязанность. Ему не была интересна личная жизнь Чонгука, потому что он желал ею стать. Чонгук вздохнул и потер виски кончиками дрожащих пальцев. — Потому что я знаю, что ничего не получится, — наконец произнес он, и голос его дрожал. — И мне не нравится… не нравится спать с тобой, зная, что ты ждешь чего-то большего. Тэхен подался вперед. — Вдруг я окажусь тем, что тебе нужно? — практически взмолился он. Он был офицером полиции, и Чонгук видел его в деле, когда они выступали у них в школе. Тэхен был серьезен, и строг, и спокоен — собирательный образ идеального стража закона. Казалось, ничто не могло его задеть или напугать, казалось, он будет знать, что делать, даже в случае внезапного инопланетного вторжения. Он был королем положения почти всегда, но наедине с Чонгуком он добровольно передавал корону ему, а Чонгук этого даже не понимал. Он мог бы пользоваться этим, если бы в нем было чуть больше бесстыдства. Но Чонгук, может, и был факбоем, но он не был моральным уродом. Он поджал губы, а потом растянул их в холодной усмешке. — Ты не окажешься тем, что мне нужно, Тэхен, потому что мне ничего не нужно. Или был. Считал ли Тэхен его таким? Если он будет мягок, Тэхен не сможет уйти. Стоит ему проявить чуть больше настойчивости, и Чонгук тоже останется. Так не могло продолжаться. Эти звонки, эти кошмары — все вернулось именно в этот момент, жестокое напоминание о том, почему он не хотел отношений. Почему его устраивал только секс. Лицо Тэхена утратило все эмоции. Чонгук разбивал сердце ему, но почему он чувствовал себя так, будто разбивает свое собственное? Он сглотнул, чтобы избавиться от горького привкуса во рту. Он всегда был честен с собой и с тем, с кем спал. В этот раз… В этот раз он ведь тоже честен? Тэхен резко поднялся, пронзив его гневным взглядом, и, не произнеся больше ни слова, покинул кафе, оставив Чонгука в одиночестве — привычном, но не приносящем теперь никакого удовольствия. Он медленно допил кофе, поднялся и вышел из кафе — счет уже оплатил Тэхен. Он не ощущал себя легко. Ему не было легко, и он знал, что это из-за Тэхена и им стоило прекратить всякую связь, если Чонгук не хотел, чтобы его собственные слова обратились вспять и ранили его самого. Постоянно бегая от любых привязанностей, Чонгук потерял бдительность и вляпался в нее, как глупая мошка в паутину. Сегодня у него не было утренних уроков, поэтому он отправился в школу к обеду. На него повесили несколько дополнительных смен: какие-то ученики оставались на занятия по подготовке к экзаменам, и он должен был их курировать. Чимин, напротив, к обеду уже уходил, поэтому Чонгук целый день был один. Отвлекался на уроках, но в перерывах вновь и вновь возвращался мыслями к Тэхену, уходившему из кафе. И вновь и вновь этот образ вызывал у него болезненные спазмы в районе груди. После уроков он остался, чтобы разобраться с планами уроков на следующую неделю. Это заняло много времени, потому что он никак не мог ни на чем сосредоточиться, и в итоге из школы Чонгук уходил ближе к девяти вечера. На улице уже стемнело. Он решил пройтись до дома пешком — это обычно занимало около получаса. Чонгук знал, что многим тяжело понять его почти маниакальное желание избежать любых отношений. Он никогда ни с кем не делился своими мыслями по этому поводу, не считал нужным объясняться. Но так уж вышло, что до встречи с Тэхеном ему было плевать на то, понимали ли его. Он просто говорил «нет» и двигался дальше. Тэхен поверил, что их встреча была судьбоносной, из-за того, что Чонгук стал первым человеком, заставившим его отступиться от собственных правил и позвать незнакомца к себе домой. Для Чонгука он был сотым в списке тех, с кем он оказывался в постели до того, как узнавал их имя. Но он был первым, из-за кого Чонгук поставил под вопрос свое