***
Ещё пара неспешных шагов и потрепанные конверсы Тобиаса Роджерса цепляются за натянутый об противоположные деревья, толстый, конопляный канат. После чего, задетая им ловушка моментально сбивает рыжеволосого с ног, утягивая юношеское тело за собой. Теперь он висит, на расстоянии около метра от земли, вниз головой и чувствует, как жесткая бичевка стягивает его левую лодыжку. Чувствует, как испытывает легкую укоризну, из-за того, что, не заметил ее, проводя в лесу практически все свое время. Чувствует то, насколько глупой была эта затея, за которую он, прямо сейчас, всенепременно поплатиться. А потом, слышит его хриплый, прокуренный голос…второй раз в своей жизни. — Ну вот ты и попался, птенчик, — иронизирует неизвестный мужчина в черно-белой, пластиковой маске, пока его массивные, солдатские берцы, шагают в сторону болтающейся в воздухе, беспомощной жертвы. Неопытный, испуганный и раскрасневшийся серийный убийца – смех, да и только. Логичное завершение непрекращающейся слежки за странным незнакомцем, неправда ли? Их первое столкновение произошло около недели назад, когда бродящий вдоль пригородных трасс Тоби, не знавший, чем можно занять свои тело и ум, после очередного убийства, не увидел его… Невысокий, широкоплечий, молодой мужчина в красной клетчатой рубашке с кофейным цветом волос и трёхдневной, небритой щетиной, стоял, облокотившись на одну из потрескавшихся стен придорожного кафе, ожидая непонятно чего. Курил красный Мальборо и выражал образ эталонного «техасского ковбоя» всем своим потасканный видом. Казалось бы – обычная картина, для их географической широты, но все существо Роджерса встрепенулось. Так, как будто бы он, только что, увидел какого-то дикого зверя. И это произошло даже не из-за того, что к ремню незнакомца была пристегнута кожаная кобура с и без того понятным содержимым. Нет, его инаковость выдавали именно глаза, которые смотрели так отчужденно и нечеловечески пусто, что наблюдавший за ним парень, сразу же заподозрил что-то неладное. А ведь он такой – прокси, у своего хозяина точно не первый и точно не один. Иначе куда пропадали все остальные люди, которых не убивал лично Тоби? Иначе почему о «них» так часто говорят во всех новостных сводках и почему ни одного из «них» до сих пор не поймали? «Он точно связан со Слендерменом…» Даже если Безликий умалчивал это каждый раз, когда они пересекались, дабы обменяться нужными материалами, в виде новых жертв, где-нибудь в лесу. Но почему? Ах да, меньше знаешь – крепче спишь. Но у потерявшего все, включая собственный дом, Роджерса и так была многомесячная, тяжелая бессонница, в следствии которой подросток начинал отключаться только под утро. Так значит, терять было нечего. И он решил проследить за потенциальным коллегой, дабы выяснить куда тот держит путь. Выяснить, чем он живет. Тобиас следовал за ним, погодя около тридцати шагов, чтобы это не вызвало подозрения, когда тот устал стоять и двинулся с места, топча пожухлую, октябрьскую листву. Следовал за ним, когда мужчина шагал у обочины, практически заканчивающейся лесной трассы. Пока мимо них поезжали редкие машины с горящими фарами. Следовал, когда тот входил в прерии первых коттеджных посёлков. И даже тогда, когда давно уже заметивший это незнакомец, сделал четыре проверочных поворота и вышел на тоже самое место, откуда начал, вместе со своим любопытным следаком. О чем Тобиас, конечно же, не понял. А потом просто скрылся в одном из двухэтажных, стареньких подъездов, отрезав свой след хлопком стальной, массивной двери. «Черт побери…Смылся!» В ту минуту, Роджерс отчаялся настолько сильно, что даже подумал: «Наверное я обознался. И это не прокси, а просто, странного вида, чувак, с глазами профессионального серийного убийцы…» Да и вообще зачем