Голубая лилия

Музан ненавидел спальный район с дешёвыми картонными квартирами и терпеть не мог, когда его дорогая одежда пропитывалась запахами уличной еды, но вынужден был приезжать в подобное Богом забытое место ради одного человека. Любовник то ли из принципа, то ли из глупости всегда отказывался встречаться у него, не соглашался на это ни под каким предлогом, а тело требовало своего, потому приходилось неохотно идти на компромисс. Приятно было уже то, что Гию позвонил ему сразу после занятий в университете – это немного смягчило ярость. Ничего не предлагая, он прекрасно знал, что Музан ни за что не откажется от встречи с ним пока соседа по комнате не было на месте. Томиока просто позвонил, поставил перед фактом и сразу же отключился. Послушный? Едва ли. Музан в любом бы случае узнал, что он свободен. Не будь звонка, он бы заявился к нему без спроса, как чёрт из табакерки, а потом обязательно сделал замечание, что неплохо было бы проинформировать его заранее. Стоя перед дверью, Кибутсуджи деловито стряхнул с дизайнерского пиджака невидимые пылинки, а затем с улыбкой постучался костяшками пальцев. Открыли ему сразу же, и это заставило улыбнуться чуть шире – его ждали. Из полумрака маленькой комнатки на него смотрели красивые синие глаза, напоминающие о любимом цветке. – Здравствуй, – вежливо поздоровался мужчина, не переступая порог без разрешения. – Привет, – тихо промолвил Томиока, неосознанно сильнее сжимая ручку. Он застыл на месте, не решаясь впустить богача в свой маленький дом. На нём был домашний спортивный костюм и белая футболка. Кофта предательски сексуально спадала с плеча – на это любовник обратил внимание в первую очередь, обжигая кожу взглядом сливовых глаз. – Могу ли я зайти? – вкрадчиво спросил Кибутсуджи. Он всем своим видом выражал жгучее нетерпение, раздевал его одним взглядом. Вежливое обращение с его стороны было не более, чем прелюдией. Зная, что будет после, Гию осознанно сделал шаг назад, пропуская демона в своё жилище. Дверь с грохотом захлопнулась, закрылась на замок и его силой пригвоздили к ней. Держа руки любовника над головой одной своей, Музан собственнически поднял его футболку, обнажая красивый торс и затвердевшие от холода и возбуждения соски. Хищно облизнувшись, он тут же припал губами к его груди. Заметил, как после этого Гию вздрогнул всем телом, однако и не подумал остановиться, осыпая бледную кожу укусами и засосами, одновременно просовывая свободную руку в спортивные штаны. Изгибаясь всем телом, дабы хоть как-то избежать жадных прикосновений и острых зубов, Гию до крови закусил губу. Он не издал ни звука даже когда любовник нещадно сжал его член, грубо водя по нему вверх-вниз и намеренно царапая нежную кожу. Натирая розовую головку большим пальцем, Музан издевательски размазывал выступившую смазку по всему основанию, наполняя тишину комнаты пошлыми звуками. Томиока ненавидел себя в такие моменты. Ненавидел своё не так давно девственное тело, что предательски реагировало на умелые ласки опытного мужчины. Музан был выше, старше и больше: даже со своей спортивной комплекцией Гию был ему неровня. Он всегда брал его так – с порога, резко, незамедлительно, иногда грубо разрывая одежду от животного нетерпения. После предлагал возместить ущерб, но то ли из-за страха, то ли из-за гордости Гию всегда отказывался. А затем получал от курьера новую одежду и мольбы принять её, иначе его уволят с работы. Их роковое знакомство произошло просто на улице, средь бела дня, когда они случайно столкнулись в дверях кафе. Музан так и замер, взглянув ему в глаза, а затем вежливо отошёл в сторону, разрешая пройти первым. В тот день он раз и навсегда запомнил его лицо и с тех пор случайные встречи стали вовсе неслучайными. Однажды он честно признался, что, будь Томиока девушкой, в тот же день получил бы от него цветы и предложение сходить на свидание. А всё из-за синих глаз, напоминающих его любимую паучью лилию – очень редкий цветок, который можно было увидеть не каждый год, и чьё цветение было ужасно коротким. Женщин у Кибутсуджи было немало. Он питал к ним особенный интерес, вот только поладить ни с одной так и не смог – все его пять жён по необъяснимым причинам отправились прямиком в могилу. – Со своими женщинами ты также