табу на отношения. Боже, как же голова болела от этих мыслей. Он был так расстроен и растерян, что приближение кого-то к себе заметил лишь после того, как увидел блеск ножа рядом с лицом. Чонгук отшатнулся, но было слишком поздно — незнакомец уже прижал нож к его горлу. Он замер, словно каменное изваяние, и тело по ощущениям покрылось ледяной коркой. Парень был за его спиной, но Чонгук узнал его по голосу, стоило тому заговорить: — Не шевелись, иначе я тебя вскрою. Чонгук задрожал. Его назойливый поклонник. Были свои минусы в его образе жизни. Тэхен был не первым человеком, который не захотел отпускать Чонгука так просто. Просто он был единственным, кому Чонгук позволял удерживать себя. — Что ты творишь? — прошипел он. — Тебе проблем захотелось? — Ты не отвечаешь на мои звонки и сообщения, — дрожащим от гнева голосом воскликнул Чонхо. — Пока сам таскаешься по свиданкам? Ты говорил, что тебе не нужны отношения! Чонгук похолодел. Ему нужно было осторожно подбирать выражения, если он не хотел оказаться зарезанным в двух кварталах от своего дома одержимым поклонником. Теперь понятно, почему в последние дни Чонхо снова активизировался. Он видел их с Тэхеном и решил, что слова Чонгука про отношения были просто блефом для того, чтобы его отшить. Не то чтобы Чонхо был неправ. Чонгук его не переносил. Обычно он старался не связываться с такими личностями, но в тот раз, когда он подцепил в баре именно его, чуйка подвела. Чимин интересовался, почему Чонгук не заблокирует его номер, но в этом и была причина. Игнорировать один номер проще, чем блокировать сотню новых номеров, которые Чонхо будет использовать после этого и звонки с которых Чонгуку придется принимать, потому что звонить может кто угодно. Чонгук медленно выдохнул. — Чонхо, послушай… Я не врал. Это не мой парень, — попытался успокоить он его. — Правда? — Чонхо крепче прижал лезвие к его горлу, и Чонгук напрягся. В горле пересохло. — Может, тогда я зарежу его? Если он не твой парень, тебе будет все равно, да? Чонгука затрясло. Нет… нет. Тэхен точно не должен расплачиваться за его поступки, и Тэхен здесь ни при чем, он не может пострадать, только не это, только не это… Он зажмурился. Возможно, Чимин был прав, когда говорил, что ему нужно завязывать со своими похождениями. Оказался бы он в такой ситуации, если бы не искал быстрых перепихонов? — Ублюдок, — прорычал Чонхо, надавливая на нож. Резкая боль заставила Чонгука сглотнуть. Тонкая струйка крови потекла по его шее. — По лицу вижу, что не все равно. Умереть хочешь? — А ты? — раздался голос за их спинами. Чонхо вздрогнул и попробовал обернуться, но у него не получилось. Зато лезвие перестало быть в опасной близости к горлу Чонгука. Чонгук мгновенно отшатнулся и обернулся, шокированно наблюдая за тем, как Тэхен схватил парня за волосы, оттягивая его назад и заставляя потерять равновесие, выбил нож из его руки и нанес несколько быстрых ударов, пока тот не успел сориентироваться. Потом оттолкнул его от себя, словно мокрую крысу, и тот дал деру быстрее, чем Чонгук успел моргнуть. Тэхен достал телефон, сверля Чонгука тяжелым взглядом. — Вы на месте? Сейчас выбежит парень. Маска на лице, черная толстовка с синим принтом, голубые джинсы. Попытка нападения с ножом. Везите его в участок, я приеду и разберусь. — Давно я живу на Каннаме? — пробурчал себе под нос Чонгук. — Что? — вскинул брови Тэхен, убирая телефон. Его взгляд скользнул по царапине на шее Чонгука, и он нахмурился. — Все было бы проще, если бы ты сказал мне, кто тебе названивает. Чонгук распахнул глаза. Мозг только теперь начал осознавать произошедшее, когда прямая угроза исчезла. Он мог умереть. Он был в шаге от смерти. Чонхо был в ярости и явно не контролировал себя. Чонгука затрясло. — Ты заведуешь каннамским участком, так