непредсказуемая переменная

Упрямый снег, хлопьями спускающийся с неба, так и норовит залезть за меховой воротник. Размазывает по страницам рапорта чернила, превращая записанное уверенным почерком в бесформенные кляксы. Традиционный обход пригородных полей заканчивается сваренной в походном котелке картошкой в мундире: горячей и вкусной. Еще один продуктивный день позади, а значит, белобожцы могут спать спокойно — хотя бы сегодня. Гепард отдает стражам последние распоряжения и отправляет отдыхать. Прибирается в лагере, тщательно проверяет снаряжение и запас продуктов на случай затяжной бури. Едва слышный вдох где-то над самым ухом разрезает звенящую тишину. Еще секунду назад уверенный, что в радиусе полукилометра нет ни души, Гепард резко оборачивается, готовый защищаться — или нападать. Как пойдет. Тело напрягается струной. Вместо внезапной опасности — знакомый взгляд зеленых глаз: плутоватый, спокойный. С толикой чего-то мрачного. — Полегче, это всего лишь я, — весело тянет Сампо, выставляя перед собой ладони и отступая на шаг. Всего лишь он. Теперь следует вдвое быть настороже — никогда не знаешь, что этому хитрецу взбредет в голову. Гепард скрещивает руки на груди. — Что ты здесь делаешь? — М-м… встреча с клиентом! Вранье. Гепард это чувствует, но докапываться без повода не станет: Сампо не светится в списках преступных лиц Белобога уже давно. С тех пор, как одним особенно морозным утром припер его к стенке (хотя должно было быть наоборот!), поцеловал, а затем, пригласив на свидание, смылся. Гепард, к своему ужасу — и восторгу сестер, — был не против. — Не рад меня видеть? А я вот тебя — очень даже, — будто принимая удобную для наблюдения позу, Сампо опирается локтями на один из ящиков. — Ты не отвлекайся, работай. Я подожду. Гепард сомневается, что сможет спокойно закончить дела в лагере под его пристальным взором. Стоит только отвернуться, и по коже побегут мурашки: от самых пят к кончикам ушей. Сомневается он и в том, что их сегодняшнее столкновение — воля случая, но ничего не говорит. Да и что тут говорить? Только Сампо — из всех людей — способен застать его врасплох: рассмешить в неподходящий момент, пощекотать в неподобающем месте или бесшумно подкрасться сзади. И нет, звук его шагов распознать невозможно. Каждая встреча — это сюрприз. Порой даже приятный. И все же… Спешно разложив все необходимое по своим местам, Гепард объявляет: — Нечего тебе тут бродить. Пригородные поля не место для сделок с клиентами. Идем, провожу тебя в город. — Не волнуйся, я могу о себе позаботиться, — заверяет его Сампо и в подтверждение ловко подбрасывает в воздух пугающего вида кинжал, невесть откуда взявшийся. — Впрочем, быть под твоей защитой очень приятно, а более того — выгодно, так что разрешаю проводить меня. Только без наручников! Гепард со вздохом смотрит на довольное лицо, чуть искривленное усмешкой. …и все же иногда хочется перехватить инициативу. Путь к Белобогу неблизкий, но чуть менее унылый, чем обычно — оглушающая серость пейзажей в подступающих сумерках теряется на фоне неуемной болтовни Сампо. Их плечи время от времени легонько сталкиваются, дразня: до дома еще далеко, а прикосновений хочется уже сейчас. Гепард пропускает мимо ушей большую часть из того, что он говорит, внимательно изучая выражение его лица — расслабленное, уверенное, немного нахальное. Палитра, которой он пользуется для выражения своих эмоций, сложнее, чем на полотнах Репини, и каждый раз новая. Только запомнишь одну, а перед тобой уже вторая. Третья. Десятая. Словно сменяющие друг друга маски: бесконечные, ненастоящие. Однако есть то, что говорит о чувствах Сампо лучше слов и любой из тысячи улыбок — это язык его тела. И пару ночей назад, насколько Гепард может судить, он не врал. Вполне вероятно, что не соврет и сегодня. Городская суета приятно напоминает о том, ради чего стоит изо дня в день сражаться и защищать. В шум улиц вплетаются мелодичный звон проезжающих мимо трамваев, восторженные шушуканья экскурсионных групп у Монумента вечнозимья, гитарные переливы