Рай

В официально заверенном письме было сказано, что мне надлежит подтвердить свой аттестат и доучиться в школе один дополнительный год. – Разве это трудность для меня? – я воспринял испытание как вызов, который человеку моего возраста и положения невозможно было провалить. В тесном санузле с потрескавшимся кафелем пахло сыростью. Зеркало было вконец убито засохшими пятнами непонятного происхождения. Несмотря на это, в отражении явственно проглядывался взрослый мужчина с короткой аккуратно уложенной стрижкой. Этот человек был одет в серую футболку с длинным рукавом и синие джинсы, на которых отчётливо выделялась блестящая металлическая пряжка. Безупречный образ молодого человека портил разве что застарелый шрам на правом виске, грубо перечёркивающий линию роста волос глубокой бледно-розовой бороздой. Следует ли брать с собой рюкзак? Этот вопрос развеселил меня. Бред, я же не первоклашка. Отныне всё будет по моим правилам – по правилам взрослого человека, который сам решает что ему носить и как выглядеть. Осторожно, чтобы не побеспокоить отца, я выскользнул из санузла мимо закрытой кухни. Путь до школы занял всего мгновение. Вот она, школа номер 271, кабинет номер девять. Оказавшись внутри помещения, я увидел кучу знакомых лиц. Мои одноклассники. Забавно было ощущать себя взрослым уверенным в себе мужчиной среди нескладных галдящих подростков. Но в то же время я почувствовал себя немного не в своей тарелке. Действительно ли мне здесь место? Среди детей, чей образ мышления и интересы уж точно не совпадали с моими. Плевать. Аттестат есть аттестат, и ради него мне несложно будет походить в школу ещё немного. С другой стороны, обязательно ли посещать все занятия? Я вполне могу пересидеть дома – если не весь год, то хотя бы некоторые дни. Заниматься своими делами, отдыхать, пересматривать старую видеокассету. А в школу возвращаться, когда мне заблагорассудится, ведь я взрослый человек и в отличие от ребёнка сам могу делать выбор когда ходить на уроки, а когда не ходить. Я и моргнуть не успел, как прозвенел последний звонок. Густые облака над крыльцом школы рассеялись, уступив место солнечным лучам, зазывающим меня в приятное путешествие. Закинув рюкзак за спину, я медленно двинулся в сторону дома. Дорога, по которой я шёл, представляла собой захолустную улицу с обветшавшими одноэтажными домами по обеим сторонам. В пределах видимости не было ни одного человека, отчего мне становилось ещё безмятежнее и спокойнее. По этой дороге я десять лет подряд ходил в школу. Как приятно вновь погружаться в прошлое. На секунду я даже почувствовал себя ребёнком, но это ощущение было настолько мимолётно, что я не успел удержать его в памяти, отпуская на волю. Двор кирпичной пятиэтажки, возвышающейся над копошащимися внизу частными домами, был залит солнечным светом. Тусклый, словно полузабытое воспоминание, этот свет выхватывал лишь некоторые участки вокруг двора, оставляя незримым всё, что не попадало в его объятия. Фасад дома утопал в зелени. Напротив подъезда было пусто. Где-то играли дети. Я в предвкушении поднялся по лестнице и переступил порог квартиры, в которой, как мне казалось, не бывал целый год. Дверь на кухню была, как всегда, закрыта. Должно быть, отец опять занимается своими делами, не буду его беспокоить. Прошмыгнув в зал, я бросил рюкзак в остальную кучу хлама. Под ногами скрипнул старый паркет. Несмотря на множество вещей, сложенных по углам комнаты, она не воспринималась мной прибежищем собирателя вещей с помоек. О нет, это была та самая комната – моя, и только моя – из тех, что выбираются один раз и на всю жизнь, навсегда оставаясь в сердце человека, как бы далеко он ни уходил. Открыв тонкую фанерную дверцу шкафа, я вынул оттуда потёршуюся видеокассету. Хотелось