В такси

      Затхлый запах человеческой вони — первое, что так явно начал ощущать радиоведущий, сидя в престижном заведении Нового Орлеана. Кабаре «Красный бархат» набирало свои обороты помпезными, даже провокационными шоу, в которые так умело смогла пробраться его дражайшая подруга Мимзи. Изначально Аластор гордился подобными достижениями подруги: когда тебя замечают важные шишки индустрии развлечений, грех отказаться от приглашения. Такое помпезное место подобно дворцу творчества и роскоши, в котором зарождаются новые таланты, что через короткое время будут в чартах радиоэфиров, доносясь из всех устройств громогласным эхом. Так же всё это чудесно, не так ли?       Жаль, что эта романтика разбивается вдребезги после попадания алкоголя в рот. Янтарный терпкий виски по своей натуре обязан опьянять и веселить, а как итог — алкоголь раскрывает глаза и отрезвляет разум. Какая романтика, какая надежда на светлое будущее окружающих людей здесь? Аластор спустя пару бокалов виски начал понимать, что его ожидания были так наивны. Вера в талант восходящей звезды Мимзи никуда не пропадала, но место, куда она его так любезно затянула, — сборище безмозглых троглодитов. Все они, как бурное стадо, вопят в три глотки нечленораздельные звуки. Сальные телеса трутся друг об друга, гортань надрывается в смехе, что уподобляется гарпиям. Эти люди считают себя сливками общества, теми, кто построит новый мир на развалинах старого. А под итог эти великие деятели извиваются в нелепом танце, лапают друг друга грязными ручонками и визжат. Чтобы похоть сочилась от каждого таким амбре... просто отвратительно. Кажется, радиоведущий пришёл не в публичный дом, чтоб наблюдать за тем, как в тёмном углу упитанный господин прижимает хохочущую дурнушку к стене, тиская её груди. Мерзость, да и только.       Ещё один стакан. Ещё и ещё. Нет, старый добрый «Вильям Лоусонс» не помогал никак. Так хотелось, чтобы зрение само по себе расплылось, чтобы видеть только разноцветные пятна в золотом абажуре, но нет. Алкоголь, подобно самому отвратительному демону, навострил все инстинкты, шепча на ухо о мерзости в сторону этого скота. Ну же, глянь, как краски сгущаются и в этом ярком свете софитов кроятся маленькие пылинки. Присмотрись по углам: приятные алые обои, что тебе казались изначально милыми, — все пропитаны сальными касаниями, блевотой и выпивкой, что так любезные господа в момент угара извергали из себя. Всё не так чисто и прилежно, если начать видеть детали.       Кровь била в уши, сердце колотилось бешено, как мотор. Ярость переполняла радиоведущего от всех этих зрелищ. Рвотный комок застрял в горле, отчего завести пустую беседу не получилось, и отвлечься не выходило. Зубы отбивали нервную чечетку, постукивая самопроизвольно друг о друга, пока собственные вены возгорались внутри самым праведным огнем. Сжечь бы это место, как какой-то клоповник, и местных обитателей в придачу. Только Мимзи забрать.       …Мимзи. А не она ли пела дифирамбы, какое это шикарное место, достойное внимания каждого? Не всякая шишка даже сюда пройдет, а её пригласили играть в бродвейский театр, исполнить главную роль в мюзикле. Но могла ли она знать, что это заведение такое гнилое? Впрочем, даже если бы знала, она не заметила. Привыкла находиться в таких злачных местах, что с неё взять. Аластор оправдывал подругу, как мог, пока разум совсем не затуманился от пелены злости. Она виновата в том, что они здесь. Она виновата, что является частью этого безвольного скота, которому важно удовлетворить животные потребности. Она… Аластору тяжело на неё злиться. Она не виновата в том, что всю жизнь крутится в таком гнилом обществе, чтобы выжить и получить признание. Может, он также желает этого признания, только уважаемый радиоведущий не будет подобным образом позориться и юлить перед скотской толпой. Они должны послушно внимать его эфирам и радоваться, что прогресс дошел до такого..! И не втягивать всю постороннюю грязь.       