почему ты здесь! — закричал Чонгук в лицо ошарашенному Тэхену. — Ты тоже… тоже преследуешь меня, так чем же ты лучше… — он накрыл рот ладонью, чтобы не дать рыданиям вырваться. Тэхен подошел ближе, обнимая его за плечи и прижимая к себе. Его знакомый запах, привычное тепло заземляли. Чонгук вцепился в рубашку на его спине, продолжая плакать. Царапина на шее была неглубокой, но она неприятно саднила, напоминая о том, что произошло. Тэхен спас ему жизнь, но он был здесь, потому что следил за Чонгуком. Не хотел его отпускать. Чонгук заплакал громче, обнимая его так сильно, что разболелись пальцы. Его отец тоже не хотел отпускать его мать. Он крепко-крепко зажмурился. Ему пришлось убить ее, чтобы не отпускать. Чонгук отпихнул Тэхена от себя. Тэхен выглядел обеспокоенным, встревоженным, он смотрел на него так внимательно и одновременно так ласково. Он не хотел отпускать Чонгука, но он бы никогда не стал ни к чему его принуждать. Чонгук вытер слезы. Тэхен потянул к нему руки. — Тебе нужно обработать рану… Чонгук вздрогнул и отступил. Избегал взгляда Тэхена, словно трусливый ребенок. Сердце его колотилось, так сильно болело. — Больше не следи за мной, — прошептал он. — Я не хочу отношений с тобой. Руки Тэхена безвольно повисли по бокам. Чонгук сглотнул горечь в горле. Чертовы слезы, они прекратят течь по его щекам или нет? — Я не буду с тобой, ты слышишь? — Чонгук захлебнулся в своих словах. Внезапно Тэхен забрал корону, которую всегда беспрекословно вручал Чонгуку. Он стал хозяином положения. — Ты ведь неравнодушен ко мне, — проговорил он. Его голос был жесткий, жестким стал его взгляд. Чем же Чонгук так его зацепил? Он не понимал. Он чувствовал себя жалкой букашкой, ползающей у его ног. Он был хорошим учителем, дети его обожали. Очевидно, был хорошим другом, раз Чимин не прерывал их дружбу много лет. Но он не был способен на отношения. Тэхен был в сотни раз лучше него, так почему… Почему же он не отступался? — Тэхен… — Ну уж нет, — Тэхен подошел ближе, и Чонгук вновь отступил. — Ты неравнодушен ко мне, а я готов ждать сколько угодно. Недели, месяцы. Я готов ждать тебя годы, Чонгук. Потому что ты мне нравишься настолько сильно. Возможно, я даже люблю тебя. Ответь мне прямо сейчас. Почему ты отталкиваешь меня с таким упорством? Рука Чонгука взметнулась к шее, пальцы коснулись липкой царапины. Удушающая паника проникла под кожу, заставив съежиться. Чонгук начинал задыхаться, и ему нужно было бежать. Он видел, как отец хватает маму за волосы. Как швыряет в стенку, словно тряпичную куклу. Он зажмурился. Почувствовал ладони Тэхена на запястьях и резко их стряхнул. — Уходи! — закричал он. Из-за тебя меня штормит, словно плохо склеенную модель корабля. Я вот-вот рассыплюсь на части, из которых едва себя собрал. Я хочу вернуть свою жизнь, в которой тебя не было, перестань мне мешать! — Чонгук, посмотри на меня, — приказал Тэхен. Он больше не делал попыток подойти или прикоснуться. — Если ты и вправду хочешь, чтобы я ушел, то я сделаю это. Но я больше никогда не вернусь. Чонгук смотрел в его наполненные решительностью глаза. Сколько они знакомы? Три недели? Чуть больше? Вот столько времени Тэхену понадобилось, чтобы проникнуть в его сердце. Двадцать два года Чонгук упорно ограничивал себя от мира, чтобы Тэхен пришел и сломал все его стены за три недели. Чонгук знал, что ответит. Это не меняло того факта, что ответ причинит боль им обоим. Но разве Чонгука могла испугать боль? Гораздо больше его пугали отношения. — Уходи, — выдавил он из себя. Тэхен расширил глаза, будто, несмотря на всю свою браваду, все-таки не ждал такого ответа. На мгновение они вспыхнули всеми оттенками чувств. А потом потухли. Как звезда. Тэхен смотрел в его лицо пустым взглядом еще несколько секунд, словно хотел запомнить человека, причинившего ему боль, до мелочей, чтобы вспоминать, почему он его возненавидел. А потом он развернулся и покинул его второй раз за день. Разница была в том, что теперь Чонгук точно знал. Тэхен ему больше никогда не позвонит.***
