Тень

Среди множества запахов вечернего Лондона, далеко не самых приятных, этот был особенно ярок. Основная нота — как бы сказали парфюмеры. Он был сладостен, он пьянил и кружил голову, пробуждая жажду и безумие. Это был запах свежей крови, ещё тёплой. Не свиной, не овечьей, ни коровьей, запах человеческой крови. Он царил над всеми остальными запахами — немытых тел, гнилых канав, выгребных ям, умерших давно и недавно, дымным углём, резкими химическими выбросами фабрик, и звал за собой. Дракула не выдержал и свернул в узкий грязный проулок, откуда сочился сладкий аромат свежей крови. Источник находился в третьем с краю доме, двухэтажном, с плотно запертыми ставнями. Перед покосившейся дверью тускло блестела в лунном свете лужа. Дверь открылась, и из дома вышел мужчина в приличном, сшитом по последней моде, пальто. В руке он нёс большой кожаный саквояж с потёртым золотым вензелем. Шляпа была плотно надвинута на лоб. Он наступил в лужу, экспрессивно помянул святых и едва не налетел на Дракулу. От него пахло свежей кровью, той самой, но на одежде не было ни капли. Наверно, доктор приходил к больному — решил Дракула и тут же понял, что здесь что-то не то. Незнакомец испуганно отскочил от вампира, побледнел. От него запахло страхом так сильно, что это перебило запах крови, и это было интересно. Любопытство пересилило укоренившееся за долгие годы чувство осторожности. Дракула придержал мужчину за руку повыше локтя, сдержанно улыбнулся, продемонстрировав кончики клыков. — Вы чем-то встревожены, сударь. Могу ли я вам чем-нибудь помочь? — Благодарю вас, сударь, но нет, я не нуждаюсь в вашей помощи, — высокомерно процедил незнакомец. — Дайте мне пройти. — В самом деле? Я думаю, помощь вам всё-таки нужна, и я готов оказать вам посильную помощь, — вежливо сказал Дракула и подтолкнул мужчину к двери, откуда он только что вышел. — Вы слишком навязчивы, сударь. Отпустите меня, а не то … Холодный сырой ветер пронёсся по переулку, подхватил листья, обрывки газет, мелкий мусор. Входная дверь дома хлопнула под напором, приоткрылась, выплеснула новую волну с запахом крови. — А не то — что? — вкрадчиво прошептал Дракула, наклоняясь почти к самому лицу незнакомца. На входе в переулок появились какие-то силуэты. Они подошли ближе, и стало видно, что это двое полицейских и один мужчина средних лет в бесформенном пальто с большими карманами. Он и держал в руке фонарь. — Эй, что здесь происходит? — Ничего особенного, встретил старого приятеля, который запамятовал, что я уже вернул ему все карточные долги, — без зазрения совести соврал незнакомец и слегка поклонился полицейским. — Это наше маленькое, почти семейное, дело. Дракула укоризненно покачал головой, улыбнулся снисходительно: — Сей почтенный джентльмен несколько ошибается, я вижу его впервые, как и он меня. Но мне вот думается, что этому почтенному джентльмену нужна помощь, но он почему-то не хочет в этом признаваться, — сказал Дракула, теперь его улыбка была радушной и приветливой, как на светском рауте. — Он так спешит покинуть это место. Не случилось ли там что-то? Предлагаю посмотреть, господа. — У вас, милейший, снова обострение, — сочувственно протянул мужчина и даже покивал головой. — Зря вы вышли в такую сырую погоду, это плохо отразилось на вашем здоровье, вы начали заговариваться и путать. Это я вам, как врач, говорю. — Значит вы — врач? — уточнил констебль. — А это ваш хороший знакомый, который считает, что вы ему что-то должны? — Всё так. — Нет, не так. Я впервые вижу этого джентльмена, он слишком поспешно вышел из дома, — Дракула указал свободной рукой на злополучную дверь. — Мне кажется, что там кого-то убили. — Вам кажется или вы уверены? — хмуро спросил констебль. — Есть только один способ узнать это — пойти и посмотреть. Если я ошибся, что ж — я готов принести глубочайшие извинения этому почтенному джентльмену и даже понести заслуженное наказание. Констебль пожал плечами и кивнул своим спутникам. Меньше всего ему хотелось влезать в склоки между джентльменами, тем более, сумасшедшими — они выглядели именно такими. Только обвинение в убийстве, пусть даже