О сделках удачных и не очень

- Вам удобно, господин Талер? Вопрос был задан небрежным тоном, словно Тим расположился в кресле очередного самолета, которых за этот год сменил уже множество. К полетам Тиму за время своего кругосветного путешествия и правда было не привыкать, но этот полет, что ни говори, был самым необычным. Однако, о вежливости забывать не стоило. - Мне вполне удобно, барон. Однако, это мне стоило бы задать вопрос - не тяжело ли вам? Прежний Тим при таком вопросе непременно бы улыбнулся. Так же, как и от самой этой ситуации. Ведь восседал Тим вовсе не на мягком кресле в салоне самолета, а на худой спине, обтянутой клетчатым костюмом. И эта спина была его единственной опорой. Остальное - лишь ночное небо вокруг, и ветер, бьющий в лицо и давно растрепавший так тщательно уложенные волосы. - О, не беспокойтесь, - Треч слегка повернул голову, с которой, на удивление, даже кепку не сорвало. - Мне нисколько не тяжело. Когда-то мне довелось эээ... аналогичным способом доставить в Петербург некого кузнеца, а он, поверьте, был куда тяжелее вас! - Кузнеца? - при попытке представить крепкого широкоплечего мужчину, восседавшего на спине у Треча, желание улыбнуться стало почти нетерпимым, и Треч, кажется, почувствовал это. - Да, кузнеца. Это была сделка, одна из немногих неудачных в моей жизни. Неприятное воспоминание, признаться. - О, простите. Так мы снова летим в Петербург... То есть, в Ленинград, барон? Но ведь мы были там совсем недавно! - Нет, господин Талер, сейчас нам предстоит навестить Москву. Увы, сугубо по делам, и делам спешным, поэтому я и решил выбрать столь необычный способ передвижения. - Не беспокойтесь, вы не доставили мне никаких неудобств, барон, - Тим всё же не отказал себе в удовольствии поерзать у Треча на спине, будто устраиваясь поудобнее. - А эти дела, о которых вы говорите - еще одна сделка? - Вы правы. Но сделку на этот раз заключаю не я, а другое, чрезвычайно важное лицо. Моя же задача - быть, так сказать, его представителем. Про себя Тим удивился. В голосе Треча послышались новые нотки - почтительно-благоговейные. Словно Треч не просто уважал это самое чрезвычайное лицо, но и боялся его до трепета. Но кого, какого короля или президента может бояться самый богатый человек в мире? Человек. Этот человек сейчас парил в небе, неся Тима на спине, так же легко, как шел по улицам бесчисленных городов, увиденных Тимом за этот год. Невольно вспомнились странные разговоры о Фаусте, Бегемоте, фамилия барона, перевернутая, отраженная в зеркале... Сердце у Тима ёкнуло. Треч продолжал: - Мне предстоит важное и довольно утомительное мероприятие, господин Талер, боюсь, оно займет всю ночь. Но на эту ночь вы будете устроены с полным комфортом, а завтра же утром мы возобновим наше путешествие, и направимся в любое место по вашему желанию, обещаю вам. - Если мероприятие настолько важное, вы могли бы гораздо быстрее справиться со всем этим без меня, - заметил Тим. - Мне неприятно быть обузой, барон. - Обузой? - Треч снова обернулся, так резко, что Тим вздрогнул. А может, он вздрогнул из-за огней, плясавших сейчас в глазах Треча отраженными звездами, зловещими и веселыми одновременно. - О нет, господин Талер, вы не обуза. Кто угодно, но вы... Вы не моё поражение, как тот злополучный кузнец. Вы победа. Вы моя гордость, и, я полагаю, мессир будет доволен узнав о вас. - Мессир? - О, это долгая история, господин Талер. Я расскажу ее вам позже, конечно, если вы захотите. Сейчас, к сожалению, очень мало времени, - Треч отвернулся, глядя вперед, на приближающиеся - уже приближающиеся! - огни Москвы. И правда, подумал Тим, с такой скоростью и самолет не летает. Треч тем временем думал о своём. Мальчишка проспит до утра и не услышит ничего, пусть даже бал будет шуметь за стенкой. Ясно, что Бегемот не упустит случая пошутить об этом, но ведь теперь ему можно достойно ответить. А рисковать ни к чему. Мальчишка должен быть рядом, пока он будет шутить на балу и смеяться его смехом. Треч припомнил фразу, словно невзначай оброненную мессиром перед его отбытием: - Фагот, то, что стоит дороже золота легко можно утратить за один грош. Конечно, можно. Мессир прав. Но этого не случится. Смех Тима Талера от него не ускользнет. Уж точно не в эту ночь, когда он так нужен, и когда еще предстоит столько важных дел. Например, встретить королеву бала. И, конечно, распорядиться сшить ей бальные туфли. Треч улыбнулся, представив лепестки бледной розы, превращающиеся в точное подобие тех самых "царицыных черевичек" за которыми летал в Петербург неотесанный, но такой отвратительно находчивый кузнец. Ничего. Новая сделка - с прекрасной Маргаритой - явно будет удачнее.