Дебаты

Трубочка шарится по дну пластикового стаканчика, пытаясь выловить бусины тапиоки. Те выскальзывают, расползаясь в стороны, либо цепляются за острый кончик. Апельсиновый бабблти с бульканьем просачивается в рот, пузырьки лопаются при каждом вдохе. Наконец, получается втянуть в себя два шарика, которые едва не улетают в глотку от потугов. Жить становится легче, зубы разжёвывают желанную награду. - Почему их так мало кладут? - А тебе надо, чтобы весь стакан в этой резине был? Сидящий рядом Чанбин хмыкает. Он потягивает холодный мятный чай и пинает кроссовками пустую пачку от сигарет, принесённую откуда-то ветром. Угольные волосы ерошатся, приподнимаясь и слетая со лба. Калейдоскоп облепихового солнца усыпает смуглую кожу накаченных рук под рукавами чёрной футболки. Над головами покачиваются кленовые листья. - Полстакана бахнуть и заебись. - Плати и бери дополнительно. - Ага, денег, что ли, девать некуда? - Вот и всё тогда, не ной. - Уже поныть нельзя, - Джисон закатывает глаза. - Я на юрке наслушался, мне хватило. - А чего там было? - Да Чунмён как обычно. Ой, а домашки много, ой, а задачки сложные, ой, а параграф не помню, ой а ногу печёт у окна, ой, а рот курицей обжог, сиси-писи, - Чанбин корчит лицо с дичайшим пренебрежением. – Сопля, блять, чтоб ему башку стая голубей обосрала. - Когда он был у нас на литературном английском в прошлом семестре, то постоянно ныл, что слов неизвестных много. И типа, сука, что ты ожидал, если ты не читаешь литературу на англе, что там все предложения будут про яблочки как для детсадовцев? - Он ждёт, что его все будут жалеть и в жопу целовать, как его предки. Ненавижу этих избалованных тепличных детей-мажоров. - И не говори, корона размером со слона, как будто они сами эти бабки заработали. - Вот бы тоже предкам ныть и потом идти бухать, покупать себе всякие кляйны и новые сотки каждый год на их деньги. - Плюсую. Вздохнув, Джисон покачивает стаканчик, заставляя тапиоку подняться, и медленно пьёт. Шея похрустывает. Остаётся двадцать минут перерыва, обратно в аудиторию тащиться не хочется едва ли не до слёз. Вот бы домой отоспаться в своей мягкой удобной кровати. Или хотя бы в кафе посидеть, в каком-нибудь прямо уютном, эстетичном, чтобы душа радовалась. Но нет же, придётся торчать за партой и слушать про какого-то там Людвига. Никакого разнообразия. - Скучаем? - Блять! Хлопнувшие по плечам ладони заставляют подскочить на скамье. Джисон чуть не роняет стакан и оборачивается, бешеными глазами смотря на довольно смеющегося Минхо. - Ты, блин… я чуть не родил. - Извини. Не удержался. - Смотри, а то реально ведь обсерется. Его со стороны обходит подбрасывающий бутылку персикового чая Хёнджин. Длинная голубая рубашка колышется волнами, медовые волосы парят у лица с острыми скулами. Он здоровается с Чанбином за руку, плюхается на скамейку напротив и вальяжно закидывает ногу на ногу. - Я требую моральную компенсацию. - Так уж и быть. Минхо достаёт пачку виноградной жвачки, вытаскивает из неё один стик и с усмешкой вкладывает его в нагрудный карман на рубашке Джисона. Лицо обдаёт необычным лаймовым дуновением, идущим от его запястья. Свежее и холодноватое, но при этом немного сладкое. Непроизвольно хочется вдохнуть ещё. Они впервые оказались так близко, раньше он не знал его запаха, через аудиторию такое не почувствуешь. Минхо отходит назад и садится рядом с Хёнджином, откладывая кожаный рюкзак в сторону. Он одет в тонкую чёрную кофту с разрезом на вороте. Треугольные полы под ключицами свисают вниз, где по груди идут три маленькие деревянные