Legato

*** Париж. Сена. Закатное солнце. Неумолкающий шум площадей. Стоящие тесными рядками дома понемногу окутывает настигающий вечер, зажигающий масляные лампы в домах и приковывающий к себе внимание самых неутомимых борцов за свободу. Но Солнце еще высоко, а вместе с ним жива и вера в будущее. Лучшее будущее для каждого жителя Франции, для каждого человека в этом мире. Только этой войне нет конца. Каждый Божий день проливается кровь – виновных или нет –, пачкая чьи-то ладони и накладывая на них тяжелое бремя. Прожить всю жизнь, зная, что по твоей вине погибли люди или сделать все, чтобы искупиться? А если они заслужили этого? А если этого заслуживаешь ты сам? Каждый Божий день кому-то приходится терять нечто дорогое ему, теряя свет в душе и всякую надежду на лучшее. Но пока есть те, кто ценой собственной жизни готов сражаться за свободу и справедливость – люди могут спать спокойно. И лишь один Арно не спит, бесцельно блуждая, ища ответы на собственные вопросы. Солнце уже почти спряталось за горизонт, согревая последними лучами мерзлую землю, уходя. Кажется, будто навечно. Но если Солнца не видно, это не значит, что оно исчезло навсегда и оно обязательно взойдет вновь. Ведь так? *** Тишина. Слабый ветер подгоняет пыль и щекочет лицо. Нотр-Дам особенно прекрасен в лучах заката, в момент, когда земля погружается во тьму ночи. Неописуемая красота. Найдется ли художник, что сможет в красках передать всю его красоту или же писатель, что сможет в несколько строк уместить все его величие и непостижимость? Темные прядки свисают прямо на лицо, прикрыв усталый взгляд. Свежий шрам только-только успел зажить, став нежно бледным. С момента его вступления в отряды ассасинов прошло не так много, но тягость этой ноши уже ощутима на его хрупких плечах. Он совсем ничего не знает, он ещё совсем юный и неопытный и нуждается в крепком плече, что будет опорой для него на этом нелегком пути. А, быть может, всему виной груз вины? Дориан не понимает, от чего он бежит день изо дня, прячась где угодно, лишь бы его не нашли. Он пытается убежать от жестокой реальности, от собственного прошлого, но от самого себя не убежишь. «Это все моя вина»,– повторяет он снова и снова, будто бы это может что-то исправить. На что он надеется? Что время повернется вспять и все изменится? Что все будет как раньше? Глупый Арно. Он все тот же глупенький мальчишка, каким был несколько лет назад. Время течет и мир меняется, а он остается прежним. Таким же наивным, доверчивым, до безумия влюбленным и от того таким одиноким. Он тщетно пытается заполучить внимание, что готов переступать через себя снова и снова. «...Если бы я пришел раньше, хотя бы на пару минут, ничего бы не случилось. И она бы не оставила меня. Теперь я снова один, отец.» В последний раз взглянув, стоя на уступе и едва придерживаясь за голую стену, Дориан тяжело вздохнул, больше не видя солнца. Цикл завершен. Скоро наступит новый день. Может, он будет чуть лучше, чем предыдущий. «Прости меня.» *** Столько воды утекло, а «Театр» наконец вновь обрел свою былую славу и популярность. Искрой разгоревшись, возродился и с тех пор песни в нем не умолкают с утра до ночи, с ночи и до самого утра, сменяющиеся громкими дебатами и речами, жаждущих внимания, а еда и напитки льются рекой. Эти стены никогда прежде не слышали такого звонкого смеха и не видели таких радостных улыбок. Даже во времена нескончаемых протестов, под звуки гильотины, люди находят время для таких простых радостей. Это и делает их людьми. Вскарабкавшись по стене и зайдя через распахнутое окно, Арно забрел в свою «скромную» обитель : в этой комнате редко горит свет, только во время чтения и от этого она становится