сделанное в форме намёка, было слишком серьёзной вещью, чтобы оставить без внимания. Первым вошёл тот, у которого был фонарь. — Матерь Божья! — раздался его испуганный возглас. — Что такое, мистер Доггет? — возвысил голос констебль. — Вы должны увидеть это сами, мистер Браун. Это просто чудовищно. Констебль Браун снова пожал плечами, оглянулся: — Проходим, господа, не задерживаемся в дверях. Дракула пропустил полицейских, вошёл следом, силком затащил незнакомого мужчину с саквояжем. Почти сразу же от двери поднималась старая шаткая лестница на второй этаж. Перила наклонились под опасным углом, нескольких ступенек не было. За лестницей были двери в комнаты. Одна из дверей была заколочена крест-накрест, другая — завалена разнообразным хламом. Две остальные висели на кое-как приколоченных петлях. Пахло сыростью, плесенью, мочой, прогорклым маслом и — кровью. Запах крови пропитал весь дом, в одной из комнат он был особенно силён. Туда и вошёл Дракула вслед за полицейскими. Всю обстановку комнаты с низким потолком и составлял старый стол, стул с отломанной ножкой и продавленным сиденьем и узкая кровать. На кровати лежала молодая женщина. Её руки и ноги были раскинуты в стороны, на изможденном лице застыла печать ужаса и боли. В остекленевших глазах отражался свет лампы, которую держал констебль Доггет. Он смотрел на несчастную женщину и шептал молитву. Её горло было перерезано от уха до уха. Кровь из раны залила всю подушку, часть простыни и блестящей лужицей растеклась по грязному, давно не мытому дощатому полу. Живот покойной был разрезан несколькими ударами, отчего края были рваные. Часть кишечника была выложена спиралью вокруг провала в брюшине. Больше там ничего не было. Все внутренние органы куда-то исчезли. — Матерь Божья! — выдохнул констебль Браун и перекрестился. — Но как? Дракула принюхался, огляделся, указал пальцем на подоконник. Окно было заколочено, и свет одного фонаря туда просто не доходил. — Что там? — поморщился констебль, подошел ближе и выдохнул. — Господи Иисусе. На пыльном подоконнике в ряд лежали внутренности покойной. Кровь стекала по стене, на полу собралась уже небольшая лужица. — Третье убийство за месяц. В прошлый раз его не поймали, — глухо сказал констебль, опираясь рукой о столешницу. — Мистер Доггет, сходите в участок, скажите, что обнаружено новое тело, пусть пригласят кого-нибудь из врачей и договорятся с моргом. — Да, мистер Браун, я мигом. — Но как? — вопрос предназначался уже Дракуле. — Я просто предположил, — ответил вампир. — Всё это выглядело слишком странно и подозрительно. — Он просто предположил, — усмехнулся мужчина. — Как красиво это звучит. Но вернее будет сказать — он просто знал. Как можно с такой точностью указать дом, в котором совершено убийство? Я нахожу это подозрительным, господа. — Вы правы, мистер… — Мистер Уилкинсон, — охотно представился мужчина. — Да, я всегда прав, особенно в отношении этого джентльмена. — Вы правы, мистер Уилкинсон, что это всё выглядит очень подозрительно, — холодно сказал констебль. — А раз вы всегда правы, мистер Уилкинсон, то может быть подскажете, чем именно я перерезал горло этой несчастной, а потом выпотрошил её как мясник? У меня в карманах нет ничего такого, что можно было бы использовать как инструмент, и даже трость без привычной сабли. С этими словами Дракула вытащил из карманов пальто всё, что там было, чтобы все могли полюбоваться его кошельком, связкой ключей и небольшой записной книжкой из тонкой кожи с искусно вышитым золотыми нитями гербом. Последним появился тёмно-синий карандаш с надписью Faber на одной из граней. — В то время как у вас — большой саквояж, в котором может многое поместиться. Теперь ваша очередь доказывать невиновность и продемонстрировать содержимое карманов и саквояжа, — чарующим голосом произнёс вампир, пристально глядя на представителя власти. — Вас же это не затруднит? — Да как вы смеете? — возмутился незнакомец, прижимая к груди свой саквояж. — В самом деле, чего вам бояться, если вы законопослушный гражданин и ничего не нарушали. Прошу вас, — пожал плечами Браун. Он одним широким движением