пуговицы. Весна в этом году выдалась тёплая. - Тоже окно между парами, что ли? – интересуется Чанбин. - Пары всё, - Хёнджин взмахивает пальцами куда-то в сторону корпусов. – Методистка сказала, что какие-то бумажки надо подписать, а сама на обед умотала. Через полчаса только придёт. - Пизда, я бы уже домой ехал, - Минхо тяжко выдыхает и закидывает голову назад, смотря куда-то в ветки. – Говно собачье. - Зато вам не надо сидеть на парах и вы сразу свалите. Надо во всём искать плюсы, - отмечает Джисон. - Вот прострелят тебе очко, какой там плюс? - Буду рассказывать эту историю в новых компаниях и срывать всё внимание себе. - Ценой своего очка? - Раз оно всё равно уже прострелено, то почему бы не выжать из него максимум? - Ясно, у тебя стакан наполовину мартини. - Сейчас бы стакан мартини, - с чувством шипит Хёнджин, прикрывая глаза. - Тебе лишь бы прибухнуть. - Как будто ты бы сейчас не ёбнул грамм сто. - Как хорошо, что дома остался вискарь, - Чанбин блаженно улыбается. – Куплю по дороге тоник и какой-нибудь эйд, намешаю себе коктейль. Красота. - Будем сегодня на созвоне подшофе? – издаёт смешок Хёнджин. – Захвачу себе соджу и банановое молоко, на чилле, на расслабоне. - Вы вместе? – распахивает глаза Джисон. - Ну да. - Фига себе. - За эти цитаты обоссанные без алкашки нормально и не побазаришь. - Что-то адекватное там попадается иногда, - Чанбин ведёт плечом. – Но по большей части да, муть какая-то. - Мне нравится, когда там что-то спорное, - Джисон постукивает ногтями по металлическому подлокотнику с облупившимся покрытием. – Когда прям реально есть над чем подумать и обсудить. - Он тебя ещё не задолбал своим мнением топить? – хмыкает Хёнджин, косясь на друга. - Да нет, никто меня не топит. Нормально обсуждаем всё, ни разу не ругались, делимся мнениями. - Это он-то мнения слушает? - Слышь, пальма кокосовая, тебя что-то не устраивает? – щерится Минхо. - Я в шоке, что от тебя не сбежали в первые же десять минут. - Ты меня-то с собой не сравнивай. - А я-то что? Я человек спокойный, это ты психуешь, если тебе слово против сказать. - Реально ни разу ничего не было, - уверяет Джисон. – Просто говорим кто как думает и всё, каждый при своём мнении остаётся, смысла же нет доказывать что-то с пеной у рта. - Ты так умеешь? Хёнджин с искренним удивлением заламывает брови. Сидящий рядом Минхо молчит. Однако по его взгляду понятно, что претензия его не вдохновляет. На переносице появляются тонкие складки, когда он с чувством собирает всё, что накопилось внутри, для харчка. Увидев это, Хёнджин с отвращением морщится, шлёпает его по бедру и отодвигается в упор до подлокотника. Жест вполне себе красноречивый, так что он не продолжает тему. Бутылка чая встряхивается, крышка открывается. В голове Джисона шевелятся мысли. Минхо действительно совсем никого не слушает? Он думал об этом перед их первой конференцией, но их разговор прошёл вполне спокойно. Тот слушал его точку зрения и делился своей, не пытаясь выставить это единственно-верной истиной. Возможно, это потому что его самого слушали с уважением, не перебивая и не пытаясь доказать, что он не прав? Возможно, формулировки Джисона казались ему адекватными и потому достойными права на существование? Интересно. Но приятно. Приятно знать, что хотя они знакомы не так давно, Минхо всё равно сформировал к нему какое-то своё отношение. Может быть, дело всё-таки в том, что они с самого начала каким-то образом оказались на одной волне и как-то слили свои стили общения во что-то цельное. Минхо достаёт из рюкзака бутылку газированной воды с лаймом