расслабиться перед телевизором, чтобы моё чувство предвкушения наконец оправдалось. Однако, надо мной тяготела мысль, что завтра вновь придётся идти в унылую школу. Я вспомнил как весь день несуразно крутился посреди детворы. Ничего, пережду дома. А вернуться в школу можно будет и послезавтра. И я начал ждать в окружении своих лучших друзей: видеомагнитофона, штор и дивана. Послезавтра перенеслось на послепослезавтра, а потом и ещё дальше. Всё это время я наслаждался своим пребыванием в комнате, пока отец был занят на кухне. Друг другу мы не мешали. Приходилось только время от времени убирать бутылки, появлявшиеся рядом с вечно закрытой дверью. Так прошла неделя. За это время я посетил школу лишь однажды, целиком окунувшись в прогулы и напрочь забыв про учёбу. После того посещения я осмелел и продолжил прогуливать с удвоенной силой, успокаивая себя мыслью, что я уже взрослый и могу делать как посчитаю нужным – никто и слова поперёк не скажет. Весь следующий месяц я провёл дома. А когда всё же соизволил появиться на пороге класса, там меня ждал неприятный сюрприз – очередное письмо с уведомлением, что мне придётся отучиться ещё один месяц за пропущенные дни. Плевать. Я взрослый человек и буду учиться только когда сам посчитаю нужным. Шло время, сменялись сезоны. Я ходил в школу урывками, за что мне постоянно приходили новые письма со штрафными начислениями. Время потеряло смысл. Я даже сбился со счёта сколько мне лет. Двадцать пять? Тридцать? Чем старше я становился, тем отчётливее ощущал как давило на меня пребывание в одной компании со множеством подростков. Они просто не соответствовали моему возрасту, мироощущению! Да и взрослый мужчина среди детей выглядел странно. Что же мне теперь, до старости в школу ходить? Тогда я совсем сгорю со стыда перед самим собой. Продолжая прогуливать уроки и упиваясь своей взрослостью, я всё глубже и глубже погружался в пучину собственных волнений. * * * Мальчик открыл глаза и встал с постели, подминая под себя холодную простыню. – Мам? Ребёнок натянул на себя майку и шорты, зашёл в ванную, умылся. Он решил не причёсывать непослушные вихры, потому что не придавал большого значения своему внешнему виду. Не стал он чистить и зубы, ограничившись лишь быстрым полосканием рта. Мальчик задумчиво почесал правый висок, на котором алел свежий шрам, и быстро проинспектировал комнаты. – Мам, мне такой сон приснился! Будто бы я взрослый, но продолжаю ходить в школу! Зал, спальня, прихожая, кухня – везде было пусто. Массивные книжные полки, размытым силуэтом отражавшиеся в бело-голубых обоях, придавали комнатам сходство со стерильной операционной. Обстановка была совершенно безжизненной. – Мам? Так и есть, дома никого не было. Ребёнок подошёл к окну, с высоты пытаясь разглядеть улицу сквозь колышащиеся нити водных струй. Из-за дождя снаружи не было ни души. Мальчик вздохнул. Ему явно было неуютно в этой огромной, но бездушной трёхкомнатной квартире. От скуки он подошёл к книжной полке и вытащил оттуда первую попавшуюся энциклопедию. «Чжуан Цзы был известным китайским философом. Однажды, он заснул и увидел во сне бабочку. Видение было так реально, что Чжуан Цзы усомнился: действительно ли он человек, которому снится бабочка? Или же на самом деле он бабочка, которой всё это время снилось, что она Чжуан Цзы?» Мальчик отложил книгу в сторону. Он чувствовал, что ему здесь не место. Его неудержимо влекло в старую квартиру, где всё было родным и привычным. – Кто же я: мальчик, которому снилось, что я взрослый дядя? Или дядя, которому сейчас снится, что он мальчик? Ребёнок рассмеялся собственным мыслям. Ну конечно же он мальчик! Ведь не бывает так, чтобы взрослые ходили в школу наравне с детьми. Надев шлёпанцы, мальчик быстро спустился по лестнице во двор. Дождь