Проклятье лета

      Вокруг было много детей, вечно бегающих перед глазами и кричащих в самые уши. Мамочки на скамейках мирно щебетали друг с другом и иногда тыкали пальцами куда-то в толпу орущих чудовищ, с улыбкой от уха до уха и гордо поднятым носом сообщая, что вон там, где-то в районе песочницы, бегает их отпрыск, знающий английский, испанский, французский и старославянский. Другие же им кивали, с не менее широкой улыбкой узнавая, сколько раз в день их ангелочек кушает, сколько часов спит и как сильно что-то любит. В общем, жизнь у всех шла своим чередом, наполненная личными проблемами и переживаниями, болезнями и развлечениями. И никому не было дело до мерзко скрипящих качелей и мальчика, сидящего на давно прогнивших досках этих самых качелей.       Арсения во дворе все знали и никогда не акцентировали на нем своего драгоценного внимания, а детям старались объяснять, что мальчишка этот не жалует посторонних в радиусе километра от себя. Было странно, что пятилетний ребенок всегда один и изо дня в день сидит на этих старых качелях, которые все никак не могут убрать с новой отремонтированной площадки. Обычно его ровесники начинают активно социализироваться в этом возрасте и учатся контактировать между собой путем игр в детском саду, но Арсению же было абсолютно плевать на многочисленные попытки подружиться с ним. Мать Арсения на улице видят очень редко, потому что, будучи без мужа, бедная женщина крутится как белка в колесе, разрываясь от количества подработок, которые мало того, что нужно совмещать между собой, так ещё и впихивать в плотный график на основной работе. Арсений маму очень любил, всегда ждал дома, даже если она задерживалась до поздней ночи, но ему всегда было обидно от того, что остальные с мамами гуляют, а он один. За ним приглядывала только бабушка, старая женщина с очень доброй улыбкой и морщинами по всему лицу. Но она не могла вечно поспевать за маленьким шебутным пятилеткой, у которого будто не только шило в жопе, но ещё и моторчик на вечном двигателе, поэтому мальчик был вынужден качаться на качелях в гордом одиночестве и с грустным выражением лица.       Папу он видит раз в месяц, он приезжает на какой-то черной машине с тонированными окнами и подолгу наблюдает за тем, как Арсений одиноко перемещается по площадке, пытаясь найти себе достойное занятие. Потом папа все-таки подходит к сыну, дарит какую-то очередную машинку на радио управлении, спрашивает о маме, и получив в ответ обыденное «нормально», с чувством выполненного долга уезжает куда-то далеко и надолго, пока через месяц его снова не загрызет совесть. Иногда Арсюша слышал громкий разговор мамы с каким-то Серёжей по телефону, но часто не мог разобрать больше одного предложения за закрытой дверью и поэтому с интересом спрашивал у мамы, кто это там такой ей звонил. Она лишь улыбалась и ничего не отвечала, будто не желая поднимать неприятную тему. И Арсений все прекрасно понимал — он вообще обладал удивительной проницательностью для своего возраста — но из раза в раз все равно спрашивал, надеясь когда-нибудь услышать ответ.       Из размышлений о том, какой же будет идти сегодня мультик по телевизору, Арсения отвлёк мяч, звонко ударившийся о железную ручку его качелей. Он поднял взгляд на нарушителя спокойствия и обнаружил перед собой ещё незнакомого ему высокого мальчугана с забавными оттопыренными ушами и разбитыми в кровь коленками. Арсений поежился, когда увидел в ранках песок и быстро перевел взгляд на лицо пацана. Небольшое скопление веснушек у носа, зелёные глаза и розоватые щеки. Он стоял с лёгкой застенчивой улыбкой, пряча руки за спиной, как делают все дети, когда напакостят.       — Это не я, — сказал мальчик, перекатившись с мысков на пятки.       — А кто тогда? — Тихо спросил Попов, склоняя голову чуть вбок и про себя отмечая, что ему нравятся большие зелёные глаза напротив. Они были какие-то слишком живые и искрящиеся, а ещё абсолютно ему незнакомы.       — Прости, мячик сам как-то полетел в твою сторону, я не успел до него добежать, — его губы растянулись чуть шире, когда мальчик понял, что никто не собирается обижаться, ведь Арсений смотрел с лёгкой заинтересованностью и даже бровки свои ни разу не нахмурил. — Можно я заберу его? — Мальчуган указал длинным пальцем куда-то под сиденье качели Арсения и немного присел, не дожидаясь разрешения забрать вещь.       — Можно, твой же мячик, — фыркнул в ответ Арс, гордо задрав нос. — Теперь не будешь мне мешать?       — Давай поиграем? — будто не услышал вопроса, мальчик схватил свой мяч и когда уже собирался разогнуться, резко ударился головой о железные перила и звонко ойкнул. Арсений подскочил на месте и протянул было руки, чтобы погладить ушиб, как делала ему иногда мама, но пострадавший уже выпрямился, держа руку на голове и ослепительно улыбаясь. Руки Арсения дрогнули и он положил их себе на коленки, смотря на собеседника с лёгкой тревогой. — Я Антон, кстати.       — Арсений, — представился он в ответ с лёгким подозрением. Наверное, детская дружба начинается именно с того момента, как ты узнаешь имя человека. Всегда ведь было просто подойти к какому-то ребенку с банальным «привет, как тебя зовут, давай дружить». А вот Арсу никогда не удавалось так смело начинать разговор с другими ребятами, а если приставали к нему, то он не горел желанием «дружить». Потому что подходили не те, с кем он хотел бы иметь знакомство. А этот его заинтересовал. В Антоне было что-то такое, чего Арсений до этого не видел в других детях, и это нечто его привлекло, захотелось изучить, будто мальчик — это новая энциклопедия, купленная мамой.       Антон ловко подкинул грязный от песка мяч вверх, поймал и без предупреждения отправил его в руки новому знакомому. Попов такого не ожидал и с испугом обнаружил, что держит игрушку двумя руками. Чистыми руками. По крайней мере, они таковыми являлись до этого самого момента.       — Ну чего ты на него уставился? Кидай мне! Совсем играть не умеешь, что-ли? — Немного обиженно начал причитать Антон, вытягивая руки вперёд. Арсений окинул его скептическим — но все равно детским — взглядом и брезгливо выкинул мяч обратно Антону, сразу отряхнув руки.       Мальчику было непонятно, что он чувствует, потому что с ним никто никогда не играл в мяч. Он видел, как это делали другие дети, но сам ни разу не удосужился обрести такой опыт. Даже взрослые с ним не играли — мама вечно пропадала на работе, а бабушка была старая и при любой активности — выходящей за рамки перейти из одной комнаты в другую и накормить внука — начинала жаловаться на боли в суставах и скачущее давление. Арс не понимал, что это значит, но был уверен, что это что-то плохое, потому что бабушка в таких случаях лежала с максимально страдальческим выражением лица и просила Арсюшу помочь ей.       — Ну вот, видишь! Можешь же, когда хочешь, — Антон в который раз одарил Арсения яркой улыбкой во все зубы и повертел в руках мяч. — Лови!       И мальчик словил. Снова дёрнул носом от неприятных ощущений песка и грязи под пальцами, но бросил игрушку обратно владельцу. Антон радостно засмеялся и даже подпрыгнул на месте, в который раз кидая мяч Арсению. А тот даже втянулся, на губах начала появляться лёгкая улыбка, а эмоции при каждом броске стали идентифицироваться как радость.       Некоторые мамочки — те, что на лавочках — недоуменно обернулись в сторону мальчишек, что вполне весело играли в «передавалки» и не обращали внимания на остальных детей. Одна наклонилась к своей подружке и зашептала:       — Там же Арсений на качелях, да? Попов? — Получив в ответ кивок и заинтересованный взгляд, женщина продолжила говорить, — так мальчик же один всегда? Мой малышик пытался с ним подружиться, но он обидел моего ребенка! А с тем несуразным вон играет, ты посмотри! Даже улыбается… Ни разу не видела, как этот ребенок улыбается!       — Так у него мать же вечно на работе, а бабка по состоянию здоровья не может следить за ним. Я вообще не понимаю эту мамочку, как можно свое дитятко оставить на больную старую женщину? Вот пацан грустный все время и ходит. Ну сама посуди — отец раз в месяц вспоминает о нем, мать не видит сутками, а дома ждёт больная и вечно ноющая бабка! Бедный, бедный ребёнок! — Женщина показушно зацокала языком, приложив к щеке ладонь. Ее подружка, что начала этот разговор, тихо хмыкнула, явно недовольная тем, что ее чадо — между прочим самого лучшего ребенка на свете — когда-то обидел непонятный тихий мальчуган, а непутёвого на первый взгляд пацаненка он к себе подпустил, и даже играет с ним.       «Ладно, чего я привязалась к этому Арсению? Пусть со своей мамашей сами решают проблемы, а мой сыночка не должен общаться с такими, как он. Мой мальчик достоин лучшего!» — она с довольной и горделивой улыбкой повернулась в сторону детского городка, смотря на то, как ее сыночка-лапочка-бусинка нелепо пытается залезть по деревянной лестнице к остальным детям на горку и успокоилась, отставив плохие мысли на второй план. У нее в семье все будет хорошо, женщина это точно знала, а в чужие жизни она лезть не намерена.       — Хей, Арсений! А ты давно живёшь в этом дворе? — Антон в очередной раз поймал мяч и, видимо, утомившись, присел на соседнюю качель. Арсений схватился руками за железные поручни, опустил голову и пнул мыском сандалей маленький камень. Он никогда не спрашивал у мамы, как давно они здесь живут, но если он не помнит никаких других мест, каких-то квартир и всего прочего, то, наверное, стоит считать, что мальчик в этой квартире с рождения.       — Ну… Наверное всю жизнь, — он повернулся в сторону Антона и наткнулся на внимательный, изучающий взгляд нового знакомого. Его зелёные глаза будто пытались зарисовать в памяти все черты лица Арсения, и под таким пристальным взглядом тому стало неловко.       — А я вот недавно переехал сюда! И впервые решил погулять в вашем дворе, — Антон поболтал ногами, которые пришлось для этого сильно подогнуть. Даже несмотря на то, что качели специально были ниже обычных, дети все равно с трудом доставали до земли, но эта проблема обошла как Антона, так и Арсения, ведь мальчики были значительно выше других детей.       — Понятно, — Арс снова уткнулся взглядом в землю, рассматривая камни и песок. Но спокойно посидеть ему в сотый раз не позволил немного уже надоевший Антон, который вдруг решил постучать его по плечу. — Ну что?       — Смотри, я вон там живу теперь! — Антошка указывает пальцем в дом напротив них и Арсений без особого интереса поворачивает туда голову. — Там есть окно необычное, с голубыми рамами. А у остальных они белые. Здорово правда? В том окне моя комната, — самодовольно улыбается мальчик, следя за тем, как новый друг рассматривает то самое окно.       — Угу, здорово. А я вот в этом доме, — Попов махает рукой на дом, стоящий по правую сторону от них. Дома Антона и Арсения образуют собой угол, в котором есть выезд в виде арки.       — Близко! Значит, будем часто гулять! — Антон от радости толкнулся ногами назад и качнулся, вызвав неприятный скрип железок.       Арсений кинул на мальчика недовольный взгляд и тихо вздохнул. Почему этот прилипала обратил внимание на тихого одиночку? Странно, конечено, но Арсений настолько заскучал по общению, что был не особо против нарушения его личного пространства. Да, иногда по привычке он все же закатывает глаза и раздражённо вздыхает, прося мысленно от него отстать, но в глубине души все равно уже зародилась лёгкая влюбленность в антоновский позитив, которая будет напоминать о себе каждый раз, когда тот будет приставать с разными активностями.       — Ой, Арсик, привет! — «Арсик» резко поворачивает голову вправо и видит свою маму, идущую вдоль дома с невероятно широкой улыбкой и большими пакетами в руках. Мальчишка невольно растягивает губы в ответной улыбке и легонько машет ручкой. Мама начала идти к нему, видимо желая узнать, как дела у сына.       — Здравствуйте! — Антон резко выглядывает из-за спины Арсения (хотя в этом не было нужды, учитывая весьма немаленький рост ребенка), светясь словно солнце и очень активно махая двумя руками. Женщина немного непонятливо посмотрела на него, как только подошла, но все же спросила:       — Привет, тебя как зовут, чудо? — Арс закатил глаза и тихо фыркнул, автоматически раздражаясь от привычки матери сюсюкать со всеми детьми. Это ведь его мама, почему он должен делить ее с кем-то? Бабушка говорила, что это ревность, но Попов пока не знал, что это такое, хоть ему и объясняли. Не понял ещё.       — Я Антон! А Вас как зовут? — мама поставила пакеты на землю и встряхнула руки, которые успели уже знатно устать.       — Я Наталья, приятно познакомиться, — Попова протянула ладонь Антону и он ее пожал, отмечая про себя, что кожа очень нежная и схожа по ощущениям с прикосновениями его мамы.       — И тебе привет, мам, — сказал Арсений немного обиженно, но тут же получил ласковый поцелуй в макушку и крепкие объятия, на что радостно захихикал. А Антон просто смотрел. — Тебя раньше с работы отпустили?!       — Да, мне позволили отдохнуть чуть дольше, — рассмеялась Наталья. — Вы с Антошей подружились? — Мальчики синхронно кивнули и кинули друг на друга взгляды. — Ой как славно. Давно тут живёшь, Тош? Не видела тебя здесь.       — Недавно переехали, решил сходить прогуляться, пока в мою комнату заносят маб… Меб… Бемель! — Антон нахмурился, не сумев вспомнить, как правильно произнести слово, которому папа с мамой учили его сегодня утром. — А, точно! Мебель! — ударил рукой он себя по лбу и тут же заулыбался. Наталья не сдержалась и прыснула от смеха в кулак.       — Надеюсь, вам тут понравится. Район тихий и школа с садиком рядом.       — Да, я знаю! Уже видел садик, в который пойду скоро. А Арсений тоже туда ходит, да ведь? — Мальчонка качнулся на качеле, склонив голову вбок.       — Да, я тоже там. Только мне грустно в группе, не с кем общаться, — немного понурив голову, пробормотал Арсений, удивляясь собственной искренности. Он ковырнул мыском сандалия землю, задев мелкий камешек.       — Не расстраивайся, Арсик, Антоша, видимо, пойдет с тобой в одну группу, только у вас места свободные есть. Вот и будет с кем поиграть. И пока я на работе тоже скучать не будешь, — Наталья заботливо потрепала их по волосам и тут же погладила. Антону стало так приятно, что захотелось продлить момент, а Арсений очень сильно хотел, чтобы мама сейчас его прижала к себе и не трогала Антона. Но ведь он взрослый мальчик, и такое может позволить себе только дома, когда никто не видит, а устраивать истерики не хочется вовсе.       — Антон! — Послышался окрик с другого конца площадки.       — Мамочка, я здесь! — Махнул рукой искомый и, резво соскочив с качелей, побежал в сторону любимой матери, влетев со всей силы ей куда-то в район живота. Женщина ласково обняла сына и перевела взгляд туда, откуда он прибежал.       — Здравствуйте. Мой сын вас не доставал? Такой шаловливый, ну просто жуть! — В голосе слышались любящие нотки. Руки ее гладили Антона по голове, пока тот нежился в материнской любви. Арсений подумал, что, видимо, даже взрослым мальчикам можно обниматься с мамой не только когда она проявляет инициативу.       — Ой, что Вы! Чудесный мальчик наконец-то смог разговорить моего сына! Ни с кем никогда не общался, а с Антошей поладил! — Арсений засмущался и отвёл взгляд, трогая маму кончиками пальцев, на что та осторожно перехватила его руку. Это был их своеобразный знаковый жест, который Арс использовал, когда хотел показать, что ему немного неловко. Наталья тут же все поняла и кинула извиняющимся взгляд на его макушку.       — Ну и слава Богу! Отчего-то переживала, что Антошка себе друзей найти не сможет из-за излишней активности.       Женщины засмеялись, оглядывая своих сыновей, в то время как они сами общались друг с другом мимикой и чуть-чуть губами, как бы договариваясь встретиться на этом месте завтра.       — Ну, думаю, что мы с Арсюшей пойдем, обедать уже пора. Меня Наталья Попова зовут.       — Мы тоже домой, как раз шла забрать Антошу. Я Майя Шастун, будем знакомы, — она отсалютовала рукой Наташе и дружески подмигнула Арсению.       — Пока, Арсений! — Махнул рукой Шастун.       — Пока Антон — чуть тише отозвался Попов, повторив жест нового друга. Странное чувство возникло где-то в теле, а может и в голове, на что Арсений улыбнулся и с восторгом посмотрел на маму. У него наконец-то появился друг.       И они направились домой, обсуждая друг с другом новых знакомых и надеясь, что дружба между семьями продлится как можно дольше.       Солнце медленно катилось в закат, одаривая округу теплым оранжевым светом, раскрашивая облака в нежные цвета и убаюкивая природу. Антон и Арсений, смотря в окно в это время, думали каждый о своем. И черт его знает, что происходило тогда в детских головах.