и отпивает. Солнце освещает его макушку по диагонали, из-за чего кажется, что древесные волосы слегка отливают красным, чуть тёмным оттенком киновари. Почему-то это выглядит так увлекательно. Они виделись на первых парах у профессора Кима, когда тот рассказывал про ораторское искусство и объяснял, что от них требуется на сессиях по обсуждениям цитат, а после этого уже почти две недели как болтают через силу интернета. И потому снова видеть его вот так, прямо перед собой, иметь возможность посмотреть на него с разных ракурсов на фоне деревьев и зданий кампуса, почувствовать его парфюм, кажется чем-то удивительным и новым. Раньше Джисон знал его лишь в общих чертах после каких-то коротких перебросов фразами перед началом занятия, но теперь, после часовых бесед, он словно встречается с новой версией Минхо. Более чёткой, более живой, более глубокой. Как будто он видится со своим интернет-другом. И в груди от этого что-то приятно трепыхается. Всё же у него потрясающие черты. Серебряные кольца на пальцах тоже вызывают интерес. Когда он поворачивается, облепиховый свет дня придаёт его кошачьим глазам чайный оттенок. Минхо замечает на себе изучающий взгляд и поначалу, кажется, собирается открыть рот, чтобы задать вопрос, после чего будто без слов понимает причину. Уголок губ дёргается. Он тоже рассматривает Джисона с ног до головы, затем вновь пересекаясь с ним взглядом и слегка наклоняя голову на какой-то хищный манер. Проскакивает дурацкая мысль о том, что он напоминает горную рысь, оценивающую появившегося на её территории гостя. - Может поиграем во что-нибудь? – предлагает Хёнджин. – Скучно тупо сидеть. - Только не в слова, - тут же обрубает Минхо. – Говно унылое. - Ясен хер, кто в наше время вообще играет в слова? - В «Я никогда не» тоже не айс, - Чанбин потирает шею. – «Правда-ложь» тоже. Это всё под бухло заходит. - Не знаю есть ли у нас аналог, но есть такая игра “I spy with my little eye”, - щёлкает пальцами Джисон. – Чисто внимание развеять. - Нот андэстэнд, - Минхо качает головой. – Ю сэй вот ми нот андэстэнд. - Фига ты шпаришь, - фыркает Хёнджин. - Там короче всё просто. Человек находит глазами какой-то предмет в окружении и даёт его короткую характеристику. Например: «Я вижу что-то красное». И другие должны угадать, что это. - А в чём смысл? - Да ни в чём, тупо время убить и как-то растрясти мозг. Кто угадал, тот загадывает следующее и всё. - Вечно ты чего-нибудь выдумаешь, - Чанбин несильно пинает его кроссовкой. - Всё равно делать нехер. - Ну, начинай тогда. - Окей. Так, я вижу… что-то лёгкое. - Листья. - Перо. - Бутылка. Пустая которая. - Всё мимо. - Пачка сигарет. - Верно. - Есть, - Минхо довольно сжимает пальцы в кулак. - Теперь ты загадывай. - Я вижу… что-то зелёное. - Листья, - показывает пальцем наверх Хёнджин. - Опять ты со своими листьями. - Ну а что, лёгкие и зелёные, всё логично. - Мимо. - Трава, - предполагает Джисон. - Нет. - М-м-м… мусор. Что-то в мусорке. - Нет. - Брелок, - Чанбин кивает на клевер, висящий на замке рюкзака у бедра Хёнджина. - Бинго. - Слышь, а чего лист мне не засчитал? – возмущается тот, поворачиваясь к другу. - Потому что это, блять, брелок? - Это лист клевера? - Серьёзно? Прям из земли вырос? - Не доёбывайся. - Не ной. Я загадал брелок, а то, в какой он форме, меня не колышет абсолютно. - Вредина. - Нытик. - Я вижу что-то многоцветное. Голос Чанбина прерывает спор. Трое парней сначала смотрят на него, а затем начинают озадаченно оглядываться. Вокруг них лишь деревья, мусорки, скамейки, кусочки зданий вдали и дорога, на которой