It's good when they're waiting for you at home (хорошо, когда тебя дома ждут)

      Голова гудит и ноги не слушаются после долгого рабочего дня и суток без сна, а ключ в вялых руках все никак не может попасть в замочную скважину. В конце концов, он просто психует, рычит и бьёт ладонями по двери, и он бы уже давно её выбил, если бы это не была дверь в его собственную квартиру. В какой-то момент, он просто хватается за ручку и бездумно дёргает за нее, надеясь, что каким-то чудом она откроется просто так, но…она открывается?        Какого черта опять происходит? Он вернулся в свой дом, чтобы наконец-то отдохнуть и расслабиться, но судьба вновь преподносит ему ебаные сюрпризы.        Чуя заходит в квартиру и медленно прикрывает за собой дверь, начиная бегло осматриваться. Он проходит чуть дальше по коридору и заглядывает во все комнаты по пути, никого пока не находя. Но Накахара не мог просто забыть закрыть дверь на ключ, он всегда очень ответственно к этому подходит, а значит, либо кто-то был в квартире, либо находится прямо сейчас и вот, Чуя уже может заметить на диване в гостиной чужой силуэт. Он крадется, приближается ближе и его туловище покрывается алой дымкой, тело и Смутная Печаль готовы к обороне. И вот он почти близко, тело противника практически открыто, он заносит заранее руку и— — Дазай.? — О, Чуя, привет! Уже вернулся? — Дазай расслабленно сидит на белом диване в гостиной, вытянув свои ноги вперёд, смотрит какое-то тупое шоу по телевизору, а в руках покоится пачка чипсов, которыми он с удовольствием похрустывает. Бежевый плащ валяется где-то рядом на диване, свисая вниз и намереваясь упасть прямо на мягкий ковёр под ногами. — Какого черта… — Слушай, есть у тебя, конечно, нечего, я вот тут только пачку чипсов нашел, надеюсь ты не в обиде? — Дазай. — Но так странно, что она находилась на самой высокой полке в кухне, я еле её нашёл. — Так, послушай- — О, а может её тебе подкинули и ты даже не знал о её существовании? Правильно, как ты мог о ней знать, она была слишком высоко. Вряд ли же ты использовал силы гравитации для этого? — Да хватит, блять! — Поэтому, считай, что я ничего у тебя и не крал- — Осаму!        Дазай резко замолкает и смотрит на Чую, закидывая в рот чипсину, хрустит громко, а после улыбается так приторно и безвинно, что скулы сводит. — Начнем с того, какого хуя ты делаешь в моем доме?! — Накахара рычит, хватает Дазая за грудки и слегка приподнимает над диваном, зло смотря в пучину этих карих глаз. — А что, ты совсем по мне не соскучился, Мини-Мафия? — безразлично произносит он, пожимая плечами, и смотрит с этой мерзкой улыбочкой на губах, которую хочется стереть одним метким и сильным ударом. — Я надеялся, что после битвы с Лавкрафтом, я больше тебя никогда не вижу, но вот, ты опять здесь. Какого хуя?! — Ну скучно мне стало, Чуя, что ты сразу хуями разбрасываешься? — Осаму громко вздыхает и откидывает голову назад, после начиная тянуться к пачке чипсов, но Мафиози резко и неприятно отпускает его, хватая пачку и забирая себе. — Все. Иди нахуй. Делай, что хочешь, только прошу, не еби мне мозги, ладно? Я устал, — сказав это и получив пожимание плечами в ответ, Чуя вздыхает и отправляется на кухню, скидывая шляпу и плащ где-то по пути. Дазай семенит следом.        Оказавшись в нужном месте, Накахара открывает холодильник и рассматривает действительно скупое содержимое, но на полке посередине стоит кастрюля с карри и миска с рисом. — И какого черта ты мне сказал, что есть нечего? — грубо говорит он, поворачиваясь и указывая Дазаю, который уже уселся за стол, на содержимое. — Чуя, ну откуда я знаю, вдруг это собачий корм? Мало ли, чем ты питаешься, — за эти слова, ему в лоб прилетает деревянная лопатка.        Накахара вытаскивает из холодильника еду, а из шкафчика напротив посуду, после гипнотизирует две тарелки напротив долгим взглядом и с громким вздохом, поворачивается к Дазаю. — Ты есть будешь? — глухо интересуется он. — Нет, я уже наелся этими дрянными чипсами, — тут же отзывается он, но его слова перебивает урчание живота.        