музыкантов. — …а потом, представь себе, она наставила на меня ружье! И… о-о, нет. — Что? — Пела. Вон там, у книжного. Я обещал ей эксклюзивное издание «Приключений в Снежной стране», но, э-э, возникли небольшие проблемы с доставкой, ха-ха… ты меня не видел! С этими словами Сампо исчезает, не оставив после себя даже намека на свое присутствие. Ни следов на снегу, ни аромата духов — ничего. Невозможно даже понять, в какую сторону он направился. Это восхищает и злит в равной степени. Гепард, в отличие от кое-кого, хорошим манерам обучен, поэтому подходит к магазину поближе, чтобы поздороваться и посмотреть ассортимент заодно — все равно делать теперь нечего. Заметив его, Пела кивает: — Командующий Гепард, добрый вечер. Удачно я вас встретила — Сервал хотела с вами увидеться. Можете зайти к ней сейчас, она еще в мастерской. Всегда серьезная и собранная, Пела выглядит немного разочарованной, вглядываясь в лица посетителей магазина, будто не первый час ждет кого-то конкретного. Гепарду, как старшему по должности и возрасту, надлежало бы провести с ней разъяснительную беседу о выборе деловых партнеров, но, во-первых, он и знать не должен о том, чем Пела занимается в свободное время, а во-вторых — не ему даже заикаться об этом. — Спасибо, Пела. — До свидания. Чувствуя некоторую ответственность за происходящее, он набирает Сампо сообщение: «Отдай Пеле что должен». Ответа ожидаемо нет. В «Незимье», несмотря на антураж и непрекращающийся гул шестерней, уютно. Разномастные металлические поверхности красиво сияют в лучах закатного солнца, пробивающегося сквозь покрытые инеем оконные стекла. — Привет, братец! — восклицает Сервал, отрываясь от разобранного на мелкие детали радиоприемника. — Здорово, что ты заглянул. Можешь забрать свой обогреватель, я починила. Ногой она выдвигает из-за стойки тяжелый радиатор. Поблагодарив ее, Гепард без видимых усилий поднимает устройство с пола, собираясь уйти, но затем неуклюже опускает обратно. Многообещающие планы на вечер сбежали несколькими минутами ранее, поэтому дома теперь ждут лишь неполитые стрелиции, чахнущие от недостатка внимания. Возвращаться в пустую квартиру не хочется. От внимательных глаз сестры не укрывается его замешательство. — Все в порядке? — Можно спросить кое-что? — Конечно, — откликается Сервал, возвращаясь к своему занятию. — Я тебя внимательно слушаю. Гепард внезапно замолкает, не зная, что именно хочет сказать. Они прежде не обсуждали личную жизнь друг друга: у него до недавних пор на первом месте была работа, а у нее... Гепард никогда не знал наверняка, но и бередить старые раны не хотел. Сервал же ни разу не заговаривала об этом сама. — Это насчет Сампо? — угадывает она, не дождавшись вопроса. — Верно. — Тебя что-то беспокоит? Сампо — это одно сплошное беспокойство и головная боль, но, как ни странно, реальную тревогу вызывает лишь одна вещь. Гепард не знает, обоснованно ли его волнение или же он сам выдумал себе проблему за неимением должного опыта. — Он все время на шаг впереди. Сервал смеется. — Это плохо? Не все ж тебе командовать, Геппи. — Мне просто кажется, что я делаю недостаточно. — А что делает он? — любопытствует Сервал, с усилием выкручивая отверткой намертво засевший винт. А Сампо то ли предугадывает будущее, то ли читает мысли на расстоянии. Если днем Гепард пропадает в полях или Запретной зоне без нормального обеда, то Сампо не спрашивая готовит неожиданно сносные блюда на ужин. После очередной трудной недели на службе, о которой Гепард почти никогда не рассказывает, гладит по волосам, помогая заснуть. Он приходит без приглашения тогда, когда особенно нужен, а Гепард не решается попросить — и в эти мгновения, ни слова не говоря, обнимает его или занимается своими делами рядом, тихонько насвистывая какую-нибудь песню. Из этих необъяснимых совпадений складывается одна на двоих реальность, которую Гепард ни на что не согласен променять. — Много чего, — слегка улыбается он спустя минуту. — Да, пожалуй, подробностей я не хочу знать — еще обзавидуюсь. А ты, братец, не беспокойся. Хочешь что-то для него сделать — делай не раздумывая. Гепард вздыхает. — Да я и хочу, но не знаю, что именно. Сервал откладывает отвертку в сторону и прикусывает губу, всерьез озадаченная. — Так сразу и не сообразишь. Хм-м… — она постукивает по столешнице наманикюренными ногтями. — Что хочется сделать, когда он рядом? Гепард благоразумно молчит. — …Я поняла. Еще что-нибудь? Ответ неожиданно лежит на поверхности, как лист на озерной глади — всего-то нужно было вспомнить, где они сегодня «случайно» встретились. — Хочется его согреть. Сервал щелкает пальцами. — Логично, не на курорте ведь живем. Вот и подари ему что-нибудь согревающее. Не могу даже смотреть на его куртку, ходит полураздетый. В такую-то холодрыгу! — Странно слышать такое от тебя, — отвечает Гепард и указывает на ее юбку, надетую поверх шорт. — Это там трусы торчат? — Ты не понимаешь, это стиль, — отмахивается сестра. — Предлагаю начать с малого. Знаю один магазинчик, где можно найти хорошие перчатки. — У него ведь уже есть пара, — с сомнением произносит Гепард. Сервал смотрит укоризненно. — Значит, будет еще одна. Это базовый предмет гардероба. Не носки же дарить. Гепард благоразумно молчит и о том, что именно о них подумал в первую очередь. Снег в полях совсем не то что в городе — колючий, с кусками льда, в ботинки забивается в два счета, а ноги должны быть в тепле обязательно. Иначе не выжить. Что ж, перчатки так перчатки. Лишь бы понравилось. (Носки, в принципе, потом тоже можно купить.) Сервал отправляет ему на коммуникатор геопозицию магазина кожгалантереи, и в свой выходной, с утра до самого обеда, Гепард дотошно рассматривает многоярусные витрины, изучая модели. Останавливается в конце концов на той паре перчаток, что первой привлекла его внимание: бордовые, из матовой кожи, до середины предплечья. Будто специально сделаны под одну конкретную куртку. Куртка — вернее, ее обладатель, как назло, не мелькает в его поле зрения целую неделю. Изредка присылает короткие сообщения и один раз даже звонит, чтобы рассказать, что все в порядке. Гепард не волнуется (разве что самую малость) и не скучает (если только чуть-чуть). Ночами спит спокойно и вовсе не видит сны, в которых на цветочном лугу под пение птиц целует синеволосого принца с дерзкой ухмылкой. Сидя на кухне в компании горшков с растениями, каждый вечер задумчиво вертит в руках картонную коробку, куда продавщица умело упаковала перчатки, и не представляет, с какими словами будет ее вручать — и когда. Ступая на территорию Среброгривых Стражей и настраиваясь на рабочий лад, Гепард выкидывает по привычке из головы все посторонние мысли — включая те, что о Сампо. Но они сами находят его позднее. В кабинете Верховной хранительницы он зависает с ручкой над документами, требующими его подписи — Броня тихонько кашляет, привлекая внимание. На обеде не может выбрать между пюре и рисовой кашей, и за ним выстраивается целая очередь сослуживцев: голодных и не слишком довольных, но не смеющих его торопить. Не замечает, что Пела возвращается с перерыва немного позднее обычного, под мышкой зажимая какую-то книгу в дорогой обложке. Ближе к концу рабочего дня долгие десять минут смотрит в стену, пока наконец не отвлекается на нарастающий шум со двора. Из окна его кабинета ничего не видно, но зато отчетливо слышно недовольный голос лейтенанта Данна и чей-то мелодичный смех, в котором нет, однако, ни нотки веселья. Смех, который он уже успел разложить на составляющие и затем снова собрать, чтобы безошибочно угадывать, какая эмоция в нем на самом деле скрывается. Гепард стремительно сбегает по лестнице, ведущей на первый этаж. Собравшиеся кружком стражи почтительно расступаются, пропуская его в центр небольшой толпы. Спиной ко входу Данн отчитывает посмевшего посягнуть на святая святых Белобога. — Что это? Там внутри бомба? — требовательно спрашивает он, явно не доверяя собеседнику. — Не пропущу, пока не дадите осмотреть, иначе конфискую без разговоров. — Как не стыдно, господин Данн, это же не для вас! Предчувствуя какой-то подвох, Гепард спешит