***
В приёмном отделении ажиотаж — Мэрл никогда не видел, чтобы здесь было так много людей, хотя частенько попадал сюда раньше, и даже узнаёт нескольких мелькающих в толпе медсестёр. — Эй, Джин! Одна оборачивается на его голос — однажды, после нехилой перестрелки, когда его ранили в бедро, он переспал с этой крошкой. Вечность назад. — Мэрл, привет. Джин отряхивает руки — они до сих пор блестят от антисептика — и наклоняется к Дэрилу. — Сонный паралич. Идём. Мэрл следует за ней, крепко прижимая к себе тело брата, и оглядывается кругом. — Что за херня тут творится, Джин? И что за хрень этот чёртов паралич? Джин открывает дверь в огромную палату, заставленную кушетками и кроватями. Одно место пустует, и Мэрл без подсказок кладёт Дэрила туда. — Долгая история. Ты ведь только очнулся, да? Он кивает. Джин улыбается. — Я и не сомневалась, что ты не сдох бы сразу в любой мясорубке, хотя тот ещё придурок. Только думала, что сюда тебя притащит брат, если, конечно, вы окажетесь в пределах обслуживания нашей больницы. Дэрил оказался крепче? Мэрл хмыкает. Что бы здесь ни происходило, кажется, он уже начинает понимать. — Он всегда был мудрее меня. Это тоже важно, Джин.***
Сразу поговорить не получается — просыпающиеся выжившие всё везут и везут спящих близких, и Мэрл предлагает свою помощь в качестве санитара. Может, анализы и не покажут, но он долго был в завязке и сильно изменился. Поэтому, заметив знакомые дреды у женщины на руках высокого темнокожего парня, он не чувствует былого отторжения и пробивается к ним сквозь толпу. — Привет, парень. Я — Мэрл, а твою подружку, случаем, не Мишонн зовут? Тот кивает, по щекам текут слёзы. — Я думал, она проснётся. Она же моя жена, женщина, ну сколько она могла там протянуть? Мэрл перехватывает у него Мишонн и хохочет: — О нет, брат. Тебе придётся ждать вечно, пока эту железную суку сумеют завалить в том кошмаре, где она сейчас!***
После окончания смены Джин тащит Дэрила в паб рядом с больницей и, заказав пару «Манхэттенов», усаживается за столик. Мэрл задерживается у стойки, чтоб добавить к коктейлям бутылку «Джека Дэниэлса», когда видит знакомое лицо. — Шейн, это ты, мать твою? Тот вздрагивает, но, узнав Мэрла, криво улыбается. — Так ты сдох наконец. Ясно. — Позже тебя, мужик. Мэрл машет ему рукой, мол, иди сюда, и Шейн подсаживается к их столику. Джин с интересом пялится на обтянутую майкой накачанную грудь Шейна. Сучка. — Представишь мне своего друга, Мэрл? — Шейн. И он мне не друг. Так, старый знакомый по той херне, которую ты, дорогая, всё ещё не объяснила. Джин дует губы, но Шейн, кажется, тоже заинтересован, так что она начинает. Расклад прост: однажды ночью все заснули, а проснулись не все. Вирус странной сонной болезни действительно утёк из ЦКЗ в Атланте — Дэрил в тюрьме рассказал Мэрлу, что случилось с их группой, пока он отлёживался в Вудбери. Вот только даже Эдвин Дженнер, доктор из той конторы, проснувшийся на днях последним из своих коллег, так и не смог объяснить, в чём дело. Люди просто засыпали и оказывались в одном и том же кошмаре. Ходячие, кровь, кишки, распидорасило, если сдохнешь там — просыпаешься дома. — Но проснулись не все, — хмуро говорит Шейн, наливая принесённый официанткой виски в стаканы себе и Мэрлу. — Рик до сих пор спит. — Дэрил тоже. — Мэрл усмехается, кивает на Джин. — А что твой муженёк? — Я развелась с ним полгода назад. Джин потягивает свой «Манхэттен» через соломинку, улыбаясь Шейну. Но Мэрл неожиданно