Чуя громко вздыхает и с недовольным хрипом, что идёт из недр глотки, делает обоим еду. Раскладывает остатки риса по двум тарелкам, выкладывает последнее карри и греет всё в микроволновке, после чего, с громким стуком ставит тарелку перед Дазаем, затем швыряет тому ложку и та попадает прямо в цель — в лоб.        Оба приступают к трапезе, сидя в абсолютной тишине, которая прерывается лишь шумом шкрябонья ложек о посуду и молчаливым пережевыванием пищи. Закончив, Чуя просто закидывает посуду в посудомойку, высыпает оставшиеся чипсы в миску и семенит обратно в гостиную, по пути снимая с себя неудобный жилет и ремни, оставаясь в одних брюках и рубашке. Дазай вновь идёт следом, просто садясь рядом на диван. И в такой тишине они хрустят чипсами, просматривая очередное шоу, которое понижает их айкью. В какой-то момент, Чуе настолько становится плевать на присутствие Дазая, а тело даёт знать об усталости, что он разваливается на диване, одну ногу закидывая на бедра детектива, а вторую свешивая вниз. Осаму же в свою очередь укладывает ладонь на голень Чуи, чуть сжимая, и доедает последнюю чипсину, после облизываясь и облизывая пальцы от крошек.        Когда мафиози медленно прикрывает свои веки, готовый начать проваливаться в сон, его оттуда нагло выдергивают спокойным голосом: — Знаешь, Чуя, я давно не испытывал такого…комфорта. — Попробуй приобрести себе квартиру, а не жить в контейнере на помойке, будешь чаще его испытывать, — ворчит Накахара, закатывая глаза, а после поворачиваясь на бок, закидывая теперь обе ноги на бедра брюнета. — Да. Я ведь именно это и имел ввиду, — с тяжёлым вздохом он отворачивается и смотрит в окно, но быстро вновь расслабляется и улыбается каким-то своим мыслям, поворачиваясь обратно к Накахаре. — Чу-уя, — заигрывающе тянет Осаму и ведёт пальцем по ноге парня вверх, к бедру. — Господи, да, что опять? — Чуя дёргает ногой, по которой только, что прошлись пальцем и зло смотрит на Осаму.        Дазай ничего не отвечает и как-то через чур серьезно смотрит на Накахару, поджимает губы и осматривает того до мельчайшей детали, после чего тянется вперёд, приближаясь ближе к чужому лицу. Чуя немного теряется и бегает взглядом, когда над ним склоняются и тянуться за явным поцелуем. — Да фу, от тебя чипсами воняет, — Чуя упирается руками в чужие плечи, не давая коснуться себя губами и отворачивает голову, но его резко хватают за челюсть, поворачивая к себе обратно. — От тебя тоже, знаешь ли, — успевает ответить, прежде, чем Осаму впивается в губы напротив. Накахара не сопротивляется слишком долго, лишь мычит недовольно, а после отвечает на слияние языков. Поцелуй получается глубоким, жадным, немного солёным и покрытый коркой неизвестного отчаянья.        Чуя отстраняется тогда, когда руки Дазая начинают медленно заползать под белоснежную рубашку. Он облизывает влажные, покрытые слюной губы и хватает чужую ладонь, оставляя ее на месте. — Стой… Господи, подожди, что ты делаешь? Неужели тебе не хватает твоих телок, что ты клеишь на улице? — выдыхает Чуя, заглядывая в черные, как смоль, глаза, которые уже успели покрыться лёгкой дымкой. — Неужели Чуя ревнует? — усмехается тот, поглаживая шею рыжего второй рукой, немного натягивает черный чокер и отпускает. — Ещё раз я услышу от тебя подобный бред и я выбью тебе все зубы, обещаю. — Ох, боже, ну какой ты злой, — Дазай закатывает глаза, после чего проводит широкой ладонью по чужой груди, сминая под пальцами рубашку. — Конечно, мне их хватает, — все-таки отвечает он — но по ощущениям, они не дарят мне именно то удовлетворение, которое я хочу получить. — И именно поэтому ты пришел ко мне? За этим?! — Чуя подрывается, но его быстро останавливают, надавив на плечи. — Нет. Я пришел не за этим, — он качает головой, громко вздыхая — Я пришел, чтобы…потому, что…боже. Давай обсудим это потом? — Почему же? Что мешает сейчас? — Накахара хмурит свои рыжие брови и впивается ясным взглядом голубых глаз в лицо напротив. — Потому, что это не тот момент, для подобных диалогов, — на этот раз хмурится сам Дазай, на что Чуя издает смешок. — А для того, чтобы потрахаться, тот момент?        