только мрачнее, но это лишь на первый взгляд. В самом деле, здесь даже весьма уютно – Арно постарался обустроить все так, как ему надо. Даже отсюда слышится гул, доносящийся с первых этажей, полный радости, но почему-то он совсем не счастлив. Сердце его тоскует и среди других ему словно нет места. Наверное, такова и сама Франция : красивая и сказочная, усыпанная живописными полями, она же столь холодная, отчужденная и не подпускающая никого к себе близко, порой пугающая своей мрачностью и пустотой. Ее история выжжена взрывами на полях битв и высечена реками крови, льющимися из подножия эшафота. Воздух насквозь пронизан этим смердом. Запах пороха и вкус железа на губах. Его взгляд вновь упал на уже породнившуюся, ставшую с ним одним целым, стопку конвертов. Некоторые из них едва держали свою форму, порвавшись на множество кусочков, но в них еще можно было отличить прежние формы и инициалы, но самое главное – то, что хранилось внутри них. Письма. От неё. Те самые, что так дороги его сердцу. Он никогда не позволит себе избавиться от них и не отдаст их никому : ни бушующему морю, ни пылающему огню, ни вольному ветру. Это кусочек его сердца. Его и только его. Раньше у него тоже была комната в поместье де Ла Серр. Такая большая, просторная и светлая. Их дом выглядел весьма богато, картины и дорогая мебель украшали стены, а на столе всегда было достаточно еды для всех. Тогда все казалось гораздо чище и яснее... На самом деле, ему всегда было дозволено слишком много, а господин был чрезмерно добр к нему. Он ведь просто мальчишка, которого они приютили, когда он потерял единственного родного человека. Сын ассасина, подобный гадкому утёнку в семье благородных лебедей. Разве он заслужил подобного? После всех тех ребячеств и шалостей...та прогулка в саду. Тот самый день. Было так солнечно. Он до сих пор чувствует этот приятный ветерок в волосах, на своей коже. Дворец выглядел просто прекрасно. Но еще прекраснее была она. Та самая маленькая девочка в прелестном зеленом платье, что так подходило ее рыжим волосам. Он украл для неё маленькое яблочко, а она – его сердце. Немыслимое коварство. А потом... все в миг превратилось в сущий кошмар. Арно с трудом может принять случившееся. Часы, оставшиеся ему в память об отце, напоминают ему, что время – самый ценный ресурс. Рождение, смерть, война, голод. Несмотря ни на что, оно неумолимо движется вперед, заставляя других гнаться за ним, но победа заведома отдана ему. Безмолвно сидя на краю постели, словно и здесь он чужой, юноша вновь перечитывает строки, выведенные на пожелтевшей бумаге, в который раз. Чернила немного стерлись от касаний пальцев, когда он, поглаживая написанные ее рукой слова, надеялся ощутить так ее прикосновение. Погружаться в собственные воспоминания – одно из его любимых, но таких болезненных занятий. Если это любовь, почему она приносит столько боли? Париж – город любви, полный жизни, как принято о нем говорить, но Арно чувствует себя в нем лишним. Последние слова в письме стерлись в одну из ночей, когда он, проникшись чувствам, вновь заплакал. – Какой же я глупец... – Разве ты в этом сомневался? Арно подскочил с места, задев стоящее подле него кресло и прижав письма к груди. От неожиданности он даже не успел понять, что произошло, наспех утирая лицо. – Почему ты каждый раз пробираешься ко мне без спросу..,– это не звучало как вопрос, а скорее как факт. Эцио не особо церемонился, особенно если дело касалось него. Так могут поступать только самые близкие друзья. Не успел проникнуть внутрь, не издав и шороха, словно призрак, как уже раскидывается колкостями и усмешками. Облокотившись и прижавшись к стене, он сложил руки перед собой, не снимая