понимает, что должен сказать. — Лори родила девочку от тебя. Назвали Джудит. — Она говорила. Шейн глядит на свой стакан так, будто хочет испепелить его взглядом. Мэрл хмыкает. — Что, решила бодрствовать у постели спящего муженька? — И сына. Да. — Ну так пойди и разубеди её, придурок. Шейн поднимает голову. — Ты с ума сошёл? Мэрл скалится ему в ответ: — Я покажу тебе ту бабу, которую он если ещё не трахал на момент, когда я там сдох, так точно трахнул потом. Неубиваемая, прям как та блонди из «Терминатора». Лады? — Лады. Морщины на лбу Шейна разглаживаются. Джин фыркает и, взяв со стола коктейль, уходит к барной стойке. Мэрлу плевать. — Сколько тут вообще времени прошло? Ну, у тебя. Прикину, сколько у меня в таком случае. Шейн обводит пальцем край стакана. — Примерно неделя. Лори явилась пару дней спустя. Карл лежит в одной палате с Риком, она туда спальник притащила, медсёстрам помогает… Мэрл кивает: — Умная баба. Достойная. Шейн вскидывается: — Да что б ты понимал… — Побольше тебя, мудила. Мэрл смотрит ему в глаза и вдруг начинает улыбаться. Шейн смеётся. — Ладно. Выходит, всей этой херни не было? — Выходит, что да. Шейн мотает головой, а потом наклоняется к Мэрлу: — Пообещай мне, что будешь чистым. И я не буду приглядывать за тобой. Он отвечает: — Мне дан второй шанс, мужик. Как и тебе. Используем их по полной?***
Мэрл официально устраивается санитаром в Мемориальную больницу Грэйди. По ночам спит в комнате для персонала или сидит рядом с братом, днём помогает ухаживать за другими. Этот доброхристианский порыв он не может объяснить даже самому себе, но впервые ему хочется не разрушать, а созидать. Он читает книги в больничной библиотеке, прогуливается по отделениям в перерыве и ищет своих. Первой он встречает Пенни Блейк. Она приходит навестить отца в сопровождении приставленной к ней социальной работницы. — Хей, Пенни! — зовёт Мэрл. Девочка оборачивается. — Я вас знаю? — Я знаю тебя. Ты к отцу? Пенни, напрягшаяся было, расслабляется. — Да. Вы знаете папу? Соцработница хмурится, неприкрыто разглядывая Мэрла. Знала бы она, чем занимается папочка этого цветочка на том свете… Впрочем, Пенни Мэрл не сообщает, кто его убил. — Да. Узнал на той стороне. Пенни доверчиво берёт его за руку — ту самую, к наличию которой он так до конца и не привык. — Сходите к нему со мной? У Филиппа Блейка на месте оба глаза, нет щетины и вид абсолютно беззащитный. Мэрл берёт слово с Пенни, что она сообщит ему, когда папа очнётся, и даёт номер телефона ординаторской своего этажа. Ему есть что сказать этому мудаку, но не при ребёнке и не пока он спит.***
— Мэрл, это ты? Он узнаёт этот старческий голос. Оборачивается. — Вот и ты, Хёршел. Как сам? Оказывается, тот только проснулся. И Мэрл с интересом слушает историю штурма тюрьмы, пока к нему не подходит знакомый врач. — Вам звонит девочка. Говорит, её папа очнулся. Знаете, о ком это? Мэрл кивает и кладёт руку Хёршелу на плечо. — Губернатор сдох. Спорим на сотню, его Мишонн укокошила? Хёршел обеспокоенно вздыхает: — Главное, чтобы он не травмировал Бет и Мэгги сильнее. Хотя просыпаться после этого кошмара в любом случае тяжело… Мэрл встаёт. — Вот сейчас и узнаем.***