До него доносился шепот учеников с последней парты, и Чонгук прислушался. Обсуждали, видимо, какой-то криминал: то и дело проскакивали слова вроде «убийца», «жертвы» и «страшно». — Минсу-щи, Хвиен-щи, — не выдержал Чонгук. — О чем ведете разговор? Раз уж у нас свободное время до конца урока, давайте поговорим все вместе. Минсу виновато потупил взгляд, но Хвиен приняла это за чистую монету. — Учитель, вы разве не слышали? — взволнованно начала она. — Террористов ловят! По классу пронеслась возбужденная волна шепотков. Чонгук вздохнул и потер правый висок пальцами. Он и вправду не слышал. С тех пор, как Тэхен ушел в тот злополучный вечер, он вообще мало во что вникал. Только в уроки. Одна из учениц класса помладше обвинила его в том, что он внезапно превратился в робота. Чонгук даже замечание ей делать не стал, потому что именно им и чувствовал себя. — Каких террористов? — устало поинтересовался он. — В Сеуле происходит волна странных преступлений, — включилась Миен с первой парты. На ее лице была написана тревога. — Говорят, дело рук террористов. Сейчас проходят операции по их поимке. Говорят, чуть ли не всю сеульскую полицию подключили. Чонгук склонил голову к плечу. — Все настолько серьезно? Ученики загомонили, принимаясь наперебой рассказывать ему то, о чем услышали или что передавали в новостях. Чонгук слушал, периодически задавая вопросы, хотя его, честно говоря, больше волновала полиция, чем террористы. Но преступления происходили в основном в западной части города. Тэхен был частью каннамского отряда. Они туда никаким боком. Время до конца урока пролетело быстро. Прозвенел звонок, и Чонгук всех отпустил на перерыв. Потом собрал вещи, попрощался с оставшимися в кабинете учениками и пошел на следующий урок. По пути остановился у автомата с кофе и там наткнулся на Чимина. — Что читаешь? — поинтересовался он, заметив, что друг что-то сосредоточенно смотрит в телефоне. — Да новости… — рассеянно отозвался Чимин. — По поимке террористов? — догадался Чонгук. Чимин вскинул круглые глаза. — Да, ты тоже видел? Боже, какой ужас… — Ой, давай только не об этом, — отмахнулся Чонгук, почувствовав, что он собирается развить тему. — Последние пятнадцать минут слушал только про это и разговаривал с учениками. Уши вянут. Чимин обиженно показал ему язык. Чонгук закатил глаза. — Забыл, что ты не школьник? — Почему тебя это не волнует? — не выдержал Чимин. — Террористы же!.. Чонгук пожал плечами, заказывая холодный карамельный маккиато и прикладывая карту к ридеру. — И без того дерьма в жизни хватает. Чимин прищурился и понизил голос. — Ты что, давно не трахался? Чонгук оглянулся, проверяя, нет ли никого поблизости, а потом возмущенно уставился на Чимина, с по-настоящему обеспокоенным видом ожидающего ответа. — При чем тут это? — прошипел Чонгук. — Ну, извини, — фыркнул Чимин. — Просто вдруг осознал, что уже несколько недель про твои похождения не слышал. Да и ведешь ты себя так, будто у тебя спермотоксикоз. Обычно ты не нервничаешь так сильно из-за ерунды. Чонгук взял готовый кофе, накрыл его крышкой и вытянул трубочку. В этом был минус иметь друзей. Им не все равно. И Чонгук действительно ни с кем не спал. Он не спал ни с кем, кроме Тэхена, с тех пор, как встретил того, и сейчас даже мысль о том, чтобы оказаться в постели с кем-то другим, вызывала тошноту. Наверное, это что-то значило. Может, Чонгуку повезло, и он всего лишь ждал ребенка?.. — Неважно себя чувствую, — буркнул Чонгук. — Не хочу об этом говорить, извини. Как созрею, обязательно посвящу тебя во все