всё ещё шёл. Деревья стояли с голыми ветками, напоминая раскорячившиеся человеческие фигуры. Повинуясь порыву молодости, ребёнок побежал, подставляя своё тело под капли холодного дождя. Его путь лежал в тот двор, где тусклый солнечный свет дозволял увидеть лишь то, что ты в состоянии был вспомнить ты сам. Скорее туда, на улицу Мира, в дом 27, квартиру 19! Мне не забыть тех воспоминаний, Прошу, вернитесь, мои мечты. Эта комната как убежище, Где спокойно и тепло, Меня спасаешь только ты. Те дни пролетели очень быстро, Опали листья и лето ушло. Расставаться с детством навсегда Было мне непросто. Безлюдные улицы сменяли одна другую. Чем ближе мальчик приближался к цели, тем слабее становился дождь, постепенно уступая место ласковому солнцу. И вот – это уже не дождь, а согревающие лучи, готовые погрузить тебя в бесконечную негу. Мальчик радостно шлёпал по лужам, в которых танцевали солнечные блики. Но вдруг он застыл как вкопанный. На остановке ждал автобуса молодой паренёк, одетый в спортивный костюм и придерживающий рукой мешком висящую на плече сумку. Свежий, с живым блеском в глазах, этот юноша выглядел намного моложе своих лет. Его голову обрамляли длинные волосы, ниспадавшие на правую сторону и почти целиком закрывающие собой ухо. Лицо паренька показалось мальчику смутно знакомым. Юноша заметно нервничал, переминаясь с ноги на ногу. – Когда уже приедет этот проклятый автобус, чтобы я смог исчезнуть из этого ненавистного города! Десять минут, двадцать минут, полчаса. Ожидание было томительным. Наконец, автобус приехал. Шустро запрыгнув внутрь, юноша сел на первое попавшееся сиденье и нетерпеливо задёргал ногой. – Скорей же! Я так на поезд опоздаю! – этого, разумеется, паренёк вслух не произнёс, но очень хотел произнести, чтобы поторопить водителя. За окном автобуса мелькали плакаты с социальной рекламой. На одном из них, особенно крупном, можно было разглядеть мужчину в возрасте, держащегося за сердце. Взгляд его был потухшим, уставшим от жизни, а гримасса на лице выражала страдание. «Конец близок?» – вопрошал зрителя крупный заголовок в верхней части плаката. Выскочив на своей остановке, юноша бегом пробежал сквозь здание вокзала, оказавшись прямо посреди перрона. Множество людей ожидали прибытия поезда. Безликий голос из громкоговорителя заставил паренька вздрогнуть от неожиданности. – Платформа два, состав номер семьсот девятнадцать. Никто из ожидающих не шелохнулся. Только сейчас юноша заметил, что все люди вокруг застыли в неподвижных позах. – Да ведь это не люди, а манекены! Кому могло понадобиться расставлять по перрону пластиковые куклы? У паренька не было времени стоять и размышлять над этим вопросом. Едва поезд распахнул раздвижные двери, юноша кузнечиком запрыгнул в первый попавшийся вагон. – Еле успел. В вагоне было тепло. Деревянные спинки сидений, несмотря на кажущуюся жёсткость, оказались удобными и расслабляющими. За окном сменяли друг друга однообразные пейзажи. Юноша ещё не знал куда едет, он лишь хотел убраться подальше от того места, где всё это время жил. Расположившись на сиденье, паренёк положил рядом сумку и обратил внимание на пассажиров. Их было немного – всего пять человек на вагон – но все они тоже были манекенами. Преисполнившись любопытства, паренёк решил осмотреть соседние вагоны. В них аналогично сидели манекены. Скучновато будет путешествовать с пластиковыми болванчиками, тем более, что путешествие намечалось долгое. Юноша вернулся на своё место. Плевать на куклы, надо проложить маршрут. Сначала на север, к соседнему городу-миллионику. Потом через Волгу на восток, за Урал. Юноша задумался. Сколько дней займёт такая поездка? Несколько дней? Неделю? Нужно будет что-то есть. А поспать можно и на сиденье. К счастью, в вагоне-ресторане