стёр толстый слой пыли со стола, поставил фонарь в центр. Дракула выхватил саквояж из пальцев Уилкинсона и водрузил на стол. Констебль расстегнул его и присвистнул. Дракула лишь улыбнулся — из саквояжа потянуло таким знакомым запахом крови. Констебль же поморщился, запустил руку и вытащил сначала скальпель с пятнами крови, потом что-то, завернутое в окровавленную тряпку. — Я не разбираюсь в анатомии, но это явно принадлежало несчастной покойной, — неестественно ровным голосом сказал он и шлёпнул свёрочек на стол. Края раскрылись, явив взорам всех присутствующих коричневый комок с красными прожилками. — Что вы скажете на это, мистер Уилкинсон? — Я? Скажу? Да вы просто наглецы! — взорвался Уилкинсон, отпихнул потерявшего бдительность Дракулу, ударил в грудь Брауна и бросился вон из дома, сбив с ног стоявшего у двери полицейского в гражданском пальто. Пока полицейские приходили в себя, Дракула выскочил из комнаты и в три прыжка догнал Уилкинсона. Схватив беглеца за воротник, он притащил его обратно в комнату и силой усадил на колченогий стул. — Я могу привязать для верности, чтобы не сбежал, — предложил Дракула, склаывая свои мелочи обратно в карманы. — Помилуйте, мы не в средневековье каком-нибудь, а в просвещённой Англии, — поморщился Браун. — Мистер Уилкинсон проявит, надеюсь, должное уважение к представителям закона и больше не будет убегать. Всё равно найдём. Уилкинсон закинул ногу за ногу и презрительно посмотрел на Брауна. — Даже если вы и докажете мою так называемую вину, хотя её тут нет, я лишь очищаю общество, на моё место придут другие, и моё благородное дело будет продолжено. Наивно думать, что я один такой добрый самаритянин, которого волнует глубина нравственного падения современного общества. Наш Лондон давно погряз в пороке, его надо очистить от грязи, калёным железом, если потребуется. Моя миссия трудна, но потомки оценят мою жертву. — Чем же вы пожертвовали, мистер Уилкинсон? — с искренним любопытством спросил Дракула. — Как чем? — возмутился Уилкинсон. — Своей жизнью пожертвовал и, возможно, своей бессмертной душой. — Вы заключили договор с Диаволом? — не поверил Дракула. — Это вы зря. Он вам не поможет. — Великая цель, которой я следую, оправдывает любые пути её достижения, даже если придется пожертвовать своей бессмертной душой. Что такое одна душа, когда на другой чаше весов — райские сады для многих и многих. — То есть вы хотите сказать, что убили не только всех этих восьмерых девушек в этом году, но и тех несчастных три года назад. Вы Джек Потрошитель? — подался вперед Браун. Уилкинсон снисходительно улыбнулся. — Увы, я не Джек Потрошитель, но не скрою, именно он подал мне эту мысль — заняться очищением нации на самых низах. Очищением во всех смыслах, не только моральным, но и физическим. Не притворяйтесь наивным, констебль, вы прекрасно знаете, рассадниками каких болезней являются эти падшие, — он кивнул на труп. — Скольким благородным мужчинам она успела передать свою мерзость, пока божье правосудие её не настигло. А сколько таких ещё ходит по улицам города, втягивая честных людей в пучину порока и развращая подрастающее поколение? Нет, потомки оценят все мои дела. Время покажет, насколько я был прав! — Ничего, после людского суда вы обязательно попадёте на суд божий, и Всевышний разберется, — отозвался от двери второй полицейский. — Конечно, разберется. Он знает, что я прав! — Не нам судить Всевышнего, — произнёс Дракула, смиренно опустив глаза. — И пути Его. Теологические и философские споры прекрасны всегда, но предлагаю воздержаться от них сегодня. Может быть, покойная и не была образцом нравственности, но в своей смерти она тоже имеет право на уважение. Она уже вне юрисдикции суда людского. — И то верно, — согласился Браун. — Констебль, я вам ещё нужен? — поинтересовался Дракула. — Если вас не затруднит, мы бы хотели записать ваши показания в участке. — Не затруднит, — буркнул вампир, прислонился спиной к стене, обклеенной дешёвыми бумажными обоями, кое-где почерневшими от сырости. Некоторое время они провели в полном молчании. Уилкинсон порывался что-то сказать, и каждый раз