Детектив продолжает ещё какое-то время хмуро смотреть на Чую, рассматривая его лицо в едва заметных веснушках, после чего громко вздыхает и отстраняется, выпуская парня из своих рук, но замирает, когда чужая ладонь ловит его за предплечье. — Ты так сильно меня раздражаешь, ты в курсе? — на грани слышимости произносит Накахара, смотря исподлобья. — Всегда, — все, что успевает ответить Осаму, прежде, чем в его губы вцепятся чужими, вновь вовлекая в поцелуй, на этот раз куда более страстный, с огромной пылкостью и жаром. Чуя ведёт поцелуй, проникая в рот языком и сплетает их, издавая громкое хлюпанье слюны и чавканье. Он целует напористо, горячо, и есть ощущение, словно он пытается сожрать Дазая, обглодать до одних костей, а он то и не против.        Осаму вновь укладывает Чую на поверхность дивана, нависнув сверху и быстро начинает вынимать пуговицы из петель одну за другой, отрывается от чужих губ и начинает покрывать быстрыми, торопливыми поцелуями чужую шею, пока его вновь не останавливают и Дазай уже не выдерживает, вздыхает, закатив глаза. — Что? — Не знаю, не хочешь принять душ, может? — спрашивает он, скептически смотря на Осаму. — Нет, — ответ краток и быстр, после чего детектив вновь продолжает покрывать чужую шею поцелуями. — Дазай, я серьезно! Иди в душ! — Чуя отпихивает его от себя. — Да на кой черт? Не пойду я, так нормально. — Откуда я знаю, где ты шлялся, придурок?! Иди мойся. Да и я не чист с иголочки, я после работы пришел, ёпт твою мать. Ещё и пожрал недавно. — Да мне похуй вообще, Чуя, давай уже продолжим? — Нет. Нам надо в душ. А вдруг я весь в дерьме? Или в дерьме ты! Самому не противно? — Я уже сказал, что мне похуй, перестань уже, черт тебя дери. — Да фу, Осаму, мы-        Договорить ему не дают, Дазай резко хватает Чую за щеки, сжимает сильно и немного болезненно, тем самым заставляет закрыть рот и смотреть прямиком в глаза. — В душе я был сегодня утром, как по мне, этого вполне достаточно. То, что грязным можешь быть ты, мне вообще плевать, да и я знаю, какой ты чистоплотный коротышка, так что, прошу, закрой уже рот и хотя бы просто полежи смирно, — гортанно рычит Дазай, сжимая щеки рыжего ещё больше, но тот резко дёргает головой, вырываясь, после чего смиренно укладывается на поверхность постели. — Какой ты противный, — отвечает он и приступает расстёгивать жилетку Осаму, после чего тот вновь начинает улыбаться, помогая Чуе справиться с собственной одежкой.        Когда оба остались без верхней одежды, начинается какое-то месиво из разнообразных поцелуев. Они касаются друг друга устами, оставляют влажные дорожки, красные пятна и редкие укусы, и все не могут насытиться, выпивая каждого из них до дна. Дазай целует часто, практически без остановок, его поцелуи быстрые и короткие, спешные, он словно боится опоздать, не успеть насытиться чужими устами и телом. Он целует так, будто это последний раз, и не только последний раз их соития, но и последний раз, когда он видит этого рыжего мафиози перед собой, последний раз, когда он может до него дотронуться. Чуя же целует более медленно, с бо́льшим чувством и глубиной, выпивает и упивается чужой теплой кожей, приятным запахом тела и горячими губами. С его стороны выглядит все так, словно, он наконец-то смог сорваться с цепи за столько лет, добраться до запретного, и теперь пытается компенсировать всё то, что упустил за зря потраченное время.        