капюшона, а под ним – его фирменная самодовольная ухмылка и белёсый шрам на губах. – Мне требуется особое приглашение? Аккуратно сложив стопку на стол и накрыв сверху какой-то газетой, Арно прошел вперед, так, чтобы тень не прятала хотя бы части лица Эцио. – А как же. Пока не научишься стучать в двери – ни шагу в мою комнату. Молодой человек принял более уверенную позу, держа руки перед собой. Вид слегка потрепанный, но он и не на светском вечере. – Зачем ты вообще пришел?,– недовольно свёл брови, хмурясь и делая максимально деловитый вид,– Тебе что-то нужно от меня? Если так, бери что хочешь и уходи. Эцио давно привык к этому. Арно часто бывает слишком сосредоточен, пытаясь строить из себя серьезность и строгость, но он -то прекрасно знает, что представляет из себя этот юноша. – Разве мне нужна причина, чтобы повидаться с тобой?,– разведя руки, он дернул плечом и его плащ стал не так чётко очерчивать его и без того крупную фигуру. Эцио всегда был, мягко сказать, очень хорош собой. Достаточно высок – уж точно выше Дориана –, широкоплечий, от чего выглядел еще более массивно. Темные каштановые волосы слегка небрежно собраны в небольшой хвост. И шрам на лице каким-то особенным образом подчеркивает его мужественный образ, заставляя сердце биться чуточку чаще. Если в молодости он был так красив, то с возрастом, как и хорошее вино, мужчина стал лишь еще более привлекателен и небезразличен для дамских сердец. Тихо хмыкнув, мужчина наконец показал свое лицо, чтобы наконец взглянуть ему прямо в глаза. Между ними ненадолго повисла пауза, став буквально ощутимой, что не могло остаться незамеченным. – Пф-ф...дурак. – Я тоже рад тебя видеть. Наконец Арно улыбнулся. Также по-дурацки, как и всегда, возможно, впервые за этот день. Как давно они знакомы? Относительно времени – совсем немного, но по ощущениям, кажется, что всю жизнь. Хотя, Арно достаточно быстро перешел с ним на «ты», не видя больше между ними разницы в двадцать лет. Сперва им было достаточно случайных встреч, пары столкновений прямо у дверей в убежище Братства, а затем уже и совместные поручения и становление Арно его учеником. Конечно, Эцио вряд ли был сильно рад, что ему достался такой напарник, хотя спорить было уже поздно. Но желание незаметно прикончить его прямо на задании не утихало очень долго...очень. Но даже это не помешало им стать хорошими друзьями. Несмотря на разницу во многом, начиная от возраста и заканчивая культурой, у них нашлось и что-то общее, связывающее их красной нитью. Нечто особенное, что трудно описать каким-либо простым понятием. Хотя, все эти трепетные моменты каждый раз затмевали их очередные перепалки : уж слишком они разные, уж слишком одинаковые. Даже внешне. Если не знать, что они не кровные родственники, в это даже трудно поверить. Но ни его статус, ни другие полномочия не дают ему права врываться в дома к своим ученикам и напарникам. Дориан пытался всячески извернуться, чтобы снова остаться одному, но слова наставника выбили у него всю землю из-под ног : – Ты все еще хранишь ее письма? «Сказал, как отрезал». Эцио знал. Знал о многом, но не обо всем. Стоило лишь немного поболтать с кое-кем и разузнать о неком новобранце, как ему было известно все. И о его отце, и о месье де Ла Серр и о его единственной дочери. Но более личные подробности – уже дело рук самого Арно. Все же, он и правда до ужаса доверчивый, совсем как ребёнок. А Эцио уж больно походит на отцовскую фигуру : заботливый, внимательный, в меру строгий и при этом справедливый. Слова сами лезут вон при виде него и Арно это жутко бесит. – Не твое дело..,– юноша не хотел развивать эту тему. Даже с ним, ведь знал, что за этим последуют нравоучения, а