всё это? Понапридумывал себе всякой ерунды и сам поверил… Бесконечное, всепоглощающее одиночество, которое не кончится уже никогда. И только осенний промозглый ветер ему судья. Что до шатена, спрятавшегося в чужом помещении намерено? Он, в отличие от Тоби, что его преследователь – именно прокси, в силу большего опыта взаимодействия с подобными, ни капли не сомневался. Проводив юношу взглядом, своих, все таких же бездушных, оливковых глаз, через окошко, мужчина спустился вниз. И продолжил бы играть в эти странные кошки-мышки, начав преследовать уже его, чисто из любопытства, но Безликий не из тех кто любит ждать. А значит, ему пора принести новую жертву, оставив знакомство с нелепым подростком, как-нибудь на потом. Сняв предохранитель с затвора любимого глока, он уже видит ее и уже решил, где именно ей нужно будет умереть.***
Их вторая встреча, произошла чуть погодя и куда более прозаично. Но уже успевший позабыть о мужчине Роджерс, вспомнил его, когда тот сидел в парке и кажется, что-то выпивал. Снова: практически та же самая территория, полу безлюдное прилесье, безразличные глаза смотрящие в никуда и пасмурный, осенний вечер. «Но для чего он именно здесь и именно сейчас?» Чтобы ответить на этот вопрос, Тоби решил отталкиваться от самого простого и сопоставить миссию неизвестного человека со своей собственной. А пришел он сюда ни для чего иного, как для воровства непослушных детишек, которые будут отданы его боссу на ужин. Или для чего нибудь ещё…черт его знает. Молчаливость Слендермена всегда была его самым главным минусом, не считая того, что он воспользовался тяжелым положением девятнадцатилетнего подростка и заставил его работать на себя, под предлогом смерти. Но это ещё ничего. Хотя бы не сдох и на том спасибо... И в запутанные рыжие патлы задул неприятный ветреный гул, смешанный с лёгким дождём. Время клонит к зиме, а он так и не нашел себе нечто получше, чем жилище в ржавом, оставленном в лесу, пикапе с открытым кузовом. Да и сам-то – выглядел очень неважно. Неказистый, веснушчатый, с огромной дыркой на левой щеке, худой подросток, в странного вида, лохмотьях, похожий на бродягу – мало кому будет приятно иметь с таким дело. И для Роджерса основная задача которого, была «не палиться» – это даже плюс – слепая зона для нашего двуличного общества, боящегося заболеваний, увечий и грязи. А вот и дети! Девочка и мальчик лет десяти – идеальные кандидаты. Бери и оттаскивай в чащу за обе руки. Вот только убийцы с этим, пока что, не спешили. Все ещё думающий, что остается незамеченным Тобиас – потому, что хотел посмотреть на реакцию незнакомца. Незнакомец – потому, что он – не дурак и видел, как его коллега следил, чуть ли не за каждым телодвижением мужчины. А потом, спасенные по чистой случайности, дети, ушли и в парке остались только они двое. «Значит все-таки не прокси. К черту его, блять». «Еще и с работой проебался». Сетовал раздосадованный юноша, а потом просто встал и пошел, так и не дождавшись, когда шатен предпримет что-нибудь ещё. На что, тот отметил, как быстро сдается «новая школа» и что в его годы он выслеживал «жертву» до самого конца. А потом выкинул полупустую бутылку куда-то в кусты, дабы не издавать лишнего шума, и прошмыгнул за веснушчатым, будто он – не здоровый кабан, а бескостная, чёрные тень. Так, как это делают профессионалы.***