В процессе жарких поцелуев, Дазай спешно расстёгивает чужой ремень на брюках, после и сами брюки, снимает их с чужих ног, оголяя медовые бедра. Детектив хватается за них пальцами, сжимает сильно, оставляя там следы, чувствует, как под ладонями напрягаются сильные мышцы. Не сдерживаясь, он спускается поцелуями ниже, достигая низа и обхватывает кожу там своими губами, ведёт языком от резинки боксеров до пупка, и смотрит таким взглядом, словно он сейчас сожрёт парня под ним. Чуе же ничего не остаётся, кроме как схватиться за чужие каштановые волосы, сжать их в пальцах и выдать громкий вздох, чувствуя, как внизу живота все сворачивается в тугой комок.        Когда Дазай на секунду теряет бдительность, Чуя хватает его за плечи, толкает от себя и после меняет их местами. Он начинает покрывать поцелуями открытые участки кожи на теле Осаму, снимает с него остатки бинтов, а детектив и не против. Когда им было по пятнадцать, Чуя часто видел его без бинтов, обнаженным и в самых разных состояниях. Рыжий сам помогал ему забинтовывать перерезанные запястья и оба они зализывали раны друг друга. Поэтому сейчас, когда Накахара откидывает ленты бинтов в сторону, его никак не удивляет множество ран и шрамов на чужом теле. Он оглаживает их, на удивление нежно, горячими ладонями, обжигает ими живот и шею, что теперь полностью открыты для исследования. Он касается шрамов мягкими губами, словно одними поцелуями пытается залечить их, растворить. Опаляет бледную кожу Дазая своим дыханием, когда тот ведёт руками по его собственным бёдрам вверх, после переходит на талию, сжимает ее сильно, а затем спускается обратно и залезает пальцами под резинку боксеров, медленно стекая ладонями к ягодицам и сильно сжимает их.        Чуя издает сиплый вздох, после чего хватает чужие бедра и приподнимает их, заставляя Дазая немного согнуться. — Чуя слишком напорист, — выдает тот и его руки выскальзывают из трусов Накахары из-за неудобной позы, а на лице проступает явное недовольство. — А ты думал, что сверху будешь ты? Много думаешь, — Чуя пожимает плечами, скользя ладонями по худым ногам и обхватывает чужой голень. — Ну вообще, да, — Осаму пожимает плечами, а после резко выдергивает свои ноги из чужой хватки, садясь в угол дивана и смотрит в голубые глаза. — Так не пойдет, Чуя. Ложись. — Не разговаривай со мной в приказном тоне, идиот. Схерали выебанным должен быть я? — он тихо рычит, впиваясь взглядом в детектива, но тот в свою очередь проявляет на это абсолютное равнодушие. — Я сказал ложись, Чуя.        Накахара хмурится, мнется немного, и то сжимает, то разжимает собственные кулаки, но после, с громким вздохом, все-таки ложиться обратно на диван, отворачивает лицо в сторону и чуть разводит колени в сторону. Лицо Дазая быстро озаряется довольной улыбкой и он умещается между ног мафиози, после чего награждает его возобновившимися поцелуями.        Стянув окончательно с Накахары боксеры, он внезапно смотрит ему в глаза, остановившись. — У тебя есть смазка? — спрашивает он, будучи немного озадаченным. — Нет. А ты разве не таскаешь её везде за собой ради девушек с улицы? — Чуя вскидывает бровь, рассматривая детектива напротив и ему крайне некомфортно разговаривать сейчас об этом, будучи настолько открытым перед Дазаем и с разведёнными ногами. — Да как-то редко, чаще всего, нам хватает смазок натурального происхождения, — он отвечает несколько ехидно, на что Накахара сильно закатывает глаза. — Ну что же, тогда придется по старинке.        Дазай сплевывает на пальцы, после чего размазывает слюну по входу Чуи, резко проталкивая во внутрь два пальца и рыжий громко шипит, ухватившись за чужое предплечье. — Стой! Можно как-то понежнее, я не знаю? Я не одна из твоих дам с растраханной дыркой. — А у тебя был до этого секс с парнями? — Дазай тихо вздыхает, но все-таки принимается выполнять свои действия более аккуратно и едва сдерживается, чтобы не пошутить на тему того, что ныне мафиози слишком придирчивы и нежны. — Нет! — Чуя сжимает зубы и тихо рычит, при этом немного корчась от чужих пальцев в собственном заду.        Дазай разводит пальцы внутри, крутит ими и тщательно растягивает, периодически добавляя слюны, так как она довольно быстро высыхает. В скором времени он добавляет и третий палец, слыша и видя, как спирает дыхание у Чуи. Он водит второй свободной рукой по его животу, пр по груди, задевая соски по пути, а после стекает ладонью к чужим бокам. Чужие мышцы напрягаются и перекатываются под его ладонью, заставляя где-то внутри что-то сжаться, потеплеть, а после стечь горячей патокой к паху. Он иногда задевает член рыжего, а когда в проход добавляется и четвертый палец, Осаму обхватывает половой орган рукой, начиная слегка надрачивать. Капающий на живот Чуи предъэкуляр Дазай собирает пальцами и вновь вставляет в него, и на этот раз пальцы скользят куда плавнее и приятнее.        Накахара к этому времени уже полностью растекается по дивану, немного выгибается и тяжело дышит. Места на диване для двух парней становится все меньше, потому одна нога Чуи соскальзывает с него вниз. Дазай в это время наконец-то вынимает пальцы из его ануса, после чего расстёгивает собственные брюки, вытаскивая наконец вставший и влажный от смазки член. И только он прикасается им к чужому проходу, Чуя тут же поднимает ногу и упирается ей в плечо Дазая, отталкивая от себя. — А презерватив? — спрашивает в итоге он, не убирая собственной ноги и не подпуская Дазая к себе ближе. — Господи, Чуя… обещаю, что ты не залетишь от меня, дорогуша, — он шлёпает ладонью по чужому прессу, за что тут же получает удар пяткой в плечо. — Идиот. Может у тебя там целый букет венерических заболеваний, откуда я знаю, где и что ты цепляешь. Ищи резинку, не волнует, — сказал, как отрезал.        Дазай громко вздыхает и тянется к своему бежевому плащу, который давным давно скатился с дивана и упал на ворсовый ковер. Он ощупывает его, залезает в карманы, после чего вынимает оттуда какой-то явно не новый презерватив и усевшись на диван, открывает его, начиная раскатывать по своему члену. Чуя же, в свою очередь, развалившись на белоснежной поверхности, наблюдает за всей этой картиной и в какой-то момент, ему становится так смешно и нелепо от всей этой ситуации, что наружу непроизвольно лезет смех.        Мог ли он когда-то подумать о том, что они с Дазаем будут целоваться на его диване в его квартире, а после, Чуя будет лежать на нём с разведёнными ногами и ждать, пока этот придурок нацепит на себя презерватив для того, чтобы выебать его? Нет, он бы не подумал никогда.        Первым вырывается лёгкий смешок, затем ещё один и ещё, и вот, Чуя отпускает себя. Смеётся громко и хватается за собственный живот, запрокинув назад голову и сводит ноги вместе, а Дазай сидит с членом в руках и удивлённо смотрит на того. — Чуя? — Чуя смеяться не перестает, перекатываясь чуть набок. Дазай возвращается в исходное положение и вновь нависает над ним, наблюдая, как того распирает от смеха — Чуя, ты чего? — на этот раз голос Осаму звучит со смешком, он наблюдает за рыжим и смех непроизвольно лезет наружу, и вот смеются уже двое, наполняя квартиру редкой здесь, но такой искренней радостью.        Когда они заканчивают, Дазай наконец подхватывает мафиози под коленями, поднимая его ноги и вновь подставляет член к чужому проходу. И на этот раз Чуя смотрит на него с теплой улыбкой, которая заставляет в душе детектива что-то сильно сжаться, да до такой боли, что дышать становится трудно, практически невыносимо тяжело. — Боишься? — решает все-таки спросить Дазай, натягивая и на свое лицо улыбку. — С чего бы? — Ну вообще-то, Чуя, ты сейчас полностью в моей власти. Да и как засажу, будет бо- Договорить не успевает, получает удар в плечо и затыкается. — Ещё скажешь такую хуйню, зубы выбью. Мне тебя бояться не за чем, ты мне нихуя не сделаешь, — отвечает Накахара, вскидывая рыжие брови.        