Филиппа Блейка он застаёт с дочерью на коленях. Пенни первой замечает Мэрла и улыбается. — Смотри, папа, пришёл твой друг! Видеть, как Губернатор бледнеет, приятно. Мэрл приваливается плечом к дверному косяку и кивает соцработнице, присутствовавшей при воссоединении семьи. Та понятливо уводит Пенни в коридор и прикрывает за ними дверь. — Ну здорово, сэр. — М-мэрл… Филипп отодвигается от него, и Мэрл машет рукой. — Я не мстить пришёл, идиот. Послушай. Он говорит о том, что узнал от Джин. Слушает сбивчивый рассказ Филиппа о том, что было после. — Я бы никогда… Филипп смотрит на свои руки. Сейчас он — обычная офисная крыса, вовсе не потерявший ребёнка поехавший ублюдок. Мэрлу даже немного жаль его. Только немного. — Значит так, мудак. Ищи Андреа — помнишь, ту лесбияночку, с которой ты так спелся? Извиняйся всеми правдами и неправдами и женись. Твоей дочке нужна мамка с крышей на месте, потому что папка у неё спёкся. А сам — лечись, понял? Филипп заторможенно кивает. Мэрл качает головой и выходит. Пенни он на прощание гладит по макушке. — Слушайся папу, но будь хорошей девочкой. — Почему «но», сэр? Глаза у Пенни ясные, не замутнённые ненавистью, безумием и яростью. Мэрл сомневался, что хоть у одного ребёнка, который пройдёт через тот кошмар, будет такой невинный взгляд. — Вырастешь — поймёшь, кроха. Дуй к папке. Тем вечером он звонит в полицейский участок и, позвав к телефону Шейна, зовёт его выпить.***
Люди постепенно просыпаются. Это естественно: кого-то кусают, кто-то умирает от рук других людей, которых не факт, что встретит снова, — если не будет, подобно Мэрлу, шататься по больнице. Но в последнее время Мэрл всё чаще заглядывает в палату к Бет Грин. Её и сестру положили рядом, он сам добился того, чтобы люди из его группы были в одном месте. Андреа так и не нашлась в Грэйди — возможно, была где-то ещё, но вот Гленна он отыскал без труда. — Эй, Мэгги, — говорит он, забирая с каталки спящего парня и укладывая на свободную кровать, — смотри, кого я тебе принёс. Мэгги всё ещё спит — Мэрл сомневается, что она проснётся так уж быстро. Слишком крепкая сучка. А вот то, что её сестрёнка до сих пор дрыхнет, хотя по всем законам жанра давно должна бы встать и сиять, кажется удивительным. Он помнит, как она пела, сладкоголосая маленькая пташка. И почему-то хочет услышать её вновь. Хёршел уезжает к себе на ферму. Аннет, мать Бет, ждёт его там — кто-то же должен присматривать за хозяйством. — Присмотри за моими девочками, Мэрл, — говорит он на прощание. — Ты лучше, чем сам о себе думаешь. Мэрл вспоминает армию, торговлю наркотиками, убитых в кошмаре людей… А потом — шрамы на спине Дэрила, понимающую Мишонн, всех тех людей, которых он, как думал, спасал от смерти. И, похоже, успешно, раз они всё ещё не проснулись. — Спасибо. Он смотрит вслед уходящему Хёршелу, а потом садится возле Дэрила, берёт его за руку и долго разглядывает спящую на соседней койке Бет.***
Мэрл дежурит в палате одной полицейской, когда та просыпается с криком: — Боже, я не хотела, я не хотела! Инстинкт старшего брата, спавший почти полжизни, достаточно пробудился в нём — и Мэрл успокаивающе обнимает незнакомую женщину. — Тише, сестрёнка. Чего ты не хотела? Она вцепляется в его руки, хнычет. — Та девочка, Бет… Я выстрелила в неё. Я убила её! В сердце вспыхивает надежда, и Мэрл спрашивает: — Такая худенькая блондиночка? Бет Грин? Женщина кивает.***