Браун его осаживал, призывая приберечь своё красноречие для следствия и, позже, для присяжных. Дракула вытащил блокнот и начал в нем писать. На вопрос Брауна, чем он таким занимается, ответил, что вспомнил о делах финансовых, которые, пусть и терпят пока что отлагательство, но в ближайшем будущем потребуют всего внимания и всех сил. Браун понимающе покивал в ответ — финансовые дела это всегда важно. Наверно, решил он про себя, этот благородного вида прилично одетый господин какой-нибудь банкир или деловой человек. Удивительно, что он не побрезговал потратить несколько часов своего драгоценного времени на дела общественные. Сам Браун устал стоять у стены, дожидаясь врача. Он медленно обошёл комнату, заглянул под стол, под кровать. С довольным видом вытащил из-под кровати половину стеариновой свечи, зажёг и поставил на стол. Светильник же потушил — казённое имущество надлежит беречь. Уилкинсон поморщился, Дракуле было всё равно — он хорошо видел даже в новолуние, когда землю освещают только далёкие звёзды. Вскоре хлопнула дверь, застучали башмаки, заговорило несколько голосов. Первым вошёл Доггет. — Мистер Браун, я привел доктора, — объявил он и посторонился. В комнату вошёл высокий пожилой мужчина с узким аристократическим лицом. На нём было тёмно-синее пальто с большим меховым воротником и коричневая шляпа из фетра. В руке он держал объемный саквояж из темной, хорошо выделанной кожи. — Где доктор Коллинс? — У доктора Коллинса роды, — развел руками Доггет. — А доктор Чёрч уехал на воды. К счастью, этот господин согласился помочь. — Доктор ван Хельсинг, — представился тот, оглядел комнату. — Принесите, пожалуйста, ещё пару свечей. Этого недостаточно. С тяжёлым вздохом Браун зажег фонарь, повесил в изголовье кровати. Доггет принёс ещё один фонарь и закрепил рядом. В комнате стало светло как днём. Ван Хельсинг снял пальто, шляпу, размотал светлый шарф и не глядя сунул всё это в руки ближайшему. Ближайшим оказался Дракула. Он со стоическим видом подхватил пальто, повесил его на руку. — Кто бы это ни сделал, у него нет никакого чувства христианского милосердия, — негромко сказал доктор, склоняясь над кроватью. — Так могут поступать только дикари из лесов Африки или Амазонии для своих языческих ритуалов. Либо те несчастные, которые поклоняются дьяволу во всех его проявлениях и приносят кровавые жертвы во славу своего кумира. — Я хочу всего лишь очистить этот город от греха! — не без пафоса заявил со своего стула Уилкинсон. — Мне вас искренне жаль, — не оборачиваясь, ответил ван Хельсинг. — Вы возомнили себя орудием Божиим, но сами погрязли в грехе гордыни. Я не вижу внутренних органов. Вы их унесли для какого-то ритуала? — Вообще-то это всё здесь, — Браун указал на подоконник, где так и лежала страшная выставка, и на стол. — Но, прошу вас, не складывать всё обратно, нам надо сделать фотографии для дела. — Да, конечно, констебль, — кивнул ван Хельсинг. — Как вам будет угодно. — И если вас не затруднит, доктор, не могли бы вы пройти в участок, чтобы написать там заключение? — Вовсе нет, помогать представителям закона мой долг, констебль, — с известной учтивостью произнес ван Хельсинг. — Все бы так поступали, — буркнул Браун, позвал кого-то из коридора. — Давайте сюда. Вошли двое — фотограф и его ассистент, развернули бурную деятельность. Они затребовали ещё света, попросили передвинуть стол, отсадили Уилкинсона к стене. После чего ассистент вытащил из чехла агрегат и принялся его устанавливать на треноге. Удивительно, как в небольшой комнате поместилось столько людей. Ван Хельсинг, чтобы не мешать фотографу и его ассистенту, отошел к заколоченному окну, туда, где с его пальто в руках стоял Дракула. — Прошу прощения, что невольно заставил вас оказать мне эту услугу, но как видите, здесь просто некуда пристроить верхнюю одежду, — сказал доктор вампиру. — Всё так неловко. — Это не самый неловкий момент, который может случиться в жизни, — отозвался Дракула. — Вы тоже из полиции? — Нет, я просто проходил мимо, и некоторые вещи показались мне подозрительными. Оказалось, что мои подозрения имеют под собой прочную