«Ну и местечко ты себе выбрал, парень. Так и от пневмонии подохнуть – на раз два» — почесавший свое шелушащейся, толи от холода, толи от еще какой хуйни, лицо, мужчина был не то чтобы в шоке, но удивлен. Без еды и пойла, с двумя маленькими топориками, совершенно один, по всей видимости не первый месяц, скорее всего сирота и скорее всего младше восемнадцати. Такой же, каким был Тимоти Райт, в первое время, после того, как чудовище подобрало его, лежащего головой в пол, обколотого, обблеванного, боящегося абсолютно всего. А сейчас он – Маски. Уже не боится, не блюет и не колется, а просто расхуяривпет людей на части. Но радостного всё равно мало. И посочувствовав бедолаге еще чуть-чуть, пока тот укладывался под тёплый плед, бормоча какую-то ерунду, себе под нос, мужчина скрылся также незаметно, как и появился. Упиздовал к себе. В заброшенную, старую избушку, находящуюся в полуторах часах ходьбы. Он уже оборудовал ее всем необходимым для того, чтобы пережить эту зиму, а потом двинуть в другой штат, так как засиживаться на одном месте, для прокси, это – нечто сродни смертного приговора.***
«Хочешь убедиться в том, что я тот, о ком ты думаешь? Да пожалуйста» — инициатором их третий встречи был именно Маски, не только нашедший юношу, прохлаждавшегося под сенью последнего осеннего солнца, около отдалённый детской площадки, но и заприметил играющую рядом, маленькую жертву — девочку лет восьми. «Посмотри же на меня, ей» — думалось в голове Тима. И в тоже самое время думалось о том, для чего ему вся эта фигня. Этот беспомощный малолетка? Удовлетворение его интереса? Их последующее знакомство? Так, чисто пивка попить? Или потрахаться в багажнике его пикапа, если мальчишка этим не брезгует. Хотя, и это – вряд ли. — Девочка, а девочка? Хочешь покажу тебе где проход в зазеркалье? — А-а вы кто, дядя? – Я твой новый друг, погнали играть? А в мыслях «только бы он не проебал момент и пошел за ними». И Тоби пошел, посчитав все происходящее вокруг за собственную удачу. Чуть ли не взвизгнув от радости. Задачей Тимоти было: сделать так, чтобы мелкая дрянь не кричала, когда поймет, что они в глухом лесу и прямо сейчас ее отдадут в лапы чудовища – это раз; и сделать так, что веснушчатый все это лицезрел – два. Слендермен всегда приходил на запах детской плоти, в какой бы части леса та, в данный момент, не находилась и прокси оставалось просто доводить посылку до какого-нибудь укромного места. А иногда и просто убить кого-нибудь в холостую. Такие мертвецы тоже пользовались спросом у их хозяина и тоже – непонятно для каких целей. Но отбросив все эти предисловия, пока что, все шло по его незамысловатому и простому плану, за исключением того, что девочке все же пришлось отрезать её поганый, маленький язык – на этот раз попалась слишком шумная. Оставив её у двух замшелых «жертвенных» камней, коими их нарек Тимоти, убийца оставил выбившуюся из сил малышку, зная, что монстр посетит её чуть ли не сразу же, как он уйдет. И поэтому убийца просто оглянулся назад, чтобы увидеть чужую растрёпанную макушку, за одной из самых дальних сосен. Надо же, учиться на своих ошибках и больше не преследует его «лоб в лоб». Ну а пока что, пусть тот просто следует за ним и осматривает его реальное жилище, до которого осталось не так далеко. Тимоти казалось, что коллега захочет зайти в гости, под предлогом того, что попал сюда «совершенно случайно», или выложит все как есть, но рыжеволосый вновь проявил свою нерешительность и просто постоял вдалеке, после того, как мужчина затворил свою входную, даже не закрыв ее на щеколду. «Ну ты и ссыкло…»***
Не стоит и говорить то, что теперь Роджерс появлялся здесь каждый раз, как только ему перепадала такая возможность. Шпионаж за Райтом перерос во что-то на подобии гиперфиксации и даже наполнил жизнь безрадостного юноши, каким никаким, но смыслом его отстойной, непродолжительной жизни. «Интересно, как его зовут и знает ли он о существовании других головорезов?» «Что будет если я подойду к нему?» «И разрешено ли это в принципе?» У Роджерса не было ответа на эти вопросы, но были две замечательных ноги, на которых тот следовал за старшим. Как на все это реагировал сам Маски? По