иногда мелькают студенты. Ничего из этого не привлекает внимания какой-либо вариацией цветов, тона примерно похожие. - Бутылка! – вдруг Хёнджин едва не подлетает на месте и машет чаем в своей руке. – Обёртка, блять, короче вот эта хрень. - Точно, - Чанбин улыбается и кивает ему. - Есть! – тот довольно вскидывает руки и нормально усаживается обратно. – Так-так-так, я вижу… вижу… что-то треугольное. - Треугольное? - Ага. Брови присутствующих вновь сводятся. Взгляды шарят по всему, что есть в поле зрения. Что здесь может быть треугольным? Кажется, что это слишком заметная фигура, чтобы вот так теряться и сливаться с окружением. Глаза Джисона опускаются вниз. - Кроссовки Минхо. Вставка сбоку. - Смотри-ка, угадал, - разочарованно вздыхает Хёнджин. - Так, опять я. Я вижу… что я вижу? Джисон прикидывает что можно загадать такое сложное, что остальные бы сильно задумались. Ведь так интереснее, так появляется азарт. Он замечает сидящую на ободе мусорки божью коровку. - Я вижу что-то очень-очень маленькое. - Хёнджин, застегни ширинку, не позорься, - усмехается Минхо. - Завали елду. Над скамейками гремит хохот. Фактор неожиданности сделал эту ремарку в разы смешнее. Красок добавляет то, как хмурится Хёнджин на подобный комментарий, толкая Минхо в плечо. Тот сам удовлетворённо хохочет, добившись такой сочной реакции. За их взаимодействиями весело наблюдать. Кому-то может показаться, что они чересчур грубые, но Джисон не ощущает между этими людьми напряжения. В конце концов, у них обоих достаточно сильные характеры и если бы подобные взаимоотношения действительно доставляли дискомфорт, то они вряд ли бы продолжали ходить везде вместе. Главное, что их обоих всё устраивает. Игра длится ещё около десяти минут, непонятным образом затягивая несмотря на свою простоту. Подмечать какие-то мелкие детали, которые обычно не привлекают никакого внимания, очень даже увлекательно. Например, когда приходит время расходиться, Джисон замечает, что Минхо держит кошелёк в левом кармане штанов, а чехол с наушниками и телефон в правом. Его чуть отросшие волосы сзади уже прикрывают шею. Его кофта заправлена в джинсы, ремень которых очерчивает тонкую талию. На левой мочке уха видно заросший след от прокола. Столько деталей одной жизни. По пути домой Джисон покупает себе лаймовый лимонад. Почему-то этот момент не даёт ему покоя, то и дело всплывая в голове. Появляется даже какая-то абсолютно идиотская мысль о том, что Минхо идеально подходит именно лайм. Холодная свежесть, чуть подслащённая на задних нотах. Это же надо так ювелирно подобрать парфюм. Хочется почувствовать его ещё раз, вдохнуть полной грудью. Это заставляет уголки губ по-дурацки дёргаться вверх каждый раз, как он об этом думает. Фантом аромата окутывает комнату и на следующий день, когда они встречаются на очередном созвоне. Минхо потягивается, сидя в своей футболке с котом, а Джисон гадает тянет ли от него лаймом и дома или же парфюм держится только на выходной одежде. Такие тупые размышления, но ничего поделать с ними он не может. Даже когда те уходят в сторону некой гордости от того факта, что ему позволено видеть домашнюю версию Минхо. Тот уже не такой идеально причёсанный, без украшений, немного уставший, зевающий. И потому кажущийся ближе вопреки расстоянию. - Ну, чего там дальше? - «Люди – это книги, и каждый разговор с ними – новая глава». - Вау, глубже только горло у опытной проститутки. - Боже. Джисон хлопает себя ладонью по лбу и приглушённо смеётся. Он совершенно не понимает, откуда в его собеседнике столько фантазии. И ведь выдаёт