ими он сыт по горло. – Арно. Конечно, Эцио – настоящий сердцеед и дамский угодник, ни одна женщина не может устоять перед ним – или же он не может не обратить свои внимание и взор на каждую девушку, особенно если она в беде. А Арно предан одной единственной; настолько, что все еще надеется получить хотя бы маленькую весточку о ней. Хотя с каждым днем уверенность в этом становится еще более призрачной, чем раньше. Она больше никогда не напишет – это просто нужно принять, но он не хочет видеть правду. – Арно, я понимаю, что ты чувствуешь, но... – Откуда тебе знать?,– он потихоньку начинает выходить из себя,– Откуда тебе знать, что у меня на душе? Или что для меня всё это значит? «Я потерял её. Я потерял все, что у меня было! И виноват в этом только я.» Голос его потихоньку утих, а он весь скорчился, ухватившись за голову. Последние слова он произнес уже практически шепотом, твердя самому себе. «Это все моя вина.» Эцио не может и шелохнуться. Просто смотрит на то, как ему сейчас плохо. Боится, что, если влезет, станет только хуже. Глядя на Арно со стороны, такого угасающего и потерянного, Аудиторе смог увидеть в нем себя. Такого же растерянного, напуганного, сбитого с толку. У них очень похожая судьба. Как и у всех ассасинов. Имея все, о чем только можно мечтать – они вмиг потеряли это. Это огромное горе и невыносимая боль для любого. Может быть, если бы Эцио сделал хоть что-то, то его семья осталась в живых. Тот разговор с братом на крыше, который навсегда отпечатался в его сознании. Больше всего на свете Эцио желал, чтобы его близкие всегда были рядом с ним, здоровые и счастливые, и чтобы «жизнь никогда не менялась и никогда не меняла нас». Если бы... Нет. Не будет никаких «если». Уже никогда. То, что случилось, давно в прошлом и сейчас всё, что он может делать – продолжать жить и бороться. Ради них. В память об умерших и о том беззаботном времени, что навсегда утекло. Почувствовав, как ладонь осторожно касается его плеча, а затем и прикосновение на своей холодной макушке, Арно не понял, когда он успел оказаться в чужих объятиях. Таких тёплых и нежных, словно... словно само Солнце согревает землю, одаривая её любовью и заботой. Ему рассказывали о солнечной и цветущей Флоренции, что вся усыпана зеленью; о легком бризе, что обдувает лицо со всех сторон, и о чудесных мелодиях, что напевают птицы, звучащих со всех сторон и ласкающих уши и сердце. Эцио прижимал его к своей груди, медленно вбирая воздух. Его громкое, но такое плавное сердцебиение словно дополняло картину, помогая сердцу Арно успокоиться и перенять чужой ритм. Один стук. Второй. Еще один, и ещё... На душе резко стало так легко и спокойно. Арно не хватало этого. Простой ласки и поддержки, а от него... от него она ощущалась особенно желанной и нужной. – Умерших уже ничто не вернет, ты и сам это прекрасно знаешь, но жизнь не останавливается. Твой отец и господин де Ла Серр были бы так рады знать, что ты счастлив и с тобой все в порядке. Я точно знаю. У тебя еще все впереди. В его голове неожиданно промелькнула картинка. Его часы. Стеклышки в них давно разбиты, с того самого дня – он так и не отнес их мастеру, чтобы починить –, но стрелки все еще продолжают свой ход. Так аллегорично и трогает до самой души. Кажется, Арно наконец понял. Юноша робко молчит в ответ, все еще смущаясь подобного проявления чувств. Эцио прав : насколько бы ослепляющей не была жажда мести, нельзя вечно жить одним прошлым и не видеть перед собой открывающегося горизонта для будущего. Более счастливого и полного надежд. Жизнь не оборвалась, как и любая книга не обрывается на первых главах, еще не успев перейти к кульминации и развязке. Это настолько воодушевило