Отпросив у персонала свою новую знакомую, Дон, Мэрл ведёт её по коридорам Грэйди, пока не видит в приоткрытую дверь палаты Бет, склонившуюся над Дэрилом. — Привет, пташка! Бет оборачивается — и её улыбка, едва вспыхнув, моментально гаснет, стоит ей увидеть Дон. Та охает: — Боже мой… Прости меня! Она бросается к Бет, падает на колени, молит о прощении — но Бет смотрит на неё, как на мышь, застрявшую в капкане: с отвращением и брезгливостью. — Не прощу. За такое не прощают. Дон, жалобно всхлипывая, поднимается. Мэрл просит Джин, проходившую мимо, отвести её обратно и объяснить происходящее, а сам садится на кровать к Дэрилу. Бет растрёпана, словно воробушек, и снова улыбается. — Привет, Мэрл. Судя по её настрою, Дэрил явно сдал его последний поступок с потрохами. Что ж, так даже проще. — Привет, сахарок. Присядь, я расскажу тебе… — Мы спали, да? Это был сон? Бет встаёт на колени и гладит Дэрила по щеке. Её взгляд — взгляд влюблённой школьницы, которой она и является. Мэрл наклоняется, растрёпывает ей волосы ещё сильнее и смеётся, видя, как она раздражена. — Да, сладенькая, всё верно. Ты умерла во сне и воскресла, прям как в Библии. Бет эхом отзывается, глядя на спящего Дэрила: — Как в Библии…***
На несколько дней Бет уезжает из больницы, но затем возвращается. Мэрл в это время занят тем, что объясняет просыпающимся, что случилось, держит за руки всех этих смелых, сильных людей, рыдающих от облегчения, помогает им найти знакомых. Для него все они — как боевые товарищи, а вызванный вирусом сон — как война, которую они прошли вместе. Прошлое наркомана и наркоторговца забывается, на передний план выходит армия — то лучшее из неё, что прижились в нём. Впервые Мэрл знает, что чего-то стоит: он получает зарплату за то, что помогает павшим вернуться в строй. Врачи Грэйди, из которых мало кто спал в том кошмаре дольше суток, не так сильны в поддержке, как тот, кто прошёл худшие части сонного апокалипсиса. Шейн, с которым Мэрл продолжает периодически выпивать, организует кружок психологической поддержки для тех, кто успел прожить новую жизнь и погибнуть во сне. Туда идут люди с грузом похожих проблем: социальные связи, в которых они состояли, для многих утратили значимость. Мэрл неожиданно хорош в том, чтоб слушать и с матерком вставлять на место мозги «воскресших», к нему прислушиваются. Он начинает каждый вечер с краткого изложения своей истории, заканчивает объятиями с самыми расклеившимися. А однажды, распуская группу, видит в дверях Бет. В первый день она рассказала ему, что с ней стряслось, но о Дэриле говорить отказывалась. Сам Мэрл поставил бы сотню-другую на то, что Кэрол, занявшая теперь кровать Бет, соблазнит Дэрила быстрее, чем тот проснётся, но у него язык не поворачивается сказать это вслух. — Привет. На Бет лёгкое летнее платье и простые босоножки, на лице — ни грамма косметики. Привычка? — Здорово, сахарок. Как сама? Она улыбается. Нежная цветочная девочка. Мэрлу такие никогда не улыбались — в старшей школе он уже был пропащим парнем. — Хорошо. Как Дэрил? — Всё ещё спит. Мэрл смотрит вслед последнему уходящему члену группы поддержки. Слова не идут на ум — что он ей скажет? У Бет такой проблемы нет. Её звонкий голос нежен, когда она предлагает: — Прогуляемся? Тут чудесный парк. Бет берёт его за руку, тянет к выходу — и он поддаётся. Рука всё ещё та самая, которой он лишился во сне.***