поступал? – произнёс Гию сквозь плотно сжатые зубы, не сдержав мучительный стон. Вопрос настолько заинтересовал Музана, что он даже отвлёкся от своего занятия и обратил на него устрашающий взгляд исподлобья. – Также брал их с порога? – Я всегда получаю то, что хочу, – недовольно прорычал мужчина, сильнее сжимая его запястья и влажный, увеличившийся в размере, вставший колом член. – Они никогда не жаловались. – Поэтому ты убил их? Тебе стало скучно? – Что? – скептично переспросил Музан. Ему не нравилось, что Гию говорил подобный бред с закрытыми глазами, не глядя на него. – Они сами сводили счёты с жизнью. Я не имею к этому никакого отношения. – Ты мучил и сломал их. То же самое ты сделаешь и со мной, – мучительно простонал Томиока, упрямо отворачивая лицо, пряча его за растрёпанными иссиня-чёрными волосами. – Поиграешься, а потом убьёшь меня. – Откуда у тебя такие мысли? – строго спросил Музан, добавив в голос стали. Любовник стоял перед ним наполовину обнажённый, с поднятой до шеи футболкой, влажными от слюны сосками и приспущенными штанами, но подобные разговоры могли напрочь отбить всё желание трахнуть его даже в таком соблазнительном виде. В глазах Гию словно был дурман. Он вбил себе в голову одну мысль и держался за неё, как за спасательный круг, дабы его не унесло штормом. Музан силой повернул его лицо к себе и ещё раз повторил: – Ты думаешь, что я – убийца? – Да. Томиока едва не перестал дышать на мгновение, но слова вырвались сами по себе. Лишь спустя секунду он осознал, что именно произнёс, сказал монстру прямо в лицо, и тело тотчас сковал страх. – Смею тебя разочаровать, но я убиваю только своих конкурентов по бизнесу, – холодно ответил Кибутсуджи. – Ментально. Все мои жёны были психически неуравновешенными, поэтому покончили с собой. Я их не убивал. – Не верю, что ты ничего не сделал... – Ты по этой причине не хочешь встречаться у меня дома? – быстро догадался Музан, гипнотизируя любовника яростным взглядом. – Боишься, что там я убью тебя без свидетелей? Видя ответ в синих глазах, он поначалу замер, а затем рассмеялся прямо ему в лицо. – Гию, если бы я хотел сделать это, ты бы уже был мёртв, – с улыбкой прошептал Кибутсуджи ему на ухо, сильнее напирая всем телом, буквально вжимая в дверь. Вскинув голову, Томиока задержал взгляд на своих изувеченных запястьях – от такой стальной хватки на них точно появятся синяки. – Но, как видишь, ты всё ещё жив. Отдаёшься своему палачу. У тебя, что, Стокгольмский синдром? Или же ты так сильно боишься умереть, что смерть в итоге стала твоей навязчивой мыслью? Демон с издёвкой провёл указательным пальцем по его искусанной груди, оставляя тонкий кровавый след от ногтей. – Потому что ты ещё не наигрался, – мрачно произнёс Гию севшим голосом. Ему было больно ощущать себя вещью в чужих руках. Больно было чувствовать к своему палачу что-то, помимо ненависти. Имея столько власти и денег, Музан просто мог купить его – парня из бедной семьи – и сделать своим рабом. – Когда-то это произойдёт: тебе надоест, и ты избавишься от меня. – Знаешь, я ненавижу, когда твои глаза становятся такими тёмными, – почти мягко приподняв лицо любовника за подбородок, Музан с недовольством взглянул в померкшую синеву. – Напоминает увядающие цветы. Прекрати. – Отпусти меня. – Ты точно этого хочешь? – усмехнулся Кибутсуджи, чувствуя, как в его руке набухал детородный орган. – Твоё тело говорит совсем иное. – Да, хочу. Отпусти меня! – зажмурившись, внезапно закричал Гию, пытаясь отстраниться вопреки своим желаниям. В тишине прозвучал лишь недовольный хмык. Его руки неожиданно освободили, но в следующую секунду рот был туго связан чёрным галстуком. – Всё-таки намного лучше, когда ты молчишь, – холодно изрёк мужчина-демон. Грубо развернув чересчур болтливого любовника лицом к стене, он успел заметить наполненный ужасом взгляд синих глаз. Надавливая на поясницу, заставил оттопырить зад и рывком снял трусы. Прижимаясь всем телом сзади, прошептал, сминая в руках мягкие ягодицы: – Боишься меня? Чудно. Я не против. Твой страх меня даже возбуждает, ведь, тем самым ты показываешь, что я властен над тобой. Что бы там Гию не промычал в ответ, сделать он ничего не мог, и от этого зрелища садизм в душе Кибутсуджи расцветал с новой силой. Кусая