его, что он не может сдержаться и прижимается в ответ еще сильнее, все крепче и крепче стискивая мужчину в объятиях. – О-ох, Арно, задушишь же... – Спасибо. Правда. Мне было это очень нужно. Эцио опешил, а затем облегченно вздохнул. Конечно, глядя на всю ситуацию целиком, это звучало слегка нелепо, как если бы он сказал : «спасибо, что пробрался посреди ночи ко мне в спальню и пообнимался со мной молча пару минут». Но это лишь мелочи. В остальном он был несказанно рад, что его слова были услышаны. В мгновение, из вгляды пересеклись и у обоих на несколько секунд перехватило дух. Едва уловимые касания пальцев трепетали сознание, будоража воображение и заставляя все внутри волноваться от прилива чувств. Вот оно – то, что не поддавалось какому-то здравому смыслу, отказываясь подчиняться логике, но когда дело касается дел сердечных, разве любовь подвластна ей? Мужчина ласково провел тыльной стороной пальцев вдоль его щеки, медленно спускаясь от скулы к подбородку, едва задевая пухлые губы, из-за чего Дориан не смог сдержаться и громко вздохнул. Его ладонь лежит у него на плече, плавно скользя вниз, словно держа дистанцию между ними, но напор Эцио настолько силен, что он не может ему противиться. Между ними разгорается еще большее напряжение, ведущее к чему-то запретному, но такому желанному. Он столько раз спасал его, протягивал руку помощи и видел его слабость. Видел его таким, какой он есть – скромным, ранимым и очень любящим. Арно «еще совсем зеленый», ему еще учиться и учиться... но именно это в нем и привлекает Эцио. Его любовь к жизни и ко всему живому, а в особенности к тому, что он любит всей душой и к чему лежит его сердце. А этот вечер оказался не так уж и плох и все из-за чей-то дотошной любопытности. – Что же...тогда, мне пора. – Постой!,– Дориан успел подхватить его и тут же прижал его ладонь к себе. Да, прежде он пытался прогнать его изо всех сил, но теперь он не хочет отпускать его. Возраст все-таки играет свою роль в такой излишней переменчивости. – Прошу, не уходи... останься со мной. Тихая усмешка и еще один нежный взгляд. – Как пожелаешь, Арно. Я буду рядом, сколько тебе потребуется. Это безумие. Просто настоящее безумие. Все кажется таким призрачно-отдаленным, словно сон; такой сладкий и манящий, ведущий за собой. Дориан не верит, что это все взаправду. Словно это не он сейчас стоит в объятиях своего наставника и по совместительству близкого друга, словно это не он сейчас тянет его за собой в постель, позволяя тому нежно целовать его губы. От поцелуев они становятся только мягче и розовее, возбуждая чувства. Бережно уложив юношу на спину, Эцио навалился на него сверху, позволяя тому почувствовать себя уязвимым. И чтобы усилить этот эффект – мужчина впивается тому в шею, лаская и страстно покусывая, попутно запуская пальцы под шёлковую рубашку. – Эцио, я-... – Просто доверься мне. Этого уже было достаточно, чтобы до чёртиков смутить юного ассасина и заставить его жалобно постанывать, но мужчина только-только начал набирать обороты. Больше всего в занятии любовью Эцио с трепетом любил моменты предварительных ласк, ведь в них и была вся прелесть интимной близости : в любовании чужим телом и осыпании его словами любви, в первых прикосновениях и играх, еще сильнее дразнящих и сводящих обоих любовников с ума. Хотя Арно было достаточно и простых поцелуев с языком, что уж говорить о большем. Придерживая того за красный платок на шее, тем самым слегка придушив, Эцио разглядывал раскрасневшееся лицо своего ученика с неподдельным удовольствием. Он позволил ему самому снять с него костюм и Арно тут же бросился, неловко и спеша стягивая верх вместе со всеми деталями для снаряжения, попутно