основу, — Дракула кивнул в сторону сидящего на стуле Уилкинсона. — Так это вы нашли несчастную? — Нашла полиция, — отказался от такой чести вампир. — Я всего лишь указал на такую возможность, потому что поведение этого джентльмена было несколько не соответствующим обстановке. И вот я здесь. Вы, как я понял, тоже оказались случайно в этом унылом доме? — Да, совершенно случайно. Я был у друзей с визитом, когда услышал, что полиции нужен врач для осмотра, и предложил свои скромные услуги. Не думал, что это может затянуться. — Говорят, это не первое убийство, совершённое с такой жестокостью, и вот виновного наконец-то нашли. Думаю, ради торжества справедливости можно смириться с небольшими неудобствами. — Вы совершенно правы, сударь, — согласился ван Хельсинг, подворачивая кипено-белые манжеты рубашки. Запонка выскользнула из прорамки и закатилась под стол, но доктор не заметил этого. Пропажу он обнаружит позднее и так и не вспомнит, где потерял запонку. Наконец фотограф с помощником справились со своей задачей, разобрали фотоаппарат и спрятали его в чехол, после чего вышли на улицу. — Господин доктор, прошу вас, — позвал ван Хельсинга Браун. Со своего места Дракула наблюдал за тем, как доктор осматривает разложенные на подоконнике органы и что-то негромко говорит совсем молодому полицейскому, тот кивает в ответ и записывает за доктором. Затем они перешли к кровати. Дракуле была видна лишь спина доктора и профиль молодого человека — он с невозмутимым видом строчил на закреплённом на деревянном планшете листе бумаги. когда же лист закончился, сменил его на чистый, и продолжил скоро вести запись. Свеча почти догорела, когда доктор закончил свои труды. Он вложил все вырезанные Уилкинсоном внутренние органы, зашил все разрезы. Если бы не пропитанные кровью матрас и тощая подушка, то можно было бы решить, что эта женщина просто легла и заснула. Понимание, что сон был вечным, приходило не сразу. Ван Хельсинг вытер руки смоченным в спирте платком, швырнул платок в саквояж и закрыл его. — Можете забирать, — сказал он Брауну, вернулся к Дракуле за пальто, шарфом и шляпой. — Благодарю за вашу любезность. Дракула подал сначала шарф, который ван Хельсинг обмотал вокруг шеи, потом шляпу, потом придержал пальто так, чтобы доктору было проще просунуть руки в рукава. Поправив шарф, Ван Хельсинг подхватил свой саквояж со стола, вышел следом за Брауном и остальными полицейскими. Последним комнату покинул Дракула. Он видел, куда укатилась запонка, вытащил её из плотного клубка пыли и поспешил за всеми, спрятав находку в карман. Несмотря на поздний час, на улице собрались зеваки — кто-то узнал, что в одном из домов нашли труп женщины, и поделился новостью с соседями. Не то, чтобы убийства здесь были редкостью, просто уже прошёл слух, что поймали того самого Джека Потрошителя, чьё имя наводило ужас на всю округу. Спустя столько лет правосудие восторжествовало. Когда Уилкинсона под руки вывели из переулка, толпа зашумела, кто-то гнилую картошку, кто-то тухлое яйцо — оно ударилось о грудь мужчины, разбилось, его содержимое потекло по пальто. Браун поморщился. Кто-то не пожалел и булыжника. Булыжник, по счастью, перелетел через головы и разбил окно на первом этаже. Стекло со звоном посыпалось на мостовую. До полицейского участка было недалеко. Дракулу расспрашивал констебль Доггет. Показания печатала худощавая женщина средних лет со строгим невыразительным лицом, её тонкие узловатые пальцы с завидной скоростью и ловкостью сновали по клавишам. Когда Дракулу обстоятельно расспросили буквально обо всём, женщина вытащила лист и протянула Доггету. — Будьте так любезны, граф, прочитайте ваши показания и, если увидите неточности, поправьте. Если всё верно — подпишите вот здесь внизу, что с ваших слов записано верно. Дракула пробежался взглядом по тексту, в конце довольно кивнул головой и поставил свою размашистую подпись. Констебль Доггет проводил его к выходу и пожелал приятной ночи. Следом за ними вышел и доктор ван Хельсинг. — В этой части Лондона частенько можно натолкнуться на неприятные и, порой, отвратительные вещи, — задумчиво сказал