он подобные высказывания без заминки и с максимально неприступным лицом, что лишь делает их более искромётными. Минхо польщён очередной реакцией на свою сортирную шутку и чуть покачивается. Подсвеченная лампой улыбка Джисона едва ли не искрит на его экране. Джисон шумно выдыхает, вновь выпрямляясь, чтобы продолжить, даже не зная, что по ту сторону нажали кнопку скриншота. - Ну а что? - Ничего. Ещё какие-то мысли есть? В прошлый раз тоже я первый был, давай-ка ты колись. - Я не особо люблю, когда что-то с чем-то сравнивают, - после задумчивой паузы Джисон откидывается на спинку стула, складывая ладони на животе. – Не всё должно быть подобно чему-то, тем более люди. - Ого. - Что «ого»? - Задуло чем-то знаешь, - Минхо перебирает пальцами в воздухе. – Поток мудрости. - Ой, отвали, а. Сам спросил. - Да я и не докапываюсь. Просто стало интересно. Появилась у меня очень такая дерзкая теория. - Spill the tea. - Кого? - Рассказывай. - А чего это было вообще? - Ну это, типа, «разлей чай». - Ага, - Минхо хлопает глазами, театрально пялясь в камеру. – Что-то на молодёжном. - Да классное же выражение, - Джисон пожимает плечами. – Разливай чай, типа, чтобы на всеобщее обозрение, а не только в твоей чашке. - Придумают же, а. Блин, я прям как бабка какая-то. - Учись, пока я живой. - Этого у нас в задании не прописано. - Ладно-ладно, давай уже, чай остывает. - Короче, я не то чтобы пытаюсь тебя как-то потрошить и анализировать, но мне показалось, из твоих слов естественно, что тебе не нравится, когда тебя с кем-то сравнивают. Пальцем в небо, но как-то у меня проскочила такая мысля. И без того круглые глаза Джисона округляются ещё сильнее. Поначалу он даже не находится с ответом, после чего со смешком выдыхает и поджимает нижнюю губу, несколько раз кивая в отдающем должное жесте. - Туше́, маэстро. - Так мне не показалось. - Я не то чтобы как-то психую или прям сопливю, если меня с кем-то сравнивают. Просто неприятно, остаётся такое послевкусие, знаешь, вот бывает попьёшь ты чёрный чай какой-то и потом у тебя на языке такая скрипящая горчинка ещё где-то час? Вот такое же ощущение. Просто, как бы, если мы говорим обо мне, то давайте говорить обо мне и никого в это не втягивать. Если мы говорим о тебе, то давайте говорить только о тебе. А если сравнивать с кем-то… ну, параша это какая-то. - Так-то я не спорю, меня бы тоже взъебало, если бы кто-то говорил про меня и ещё кого-то тянул. Но у этого ведь откуда-то ноги растут. Минхо слегка щурится, будто пытаясь прочитать какие-то подсказки в лице напротив. В этот момент телефон на столе загорается. Джисон тянется, читая надпись, и непроизвольно вздыхает. - Подожди, я отвечу, ладно? - Без проблем. Мазанув по пробелу, чтобы выключить микрофон, Джисон берёт телефон и нажимает на зелёный круг. Кресло поворачивается полубоком к ноутбуку, к уху прижимается экран. - Алло, привет. - Привет, не работаешь? - Нет, говори. Что-то срочное? - Нет, просто хочу узнать, как дела. А почему не работаешь? - В смысле «почему не работаю»? У меня окно между уроками, я до этого работал, мам. - Эти твои занятия непонятные, деньги-то от них есть хоть какие-то? – по чуть звенящему женскому голосу понятно, что ответ на этот вопрос она уже придумала себе сама. - Ну конечно, я же как-то плачу за квартиру, за еду. Нормально всё. - И ни на что больше не хватает, да? - Хватает всё, мне и не надо шиковать как-то, - Джисон закатывает глаза, в сотый раз слыша одно и то же. - А вот была бы стипендия, мог бы и нормальное себе что-то купить, одёжку какую красивую. Говорила я тебе