началу – с легкой иронией, потом – со скукой, а потом – он просто решил взять ситуацию в свои руки, в непосредственном смысле этого слова. И соорудил то, на чем висел этот недоумок прямо сейчас – растяжка с подсечкой – один из самых распространённых и простых лесных капканов. — Ловушка для дурака, — и снова язвительный, хриплый смешок, являющий своеобразный резонанс на фоне непостижимого ахуя второго убийцы. — Удивлен, я что просек то, как ты бегал за мной всю эту неделю? И ярко зелёные – такими были глаза Тоби, при дневном освещении, расширились еще сильней. — Т-так значит т-ты знал? — Представь себе. Удивлён, как Слендермен до сих пор не прикончил тебя за твою невнимательность. — И п-про это… — Ага, повисишь тут немного. А как переосмыслишь свою никчёмность – заходи на чай. Если ты конечно выберешься, — после чего, довольный своими властью и остроумием шатен, стал удаляться прочь, как самый настоящий гондон. На что, от его непутевого собеседника, который вдобавок ещё и заикался, послышалось одно единственное: «П-постой». — Ну что? Начнешь умолять меня отпустить тебя, как девчонка? — и увереный в правдивости своей догадки мужчина, закатил глаза так вальяжно и безразлично, как только смог. Но, как оказалось, парень умел удивлять даже в таком состоянии и заместо жалостливой просьбы, в сторону шатена полетел четкий, и мощный удар в левый висок, сразивший его наповал. А потом, Тобиас начал раскачивать себя до такой степени, что державшая его ветка дерева просто раскололась и он упал рядом с чужим, лежачим телом.***
— Черт побери…где я?! — прошипел, чувствующий то, как болит его пострадавшая голова, Маски. — Т-ты же хотел п-пригласить меня н-на чай? — и перед распахивающимися глазами мужчины показалось туловище сидящего на нем, юноши, пока он сам связан своей же собственной веревкой, как по рукам, так и по ногам. —Ах ты, сукин ты сын, — и теперь охуевал уже сам Тимоти. — Л-ловушка для д-дурака. Его же словами. Его же веревкой. В его же квартире. «А он неплох. Еще и дотащил, ведь как то…» — Уже придумал, что ты будешь делать дальше? Как там тебя? — да, он был удивлен, но все еще не был ни раздосадован, ни зол, а напротив – чуть ли не восторгался, ловкостью своего пленителя. — Я-я Тоби, — ответил, тут же растерявшийся, парень. «Как связывать и валить на пол – так пожалуйста, а как продумать последующий сюжет всей этой сцены – так нихуя». Одно лишь только неровное, быстрое дыхание и теплота молодого, стройного тела, сокрытого под тканью, перепачканной в грязи, одежды. И это было по своему…сексуально? Точно! — Ты такой обворожительный. И как только я не замечал этого раньше. Может быть потрахаемся, Тоби? — проговорил, окончательно смутивший Роджерса, Тим. А потом заблестел своими, раскрывшимися в хищной улыбке, идеально ровными, для его образа жизни, зубами. — Я? Нет! Т-ты чего?! «Ну что ты, как маленький? Это ведь всего лишь шутка». Которая оказалась весьма удачной и по всему лицу, без того веснушчатого подростка, рассыпался пунцово-красный румянец. — Я чего? А ты? Неужто никогда не долбился в задницу? — Н-нет конечно! — А зря, она у тебя, отпадная, уж я то чувствую… И снова краснеет. «До чего же ты наивный». «Наивно полагавший, что сможет, вывезти такого стрелянного воробья, как я?» Ведь Тимоти всегда будет «на коне», даже если упадет в холодную, грязную лужу ебальником вниз. Даже если его отпустят, опустят и пустят по кругу. Кстати говоря о сексе… — У тебя встал, или мне кажется? — но Райту отнюдь не показалось и через чужие затертые джинсы, действительно просматривался возбужденный, стоячий свол. От одной лишь только парочки грязных замечаний, сказанных невсерь… Или, все таки, всерьез? И Тимоти завелся в ответ. От его: житейской неопытности; визуальной слабости и