нашёлся полный буфет еды. Теперь о припасах можно было не беспокоиться. И паренёк уставился в окно, провожая взглядом похожие друг на друга как две капли воды кусты и деревья. Было в этой поездке что-то тягучее, угнетающее. Но юноша был доволен и этим, потому что понимал, что если вернётся назад, его жизнь станет как раньше, а возвращаться к прошлой жизни он не хотел. Но всё же ощущение неправильности происходящего не покидало паренька. Прошёл день, потом второй. Скучая в однообразном быту безостановочно едущей по рельсам железной коробки, юноша задремал. Пробуждение было внезапным. Вскочив с места и уставившись в окно, паренёк обнаружил за окном необъятную заснеженную пустыню, протянувшуюся до самого горизонта. Оказывается, прошла уже целая неделя – пока юноша дремал, поезд завёз его чёрти куда! Тем временем, во всеми забытой однокомнатной тесной квартирке маленький мальчик смотрел потёршуюся видеокассету. Видения увлекали его в мир, где стирались границы между мечтой и явью. Убаюкиваемый спустившимся в комнату сумраком, ребёнок чувствовал, что растворяется в абсолютном счастье, отдавая этой квартире всего себя. И ничто в мире ему больше не было нужно. * * * Мальчик открыл глаза и встал с постели подминая под себя холодную простыню. Видение было таким реальным! Он словно вселился в этого юношу, путешествующего в поезде, и смотрел из его глаз. Но вместе с тем он был и ребёнком, воссоединившимся со своей мечтой в виде старой квартиры. Мальчик как будто одновременно находился в телах двух разных людей. Но это было вчера. А было ли? Может, просто очередной чересчур реалистичный сон? – Мам? Само собой, огромная безжизненная квартира была совершенно пуста. В небе за окном плотной стеной стояли облака. На улице тоже по-прежнему никого не было. Мальчику вновь захотелось надеть шлёпанцы, сбежать по лестнице вниз и вырваться из плена этого холодного одинокого склепа. Но вместо этого он подумал: – Что, если видения возникают, потому что я раз за разом возвращаюсь в свою старую квартиру? Нужно пересидеть здесь один день и посмотреть что из этого выйдет. Ведь если никуда не выходить, то и ничего плохого не случится. Так рассуждал мальчик. Но в квартире, стены которой невидимо давили своим голубоватым свечением, было невыносимо скучно. Ребёнок подошёл к тяжёлому ЭЛТ-монитору и нажал кнопку включения. Монитор несколько раз вопросительно моргнул и погас, не реагируя на попытки вернуть его к жизни. Электричества не было. – Плевать. Тогда я просто почитаю книги. Я всегда любил читать. И мальчик достал с книжной полки очередную толстую энциклопедию. «Кальпа – период, представляющий собой время от начала жизни вселенной до её конца. Каждая новая кальпа начинается, когда засыпает верховное божество индуистского пантеона – создатель всего сущего Брахма. Пока Брахма спит, мир продолжает существовать. Пробуждение Брахмы знаменует собой окончание текущей кальпы и разрушение мира, который, впрочем, реорганизуется заново в начале следующей кальпы.» Перелистывая одну страницу за другой, мальчик сам не заметил, как за окном начало темнеть. Квартиру постепенно наполняли сумерки. Это были не те сумерки, которые заботливо баюкали его в старой квартире. Эти сумерки – опасные и безжалостные – сгущались по тёмным углам, взращивая внутри себя неизвестных монстров, которые могли накинуться на потерявшую бдительность жертву в любую секунду. – Мам? – мальчик услышал скрежетание, доносящееся со стороны зала. Отложив книжку в сторону, он опасливо пошёл на звук. – Тут кто-то есть? Силуэт матери, стоящий спиной к дверному проёму, немного успокоил ребёнка. Но в следующий миг случилось то, что заставило мальчика провалиться в пучину собственных страхов, цепенея от ужаса. Увеличиваясь в размерах, раздуваясь