the rat is a traitor

Быть двойным агентом — трудная вещь, сложное задание, и, самое главное, несправедливая участь. Тачихара испытал это на себе так хорошо, что мог говорить о подобном часами. Это был очередной рабочий день в Портовой Мафии, когда часы миссий уже подошли к концу. К тому моменту город был окружён кромешной темнотой. Этому способствовали поздний час и плохая погода: на протяжении всего дня шел мелкий дождь и дул холодный ветер, а темные тучи покрывали небо, словно бы пушистое одеяло. Тачихара, внедрившийся в мафию в качестве двойного агента из ищеек, остановился в одном из переулков Йокогамы. Он пока не хотел возвращаться домой, поэтому просто стоял, прислонившись спиной к кирпичной стене, леденящей тело, и оттирал один из своих пистолетов от пятен крови. Тряпка, некогда бывшая белой, покрылась плотным слоем грязи и крови, и отмыть её было уже невозможно. Тачихара думал о прошедшем дне, обо всем случившемся: о миссиях и новой информации, мысленно перебирая, какую из них стоить рассказать ищейкам, а какую оставить при себе. Возможно, утаивать что-то от старших товарищей было бы неправильно и нечестно, но Тачихара и без того чувствовал себя плохо, выдавая секреты мафии, где у него тоже были близкие друзья. Стоящую вокруг него тишину нарушили тихие, но быстрые шаги со стороны входа в переулок. Тачихара тихо вздохнул, краем глаза заметив черную фигуру. Он поднял голову: его янтарные глаза накрепко вцепились в лицо приближающегося Акутагавы. — Привет, — несколько устало поздоровался Тачихара, откинув голову назад, тем самым прижимаясь затылком к одному из торчащих кирпичей. — Тебе что-то нужно? Акутагава, лидер отряда Черных Ящериц, в который входил Тачихара, остановился в нескольких метрах от него. — Мне было кое-что интересно, — ответил он; его серые глаза были такими же холодными, как и всегда, а лицо — бледным и бесстрастным, как камень. Тачихара не сдержал усмешки. — И в чем же твой интерес? — поинтересовался он, игривые янтарные глаза словно бы насмехались над пустыми серыми. — Давай, говори. Я всегда открыт к диалогу, ты же знаешь. Бледные губы Акутагавы сжались в тонкую линию, когда он сохранял молчание в течении нескольких секунд, а затем вновь решил открыть рот. — Какова вероятность того, что ты — крыса? Тачихара поднял бровь, глядя на Акутагаву спокойно и расслабленно, хотя вопрос определенно был неожиданным. — Крыса? Ну, допустим, — теперь он действительно насмехался. — А что, если бы я был крысой? Ты бы убил меня? Брови Акутагавы дернулись. Было очевидно, что беспечность Тачихары раздражала его, особенно в этой ситуации. — Портовая мафия не терпит предателей. Думаю, ты и сам это прекрасно знаешь. — Да, ты прав, я знаю это, но позвольте мне спросить вас кое о чем, — он сделал паузу с притворной серьезностью и положил руки на пояс. — Ты правда веришь в то, что я крыса? — Я не верю в это, — Акутагава слегка покачал головой. — Я знаю это. Тачихара тихо усмехнулся. — Это твоя правда? Интересно… Тогда позволь мне спросить тебя кое-что очень конкретное, — он встал, подошел к Акутагаве, глядя ему прямо в глаза и при этом держа пистолет в нескольких дюймах от его лица. Тряпка безвольно упала на землю. — Если бы я нажал на курок прямо сейчас, пуля попала бы в тебя? Губы Акутагавы, сжатые в тонкую линию, несколько расслабились, и на них появилась надменная ухмылка. — Это было бы крайне глупо с твоей стороны, особенно зная мою способность. Рыжие брови взметнулись вверх. — Действительно, ты мог бы использовать свою способность, чтобы остановить пулю на ее траектории, а затем направить ее прямо мне в голову, легко пробив мой череп, — он усмехнулся, немного поморщившись, но руку не опустил, — однако я все равно буду нажимать на спусковой крючок, — он усмехнулся, сузив глаза. — Ты достаточно уверен в своих силах? Холодное выражение лица Акутагавы совсем не изменилось, когда он немного наклонил голову набок. — Не пытайся опровергнуть мои слова. — Ах, значит, ты уверен в своих силах, как и должно быть, в конце концов. У тебя такая невероятная и полезная способность, — в голосе Тачихары сочился сарказм. — И все же я все равно нажму на курок. — Отлично, — суженные глаза Акутагавы смотрели на Тачихару с пустым выражением лица. — Если это то, чего ты хочешь, — стреляй. Насмешливая ухмылка появилась на лице Тачихары, когда он нажал на спусковой крючок, заставив пулю устремиться к своей жертве, которой был не кто иной, как его не просто товарищ по отряду, а