он. — Ужасающая нищета и беспросветность дают хорошую почву для разнообразных преступлений. — Вам импонируют теории этого Уилкинсона? — приподнял бровь Дракула. — Отнюдь, — со вздохом произнёс доктор. — Подобные бесчеловечные подходы не только не исправят ситуацию, а лишь усугубят и без того печальное положение дел. К сожалению, это слишком большая проблема, чтобы решить её быстро и слабыми усилиями одиночек. Дракула потёр подбородок. Ввязываться в дискуссию о социалистических теориях на ступенях полицейского участка ему не хотелось, хотя доктор казался интересным собеседником. — Вы правы, — нейтрально согласился он. — Будем надеяться, что это всё как-то изменится к лучшему. Как раз около участка остановился кэб, и из него вышел пожилой полицейский с длинными усами. Первым к кэбу шагнул Дракула. Ван Хельсинг услышал, как кэбмен переспросил, куда ехать, но не придал этому значения. Все его мысли были поглощены случившимся. На шее покойной он не нашёл никаких следов, указывающих на то, что она была жертвой вампира, только разрез, сделанный острым предметом, скорее всего скальпелем. Да и этот Уилкинсон походил скорее на одержимого мальтузианскими идеями, чем на прислужника дьявольских сил. — Мистер, а вам-то куда? Может, тоже подвезти, если по пути? — грубоватый голос вырвал его из размышлений. — Вы очень любезны, — отозвался ван Хельсинг и назвал адрес психиатрической клиники своего ученика доктора Сьюворда. — А, к психам, — просветлело лицо кэбмена. — Да это рядом. Садитесь, мигом домчим. Дракула подхватил его саквояж, поставил под сидение, одной рукой опёрся о свою трость. — Так вы работаете в психиатрической клинике? — с любопытством спросил он. — Там работает мой ученик, он пригласил меня изучить один весьма интересный случай, к области психиатрии мало относящийся, — охотно сказал ван Хельсинг. — Так-то я занимаюсь исцелением тела, а не души. Иногда приходится и освидетельствовать покойных. В моей практике бывало всякое. — Вам не приходило в голову собрать свои воспоминания и практический опыт воедино и написать книгу? В помощь и назидание молодым врачам. — Я и так передаю свой опыт будущим врачам, — улыбнулся доктор. — Но ваша мысль заслуживает рассмотрения. Всю дорогу ван Хельсинг рассказывал занятные случаи из своей практики, как медицинской, так и преподавательской. Впоследствии он не раз задавался вопросом, что послужило причиной его откровений. Наконец кэб остановился у ворот клиники. — Прибыли! — звучным голосом сказал кэбмен. — Карфакс тут рядом. — Не волнуйтесь, я заплачу за кэб, — обаятельно улыбнулся Дракула, протягивая ван Хельсингу его саквояж. Услышав, куда дальше собрался ехать его неожиданный спутник, доктор замер. — Где, вы сказали, вы живёте? — спросил он. — В поместье Карфакс, доктор. Я купил его недавно. — Но я видел буквально вчера, что оно совершенно необитаемо, — ляпнул доктор. — Это старое поместье, — вздохнул Дракула. — И очень запущенное. За ним годами никто не смотрел. Потребуется много усилий, чтобы привести его в должный вид. Неудивительно, что сейчас оно всё ещё выглядит необитаемым. Но я надеюсь, что со временем оно вернет былую красоту. Он коснулся котелка: — Очень рад, что вы составили мне компанию, доктор. Ваши рассказы скрасили дорогу. Всего хорошего! Кэб поехал дальше, к поместью. Ван Хельсинг проводил его взглядом, провел ладонью по лбу, чувствуя, как по спине между лопаток стекает пот. Это было просто невероятно! Ехать в одном кэбе с тем, на кого охотишься, и не узнать, не понять, не почувствовать, что он рядом. Такое с ван Хельсингом было впервые. Он переложил саквояж в другую руку и решительно поднялся по ступеням. Встречал его сам Сьюворд. — Доктор ван Хельсинг! Да на вас лица нет, — воскликнул он. — Что случилось? — Мне надо рассказать вам всем о том, чему сегодня я стал свидетелем, — сообщил доктор, снимая шляпу и пальто. Сьюворд сам повесил всё это на вешалку и повел ван Хельсинга в кабинет. Первым делом он налил стакан портвейна и протянул учителю. — Как доктор, я рекомендую вам для общего тонуса, — сказал он. — Да, это будет нелишне. После портвейна ван Хельсинг