подробности. — Ты бесполезный друг, — заныл Чимин, направляясь за ним вниз по коридору. — С тобой даже не посплетничать. Я даже про Хосока рассказать не могу, потому что ты кривишься от одного упоминания отношений!.. — Ладно! — сдался Чонгук. — Ладно… что ты хочешь рассказать про Хосока? Чимин засиял, открыл рот — и двадцать минут перерыва пролетели, будто их и не было. После окончания уроков Чонгук практически выползал. Настроение было паршивое. Впрочем, как и всегда с того дня, как он сказал Тэхену уходить. Это не принесло никакого облегчения. Ему продолжали сниться кошмары. Каждую ночь он вновь и вновь приходил домой из школы пораньше и заставал свою мать с чужим мужчиной прямо на их кухне. Там, где они вместе готовили панкейки и пекли печенья. Они были голые. Им, наверное, было хорошо. Каждую ночь он спускался со второго этажа на крики и видел, как отец хватает мать за волосы и швыряет в стены. Его отец был неплохим человеком. Он любил маму. На самом деле, он был практически одержим ей. Когда он узнал об изменах… В какой-то момент в его кошмарах изменились главные действующие лица. Чонгук был на кухне с незнакомым парнем. Он был обнажен, но ему не было хорошо. Он думал о Тэхене. Он видел Тэхена в проеме двери. Видел боль и разочарование на его красивом лице. В других кошмарах Тэхен хватал его за волосы и швырял в стену, обезумевший, словно раненый зверь, и Чонгук покорно сносил все удары, потому что понимал, что сам виноват. Когда он смотрел в глаза Тэхена в таких снах, они оставались пустыми. Иногда это он входил на кухню и заставал там Тэхена с другим. Это причиняло еще большую боль. Сама мысль об этом, казалось, сводила с ума. Чонгук не был способен на отношения. Его родители были вместе много лет. Его мать всегда говорила о том, как важно сохранять верность партнеру. «Случайные связи разрушат тебя». Она была для него образцом чистоты и порядочности, пока он не увидел, как ее трахает на кухне случайный человек — он даже не был их знакомым. Сколько таких людей имели его мать там, где он, блять, ел свой завтрак, приготовленный ее руками? Его мать была извращенкой. И его отец убил ее за это. Вот и все, что Чонгук знал об отношениях. Так как он мог желать впутаться во что-то подобное? Его забрала к себе тетя — сестра отца. Она жила одна, и она вырастила его в любви и заботе. Оплачивала ему психологов, неврологов, курсы для поступления в университет. Чонгук смог вырасти практически нормальным человеком. Подумаешь, предпочитал случайный секс крепким отношениям. Он что, один такой? Захотел бы Тэхен быть с ним, если бы узнал историю его семьи? С семьей Тэхена все было в порядке, само собой. Любящие и нормальные отец и мать. Неудивительно, что он хотел того же. На следующий день в школе царила суета. Как только Чонгук вошел в кабинет, где его ждал класс, он понял, что урок предстоит не из легких. В кабинете стоял жуткий гомон, все что-то возбужденно обсуждали, переговаривались и завершать бурные дискуссии явно не планировали, несмотря на то, что до начала урока оставалась одна минута. — Боже, — не выдержав, рявкнул Чонгук. У него болела голова, настроение было ни к черту, — рассаживайтесь по местам! Чего вы так расшумелись сегодня? — Учитель! — на него обратилось сразу несколько пар круглых глаз. — Вы помните про террористов? Их задержали совсем недавно! Целая операция была, прямо как в фильмах… Чонгук закатил глаза, вытаскивая из рюкзака учебник, но за следующую фразу невольно зацепился. — …ранены, двое даже погибли!.. — Погибли? — невольно переспросил Чонгук. Девчушки закивали. Прозвенел звонок на урок, но они все равно пояснили: — Говорят, сильное сопротивление оказывали. Кого-то ранили сильно, кто-то погиб. Из полицейских. — Ага, и еще в захвате участвовали в основном полицейские с