подобно молочной пенке на разогретой плите, существо, которое он принял за мать, постепенно принимало облик чего-то бесформенного, и оттого ещё более ужасного. Исторгнув из своего булькающего тела четыре длинных щупальца, тварь улиткой поползла по направлению к ребёнку. Закричав от ужаса, мальчик кинулся было из квартиры, но входная дверь куда-то исчезла, оставляя его наедине с собственным страхом. Спасения не было. Тварь вцепилась щупальцами в застывшего от испуга ребёнка, готовясь поглотить его. В этот момент непонятно откуда в комнату ворвался мужчина в серой футболке и с блестящей пряжкой на ремне. – Это же тот человек из сна! – мелькнуло в голове у мальчика. – Не смей! – мужчина набросился на существо чуть ли не грудью, бешено заколотив кулаками по плотной резиновой коже. Сперва мальчику показалось, что монстр без труда пленит человека своими длинными щупальцами, но тот лишь безвольно вздрагивал с каждым новым ударом, становясь всё меньше и меньше. – Не! Смей! Его! Трогать! Мразина! – мужчина чеканил каждое слово, вкладывая в удары всю свою силу. Чудище выпустило ребёнка, отпрянув назад. С каждым новым ударом голос мужчины дрожал всё сильнее, и уже через полминуты он рыдал, продолжая бить монстра, который к тому времени уменьшился до половины человеческого роста. Отрешённо смотрел на это мальчик. Внезапно его пронзил страх – даже сильнее чем тот, чем когда он впервые увидел чудище. Запоздало пришло осознание, что никакого мужчины в комнате не было, а рыдал всё это время он сам. Конвульсивно дёргаясь на полу в приступах плача, мальчик размазывал слёзы по лицу, пока коварная темнота неторопливо обволакивала хрупкое детское тельце со всех сторон. А рядом, безвольно повесив щупальца, валялась нелепая детская игрушка – гуттаперчевый кальмар. * * * Мальчик открыл глаза и вскочил с постели, беспокойно оглядывая обстановку. Комната, в которой он находился, была ему совсем незнакома. Подбежав к окну, мальчик попытался выглянуть наружу, но оконный проём был плотно занавешен куском грубой ткани. Двери в комнате тоже не было. – Замурован в ловушке! – похолодело в груди у мальчика. Так, нужно взять себя в руки. Немного успокоившись, ребёнок оглядел комнату более внимательно. И хотя обстановка была скудна, ему удалось зацепиться взглядом за небольшой портрет в рамке, одиноко лежащий на маленьком письменном столике. – Мужчина с уставшим от жизни взглядом, который был изображён на том плакате возле вокзала. Так это его дом? В отличие от гостеприимной старой квартиры и пугающей новой квартиры, эта комната не всколыхнула у ребёнка никаких чувств. Комната как комната, только немного пустовата. В шкафу мальчик обнаружил документы на имя хозяина, которое никак не смог прочесть, как ни старался. Рядом с документами лежал фотоальбом – мальчика не покидало ощущение, что некоторые из лиц на снимках он уже видел раньше. Между страницами фотоальбома одиноко покоилась обычная школьная тетрадка в клеточку с пожелтевшей от времени обложкой. «Мой дневник» – незатейливо было выведено корявым детским почерком на первой странице. Изучая исписанные чернильной ручкой листы, мальчик старался выудить из них самое важное. 12.8.93 Папа пьот на кухне и кричит. Страшно. Прячусь за шторой. 13.3.94 Сдал бутылки тайне от папы. Купил касету. Папа не заметил. Я рад. Смотрю мультики на диване. 20.9.94 Неделю назад папа умер. Теперь я живу у мамы. У нас большая квартира. 1.12.95 Мама сильно побила меня за то что не хотел чистить зубы. На виске рана, было много крови. Я сильно плакал. Сказала говорить всем что я упал. 10.12.95 Мама купила компютер, чтобы я никому не говорил про висок. Но она не разрешает его включать, потому что он ест много элкирч эликтч (несколько раз зачёркнуто). Мне грустно, я читаю книжки. 