фактической физической силы; отведенных в сторону, блестящих от похоти, глаз; а также кусающих друг друга, обветренных красных губ. «Почувствовать бы их прямо сейчас, языком, зубами, или даже членом». — Хочешь меня? — Я-я… — Еще как хочешь, не пизди. — Да п-пошел ты! — Я тебя тоже. Как насчёт того, чтобы помочь нам обоим? Двум бездомным, брошенным всеми и вся, потерянным людям, забывшим о таких вещах, как банальная близость. И помнящих ли вообще? Жарко, неимоверно потно и жарко. Во всей этой чертовой одежде, этом состоянии, этой жажде насадить мальчишку к себе на хуй и оттрахать. Долго и с оттягом. — К-как это, п-помочь? — Просто потрись об меня своей промежностью, можешь даже не раздеваться, если ссышь. — А если н-не с-ссу? — и Роджерс действительно это делает, сначала в одежде. Потом и вовсе – без. Их, среднего размера, ровные члены действительно касаются друг друга и подрагивают, также, как и сами убийцы, захваченные всем этим спонтанным безумием. Красная рубашка и земляного цвета толстовка все еще не сняты. Губы и языки – уже друг на друге. От мокрого и страстного поцелуя, который не мог обеспечить ни один выебанный им мертвец, покрывшийся сеткой мелких мурашек, Тобиас, тихонько поскуливавет, в чужой, щетинистый подбородок. А самому Маски остается, лишь только, подмахивать в такт своими, взмокшими от испаинок пота, бедрами… Огромное количество семенных, пероральных и кожаных жидкостей двух разных людей, смешанных в один флакон – запах ничего иного, как ёбли. Но, что самое интересное – самой ёбли так и не происходит. И жаждущий чувствовать это ещё и ещё, мальчишка, по-прежнему в нескольких миллиметрах от того, кто отъебал бы его прямо сейчас. Жаль только, рыжик никогда не отдастся ему собственноручно. Даже в таком состоянии, как сейчас. Потому, что он не похож на мазохиста, готового отдать свою девственную задницу ради чужого, болтающегося хуя. И снова стон, сопровождаемый всеми этими: шлепками, толчками и трениями. «Неужели тебе совсем не хочется чего-то большего?» Мальчик с отсутствующей левой щекой, без которой ему и так – достаточно неплохо. «Даже если не я тебя, а ты меня – так уж и быть». Черт возьми, абсолютно безоружный и разъебывающийся, от твоих неумелых ласк, как в свой первый раз, голый мужик с раздвинутыми ногами. Бери и трахай. «Неужели ты..?» — Я-я х-хочу чтобы м-мы… — прошептал растерянный подросток, именно в эту же минуту, что вмещала в себя сотню невысказанных вопросов Райта. — Х-хочу с-сделать это. — Так давай же, чего ты ждешь! Только растяни, чтобы было не так ебано… — А м-мне и не д-должно быть. — Всмысле? — и непонимающие при чем тут рыжеволосый, если трахать будут ни его, а он, глаза Тима, встретились с решительными и горящими глазами Роджерса. А потом, он просто харкнул на Райтовкий эрегированный член, после чего представил его к собственному, расслабленному анусу и присел на него в одно движение… Также чертовски просто и невообразимо. — Ты чего это!? А-а-ах! Совсем пизданулся? — безумно узкий и безумно горячий внутри, ебаный безумец. — Как это «не должно быть?! — Н-не п-переживай, — нашептывает Роджерс. Все тем же, ломким и запинающимся, на каждом втором слове, голоском. — Я-я не чувствую б-боли в п-принципе, — и еще один глубокий толчок, доходящий до основания чужого ствола. От такого бы загнулся любой другой, нормальный человек. Но парень, лишь только, задыхался от, первого в его жизни, чувства блядской наполненности и прикрывал, разъехавшиеся в разные стороны, блестящие зрачки. Лишь только, врезался в его напряженные бедра, своими не чищенными, отросшими ногтями. Лишь только, насаживался, насаживался и еще раз насаживался, ощущая то, как пульсирующий член незнакомца, утыкался в его сжатые, анусные стенки. — Да, черт возьми, да! Двигай