каннамского участка, — с умным видом пояснил один из мальчиков, поправляя очки. — Мне папа сказал, он тоже служит. Сердце Чонгука пропустило удар. Пол под ним закружился, а мир стал одновременно и бесконечно далеким, и мучительно близким. — Каннам?.. — глухо выдохнул он. — Интересно, были ли там офицеры, которые к нам в школу приходили? — задала одна из девочек волнующий Чонгука вопрос. — Капитан Ким… Наверняка он возглавлял операцию! — по рядам прошелся восхищенный вздох. Будто специально, в этот же момент раздался звонок на телефон Чонгука. Он опустил взгляд на экран и, увидев номер Тэхена, на автомате ответил и поднес трубку к уху. — Господин Чон Чонгук? — это не был голос Тэхена. — Да, это я, — с трудом справившись с собой, пробормотал он. Схватился за край стола, потому что ноги начали его подводить. — Он сейчас находится в больнице, ваш номер был у него на быстром звонке, — бодро сообщила медсестра. — Его госпитализировали с тяжелыми ранениями, сейчас состояние тяжелое, но стабильное. Мы обязаны были вам сообщить… Через семь минут Чонгук уже выбегал из школы и садился в такси. Он заметил, что все ученики его класса прижались к окнам, выходящим на дорогу, с любопытством наблюдая за ним, но впервые за все время работы они не были для него приоритетом. Он не мог ни о чем думать. В голове была абсолютная пустота. Пульсировало только одно имя — Тэхен, Тэхен, Тэхен, словно метку выжигали на подкорке мозга. Ужасно больно было. Черта за чертой, буква за буквой, слог за слогом. Тэхен, Тэхен, Тэхен. Чонгук никак не мог ускорить такси, но ему хотелось наорать на таксиста за то, что он едет так медленно. Не то чтобы его появление в больнице что-то изменит, но последнее, что услышал от него Тэхен, — это слово «уходи». Такое жестокое и беспощадное, что оно, наверное, разорвало на части его сердце. Тэхен ушел и больше не появлялся в его жизни столько долгих дней, но он был здесь. Чонгук знал, что он каждое утро ехал на своем мотоцикле в полицейский участок на Каннаме. Обедал в близлежащих ресторанчиках или брал что-то с собой — чаще всего бутерброды с арахисовой пастой или гранолу и йогурт, потому что Тэхен хорошо готовил только завтраки. Расследовал дела, допрашивал преступников и подозреваемых. Вечером возвращался домой. Он был в шлеме, а под шлемом в ушах у него были маленькие наушники. Чонгук знал, что он слушает. Как выглядит его квартира. Он досконально знал, что Тэхен делает по возвращении, хотя они даже не встречались. Они не были в отношениях, но Чонгук знал его почти так же хорошо, как и себя. Он знал, что Тэхен уйдет навсегда, если Чонгук скажет ему уходить, и он все равно это сказал. Не думал же, что Тэхен воспримет приказ настолько радикально. Чонгук заметил, что ковырял кожу вокруг ногтей. Указательный уже был весь в крови и саднил. Чонгук был ему никем, но его номер был у Тэхена на быстром наборе. Он ворвался в больницу, словно ураган. Там было полно полицейских. Из-за пелены перед глазами он не разбирал толком, куда бежит, но каким-то образом умудрился узнать направление. — Полегче, парень, — кто-то в форме схватил его за плечи, когда он рванул в палату. — Чонгук, полагаю? Присядь. Туда пока нельзя. Чонгук бешеными глазами уставился на осунувшегося мертвенно бледного мужчину. Попытался обойти его, но не вышло. — Давай без шуток, — хмуро потребовал он. — Сядь и жди, как мы все. — Что с ним? — Чонгук поддался его настойчивым рукам и упал на стул. Мужчина качнул головой. — Тэхен в своем репертуаре. Он отчаянный малый, всегда лезет на рожон. Вот и допрыгался. Но жить будет. Сил у него не занимать. Тут в коридоре появилась худенькая медсестра. Оглядев присутствующих, она задержала взгляд на обессиленном Чонгуке, который едва не плакал. — Чон Чонгук? Кем вы приходитесь господину Киму? Он