любовника за шею, он окрасил бледную кожу красным. Более абсолютно не сдерживаясь, Музан крепко держал его тело своими сильными руками, разрабатывая узкую дырочку двумя пальцами, намеренно причиняя дискомфорт. Парень под ним дёргался и вырывался, всхлипывал, и это бессмысленное сопротивление только ещё больше будило спящего в нём зверя. Кибутсуджи оторвался от его сочной задницы лишь для того, чтобы расстегнуть ширинку. Приставив к разработанному анусу головку члена, он довольно улыбнулся, видя реакцию тела любовника: дерзил, но зад подставлял послушно. Резко надрачивая самому себе, Музан надел презерватив на эрегированный член, с издёвкой шлёпнул Гию по заднице, заставил наклониться и резко вошёл, вырывая из его горла сдавленный крик. Он и сам шикнул от боли – внутри любовника было узко, но Музан знал, что надо было просто потерпеть и как следует разработать сладкое местечко. Войдя до середины, он сбавил темп на мучительно медленный, плавно поддаваясь бёдрами, будто пробуя на вкус новое блюдо. Только не ртом, а членом. Их с Гию дыхание стало беспорядочным, рваным. Впиваясь пальцами в нежную кожу ягодиц любовника, Музан с каждым новым толчком входил в него всё глубже, заполняя всё больше, а когда почувствовал, что удалось вставить полностью, выровнял дыхание, схватил за иссиня-чёрные волосы и начал ритмично вдалбливаться в его задницу, напрягая каждую мышцу мускулистого тела. Стоны звучали в унисон. Царапая деревянную поверхность от собственного бессилия, Томиока молча обливался слезами, вонзая зубы в ткань, словно это был кляп. Ему было не больно – больше обидно, что его нагнули и взяли, как вещь, послушную шлюху, нисколько не заботясь о его чувствах. А ведь они были, горели в груди словно адское пламя, хотя до знакомства с Музаном Гию был подобен морю в штиль. Он превратил его в такого же демона, заставил привязаться и желать чёртовой близости. Говорил о цветах и судьбе, а на деле безжалостно имел в любых позах. Монстр не мог любить. Его, цветы или своих покойных жён – без разницы. Он просто лгал ему. Истинная правда заключалась лишь в том, что Музан всегда получал всё, что хотел. – В наказание за дерзость, я запрещаю тебе кончать раньше меня, так что ты уж постарайся, – Кибутсуджи был в прекрасном настроении и откровенно смеялся над ним. Но спустя минуту передумал – развязал галстук, притянул его к себе для поцелуя и прошептал, опаляя солёные от слёз уста дыханием: – Ты даже лучше женщины. Такой податливый. Ни с одной из них я не получал такого удовольствия, как с тобой. «Никого из них ты не истязал так, как меня?» – мрачно дополнил Гию у себя в мыслях, стараясь не думать о том, как приятно было получить поцелуй. Они редко целовались даже во время секса. Он понимал, в каком был положении. Со спущенными до щиколоток штанами и трусами, с сочащимся влажным членом, к которому не мог прикоснуться, вбиваясь лбом и руками в дверь после каждого грубого толчка сзади. Кибутсуджи словно хотел поглотить его, заполнить собой каждую клеточку тела. Хватал, кусал, целовал, держал стальной хваткой. Когда ему надоело, он развернул его лицом к себе, подхватил за бёдра, держа на весу под углом, и вошёл снова, намного легче и сразу глубоко, вырывая из горла стон. В такой позе ему было проще целовать любовника, с жадностью слизывая с его лица слёзы и бисеринки пота. Музан прижимался своей мускулистой грудью к его, а Гию, чтобы не упасть, обхватил мужчину руками за шею. Вскинув голову, Томиока открыл шею для поцелуев. Жар раскалённой лавой разлился по всему его телу, особенно внизу живота. Он бился в судорогах, ему хотелось кончить, но как только Музан замечал это, шёпотом напоминал о своих словах: нельзя. Распалившись в новой позе, он полностью утратил контроль. Перебросив любовника через плечо, он сделал лишь пару шагов и швырнул его на постель, задирая ноги высоко над головой. Гию выгнулся дугой и широко распахнул глаза, почувствовав вместо члена юркий язык. Он силился избежать этих прикосновений, не думать о том, как это было приятно. Пелена слёз застилала обзор, но даже сквозь неё он видел как довольно блестели глаза демона. Музан был уверен, что подобные ласки ему понравятся и с удовольствием продолжил начатое, припав губами к мокрой дырочке. Взял в руку