лучше к экзаменам готовиться, а не с этими твоими заниматься целыми днями. - Мам, эта стипендия ничего бы не решила особо. Препод всех валил, даже тех, кто в разы больше меня в библиотеке торчал. - Вот, значит, надо было ещё больше торчать, - с нажимом подчёркивает мать. – Все бы завалили, а ты бы лучше всех сдал, может тебе бы ещё и медаль дали какую-нибудь. - Какую медаль? Такого уже нигде нет. - Ну хоть бумажку какую, профессор бы тебя похвалил перед всеми, как бы приятно было? - Никак. Я нормально сдал, на нормальный балл, всё зачли, в следующий семестр перевели, у меня нет цели всех обскакивать, - голос невольно становится ниже, ноготь теребит стикер пикачу, прилепленный к кухонному шкафчику. - И зря, сын, очень даже зря. Вспомни какой ты был в школе, как старался, лучший в классе был всегда, а сейчас что? - А сейчас я понял, что это того не стоит, мам, я же уже говорил. Пока я торчал за учебниками, вся жизнь мимо проходила, все гуляли, что-то делали, а я ботанил. - Зато какие оценки были, учителя твои тебя так хвалили. - И что мне с этого было? - Как это что? – возмущается женщина. – Такой умный старательный ребёнок, всем в пример ставили. - И? - Ты не выспался? Такой недовольный, как будто я что-то плохое говорю. - Ты опять начинаешь, мам, опять то же самое. Ты только ради этого позвонила? Опять сказать какой я плохой? – не выдерживает Джисон. - Ничего я такого не говорила. Звоню узнать как дела. - Нормально всё. Не болею. - Смотри-ка, слова сказать нельзя. Слышал бы папа, как ты разговариваешь. - Я нормально разговариваю. Я ведь просил больше не начинать это, а ты начинаешь. - Так я как лучше хочу, я просто напоминаю тебе, что раньше ты старался всегда, и сейчас можешь, просто ленишься. - Я делаю всё, что могу. - Делал бы всё, что можешь, тогда бы получал престижную стипендию, грамоты мне показывал, участвовал где-то. Пальцы потирают лоб. Джисон молчит, прикрывая глаза и грузно выдыхая. Как же его задолбало по сто раз слышать одно и то же. - Джисон? - Здесь я. Ладно, мам, всё, давай. Мне к уроку готовиться надо. - Чего там готовиться-то? Ты заранее ничего не приготовил, что ли? Чем занимался? - К каждому уроку надо отдельно готовиться, это ведь… ладно. Пока, папе привет. До того, как ему успеют вылить на голову ещё что-нибудь, Джисон заканчивает звонок и закидывает голову назад. Ему, конечно, не сказали ничего плохого, не орали, но зато силы высосало так, будто он часа три таскал мешки с цементом. В груди всё потяжелело, ступни похолодели. Какое-то время посидев так, он вспоминает, что вообще-то висит на конференции и поворачивается. - Прости, я… Предложение обрывается. Щёлкнув по пробелу, Джисон видит, как на экране появляется красный значок перечёркнутого микрофона, означающий выключение звука. То есть до этого он был включен. Тело потерянно застывает. - Я пытался сказать, но ты не услышал. Минхо гоняет ручку по столу. Он на мгновение поднимает взгляд на экран, после чего вновь сосредотачивается на своих вещах, видимо, не зная, как реагировать на чужие эмоции и что делать в такой ситуации. Впрочем, Джисон дёргает уголками губ и нажимает на пробел, теперь уже включая микрофон обратно. - Да ничего. Я, наоборот, чтобы тебе не мешать, хотел выключить. Мне-то всё равно. - Я понимаю, что это личное. - Личное, но я не то чтобы скрытный анонимус. - Теперь понятно откуда ноги растут. - Не хочу звучать, как каждый психолог из фильмов, но разве не у всех нас ноги растут от родителей? - Да уж. Не поспоришь, - Минхо кривит губой, резко выдыхая через нос, отпивает газировку