облизнул пересохшие губы. Кем он ему приходился? — Я его молодой человек, — выдавил он из себя. Девушка кивнула и приоткрыла дверь в палату. — Вы можете побыть рядом с ним. Он еще не пришел в себя, но скоро должен очнуться, однако состояние у него все еще тяжелое, поэтому, пожалуйста, будьте аккуратнее. Чонгук кивнул. Поднялся и на ватных ногах двинулся в палату. Все внутри у него оборвалось, словно он шагнул в пропасть, стоило только увидеть бледного Тэхена на больничной койке. На лице у него повреждений не было, если не считать царапину над бровью. Никто не сказал ему, что с ним стряслось. В него стреляли? Напали на него с ножом? От каждого следующего предположения Чонгуку становилось только хуже. Он присел на стул возле кровати и осторожно накрыл ладонь Тэхена своей. У него не находилось слов. В голове тоже было пусто. Только сердце билось как сумасшедшее, и слезы застилали глаза. Жизнь решила преподать ему еще один жестокий урок. Чтобы он наверняка убедился в том, как много Тэхен для него значит и как больно будет, если он вдруг его потеряет.***
— Что ты здесь делаешь? — раздался хриплый голос над ухом. Чонгук вздрогнул и распахнул глаза, резко выпрямляясь. Он и не заметил, как заснул, положив голову на край кровати, совсем рядом с пальцами Тэхена, которые накрыл своими. От сна в неудобной позе затекла спина. Он бросил взгляд на часы на тумбочке. Пять утра. Он пробыл здесь со вчерашнего полудня. Даже не выходил почти. Никого больше не было — Тэхен не хотел, чтобы о его ранениях сообщали родителям, и его коллеги уступили. — Сплю, очевидно, — буркнул Чонгук, вытирая губы. — А ты? Тэхен посмотрел на него как на идиота. Он едва шевелил пересохшими губами. Чонгук подал ему воды и приподнял верхнюю часть кровати, чтобы Тэхен попил. — Странные проявления заботы, — прошептал Тэхен, глядя ему в глаза с подозрением, которое совсем ему не шло. — Я умер? Попал в рай? Несмотря на всю тревожность ситуации, Чонгук не сдержал смешка. — Если загробный мир и существует, то я бы точно был в аду. Тэхен прикрыл глаза и кивнул. — Тогда я тоже в ад, — решил он. От малейших усилий пот выступил на его лбу, и он нахмурился от боли. Чонгук взял полотенце, медленно промакивая капли с его кожи. — После того, как спас Сеул от террористов? — Чонгук качнул головой. — В ад не возьмут. Придется в рай. Он убрал полотенце, вновь наполнил стакан водой, поправил одеяло. Погладил ладонь Тэхена, лежавшую поверх него. Чувствовал, как Тэхен на него смотрит, но намеренно не встречал его взгляд. — Серьезно, — прохрипел он, не выдержав. — Что ты здесь делаешь? Чонгук вздохнул. — Медсестра сказала, что в тебе очень много обезболивающего, — он указал на капельницу, ведущую к сгибу его локтя. — И оно пополняется. Тебя наверняка клонит в сон. Сразу же после этих слов Тэхен зевнул, заставив Чонгука ласково улыбнуться. — Давай ты поспишь, а потом мы все обсудим, хорошо? Между бровей Тэхена пролегла морщинка. — Нет! — настолько решительно, насколько было возможно, возразил он, с беспокойством вцепившись в руку Чонгука. — Я засну, а ты уйдешь… Ты говорил, что уйдешь, что я не нужен тебе… Чонгук склонился, касаясь губами его лба, отчего Тэхен замолк. Отстранившись, он погладил его по щеке, взглянув в глаза со всей искренностью, на которую был способен. — Ты проснешься, и я буду здесь. Я не способен на отношения, я никогда ни с кем не встречался, я боюсь, что ты причинишь мне боль, и, что еще хуже, я боюсь, что больно сделаю я. Мои родители были сумасшедшими. Я боюсь заходить дальше секса. Я переживаю и тревожусь, и мне безумно страшно — ты не представляешь насколько. Но я буду здесь. Тэхен совсем немного расслабился. — Обещаешь? — по-детски поинтересовался он, и Чонгук кивнул. — Могу я сказать? Пока не усну… Чонгук снова кивнул, сжимая