Над Атлантой — чистейшее небо, только на горизонте плоские пушистые облака обнимают заходящее солнце. Цвета — каких и в галлюцинациях после мета не увидишь. — Красивый закат, — задумчиво говорит Бет, идя рядом с ним по дорожке. Гравий шуршит под ногами. Люди ходят преимущественно парочками, многих Мэрл помнит по больнице. Поют птицы, создавая романтический музыкальный фон — только саксофона не хватает. Одна из бывших подружек Мэрла любила смотреть фильмы про любовь, а он, закинувшись, иногда смотрел вместе с ней. Мать тоже, бывало, включала романтику по телику, когда у них был телик. — Ага, — бормочет он, глядя в сторону. Нежная ладошка ныряет в его грубую ручищу, и Мэрл поворачивается к Бет, стоит той заговорить. — Ты скучаешь по нему, да? Она наверняка знает больше, чем говорит. Дэрил неплохо общался с ней, да и когда они спаслись вместе, вполне мог добавить чего-то о своём брате. И всё же она рядом с ним сейчас. Так что он вполне искренне отвечает: — Да. Но быстро его не жду — крепкий засранец мой братишка, верно? — Ага, — мечтательно вздыхает Бет и прижимается плечом к его плечу. — Мы вместе сожгли дом. Мэрл давится воздухом, закашливается и пялится на неё, наполовину восхищённый, наполовину охреневший. — Чего? — Ну, сначала, после смерти папы и, как я думала, Мэгги, мне захотелось выпить… Бет не смотрит на него, рассказывая совершенно фантастическую историю о том, как они с Дэрилом сначала прятались в багажнике от ходячих, затем нашли заброшенный гольф-клуб с дурацким персиковым шнапсом… В прошлый раз она сильно сократила свою историю, и Мэрл, глядя на неё, не может поверить в то, что всё это правда. Нет, та часть, что про брата — может быть. Но чтоб эта хрупкая девочка валила ходячих, стреляла из арбалета и бухала деревенский самогон, а потом, пьяная, вместе с Дэрилом сжигала домишко, похожий на тот, в котором они с братом выросли? Мэрл не знает, что сказать, и выдаёт первое, что пришло в голову: — Тебе будет ужасно скучно в реальности, сладенькая. Бет заливисто смеётся и согласно кивает.***
Время идёт. Просыпается Гленн — и плачет на плече у Мэрла, потому что боится за Мэгги. Он уезжает к Хёршелу через неделю, насидевшись у постели любимой женщины. — Там я хотя бы буду полезен. Мэрл уважает его: Гленн выживал долго, гораздо дольше, чем он мог бы ждать от такого простого паренька. Но сонный апокалипсис многих открыл с новой стороны. Новости о Дэриле слышать приятно. На самом деле, много кто упоминает Дэрила, проснувшись, — Мэрл старается узнавать новости и гордится братишкой. Для него ведь происходящее — взаправду. Бет устраивается в школу в Атланте и ходит на курсы медсестёр. Она частенько помогает в больнице по выходным — несмотря на то, что со спящими, вопреки всем законам биологии, не происходит никаких изменений, рабочих рук в больнице не хватает. Однажды, когда Бет гостит у Мэрла в съёмной квартире, Дженнер по телику распинается про то, что их сонный вирус вводит людей в состояние, аналогичное ходячим, что вирус во сне обладал похожими свойствами. Консервация носителя в состоянии сна без признаков атрофии мышц и появления пролежней, говорит он, это чудо, и, может быть, благодаря изучению этого чуда учёные найдут способ продлить жизнь человека… — Ага, на целую новую жизнь, — ворчит Бет и, схватив со стола нож, втыкает его в столешницу. Она в ярости — и Мэрл её понимает. Он всё ещё помнит боль, с которой отпиливал себе руку. А сколько людей с покалеченной психикой проснётся в будущем?..***
Дополнительный персонал со временем распускают за ненадобностью. Шейн живёт с Лори, которая по-прежнему навещает сына, пусть всё реже и реже. Мэрлу жаль мальца — судя по времени, проведённому во сне, тот погибнет уже совсем взрослым, а проснётся ребёнком. — Ещё и потрахаться, небось, успеет, — делится он своими переживаниями с Бет, которая заходит проведать Карла едва не чаще его собственной матери. — Жестокая штука этот сон. Бет взрослеет на глазах — уже окрутила двух пареньков, с которыми встречалась во сне, и успела бросить их. — Ага, — задумчиво говорит она, — возможно, успеет. Она теперь более жёсткая и крепкая, настоящий боец. Мэрл по её просьбе находит армейского товарища, который преподаёт ей боевые искусства. Многозадачная девчонка даже отточила умение стрелять из арбалета — да так, что Мэрл подумывает позвать её на охоту. Но это слишком похоже на свидание, а где он и где она? — Не грусти, сахарок. Пока братец проснётся, как раз повзрослеешь. Он позволяет себе этот грубый намёк и рад видеть, что Бет немного веселеет от его слов. Только ему самому почему-то не весело.***
Однажды Хёршел во время визита к дочери зовёт его погостить на ферму, и Мэрл оказывается в деревне. Пастораль, запахи домашних пирогов и луговых цветов, свежий ветер, в котором ни следа сладковатой вони разложения… Мэрл целый день помогает Хёршелу и Гленну по хозяйству: они ремонтируют сарай, заканчивают установку нового загона и сколачивают пару новых лестниц — в старых сгнили ступеньки, а ещё скоро созреют персики, надо будет собирать. Мэрл сидит на крыльце с бутылкой настойки в руке, когда из проезжающего мимо фургончика спрыгивает знакомая фигурка. Отставив бутылку, он идёт ей навстречу. Бет расслабленная и счастливая, такая красивая в своих шортиках и футболке — картиночка, а не девчонка. Мэрл вспоминает взбалмошную Мэгги и мрачнеет: такой, как Бет, нужен простой парнишка вроде Гленна. Пообтесавшийся Дэрил, может быть, подойдёт, если не заведёт новую пассию… — Привет. Мэрл протягивает руку для пожатия, но Бет обнимает его за пояс, ласково улыбаясь снизу вверх. — Здравствуй. Приехал к папе? — А то. Своего старика у нас с братом давно нет, — полушутя замечает Мэрл. — Туда ему и дорога, конечно. Как учёба? — Каникулы! Бет взмахивает рукой, но одну так и оставляет у Мэрла на поясе. Они идут к фермерскому дому в обнимку, греясь в лучах летнего закатного солнца. Слушая щебет Бет, Мэрл глубоко вдыхает воздух настоящей свободы — от наркотиков, от безумного прошлого, от мудака-отца. Талия Бет под футболкой почти горячая, ткань немного цепляется о его шершавую ладонь. — Гленн скучает, — слышит он вдруг, выныривая из своих мыслей. Бет смотрит, как Гленн с её отцом возвращаются из сарая, над чём-то смеясь, и хмурится. Мэрл чуть сильнее прижимает её к себе. — Не грусти, сахарок. Проснётся твоя сестрёнка. Даже если через год — он-то ждёт её. — Но Дэрил не знает о том, что это сон. Умная девочка. Даже слишком. Мэрл вздыхает. — Давай, дуй в дом, твоя мать печёт вкуснейшие пироги. Поужинаем — и на крыльцо. Будешь хорошо себя вести, дам попробовать настойку — не чета дрянному самогону, поверь. Бет перехватывает покрепче рюкзак и, кивнув, убегает. Мэрл смотрит ей вслед, затем — на первую появившуюся на небе звезду. Сейчас на них можно хоть ночь напролёт смотреть, забыв обо всём, и никаких ходячих высматривать не придётся. — Вот и нахуя нам это всё? Вопрос риторический — Бог ему не отвечал, когда Мэрл, воя от боли, отпиливал руку. Не отвечает и сейчас.***
Ужин затягивается. Мэрл чувствует себя неожиданно своим в этой тёплой компании; он с удовольствием слушает рассказы о тюремном быте, который немного застал, травит смешные байки о своих встречах с ходячими — теперь-то ни у кого не возникает болезненных ассоциаций. Аннет слушает его особенно внимательно и ничуть не обижается на то, что во сне была убита — зато проснулась она гораздо раньше. Бет не говорит о своём сольном опыте, зато забавляет родных историями о маленькой Джуди Граймс или Карле. Гленн добавляет что-то своё, а затем они плавно переходят к настоящему. И тут Мэрлу тоже есть чем поделиться — он отличный санитар, да и в качестве самопровозглашённого кризисного психолога довольно хорош. Один из пациентов даже сравнил его с каким-то комиксным супергероем, который в свободное от геройских дел время работал в центре помощи ветеранам войн. — Вы хороший человек, Мэрл, — говорит ему Аннет, повторяя когда-то сказанное её мужем. — Я вижу, что у вас тяжёлое прошлое, — но, может быть, для вас этот кошмар был шансом на новую жизнь. Я рада, что общество обрело вас. Мэрл не находится с ответом — просто благодарно кивает. Бет тайком накрывает его ладонь своей и улыбается. Милая кроха.***
В сонном апокалипсисе птицы боялись петь — их голоса заменяли хрипы ходячих. Теперь Мэрл сидит на крыльце, смакуя сладковатую, но крепкую настойку, и слушает стрёкот сверчков, созвучный птичьим трелям. Звёзды сияют в небе, и темнота впервые за долгое время не кажется ему угрожающей. Он наконец отвыкает. Ступеньки слегка скрипят, когда к нему прокрадывается Бет, завёрнутая в плед. Она садится рядом, доверчиво прижимается к его плечу, смотрит вверх. — Красиво. Мэрл согласно гудит, подаёт ей бутылку — обещал же. Бет уверенно берёт, делает пару глотков, морщится, но глотает. — И как? Ему действительно любопытно. Она коротко смеётся, отдаёт настойку обратно. — Вкусно. Но напьюсь быстро, наверное. Дом жалко. Мэрл с хохотком убирает бутылку подальше. — Ах ты, пироманка мелкая! Тогда тебе действительно нельзя. Бет вдруг обхватывает его обеими руками за торс и утыкается в плечо. Мэрл напрягается — он-то всё о себе понимает, просто нельзя ему и мечтать о таком ангелочке. Найдётся кто-то из выживших, к кому он ещё прикипит… — Я, наверное, не буду ждать Дэрила. Гром. Только молний не хватает. — Чего? — тупо переспрашивает Мэрл. — Я не буду его ждать. Бет поднимает голову. Звёздный свет отражается у неё в глазах, блестит, как бриллиант перед глазами вора. — Встретила кого-то, сладкая? Мэрл спрашивает осторожно — дружить-то они всё равно, наверное, не перестанут, но он мысленно прописал девчонку в своей жизни. А брата он теперь никогда не бросит. — Встретила, — тихо отвечает Бет. — Только не знаю, что он про меня подумает, когда я ему скажу. Делится — значит, доверяет. Мэрл расслабляется немного, обнимает Бет в ответ. — Ты — сокровище, малышка. Любой, кому ты улыбнёшься, будет чувствовать себя королём грёбаного мира, поверь мне. — И ты? В первый момент он даже не понимает. А потом, пришибленный озарением, не может ничего ответить. — Бет… — И ты тоже? Она требовательно смотрит на него, маленькая и отчаянная, олицетворение всего того, чего он не должен был получить примерно никогда. И всё же — сидит у него в объятиях, как птичка в руках у долбаной диснеевской принцессы. — Улыбнись — и узнаешь. Бет слушается его. Где-то внутри растекается сладкое чувство, будто он снова под кайфом переслушивает «Stairway to Heaven» Лед Зеппелин. — Я — король грёбаного мира, детка. Он целует её в лоб, крепко прижавшись губами к нежной коже, и уже знает: дождётся, пока она подрастёт, пока Дэрил проснётся и поговорит с ней. Но, если на то будет воля этого маленького цветочка, никогда её не отпустит. — А я — твоя королева, — шепчет Бет. И прижимается к нему.