целуя того в щетину и шрамик над губой. Арно был в восторге с того, что ему доверили такую ответственность, но при этом он оставался в полном подчинении, ожидая дальнейших действий своего мастера. – Арно, ты знаешь, что нужно делать, если я начну перебарщивать? – Д-да, Эцио... то есть- Да, господин... После этих слов он будто озверел : схватив мальчишку, мужчина перевернул его лицом вниз, но когда он успел снять с его шеи платок и перевязать ему запястья – навсегда останется загадкой. У Арно и правда было достаточно худощавое телосложение, но он мог похвастаться хорошими формами и в особенности своими бедрами и ягодицами. Эцио не мог сдерживаться и в мгновение последовали грубые шлепки, оставляющие за собой ярко-алые следы на нежной коже. Феминная фигура вкупе с изящной походкой и милым личиком делали свое дело, так что каждый в городе догадывался об «истинных» наклонностях Арно, но правда была в том, что каждый хотел бы оттрахать его в укромном уголке улочки или прямо у всех на виду, услышать его сладкие стоны и сжать в грубой хватке, натянув смольные волосы на кулак. Закатив глаза и томно дыша, Арно рефлекторно пытается вырваться из плена, но его тело всем видом говорит об обратном – и его пульсирующий член тому главное подтверждение. Эцио нравится его ведущая роль. Словно бравый наездник, усмиривший прыткую кобылу, он продолжает словно насмехаться над его и без того жалким положением, как наконец в ход вступает нечто более серьезное и он, приласкав взбудораженного юношу, наконец пристроился к его ягодицам, проникнув пальцами внутрь и начав массировать его анальное кольцо, от чего тот тут же пискнул и зарылся лицом в подушку, чтобы его стоны хоть ненадолго стихли. Мастер вовсе не пытался скрыть своего удовольствия, поэтому старался действовать решительно и при этом максимально нежно, ведь прекрасно знал о девственной непорочности своего ученика и это лишь сильнее будоражило его кровь. Несмотря на огромное смущение и волнение, тело ассасина двигалось навстречу толчкам, требуя все больше и больше, и после этого Эцио решил больше не затягивать с этим : – Какой же ты нетерпеливый, котёнок. Ты ведь хочешь этого? Скажи что хочешь. Арно стыдно. Он еще никогда не испытывал ничего подобного, поэтому не знал, как себя вести. Он...совсем не так представлял свой первый опыт, уж точно не с ним, но реакция его собственного тела заставляла думать иначе. Отчаяно извиваясь под ним и активно кивая головой, молодой человек уже весь вспотел и продрог из-за открытого подле них окна. А что если их любовные утехи будут слышны на всю улицу? Что тогда будет? – Да... д-да, прошу, не останавливайся..!- Я так хочу тебя. Наконец он услышал заветные слова и, кажется, уже испытал дикий экстаз от одного лишь жалобного вида Арно, мокрого и трясущегося от вожделения, дрожащим голосом мольбящим наконец войти в него и кончить прямо внутрь. – ..Как скажешь, котёнок,– нежно чмокнув того за ушком, Эцио принял решение несколько поменять позу, схватив и резко потянув того на себя, тем самым заставив выгнуться в спине, а после, раздвинув его ноги чуть шире, наконец провел головкой между ягодиц, от чего юношеское тело тут же обмякло. Кажется, будто Арно уже готов кончить, но Эцио не позволит ему это сделать, пока сам не решит. Достаточно подготовив его нежное лоно, мужчина не стал медлить и, только успев почуять его реакцию, тут же накрыл его рот рукой и сжал грубой хваткой, войдя в него полностью. Только Арно успел привыкнуть к его габаритам, как тут же на собственной шкуре ощутил его горячую натуру, чувствуя толчок за толчком. Впившись в него пальцами и придерживая за стройную талию, ассасину в буквальном смысле сносило голову от ощущения узких влажных стенок и осознания, что он у него – первый. Эцио сделает все, чтобы он запомнил эту ночь навсегда. Соприкасаясь в порыве страсти и врезаясь в нежную кожу его бёдер, комната наполняется характерными звуками вперемешку со звонами шлепков. На заднице Арно уже не осталось живого места, что уж говорить о его груди и шее, усыпанных следами укусов и засосов. Ближайшие несколько недель придется это все прятать, чтобы их маленькую тайну не раскрыли. Но Эцио будто наоборот только и хочет этого – чтобы все знали, что этот юноша принадлежит ему. Вбивая его обессиленное тело в постель и сминая белые простыни, ассасин чувствует приближающее завершение и чтобы каждый мог получить максимальное удовольствие, Аудиторе со всей любовью сжимает нежное тело, проникая во всю длину и наконец изливаясь внутрь. Арно громко стонет, ощущая, как большой член пульсирует внутри него и как горячее семя растекается меж стенок, вытекая из ануса прямо на белье. Медленно выйдя из него, итальянец чувствует, как его разгоряченное тело постепенно начало остывать. Парочка была настолько сильно предана страсти, что все остальное словно перестало существовать. В моменте для них имело значение только удовольствие друг друга и те чувства, что побудили их на это. Хоть у обоих уже полностью иссякли силы, Арно все же смог притянуть мужчину к себе и тем самым завлек его в поцелуй. Все такой же нежный, но уже более смелый. Причмокивая и зарывшись в волосы, мужчины не могли никак насытиться друг другом, останавливаясь лишь изредка, чтобы попросту вздохнуть. Их горячие тела соприкосались друг с другом вплотную, а затуманенные взгляды вновь смогли пересечься. Кажется, они оба только сейчас по-настоящему начали осознавать произошедшее, но это казалось им чем-то настолько...ожидаемым. И самое главное – тем, чего желали оба. – ..Тебе понравилось, Арно?,– первые слова были за Эцио, ведь он, все же, был гораздо более опытен в этом. Да и что говорить, если до этого юный Дориан никогда не имел ни с кем близости кроме как поцелуев? Отведя свой смущенный взгляд, тот наконец смог побороть себя и сказать правду: – Спрашиваешь ещё... Пытаясь сложить буквы в более слаженный ответ, получалось как-то скомкано, но слова были излишни : за них говорил язык тела, а также влюбленные взгляды, направленные в сторону друг друга. Уже неясно, как все могло бы обернуться, не реши Эцио заглянуть к своему дорогому другу в этот вечер, но об этом как-нибудь в другой раз. И как истинный джентельмен и похититель сердец – не только женских,– Аудиторе взял его ладонь в свою и со всем трепетом поцеловал её тыльную сторону, тем самым выразив все свои чувства. Порой, чтобы понять друг друга, не нужно даже слов, ведь все ясно, как день. И Солнце сменит тьму ночи, и все будет идти своим чередом. Только теперь больше не будет как раньше. Никогда не будет. – ...Скажи, Эцио. То, что между нами было... это серьезно? Арно смотрел ему прямо в глаза с надеждой услышать тот самый ответ и не стать для него разочарованием, но его страхи были напрасны и он понял это, когда в ответ услышал лишь ту самую довольную усмешку. – Ты позволишь мне остаться с тобой до утра? – Неужели ты решил спросить у меня разрешения?,– юноша посмеялся, после все также очаровано взглянув на него, наконец осознав, что будоражило его все это время. И, прижавшись к широкой мужской груди, Арно ответил ему : – Будь со мной столько, сколько тебе нужно. Я хочу... хочу, чтобы ты был рядом со мной. Эти последние слова глубоко тронули ассасина, позволив ему наконец выдохнуть и вздохнуть полной грудью. – Как скажешь, «gattino»,– чужие губы коснулись его лба и что-то с трепетом сжалось внутри.