тазом, детка, — лишь только хрипел, разглядывающий всю эту картину, завороженный мужчина. Игнорируя свою собственную легкую боль, от резкого вхождения в чужую неразработанную дырку, ему было так хорошо, что обе, давно уже освободившиеся руки, не пытались, схватить мальчишку за его худощавые, изрезанные шрамами, ляжки и перевернуть, чтобы сделать это, быстрее и сильней. Так хорошо, что он игнорировал весь этот, стекающий с подмышек, мускусный пот и слипшиеся от влаги волоски. А так же, скрипучую, при каждом легком прикосновении, ржавую одноместную тахту. Игнорировал практически все в этой жизни. Но не смог, проигнорировать того, что пока он сам едва ли не кочил, рыжеволосый так и не начал надрачивать свой, слегка опустившийся ствол. И заставившие Роджерса вздрогнуть, чужие пальцы, тут же принялись обводить его красноватую упругую головку, массировать уздечку, оттягивая её то вверх, то вниз, массируя сжавшиеся от непривычных ощущений яички. А потом, младший убийца вскрикнул гораздо сильнее и резче, чем в прошлые минуты и это даже не от того, насколько умело наяривал мужчина в маске, валявшейся где-то поблизости, а от того, что… — Нащупал простату? Сделай так еще раз, под этим же углом. И Тобиас Роджерс, вогнал в себя чужой пенис еще несколько раз, а потом скукожился, как сквиртующая телка, излившись в ярчайшем оргазме. И головкой окаменевшего ствола, и взорвавшимся от волнообразных пульсаций, содрогающимся сфинктером. — Мгх, а-ха, а-а-ааа, б-божее! — завывал Тоби, как в наркотическом забытие. В то время, как Тимоти все ещё насаживал его на свой, и все еще не выпускал из левой руки, чужой, измазаный в семени, хуй. Вторая же рука – вцепилась в худую и бледную поясницу Тоби. Жадно. Тряслась сжимала и подталкивала, до тех пор, пока сам Райт, не излился ему прямо в жопу, протягивая последний, подавленный стон.***
— И-и к-как давно б-были развяз-заны т-вои руки? — интересовался, только что пришедший в себя, но так и не слезший с Маски, Роджерс. — С самого начала. Будешь сигарету? — Н-но п-почему ты..? — Не выбрался из под твоей тушки и не надрал тебе задницу? Мне было интересно на что ты способен. На что Тобиас лишь только хмыкнул и затянулся, поданой ему сигаретой. Так, что он чуть не подох... «Да, ну нахуй. И в этом ты тоже девственник?» И осознав то, как нелепо, он сейчас выглядит в этих бездонных, оливковых глазах, юноша скоропостижно откашлялся, а потом вернулся к своему самому первому вопросу. — Т-так что н-насчет ч-чая? И в-вообще, т-ты так и н-не представ-вился… — Я? Ну Тим, если тебя это действительно ебёт. А насчет чая – извиняйте. Но если тебе не в падлу – можем ширнуться за ним, на какую-нибудь заправку…***
Ещё пара неспешных шагов, и потрепанные конверсы Тобиаса Роджерса, с не менее потрепанными сапогами Тимоти Райта, цепляются за натянутый, об противоположные деревья, толстый, конопляный канат. После чего, задетая ими ловушка моментально сбивает обоих прокси. Кажется, или что-то такое уже происходило несколькими часами ранее? С незначительной разницей в том, что теперь пойман не кто-то один, а они оба. С разницей в том, что гораздо более мощная ветвь отрекошетила от гораздо более толстых и крепких веревок, вызвав у мужчин гораздо больший ахуй. — Ловушка для дураков, — слышится с задней части их перекрученных друг с другом тел. После чего убийцам является непосредственный владелец этого голоса – достаточно высокий, сероглазый блондин в примерно том же возрастном диапазоне. И судя по тому, насколько точно он воспроизвел их общую «короную фразу» – в эти «кошки мышки» играли не двое, а сразу трое людей. А значит сегодняшнее чаепитие приобретет еще одного полноценного участника. Если оставшиеся два прокси, конечно же, смогут выбраться из его ловушки…