вмешаться: — Что здесь происходит? — Попытка несогласованного проникновения на охраняемую территорию, командующий, — чеканит Данн. — У подозреваемого при себе… вот это. Лейтенант отступает в сторону, являя удивительную картину. Позади него, не боясь ни холода, ни слегка ошарашенных взглядов стражи, стоит Сампо. Трудно различимое недовольство в его лице сменяется светлой безмятежностью, когда он встречается взглядом с Гепардом. В руках у него — большущий букет роз: малиново-алых, с крупными бутонами, без единого изъяна. Игнорируя возмущенное сопение лейтенанта, Сампо тепло улыбается, протягивает Гепарду цветы и говорит: — Тебе. У Гепарда краснеет шея. — Командующий, это может быть опасно… — встревает лейтенант. Гепард жестом прерывает Данна на полуслове. Желая сейчас оказаться где угодно, но только не на Ярило, пару раз глубоко вздыхает, восстанавливая внутреннее равновесие — безуспешно. От смущения голова идет кругом. — Я это… конфискую сам. — Хорошо, — довольно соглашается Сампо, подмигнув. Конфисковав букет под перешептывания стражи, Гепард даже на морозе чувствует, как вместе с шеей начинают гореть уши. Снова вздыхает. Сампо уже не на шаг впереди, а на все десять. — Ну, я пойду. Увидимся, — объявляет тот и, будто мало было всем присутствующим поводов для удивления, посылает Гепарду воздушный поцелуй. В мгновение ока Сампо исчезает, словно его тут и не было. По Форту Клипота до конца дня гуляют сплетни о командующем различного (и не всегда приличного) содержания, но Гепард из своего кабинета их не слышит: пытается сосредоточиться на чтении скопившихся за неделю рапортов, посматривая периодически на стоящий в вазе букет. Не сделав в итоге ничего полезного, в некотором смятении отправляется домой, спрашивая себя, куда делась его решимость, столько раз выручавшая в бою. Первый защитник Белобога, гордость и опора города — и не может придумать, как и когда лучше подарить перчатки. Сестры, если узнают, будут долго смеяться. А Сампо, между тем, бесстрашно заявился с цветами не куда-нибудь, а к нему на работу. Вот так просто. Сервал была права — нужно перестать столько думать. Сейчас он возьмет и позвонит ему, попросит прийти, а потом… Твердая поступь, которой он идет к дому, резко замедляется, когда до лестницы, ведущей в подъезд, остается метров десять. На лавочке неподалеку, закинув ногу на ногу, сидит — черт бы его побрал — Сампо и втолковывает что-то собеседнику по ту сторону коммуникатора. Завидев Гепарда, тут же произносит: «Я перезвоню» и сбрасывает вызов. Поднимается с такой загадочной улыбкой, будто давно знает, что у Гепарда на уме, хотя тот, как всегда, не успел даже словом обмолвиться. Гепард решает положить конец этому безобразию и заговаривает первым. — У меня для тебя кое-что есть. — Не ордер на арест, я надеюсь? — в притворном ужасе шутит Сампо. — Я еще ничего не натворил! Гепард смотрит на него скептически. — Подарок, Сампо. Поднимешься? — Хи-хи, какой ты серьезный. Ладно, как скажешь! Веди же меня скорей, я весь сгораю от нетерпения. До подарка дело, конечно, не доходит. Едва Гепард переступает порог своей квартиры, как оказывается в крепких объятиях. Холодные пальцы Сампо уверенно пробираются под воротник мундира, расстегивают белые штаны, рывком стягивают теплую водолазку, взлохмачивая и без того непослушную прическу. Гепард не протестует — наслаждается с каким-то сумасшедшим облегчением. Усталость и всевозможные тревоги из головы вытесняет пульсирующее желание: целовать, ласкать, любить. Поддавшись этому желанию безрассудно, Гепард подставляет Сампо шею, и это приводит того в самый настоящий восторг. Оставив на разгоряченной коже с десяток таких же горячих поцелуев, он шепчет: «Соскучился, Геппи?». В ответное объятие Гепард со всей искренностью вкладывает: «Еще как». Всего пары дней, проведенных порознь, достаточно, чтобы затосковать по этому проходимцу. В спальне, в приглушенном свете взошедшей луны, он раздевает Сампо, лежащего на его кровати, любуясь всем, чего может коснуться взглядом: непослушными прядями темных волос, широкими плечами, крепким торсом, усеянным редкими родинками, узкими бедрами, на которые хочется положить свои ладони прямо сейчас. Сампо едва заметно вздрагивает от этого прикосновения и, хищно улыбнувшись, притягивает Гепарда к себе. Тихая, полная тепла ночь незаметно перетекает в неяркое утро. Спешно одеваясь на работу, Гепард вспоминает о перчатках. Смотрит на Сампо, уютно спящего на животе — руки раскинуты в стороны, спина мерно вздымается в такт ровному дыханию, а губы слегка шевелятся, словно он даже во сне занимается максимизацией прибыли. На его лоб падают спутанные пряди, и Гепард осторожно отводит их в сторону, желая запечатлеть в памяти черты лица, не прячущиеся ни за какой маской. На пустую половину постели опускается небольшая коробка из плотного картона. Боясь потревожить чужой сон, Гепард неслышно закрывает за собой дверь. В перерывах между служебными делами мыслями он снова возвращается к Сампо. Гепарду мало коротких встреч под пологом ночи, и он не стесняется себе в этом признаться. А еще у него, несмотря на внешнюю строгость, внутри огромный запас заботы, которой хочется окутать того, кто в ней, как может показаться на первый взгляд, совсем не нуждается. Вспоминая совет Сервал, Гепард мысленно составляет список всего, что ему хочется сделать для Сампо: свозить в путешествие на любую планету, какую он пожелает, предложить съехаться, чтобы просыпаться утром в одной постели, защитить от малейшей опасности, купить все-таки теплые носки, водить каждую неделю в кино и регулярно кормить ужинами… Кормит их обоих пока что один Сампо. Гепард с досадой хлопает себя по лбу, расстраиваясь, что сам не догадался сделать то же, тем более что повод был — за последние пару месяцев он готовил семейный ужин вместе с сестрами по меньшей мере раза четыре. Не собираясь откладывать идею на потом, Гепард, закончив с работой, звонит сестрам. Рысь не отвечает, а Сервал берет трубку сразу же: — Конечно, мы придем, братец. Только подумай, что хочешь приготовить. Подумать он не успевает. Коммуникатор коротко тренькает, оповещая о пришедшем сообщении: «Не хочешь заглянуть сегодня в Камнеград? Угощу тебя кое-чем вкусным». Гепард поджимает губы, стараясь не рассмеяться. Может, в следующий раз стоит «загадать» длительный отпуск на берегу моря, где будут только они одни?.. Он перебирает в уме все свои рабочие задачи на этот месяц и очень надеется, что Сампо и вправду умеет читать мысли на расстоянии. В Подземье почти ничего не изменилось с его последнего визита — все так же темно, все так же мрачно, а от затхлости спирает дыхание. Однако исчезла с лиц камнеградцев прежняя горесть. Гостей из Надмирья здесь встречают теперь приветливо, хоть и сдержанно — никакая дружба не строится в одночасье. Первый шаг к светлому будущему уже сделан, и у Гепарда от этого тепло на сердце. Еще больше теплеет все внутри, когда в кафешке под открытым небом — высоким потолком, который подпирают многометровые колонны — он отыскивает знакомую фигуру. Сампо, у кассы договариваясь о чем-то с официанткой, удовлетворительно кивает и лезет в карман куртки. Руки в новых перчатках со скоростью шулера делят внушительную стопку кредитов на две неравные части — та, что поменьше, отправляется на стойку, а после исчезает в кассовом аппарате. Воздух, пропитанный шахтерской пылью, наполняется ароматом жареного мяса. — Привет. Сампо оборачивается на звук голоса и тут же расплывается в улыбке. — Привет, Геппи. Я заказал нам пива и гордость местной кухни: печеную на камнях саламандру! Чего ты так поморщился? Это вкусно, гарантирую! В ожидании ужина Сампо принимается рассказывать, где пропадал эту неделю. Гепард старается слушать внимательно, однако, сделав пару глотков, зависает на звуке его голоса и теряет нить повествования еще в самом начале. Подошедшая с подносом официантка заставляет крохотный столик тарелками и наполняет опустевшие бокалы. Гепард неуверенно берет в руки нож и вилку, не зная, чего, ожидать, однако мясо внезапно мягкое — и совсем не странное на вкус. — Ну как? Скажи, деликатес? — