Останови

      Это была абсолютная случайность. Баам всегда был предельно вежлив, забыть о манерах его могло заставить не многое. Но в тот день он так спешил что-то сказать Агеро, да и они, кажется, стали довольно близки для того, чтобы опустить такую мелочь – двери «господина Куна» всегда были для него открыты, что он забыл постучаться. Просто вошëл, даже скорее ворвался в комнату Агеро, но все его мысли и крутящиеся на языке слова тут же застыли, а улыбка исказилась. Такая случайность привела к катастрофе и хаосу в его голове.       Ох, Баам сразу понял, что здесь творится. Он пробовал это, когда ему совсем плохо было в FUG, но на его теле всë сразу заживало. Его тело не было таким прекрасным белым мрамором, испещрëнным кровавыми трещинами.       Агеро был полураздет, это и само по себе могло вызвать у Баама в голове ядерный взрыв, но сейчас это было даже неважным. Все его ноги и руки были исполосованы. Где-то были едва видные шрамы, где-то незажившие порезы на слегка опухшей коже, и некоторые выглядели, честно, страшно, а где-то тонкие и неровные красные полосы с подтëками. На предплечье, от недлинной продольной полосы у сгиба локтя, стекал целый небольшой кровавый ручей, что выглядел довольно опасно. В руке Агеро держал небольшие ножницы, и его лицо отражало усталость и расслабление, пока не изменилось из-за понимания, что произошло. Агеро не стал ничего прятать – бесполезно же, только тяжело смотрел Бааму прямо в глаза, показывая, что ему сейчас на редкость не рады.       Но Баам не ушëл.       Отступил на шаг, испугавшись поначалу, но после прикрыл за собой дверь, оставшись внутри и подойдя чуть ближе.       Он не знал и не понимал, что делать в этой ситуации. Было ясно только, что сейчас ему лучше уйти, но Баам очень не хотел, словно оставь он сейчас Агеро, и случится что-то страшное. Его ладони несколько раз будто сами по себе тянулись ближе, но каждый раз Баам одëргивал себя – что он вообще хочет сделать? Остановить, вытереть кровь, обнять Агеро? Да, всë это, но ему не позволили. Он не спросил, но один только, словно тяжелее всей башни, взгляд заранее говорил ответ. Баама вообще и не просили о помощи, он здесь, видимо, совсем и не нужен сейчас.       Он многое хотел бы спросить. Хотя бы почему. Многое хотел бы сказать. Но едва он открыл рот, не успел и звука произнести, Агеро, так уставше вздохнув, остановил его:       — Баам, тебе правда лучше уйти. Для всех разговоров будет время позже. Пожалуйста, оставь меня сейчас. — голос размеренный и совсем бесчувственный. Будто они вернулись к тому, с чего не начинали – поверхностным деловым отношениям без эмоций.       — Прости.. Прости, прости. — Баам отступал назад, не желая всë же отворачиваться, а в его глазах до сих пор отражался ужас, теперь смешавшись с болью беспомощности.       Агеро ведь не бесчувственный ни капли. У него покраснели глаза, но Баам уже понял свою бесполезность здесь. Агеро с презрением и усталостью уставился на свои порезы на ногах, словно делающие — и это ни капли не смешно, — кожу тигриной; но Баам уже взялся за ручку двери.       Он всë медлил, оставлять Агеро в одиночестве казалось преступлением.       — Баам, — так тихо, словно и не было, — останови меня. Пожалуйста, останови.       И Баам уже через мгновение был рядом, перехватил аккуратно ножницы и отложил подальше, держал руки Агеро в своих. Ему будто хотелось сделать что-то ещё, но он сковывал себя, чтобы не сломать что-то и так теперь хрупкое между ними.       — У-у тебя есть, чем обработать?       В аптечке светоча, кажется до этого никогда не используемой, нашлись антисептик, заживляющая мазь и бинты. Баам стоял на коленях перед сидящим на кровати Агеро и как можно аккуратнее, но нервно протирал антисептиком все порезы, всë ещё держа одну ладонь Агеро в своей, будто успокаивающе водя по ней пальцами. В некоторых местах кровь всë не хотела останавливаться, и Баама немного затошнило. Тревожность сковала почти всë тело, и внутри всë словно дрожало. Баам будто шëл по канату с тонким стеклом в руках и боялся оступиться, не было понятно, что можно делать, кроме медицинской помощи, и что говорить.       Чтобы перевязать предплечье и пару глубоких порезов на ногах, ладонь пришлось всë же отпустить. Агеро смотрел на всë без эмоций – как обычно, после селфхарма их почти не осталось, словно бы они вытекли вместе с кровью.       Хотя эти подрагивающие руки с бинтом в руках и глаза с непонятными чувствами в них почему-то заставляли чувствовать себя виноватым и неполноценным. Он заслуживал холода, злобы и презрения, не этих аккуратных касаний и помощи. Стало до тоски жаль, что он всего этого не достоин.       Агеро едва ощутимо коснулся рук Баама на мгновение, словно лишь для того, чтобы беззвучно позвать.       — Тебе не противно? — очень тихо, будто, спрашивая, он боялся, что его услышат и ему ответят.       Баам не сразу понял вопроса.       — Что едва могу помочь – да, противно.       Агеро совсем слабо усмехнулся, Баама почему-то захотелось обнять.       — Да я не об этом..       — Хм, — Баам совсем ненадолго задумался, — по другим причинам мне не противно. Мне только страшно было за тебя. — С обработкой и перевязкой было покончено, и Баам только заметил, — тебе, кстати, не холодно?       Агеро почему-то задумался, но через время согласно угукнул и неожиданно потянул Баама за руки вверх, усадил рядом с собой.       — Холодно, — и он заключил себя в его руки. Сам обнял его, запустив руки под футболку греться о горячую кожу спины, и уткнулся в плечо. Но голос, вразрез с действиями, был совсем неуверенным, таким тихим и будто хрупким, — Согреешь?       Жара, что Агеро вызвал своими действиями, хватило им сполна, чтобы согреться.