Пьяное тело рвано передвигалось в толпе, выискивая свою жертву. Таких господ Ал обходил стороной, либо сам же охотился за ними. Самоуверенный огромный бугай — отличная жертва для ночных потех и небольшого перочинного ножа. Из подобных ублюдков, как он, всегда выходило много крови, отчего весь костюм милейшего радиоведущего окрашивался в бардовые краски. В мыслях уже давно мелькала идея перейти с хлопковых белых рубашек на красный шёлк.       — Че вылупился?! — громогласно зарычал амбал. Кажется, Ал слишком поддался своим размышлениям о потенциальном убийстве. Только не сегодня, не сейчас. Ведь так не хочется собственными руками лишать дражайшую подругу жизни. Свидетели для такого действия будут излишни. — Хули ты лыбишься, ебучий фрик? Смешно тебе, да?!              Ал продолжает улыбаться своей спокойной улыбкой, что всегда красовалась на его лице. Только кровь до такой степени бурлила в его венах, что аж в ушах слышался звон. Что ж, похоже, драки не избежать, да и выпустить пар так хотелось! Аластор улыбнулся ещё шире, обнажая зубы и растягивая губы так сильно, что, кажется, они вот-вот треснут от такого напора.              — Что-то не так, сэр? Вроде все отдыхаем на равных. Зачем так нервничать? — голос звучал так певуче и саркастично; не мудрено, что у хрякоподобного чуть ли не пена из рта полилась от злости. Ал специально издевается, подтрунивает и тешит свою душу тем, что таких паразитов легко задеть косвенным мерзким давлением.        — Тебе пиздец, салага. — Хотя бы дал предупредительный выстрел, и на том спасибо. Наконец-то кто-то из этой прорвы гнилой массы проявил свою сущность во всей красе. Краснорожий господин поднимается, замахивается огромным кулаком на Аластора, но тот ловко уворачивается. Враг слишком медлителен, но силы хоть отбавляй. Из груди вырывается издевательский смех. Так потешно наблюдать, как неповоротливая горилла пытается впечатать тебя в барную стойку всего лишь за один взгляд! Напридумывал чёрти что, а теперь бесится.              Несколько размазанных ударов пьяного тела привлекли внимание склизкой толпы. Кто-то кричал подбадривающие слова о победителе, кто-то визжал, чтобы это прекратилось, иначе приедет полиция. Всё это превратилось в шумную какофонию звуков. Но опьяненный яростью радиоведущий не слышал эти голоса, лишь пульсирующую кровь в ушах и внутриутробный голос с одним приказом: «УБЕЙ. УБЕЙ. УБЕЙ!».              Как бы Аластор не увиливал от махов свирепых рук, насмехаясь над оппонентом, удар он пропустил. Кулак заехал по лицу, отчего очки вдребезги разбились, стекло впилось в кожу, а струйка крови брызнула на белоснежную одежду. Больно и неприятно. Так неприятно, что зубы сводит, а рука рефлекторно потянулась к стакану из-под виски. Один замах — и стекло разбилось об голову человека. Он зашипел, подобно подстреленному льву. Останавливаться драка не намерена, жулье потащило Ала на пол за собой. Как два клеща они вцепились друг в друга, постоянно меняя положения сверху, словно в чехарде.              — Прекратите! Оттащите этого конченного от моего друга! — Среди мерзких возгласов эхом раздался громкий писклявый голос певицы. Хоть какой-то лучик света среди всей грязи вокруг. Мимзи, что для неё несвойственно, попыталась хоть как-то разнять драку. Её маленькие ручки старались стянуть с радиоведущего разъяренного гостя, только тот так грубо её отпихнул, что она упала на других господ. — Кристиан, клянусь, если вы их не разнимите, я сожгу твою машину!              Улыбка с лица ведущего мигом сползла, когда девушка получила удар. Он посмел только что ударить его подругу? Как этот червь посмел сделать такое? Глаза округлились, а руки сжали шею противника с большим остервенением. Это была их борьба, а теперь этот урод позарился на самое прекрасное в этом месте!              — Сдохни. Сдохни. Сдохни. – С гневным шепотом и безумным взглядом Аластор начал бить чужую голову о деревянные полы. Пусть останется кровь, пусть заносы впиваются в кожу, но этот кусок дерьма не смел даже пальцем тронуть Мимзи. Никто не смеет обижать дорогих Аластору женщин — это чревато страшнейшими последствиями.              Что было дальше… мужчина не помнит. Сейчас он сидит на бордюре и смотрит на облеванные грязные тротуары, пока Мимзи мельтешит в поисках такси. Как он оказался на улице? А не убил ли он того парня? У кого-то могут быть проблемы. Вопросы хоть и царапали пьяную голову радиоведущего, но внутри было так пусто. Лишь усталый и раздраженный взгляд следил за попытками Мимзи договориться с кем-то о машине, какие-то её визгливые возмущения и оскорбления доносились неподалёку. И ради неё Аластор встрял вновь в какую-то глупую ситуацию. Не слишком ли много он позволял этой женщине в отношении себя?              — О, котёнок, ты пришёл в себя! – Мимзи подскочила к Аластору и присела рядышком. Она положила руку на плечо мужчины и протянула тому тонкую сигарету. — Этот придурок взял и так внезапно накинулся на тебя! Ты же мухи не обидишь! Гнида, да и только. Ну ничего, сейчас отвезём тебя домой и залатаем поскорее.              Аластор покорно принял тонкую женскую сигарету и втянул табак в свои легкие, когда певица любезно подожгла её. Дым никотина вырвался из носа серым облаком. Даже эта неприятная саднящая боль не давала каких-то эмоций после драки. Только тихое раздражение и сонливость. Ал потупился куда-то вдаль, покуривая сигарету. Весь побитый, с разбитыми очками на носу и размытым взглядом. Редко его можно увидеть в таком состоянии в общественном месте. Благо, единственная компания сейчас — Мимзи да уличные крысы.       — Ты представляешь, Ал! Мне тут такое рассказали..! — радиоведущий поднял руку и отрицательно покачал головой, отчего пепел самопроизвольно осел на его загаженные пылью брюки.              — Маргарет, заткнись. — Наступила резкая тишина. Что-что, а Мимзи не ожидала, что друг назовёт её настоящим полным именем, которое она так ненавидела. Голубые глазки с накрашенными ресничками округлились, словно блюдца. Девушка только хотела открыть рот, чтобы вылить порцию возмущения, но Ал быстро добавил. — Пожалуйста. Давай уедем поскорее.              Мимзи закатила глаза и вытащила из губ радиоведущего сигарету, сама решив её докурить. Она утвердительно кивнула. Драка явно потрепала элегантного мужчину, задела его эго или просто обидела. В сердце девушки даже закралась мысль, что зря она сюда притащила Аластора. Ему должно было понравиться, а под итог тупое быдло набухалось и втащило втарец. Зато вышел неплохой контракт и денюжка… Мимзи тушит окурок о бетонную плиту и берёт Аластора под плечо. Он тяжёлый, но дотащить его тело до такси надо.              Такая маленькая, а сколько восхитительной силы, не столько душевной, сколько физической. Складывалось ощущение, что она частенько так тащила пьяные тела своих друзей в машину. Хотя это более чем похоже на правду. Ал пытался ковылять сам, чтобы не напрягать подругу, но отвратительная усталость размягчила его тело, а алкоголь превратил конечности в вату. Голова подобна радио без пойманной нужной волны: сплошные помехи. И, наконец, тело Аластора брошено на заднее кресло машины. Мимзи протянула водителю крупную купюру и милым голосочком попросила довести до нужных адресов.              — Ал, а какой у тебя адрес? — в ответ Мимзи услышала истеричный смех, после чего девушка толкнула его в плечо. — Я серьезно!              — А я не помню. — И ведь действительно, Аластор пытался вспомнить адрес, но его голова была забита гулом мерзости и пустоты одновременно, что такая ценная информация, как адрес собственного дома, где-то затерялась. Мимзи отмахнулась на эту фразу и поставила перед фактом: они едут к ней на квартиру. А что ещё делать, когда друг пьян в дрова и покалечен? Удар по голове явно был сильным, раз уж вместо ответов на вопросы Мимзи он сидит вразвалочку, смотрит в окно и напевает тихим мычанием песню.              — О, это же «You're Never Fully Dressed Without a Smile», да? — Мимзи попыталась скрасить напряженную атмосферу молчания и жуткого завывания друга. Он выглядел, как поехавший псих, что вызывало некоторую тревогу. Лишь бы голову не отбили, а то такого ведущего потеряет белый свет. В ответ Аластор кивнул, не обрывая свою затяжную мычащую мелодию. — Где угодно узнаю этот мотив!              Мимзи только хотела начать подпевать любимую песню Аластора вместе с ним, но он положил указательный палец ей на пухлые губки. Его карие глаза были такими убийственно-спокойными, отчего весь задор пропал. Девушка ударила Аластора по пальцу, скрестила руки на груди и насупилась:              — Ну и пожалуйста, больно-то хотелось! Осёл. — Мимзи гордо подняла свой курносый носик вверх и повернула голову к окну. Обидно видеть друга в таком состоянии, в особенности, когда он ломает такие мелочи жизни. — Скажи хоть, из-за чего вы кинулись друг на друга.              В ответ лишь тишина. Аластор перестал напевать мелодию, просто смотрел в окно и наблюдал за тем, как быстро сменяют друг друга тёмные силуэты домов, как постепенно встаёт солнце и небо покрывается алой пеленой восхода. Они сидели в этом сальном месте довольно долго, неудивительно, что уже рассвет. Фонарные столбы по-прежнему освещают улицы, что с первого взгляда кажутся чистыми и убранными. Только подобное чувство пропадает, когда на трассе замечаешь одиноко голосующую даму в откровенном наряде.              — Ал?              Бедняжка... наверное, ей так холодно стоять вот так по ночам. Этот мир жесток к этим хрупким созданиям, что заслуживают тепла, заботы и самого галантного отношения к ним. В отличие от некоторых особей, что пользуются их несчастными судьбами и чреслами.              — Аластор.              Такие господа в основном, как тот пресловутый амбал, которого Аластор колотил что есть мочи. Ещё пару минут, и в ход пошёл бы складной нож, который с превеликим удовольствием он вонзил бы в плоть жертвы. Сначала полоснуть лезвием в области груди, чтобы резкая боль вскружила голову. Повторить удар. Удар за ударом, всаживая с бешеным остервенением оружие куда только получится. И если этот ублюдок выживет после череды ножевых ранений, перейти к чудесным зеленым глазонькам, что так прожигали своей злобой. Такие красивые глаза не могут находиться на свинячьей харе. После того как глаз будет медленно вытащен из глазницы...              — Ал, мать твою за ногу!              — Мать не трогай. Мать — святое. — Аластор вышел из своеобразного транса, чтобы наконец его перестали беспокоить мысли. Мимзи могла даже мертвого из могилы достать — такая она взбалмошная. Радиоведущий повернул голову и лениво пожал плечами. — Я не знаю. Его взбесило моё лицо. Всё. — Аластор немного помялся, постукивая ногой по резиновому коврику. — Скажи, я его убил?              — Убил? — Мимзи похлопала глазками, после из её рта полился гогочущий смех. Ал не мог понять, это его утешает или оскорбляет. — Этого амбала пули «Томпсона» не прошибли, а ты про драку говоришь! К сожалению, живой, хотя потрепал ты его прилично. — Девушка подползла к Алу опираясь на руки, подтянулась к его лицу. — Кто бы мог подумать, что в тебе столько дури! А с виду такой котёнок!              — Приму это за комплимент, дорогуша! — друзья рассмеялись, но после Аластор резко прервал свой смех и ткнул пальцем в носик певицы. — Больше никогда не бери меня туда. Я зря туда вписался из-за тебя.              — Ну я откуда могла знать, что это кабаре — полный отстойник! Зато на три месяца контракт заключили. Покрутим песенки там, а потом посмотрим. — Мужчина вновь отвёл взгляд в окно, не желая слушать продолжения этой истории. — Можешь не приходить, если не хочешь. Не заставляю же.              — Помолчим. — Аластор отрицательно покивал головой, после издал тихое шипение, чтобы Мимзи затихла. Он хотел погрузиться вновь в свои пьянящие мысли о том, как он истязает тело жертвы, которой лучше больше никогда не попадаться на глаза серийному убийце. Потому что без лишних глаз, о, поверьте, он добьет его с полным отсутствием угрызений совести. Острое лезвие разберется с любым типажом тела. Скальпелями патологоанатомы же умудряются вспарывать человеческие тела каким-то образом!              Ах, голова переполнена мрачнейшими мыслями убийств, отчего улыбка невольно сама застывает на лице. Лишь бы не вспоминать этот свиной народец с грязными ручонками. Жалкое отребье, называющее себя людьми. Таким стадом только управлять да на скотобойню отводить.              …в очередной раз Аластор понимает, какая же это коварная штука — мозг. Пытаешься не думать о чем-то, лишь мимолетное воспоминание пролетает, отражаясь в клубке из всего и ничего. И дай своему внутреннему зрению задержаться на этом чуть больше, на миллисекунду, так всё: застревает надолго в голове, как бы ты ни сопротивлялся. Улыбка спала с лица при воспоминании всего этого народа, сумасбродства и сальности.              — И что-то криво с головой… — кратко выдавил из себя Аластор. Невольно в горле застрял огромный ком тошнотворных чувств, от чего улыбка скривилась и исчезла, а рука рефлекторно прикрыла рот.              — Тебе плохо? Шеф, останови машину! — Девушка заботливо положила руку на плечо Аластора, которому, кажется, и впрямь поплохело.              — Если твой дружок облюёт мне машину, будешь языком всё вытирать. — Водитель встрепенулся, поправляя зеркало, чтобы увидеть обоих пассажиров.              — Придурь, тормозни и нас жди, а то сначала я тебе глаз на жопу натяну, потом Кристиан свинца добавит! Я тебе вообще за что заплатила?! — И, конечно же, угрозы сработали. Ведь как раз-таки новоиспеченный паренёк помог найти безопасное такси своей пассии. Здорово встречаться с местным наркодилером! И не здорово, когда твоего друга тянет блевать в машинке, в которой еще половину пути до дома надо проехать.              Мимзи и водитель быстро помогли Аластору оказаться на улице, остановились они не так далеко от небольшого парка, отчего за излишнюю грязь можно не волноваться — земля впитает. Ну что за ирония судьбы? Подумал о чём-то мерзком, что раздражало весь вечер, подумал, что «ком в горле» — фигура речи, а на самом деле тело физически хотело вылить всю чернь из себя.              — Ал, ты вообще, блин, не закусывал виски что ли?! Я тебе суп варить не буду с утра! — Сетовала певица, хотя всё равно, как верная подруга, придерживала волосы радиоведущего, чтобы тот не заляпался в собственной желчи, перемешанной с виски. Водитель такси прислонил своё седалище к капоту и покуривал сигаретку, пока эта парочка разбиралась с рвотным рефлексом. И всё бы ничего, если бы вся эта ситуация не вызвала смех у Аластора, который мог спокойно захлебнуться во всей этой гадости. — Какой же ты идиот. Не заблюй мои новые туфли, они стоят дороже всей твоей аппаратуры!              — Эти гости… были такими мерзкими… и наконец моё мнение о них здесь! Во всей красе… — не успевает мужчина просмеяться, как новая порция желчи вырывается изо рта, делая его окровавленное милое личико совсем нелицеприятным. Вот так и уподобился нынешним тенденциям, жаль, что не смог принять их внутрь себя, тело само отвергает всю эту погань и грязь, как инородный предмет.              — Это пиздец, придержи его. — Уже и сам таксист влез помогать нерадивым друзьям. Мужчина достал из багажника баклажку с водой, передал её Мимзи, а сам придержал Аластора, который начал брыкаться и нечленораздельно выкрикивать язвительные наименования зверей.              — Тише, дай моську умою! Фу, ну и вонь у тебя изо рта… — вода полилась на лицо радиоведущего, смывая все человеческие выделения с его лица. Мимзи заботливо, хоть и с толикой брезгливости, протерла платком лицо радиоведущего. — Милый, я заплачу тебе ещё надбавку за помощь. Сколько?              — За отсос любой вопрос. — Таксист подмигнул певице, поглядывая на её обширное декольте.              — За ваш отлиз любой каприз, не ёрничай. — Мимзи закатила глаза и взяла Аластора под руку, чтобы затащить обратно в такси. Водитель лишь рассмеялся с этой небольшой перепалки и сказал, что ничего ему не надо, грех такой женщине не помочь. Не каждый день встретишь таких расфуфыренных господ в подобной ситуации. Над этой ситуацией хочется только смеяться.              И как итог, Ал ехал будто в люксе. Он лежал на задних сидениях и смотрел в потолок, который так предательски плыл в его глазах. Почему подобная картина не могла его постичь в злополучном кабаре? Будто бы само здание пыталось высосать из него энергию. А вот Мимзи пересела вперёд к таксисту. Она открыла окно и курила свои тонкие сигареты в мундштуке, разговаривая обо всём и ни о чём с водителем автомобиля.              Вот уже и солнце встаёт, а наручные часы показывают четыре утра. Вечер действительно был утомительным. И слава всему на свете, что порой гордость заглушается дружеской любовью. Мимзи хотела остаться там до утра, но бросить этого прохиндея? Да никогда в жизни. Ни один контракт не будет стоить благополучия этого милого шатена, что вдохновлял Маргарет изо дня в день быть Мимзи.              — А он что, мальчик твой? — поинтересовался таксист, сворачивая в переулок. В зубах его крепко сжата дешёвая сигаретка. — Крутишь роман сразу с двумя?              — Это я могу. — Девушка поправила игриво свои светлые кудри, после чего она рассмеялась и отмахнулась. — Да какой роман с ним. Он так… мой брат по духу.              — Дружбан, значит? Ну, да, иногда дружба бывает прочнее всякой сопливой любви. За парня и порадоваться можно, и позавидовать, что такая подруга есть.              — Ага, что-то вроде того. — Мимзи выкидывает окурок в окно, затем поворачивается всем телом назад, чтобы посмотреть на Аластора. И он… спал. Спал тихим спокойным сном, свернувшись в калачик. На лице девушки появилась нежная и умилённая улыбка, от чего вырвалось тихое сравнение. — Спит, как котёнок…              — Облёванный, сытый и счастливый. Действительно, похоже на котов. — На такую иронию таксист получает кулаком по плечу. За эти небольшие часы они успели подружиться с Мимзи, потому она спокойно распускала руки на него. Нелестная шутка в адрес несчастного и пьяного человека. Благо, он даже не вспомнит весь этот кошмар, а у Мимзи будет очередной глупенький компромат.              Друзья — такая странная составляющая человеческой жизни. И предугадать так сложно, кто же окажется твоей родственной душой, что и боль причинит, и в трудной ситуации поможет. Мимзи — отвратительный и манипулятивный человек с долей эгоизма. Только Аластор такой же, если не хуже. Отчего скрывать свою сущность друг перед другом бессмысленно. Так и оказался отрешенный от мира сего в очередной съемной квартире подруги, которая так мужественно волокла его на своих плечах на второй этаж. И осудить она не может его за такое состояние, в основном она была на месте Аластора.              — Сучья карма. — Тихонечко проворчала Мимзи, чуть посмеявшись со всего этого бреда. — Вот это да, вот это мы. Всё в нашем тупорылом духе.