16.5.98 Бью резинового кальмара, представляя что это мать! Ненавижу эту мразь! Хочу чтобы её... (далее тщательно заштриховано) 7.10.02 Наконец мне исполнилось 18 и я могу свалить из этого сраного города. Надо только раздобыть денег на билеты. Поеду куда хочу и будь что будет. 13.1.03 Моя вторая попытка послать всех к чёрту. Едва успел на поезд из-за нерасторопного водилы автобуса. А люди на вокзале никуда не торопились и стояли как истуканы. 27.2.05 Всё ещё мечтаю о Зауралье. Но нет денег. На работу не берут, обычный школьный аттестат их не устраивает. 10.6.09 Вчера я расстался с девушкой. Лучше бы я никогда её не встречал. 12.5.13 Мать продала бывшую квартиру отца. Теперь она принадлежит совсем другим людям. Досадно, а ведь я надеялся когда-нибудь вернуться туда и зажить обычной холостяцкой жизнью. 30.11.15 Сегодня я впервые в жизни узнал что такое мерцательная аритмия. Забавно, а ведь до сего дня я даже не знал, что существует такой медицинский термин. 9.1.17 Судьба насмехается надо мной – я переехал в квартиру в соседнем подъезде. 2.7.19 Сегодня моё сердце что-то совсем расшалилось. Надо бы показаться доктору пока коньки не откинул. Хотя, возможно, оно было бы к лучшему. Пробежавшись по последней странице дневника и захлопнув тетрадь, ребёнок поднял голову, удивлённо уставившись в проём между креслом и журнальным столиком. Вот же она, дверь в комнату! И как он раньше её не замечал? Покинув спальню, мальчик призраком проплыл через чужую прихожую и вышел из квартиры. Спуск по лестнице был затянутым. Знакомый двор встретил ребёнка стеной из облаков и раскорячившимися деревьями без единого листочка. Хотелось бросить всё и вернуться в старую квартиру. Но сначала нужно было сделать ещё кое-что... Посреди совершенно пустого города, лишившегося своего кровотока в виде вечно спешащих людей и гудящих машин, на остановке стоял паренёк. Он сильно опаздывал, но нужный ему автобус так и не появлялся. – Уже час тут стою! Так поезд и уедет без меня! Мальчик поравнялся с пареньком, протянул руку и ладонью приподнял зачёсанную на правый бок пышную шевелюру. Ему нужно было подтвердить свои подозрения. Висок юноши наискось перечёркивал знакомый розовый шрам. – Он не придёт, – резко погрустнел мальчик. Паренёк непонимающе уставился на ребёнка. – Автобус не придёт. А если придёт, то высадит тебя где-нибудь на дальней улице. На вокзал ты не попадёшь. А если и попадёшь, то поезд уедет без тебя. Или завезёт тебя в какую-нибудь дальнюю даль, где не живут люди. В глазах юноши промелькнуло сомнение. – Вспомни, ведь всё это уже было раньше. Какой раз по счёту ты приходишь на остановку? Этому нет конца. – Но мне нужно покинуть этот город как можно скорее. Мальчик умоляюще замотал головой, словно убеждая паренька отказаться от своей затеи. – Не нужно. Поверь мне. Это ловушка. Где бы ты ни оказался, тебе всё равно будет хотеться сбежать. Пока ты не избавишься от своего страха. – Почему я должен тебе верить? – Взгляни на меня, – мальчик указал пальцем сначала на своё лицо, а потом на шрам. – Ведь я это ты. Лицо ребёнка показалось юноше смутно знакомым. Улицу тряхнуло. Вспорхнув освобождённой птицей, мальчик сорвался с места, увлекая за собой колеблющегося паренька. Тьма постепенно расширяла свои владения. К тому времени, как оба добежали до школы, на город окончательно спустилась ночь. Кабинет номер девять услужливо встретил их открытой дверью и галдежом неугомонных подростков. На самой первой парте, склонившись над тетрадью, сидел мужчина в серой футболке с блестящей пряжкой на ремне. – Вы не из этого класса, – мужчина поднял голову, отвлекаясь от задания. – Возвращайтесь к себе, а то мои одноклассники уже странно смотрят. – Здесь кроме нас никого нет, – пожал плечами мальчик и наваждение исчезло. В пустом кабинете, хаотично заваленном старыми деревянными партами, при свете электрической лампы одиноко сидел взрослый мужчина и решал ему одному ведомые математические уравнения. – Что? Но как? – Твоих одноклассников здесь просто не может быть. Все они давно выросли и покинули школу. Паренёк сощурился на мужчину, стараясь разглядеть каждую деталь его внешности, особенно шрам. – Так ты тоже я? Мальчик же продолжал. – Взрослый человек на то и взрослый, что не стремится никому ничего доказать. Чтобы почувствовать себя взрослым, необязательно возвращаться в прошлое и пытаться переиграть события по-своему. Побежали с нами, впереди нас ждёт важная встреча. И спасибо тебе за то, что помог тогда в комнате. Мимо захолустных обветшавших домов в полной темноте незримыми духами мчались трое. Улицу вовсю шатало. Пятиэтажка, утопающая в зелени, была совсем рядом. Достигнув цели, троица остановилась посреди пустого двора. Где-то играли дети, но мальчик, юноша и мужчина понимали, что это лишь очередной морок, ускользающее отрывочное воспоминание давно ушедших времён. С лавочки рядом с подъездом встал некто, которого они не сразу заметили. – Вовремя. Я вас уже совсем заждался. Мальчик сразу же узнал в человеке мужчину с плаката. Взгляд его был потухшим, уставшим от жизни. – Теперь мы все в сборе. А значит можно начинать. Было далеко за полночь. Пробивающиеся сквозь ночное небо солнечные лучи превращали беспросветную мглу в фиолетовое зарево. Это была уже не ночь, но ещё и не рассвет, когда человек мог отринуть от себя минувший кошмар, облегчённо вздыхая. – Давайте сверим часы, – предложил визитёр. Мальчик достал из кармана шорт дешёвые электронные часы. Паренёк и мужчина достали мобильные телефоны: монохромный кнопочный и сенсорный, с ярким цветным дисплеем. На всех часах было 27:19. – Времени почти не осталось, – мужчина в возрасте схватился за сердце, а его лицо исказилось гримассой страдания. – Скоро этот мир исчезнет окончательно. – И что же нас ждёт? – подал голос паренёк. – Смерть? – Приверженец материализма, привыкший оценивать реальность, полагаясь на осязаемые и измеряемые явления, вероятно, так и сказал бы. Но если рассуждать с точки зрения незримых материй... Я бы сказал, что пробуждение. Юноша огорчённо поник. – Не бойся, – усмехнулся визитёр. – В конце концов, весь наш мир это всего лишь сон Брахмы. – А с ним что? – спросил мужчина указывая на мальчика, который вприпрыжку бежал по направлению к подъезду. – Он сделал свой выбор. Провести отмеренную ему часть вечности в старой квартире. – Но ведь он сам говорил, что необязательно возвращаться в прошлое, чтобы переиграть события по-своему. Мужчина в возрасте собрался с мыслями, подбирая слова. – Мальчик не переигрывает события, а просто переживает их, – сказал он и чуть помедлив добавил. – Ведь для такого ребёнка любое детство – рай. Двор тряхнуло в последний раз. Реальность остановилась, готовая рассыпаться на мириады мелких осколков, способных стать погребальным курганом этого мира. – И что теперь? – спросил юноша. – А теперь... – фраза визитёра оборвалась на полуслове, превратившись в белый шум. Не стало пустых улиц. Не стало безжизненной квартиры с её голубоватым свечением. Сбросившие листья деревья сбросили ещё и кору, а дождь пошёл вспять. Даже тьма перестала существовать, уступая место невоображаемоей пустоте. Наступало время пробуждения Брахмы. Но что стало с мальчиком и родным его сердцу прибежищем? Постигла ли их участь разрушающегося мира или они так и продолжили существовать в неизведанной нам параллельной реальности? Боюсь, даже тот, кто пробудился извне, не в силах дать точный ответ на этот вопрос. Те дни пролетели очень быстро, Опали листья и лето ушло. Та квартира будет навсегда Моим светлым раем.