его ладонь в своей. Тэхен был жив. Он еще не знал, что пуля задела его позвоночник, что шансов вновь начать ходить у него было мало, что впереди долгий и нелегкий путь к восстановлению. Он еще не знал, что Чонгук собирался пройти этот путь с ним. Или проехать — если вдруг Тэхен останется в кресле. Что угодно. Чонгуку было все равно. Тэхен был жив. О большем он и мечтать не мог. — Я тебя люблю, — прошептал Тэхен, прикрывая глаза. — Как только увидел, понял, что… понял, что полюблю. Что нет смысла сопротивляться. Так любил тебя, даже когда ты говорил, что не хочешь меня, не хочешь быть со мной, я кроме тебя… — его речь становилась все менее четкой по мере того, как он погружался в сон. — Кроме тебя представить никого не могу. В своей постели. И в душе. И на своей кухне… Чонгук вздрогнул. Он столько раз видел в своих кошмарах Тэхена на кухне с кем-то другим. И Тэхен, сам того не понимая, протянул ему руку, чтобы вытащить из этих кошмаров. — Только ты, Чонгук. Я правда… убью кого-нибудь, чтобы попасть с тобой в ад, — промямлил он, прежде чем окончательно уснуть. Чонгук прикрыл рот ладонью, чтобы не улыбаться слишком широко. На ребро ладони капали слезы. — Боже, — выдохнул он, — боже, какой же ты идиот. Из всех людей на свете… я полюбил именно такого идиота.6 лет спустя
— Тихо, — Чонгук сунул в рот Тэхену кусочек мяса. — Закрой рот. Займи его вот этим полезным делом. Тэхен возмущенно уставился на него. Он заехал за ним после работы. Все ученики уже знали его в лицо и при каждом удобном случае интересовались у Чонгука, как там Тэхен. Это было просто ужасно. Чонгук слишком много позволял этим детям. — Тэхен, я работаю с детьми, — произнес Чонгук. — С целой кучей детей. Я не хочу воспитывать еще и щенка. — Зайчонок, пожалуйста, — Тэхен округлил глаза. — Совсем маленького щеночка!.. Чонгук недоверчиво смотрел в его умоляющее лицо. Кто бы мог подумать, что офицер полиции, получивший государственную награду за поимку террористов, способен выглядеть так. Все эти шесть лет пролетели как одно мгновение. В то же время каждый день растягивался до бесконечности. Потому что Чонгук был счастлив. Так уж вышло, что Тэхен делал его счастливым. У них ушло три года на то, чтобы Тэхен полностью восстановился и снова начал ходить, но только через четыре ему разрешили вновь сесть на байк и вернуться к службе. Тогда Тэхен боялся, что однажды Чонгуку надоест возиться с ним. Чонгук никогда его не переубеждал. В чем был смысл слов? Он просто не уходил. Ему не надоедало. Кстати, они до сих пор не в отношениях. Нет. Просто так вышло… Что живут вместе. Ходят на свидания. Встречают друг друга после работы. Устраивают парные посиделки с Чимином и Хосоком. Так вышло, что Чонгук познакомился с родителями Тэхена, а Тэхен узнал его тетушку. Каждую ночь они занимаются любовью. За эти шесть лет у Чонгука ни разу не было другого партнера, и его все так же тошнило от одной мысли об этом. Наверное, дело тогда все же было не в беременности. Дело было в том, что уже тогда Чонгук был безумно в Тэхена влюблен. И это оказалось лучше всех быстрых перепихонов, которые у него только были. Кроме тех, которые были с самим Тэхеном. — Только маленькую, — сдался Чонгук. — Чихуахуа. Тэхен ликующе улыбнулся, чувствуя, что лед тает, и принялся проверять рамки дозволенного на прочность. — Золотистого ретривера. — Шпица. — Может, лабрадора? — Максимум корги. — Я настаиваю на добермане. Чонгук застонал. Возвращаясь после ресторана, они вдруг увидели в подворотне несчастного пса с огромными печальными глазами. Переглянулись и приняли решение в считанные секунды. Да, они не были в отношениях. А если это не отношения, значит, все закончится не так, как у родителей Чонгука. Хотя… Почему это вообще должно закончиться? Все ведь только начинается.