и смотрит на экран. – С учёбой дрочили? - Ага. Если получал А с минусом, то «Почему не А?». Если получал А, то «Почему не А с плюсом»? Про В вообще молчу. С таким разочарованием смотрели, как будто я им дырку от бублика принёс, - Джисон проводит по белёсому пятнышку от старого ожога на тыльной стороне ладони. – Я так боялся, что меня опять будут дома хуесосить, что вообще не хотел туда идти. - А потом что? Ты же сейчас не такой. Не паришься так с учёбой. - Да меня как-то переклинило в выпускном классе. С этим Суныном настолько мозги имели, что уже глаз дёргался, весь ходил дёрганый, хотелось тупо разораться и разреветься одновременно. Ну, собственно говоря, так и случилось. Херакнуло истерикой и всё, я тогда уже просто забил. Я понял, что живу какую-то не свою жизнь вообще. Говна словил, конечно, только так, - Джисон зачёсывает волосы назад, на время оставляя пальцы на затылке. – Но мне уже стало похер, как будто перегорела какая-то хрень внутри. Так что я начал преподавать, делать всякие задания за деньги, переводы, ну, и со всякими подарочными деньгами на праздники наскрёб себе на первую пару месяцев в своей хате. Лучше уж в коробке жить, зато никто мозги иметь не будет. - Ну и правильно, - соглашается Минхо. – Пошли они в жопу с этими оценками вонючими, от них всё равно толку нет. Реально одному лучше, никто не пилит, не бубнит, сам ушёл, когда надо, пришёл, когда надо, раскидал всё, жрёшь, что хочешь. В пизду. - Вот и я так подумал. Тут и кран тёк, и тараканов я травил, но это всё равно лучше, чем постоянно всю эту парашу слушать. Прям аж задышал как будто. Хотя всё равно теперь как звонит, так сразу давай мне стипендией мозги иметь, работой моей, что, мол, ни о чём, всё вспоминает, каким я раньше был золотым мальчиком. - Золотой пизды ребёнок, ага, - фыркает Минхо. – Забей. Да-да и повесил трубку, не слушай. - Слушать-то всё равно надо, надо что-то отвечать, мама у меня как клещ в этом плане. Вечно талдычит одно и то же. Всё настроение испортит и пойдёт своими делами заниматься. Блин, извини, что я тут тебе сопли развесил, как-то… само получилось, - поняв, что он всё никак не может заткнуться и продолжает ныть о своих проблемах, Джисон подбирается на месте и виновато смотрит в камеру. - Да ладно, ты же просто рассказываешь, а не плачешься мне тут о какой-то херне, как пятиклассница сопливая. Знаешь, возвращаясь к теме созвона, я если читаю книгу, то читаю её полностью. Если главу пропустить, то сюжет ни хрена не поймёшь. Минхо тоже заглядывает прямо в камеру, полностью поднимая голову. Его лампа, как и солнце днём ранее, будто подкрашивает волосы киноварью. На доли секунд даже кажется, что они сидят друг перед другом, а не через экран. И в его кошачьих глазах Джисон видит какую-то упрямую настойчивость и будто даже требовательность. Он требует обратить внимание на его слова. Это вызывает смешок. - Что ж, так в отчёт профессору и запишем. Главы не пропускаем. Интересные книги читаем полностью. Так что… если вдруг тоже захочется обсудить какую-нибудь главу, то я не против послушать. Джисон тоже вкладывает в свои слова определённый вес. Какое-то время Минхо смотрит на него, после чего коротко ухмыляется и откидывается обратно на спинку стула, немного сползая. Он берёт со стола электронную сигарету и на пару мгновений скрывается за стеной дыма. Кажется, они друг друга поняли. С каждой конференцией они всё сильнее отдаляются от немного расплывчатого введения и всё глубже погружаются в полные деталей и причинно-следственных связей главы. Сюжетные линии начинают затягивать.