Осаму повторяет такое же выражение лица и он не знает, что щелкает у него в голове, когда он резко входит в Чую во всю длину, а тот, хватается за чужие предплечья и открывает в потрясение рот, после морщится от явно не приятных ощущений. Зачем он это делает? Он не знает. Что-то доказать? Доказать, что он может сделать? Возможно. А зачем доказывать? И кому? Он не знает. Просто делает. — Дазай, — Чуя хрипит сквозь стиснутые зубы, впиваясь ногтями в чужую кожу на руках — Стой. Подожди, вытащи…- его не слышат и не вытаскивают, но и двигаться не продолжают. — Дазай, да ты…да блять, — Чуя упирается ногами в чужие плечи вновь, давит, чтобы оттолкнуть, но он сжимает его бедра в руках и держится стойко, не сдвигаясь. — Осаму, — Чуя зовёт в последний раз по нормальному, и, о боже, но в голове Дазая вновь что-то щелкает и он наконец выходит больше, чем на половину, оставляя внутри только головку, и тем самым даёт Чуе выдохнуть. — Какой же ты все-таки идиот, — выдыхает Накахара и Осаму смотрит на него немного виновато, опуская его ноги и мягко оглаживая низ живота.        Он ждёт, когда Чуя привыкнет к ощущению того, как стенки его прохода растягиваются под напором члена Дазая, после чего начинает медленно двигаться, гладит чужие руки, шею, живот и бедра. Не оставляет и кусочка тела без внимания, продолжая собственные движения. Ему так сильно нравится ощущение жара под собой, нравится, как под руками скользит чужая, уже чуть потная, кожа. От этих ощущений в груди что-то щемит, дарит какие-то эмоции, что прежде испытывать никогда не мог, и есть какое-то чувство того, что это именно то, что он так долго и трепетно ждал, не отдавая себе в этом отчёта.        Дазай выбивает из Чуи громкие вздохи и выдохи, и с каждым новым толчком, когда начинает ускоряться, можно услышать то, как прорезается чужой голос. Медленно, но верно, комнату начинают наполнять стоны двух парней, что сливаются в унисон, создавая какую-то особую, никому непонятную мелодию, лишь для них двоих. Лишь здесь и сейчас.        Чуя ощущает, как внизу живота что-то скручивается сильнее, сжимается и реагирует на приближение бурного оргазма. Он хватается за Дазая сильнее и тот чувствует, как чужие мышцы напрягаются под пальцами, потому он ускоряется, обхватив член рыжего и начиная ритмично надрачивать в такт своих толчков. Накахара запрокидывает голову назад, задерживает дыхание и сжавшись до какой-то невообразимой точки, кончает на собственный живот, пачкая как его, так и руку Осаму. Тот, как только видит его оргазм, замирает на секунду, а после вытаскивает собственный член из жаркого нутра Чуи, стягивает презерватив, после чего проводит ладонью по нему несколько раз, изливаясь следом, все также на живот рыжего, наблюдая за тем, как их сперма смешивается, заливая рыжие волоски у пупка и лобка партнёра. И подобная картина так сильно будоражит Дазая, что он не сразу осознает, что тянется к чужому животу, после чего пальцами смешивает семя окончательно, размазывая всё по животу тяжело дышащего Накахары. Тот смотрит на это представление с лёгким омерзением. — Какой же ты все-таки противный. — Я знаю.        После, належавшись вдоволь, они наконец-то отправляются в душ, смывая с себя пот, грязь и сперму, периодически целуясь под горячими струями воды. А выйдя, Накахара одалживает Дазаю чистый халат, идут на кухню и разделают там по бокалу красного вина. И вновь целуются. Они вообще много целуются, учитывая, что до этого не делали это друг с другом ни разу. Окончательно расслабившись, они ложатся в постель, но каждый на свою сторону, больше друг с другом не соприкасаясь. — Доброй ночи, Чуя-кун, — словно мурлычет, в своей манере, Дазай. — Доброй, — уже на грани слышимости отвечают ему, после сопровождая это зевком. — Надеюсь, когда завтра утром я проснусь, тебя уже не будет в моей квартире.        После этого они ложатся спать и Чуя засыпает первым, потому не может чувствовать того, как Осаму мягко касается его лба тёплыми губами, а после отвечает на последние слова мафиози. — Когда ты проснешься, Чуя, меня не будет не только в твоей квартире.