лидер. Расёмон появился внезапно. Сначала пространство осветилось ярким красным светом, создав преграду перед лицом Акутагавы: ровно там, где застряла пуля, виднелось пробитие. Затем загорелась часть его пальто. От него отделилась широкая черная лента с красным свечением, которая с размаху ударила по пуле, отбросив ее назад. О меткости Акутагавы даже нельзя было спорить. Пуля попала точно туда, куда он целился: в запястье Тачихары. Ухмылка Тачихара быстро превратилась в выражение огромной боли, когда пуля попала ему в запястье, заставив его приглушенно застонать. От сильного удара пистолет вылетел из его рук и отскочил куда-то назад, за его спину. Тачихара кинул быстрый взгляд на повреждение, нанесенное его руке товарищем по команде, и выражение его лица стало кислым, однако было нетрудно сказать, сколько гнева и разочарования он чувствовал в этот момент. Черная лента, светящаяся красным, ударила Тачихару по ногам, заставив его свалиться на асфальт, пыльный и одновременно мокрый от недавнего дождя. Акутагава подошел к нему медленно, совершенно не торопясь. Его руки, как всегда, были сложены в карманах пальто. Черная ткань снова засверкала, и теперь на Тачихару смотрели пять черных морд с широко открытыми острыми пастями и горящими красными глазами. Янтарные глаза внезапно расширились, когда Тачихара заерзал, изо всех сил пытаясь встать на ноги, и ужас отобразился на его лице в тот момент, когда появились эти черные морды с раскрытыми челюстями. Он был совершенно ошеломлен всем этим, так как в эту секунду его озарила пугающая мысль: он не уйдет отсюда невредимым. — Я… я сдаюсь, — пробормотал он, и оттенок смущения разлился по его лицу. У Тачихары не было желания заканчивать свое пребывание здесь так скоро, ведь у него были планы на будущее, но, похоже, у кого-то тоже были планы на него, только другие. — Это было очевидно. Голос Акутагавы был холоден как лед. Он наклонился к ближе Тачихаре. — Портовая мафия не терпит предателей, — он повторил еще раз, не меняя своего мертвого, пустого голоса. — Если хочешь жить… уходи. Тачихара вздохнул и поднял голову, наконец-то открыть глядя прямиком в глаза Акутагавы, на этот раз без какой-либо насмешки или поддразнивания в голосе. — Могу попросить тебя об одном одолжении, прежде чем уйти? Акутагава колебался несколько мгновений, но кивнул. Тачихара тоже медленно кивнул. Его руки дрожали, поскольку он все еще чувствовал боль от пули, попавшей в его запястье. — Не мог бы ты вытащить пулю? — легкий румянец залил его лицо, когда он посмотрел на собеседника, ожидая его ответа. Акутагава вздохнул, на его лице появилась гримаса раздражения. Однако, несмотря на это, он отозвал Расёмон и присел рядом с Тачихарой, взяв его руку в свою. Тонкие пальцы Акутагавы легко схватили торчащую пулю и вытащили ее под болезненное шипение Тачихары. Акутагава отбросил пулю в сторону: она со звоном покатилась по земле. Акутагава засунул руки в карманы и встал, глядя на Тачихару холодными серыми глазами. — Не показывайся мне на глаза, если не хочешь закончить жизнь в столь юном возрасте. По щеке Тачихары скатилась легкая слеза, так как его рука кровоточила из-за пулевого отверстия, но он изо всех сил старался не показывать свою боль и просто вытер слезу. Иначе это выдало бы, что он уязвим. Затем он ненадолго закрыл глаза и кивнул в знак согласия. — Хорошо… Я больше не покажу тебе своего лица, но просто знай, — он посмотрел прямо в холодные серые глаза напротив его собственных, и решительный взгляд захватил его, — знай, что когда я в следующий раз покажусь здесь, ты не доживешь до того, чтобы снова рассказать эту историю. Акутагава ничего не сказал на это, только наблюдал, как Тачихара встал и поднял с земли пистолет, совершенно не двигая дрожащей окровавленной рукой. Он опустил голову и плечи, уходя от Акутагавы, ни разу не оглянувшись на своего лидера. Или уже бывшего лидера. — Не возвращайся сюда, ищейка, — процедил Акутагава, прежде чем отвернуться и выйти из переулка. Тачихара стиснул челюсти, продолжая идти прочь, для него это был не конец, на самом деле это было просто еще одно препятствие на его пути. Портовая мафия, возможно, была его первым поражением, но не последним. Когда Тачихара наконец, вышел из переулка, не оглядываясь, он свернул за угол и исчез из поля зрения. — Я вернусь, вернусь, черт возьми… Я вернусь за тобой, Акутагава Рюноскэ, и больше не позволю тебе так легко выгонять меня, — прошептал он про себя, прежде чем исчезнуть в ночи.