почувствовал себя лучше, на щеках появился слабый румянец. Тем временем пришли все остальные. — Надеюсь, вы получили мою записку, что я задержусь? — начал ван Хельсинг. — Разумеется, получили, — кивнул Сьюворд. — И гадали о причинах. Надеюсь, ничего серьёзного? — Напротив, всё очень серьёзно. Я не стал доверять клочку бумаги причину, по которой не смог прийти вовремя. Все вы помните, что череда ужасных убийств молодых женщин заставила нас предположить, что в этом деле замешан никто иной как наш враг, граф Дракула. Сегодня я пытался навести справки в одном из полицейских участков, как мы и планировали. Когда я расспрашивал служащую архива, прибежал констебль и сообщил, что найдена ещё одна жертва, судя по всему, убитая совсем недавно. Им понадобился врач, чтобы установить причину смерти, хотя в этом случае это была чистая формальность. Врачи, к которым полицейские обращались за такой услугой, на этот раз не смогли им помочь, и я предложил им свои услуги. — Это просто счастливое совпадение, доктор! — воскликнул Моррис. — Что же вы узнали? — Узнал я много, и в то же время — непростительно мало. Мы пришли на место убийства, там уже были люди — полицейские, предполагаемый убийца и тот, кто обнаружил преступление. Я внимательнейшим образом осмотрел труп — на нём не было тех следов, которые характерны для жертв вампира, тех маленьких ранок, которые появляются после укуса и так долго заживают. Руки жертвы тоже были чистые — без порезов или укусов. Думаю, вы все помните ту ужасную историю с Джеком Потрошителем, который наводил страх на жителей Уайтчепела, и которого так и не нашли? Так вот, сейчас это был не Дракула, а подражатель Джека Потрошителя. Он признался в своих деяниях, и цели у него были совершенно другие, нежели у вампира. — Какие же? — не скрывая любопытства, спросил Сьюворд. — Он счел себя карающей десницей божьей и решил, что вправе очистить этот город от скверны, как он её понимал, — вздохнул ван Хельсинг. — Но самое ужасное вовсе не это. — Но что же? — То, что этого убийцу нашел именно граф Дракула. — Но как? Не может быть! Каковы были его цели? — все заговорили одновременно. — Увы, я не могу ответить на эти вопросы, — ещё печальнее вздохнул ван Хельсинг. — То, что это был сам Дракула, на которого мы ведём охоту, я узнал слишком поздно. Харкер, вы описали его весьма и весьма точно, но, к своему стыду, я его не узнал. Не в последнюю очередь из-за того, что он был без усов и одет по последней лондонской моде. Когда я с ним разговаривал, я даже не догадывался, кто это может быть. Он принимал деятельное участие во всем, помогал полицейским, помогал мне, отправился в полицейский участок, чтобы дать свои показания, и даже подвёз меня сюда, наняв кэб и оплатив его. Он оказался приятным, внимательным собеседником, и если бы не его оплошность, которую он допустил в конце, я бы и не догадался, с кем имею дело. — Что за оплошность? — спросил Харкер. — Он сказал, что выкупил поместье Карфакс совсем недавно. Все мы знаем, кто именно купил это поместье. Когда я услышал его слова, пелена спала с моих глаз. Я был настолько растерян, что ничего не смог предпринять. — Но что бы вы могли предпринять, доктор? Вы сами говорили, что он очень силён, особенно в ночи, ночь его время. Тем более любые ваши действия могли привлечь нежелательное внимание, — примирительно сказал Сьюворд. — Мало того, напади вы на него в людном месте при свидетелях, он повернёт дело так, что окажется невинной жертвой сумасшедшего, простите за такое сравнение, и выйдет сухим из воды, — добавил Харкер. — Вы с ним пообщались лично, и теперь сами видите, насколько он коварен и как умеет своими речами усыплять бдительность. — Да, он очень и очень опасен. Чем быстрее мы избавим мир от чудовища, тем будет лучше, — согласился ван Хельсинг. — Я очень надеюсь, что Дракула не догадался, кто я, иначе он станет очень осторожным или даже сменит место своего гнезда. — Я вот только одного не понимаю — почему помог задержать преступника, — задумался Моррис. — Кто знает, какие цели он преследует, — философски сказал ван Хельсинг. — Мы никогда не узнаем этого.