жаждущий его внимания член, одновременно ублажая любовника сразу в двух местах, доводя того едва не до исступления. – Музан! Музан! – Не вздумай кончать, – мстительно пропел безжалостный демон, устраиваясь у него между ног, ближе подтягивая за задницу. В такой позе они были очень близко, могли смотреть друг другу в глаза. Гию лишь на секунду испугался, увидев, насколько увеличился в размерах член любовника, но Музан не позволил ему надолго отвлекаться. Сжимая ноги под коленями, он навалился на него всем телом, вынуждая согнуться напополам. Проникновение под таким углом было как никогда сильным. Томиока сразу же задёргался, взглядом умоляя не продолжать, но в ответ на это Кибутсуджи лишь снисходительно усмехнулся и наклонился ещё ниже, с садистским удовольствием впитывая каждую новую эмоцию на чужом лице. Кровать жалобно скрипела под весом двух мужских тел, простыни были все смяты, подушки валялись на полу. Понимая, что их не должны были услышать, Музан сразу же закрыл Гию рот своими губами, нещадно отбирая поцелуем последний кислород. Парень под ним взмок от пота и едва сдерживался, чтобы не кончить, до боли сжимая руками простынь. Томиока пытался подстроиться под его бешеный темп, но, в отличие от Музана, он был на пределе своих сил. Он мог только отвечать на страстные глубокие поцелуи, стараясь не думать о пылающем жаре внизу живота. Не думать о том, что мужчина-демон вжимал его в постель, яростно толкаясь бёдрами. Безумно хотелось стонать, кричать, но в своей комнатушке с картонными стенами Гию не мог позволить себе этого – перед соседями потом будет неудобно. Сгорая в агонии страсти, Томиока даже не сразу осознал, как его освободили. Ему ужасно хотелось кончить – все мысли были заполнены только этим. Музан молниеносно поменялся с ним местами, усаживая на себя сверху, не давая ни минуты передышки. Звонко шлёпая по красным от ударов ягодицам, он силой насаживал его на свой эрегированный член, и на удивление, это было приятно, нисколько не больно. Упираясь пятками и ладонями о постель, Гию двигался ему навстречу, страстно подмахивая бёдрами. Музан не мог впиться в его торчащие сосочки зубами или слизнуть пот, струящийся по груди. Но он мог ласкать его, извивающегося на нём, одним взглядом, насаживая на себя всё сильнее и глубже. Кибутсуджи мог кончить от одного только вида того, как его грудь тяжело вздымалась и опускалась. Он и сам был на пределе. – Гию... – Ах! Ха... – выдохнул любовник, резко вскинув голову. Длинные иссиня-чёрные волосы рассыпались по широким плечам, каскадом спускаясь по спине. Его задница зудела, ягодицы горели от ударов сильной руки, но он не мог остановиться – ему хотелось двигаться, чтобы член Музана всё больше и приятнее растягивал его внутри. – Тебе так нравится? – глядя на полностью раскрепощённого любовника, который сам вставлял в себя его член и сладко стонал, Кибутсуджи хищно облизнул губы. Приподнявшись, Музан притянул его ближе за талию, заставил наклониться и соединил их губы в поцелуе. Почувствовав прикосновение пальцев к своей плоти, Гию понял любовника без слов: он хотел кончить; Музан хотел, чтобы они сделали это вместе. И вновь в груди что-то болезненно сжалось, хотя он ни на секунду не позволял себе думать о чём-то хорошем. Кибутсуджи прижимал его к себе, обнимая за талию, путаясь пальцами в длинных волосах. Кончив, они оба целовались, с жадностью и остервенением кусая губы друг друга, взмокшие от пота и спермы. Безумие захватило обоих. Они не могли остановиться, не могли оторваться. Целуясь, парочка ввалилась в ванную комнату, сбивая руками все шампуни и тюбики. Взглянув на маленькую ванную, Музан оторвался от губ любовника лишь для того, чтобы сделать едкое замечание: – В бассейне было бы лучше, так что в следующий раз у меня, хорошо? Гию стыдливо промолчал. Он понимал, что ему нечего было предложить одному из богатейших людей Японии, и что тот шёл ему на уступки лишь для того, чтобы разница между их социальными статусами была не настолько очевидна. Ему тоже захотелось пойти навстречу. – Если ты пригласишь меня к себе после всего того, что я тебе наговорил-... Сверкнув в полумраке победным взглядом, Музан прервал его, завлекая в страстный поцелуй. – Приглашаю сегодня. Я не собираюсь ночевать в этой конуре.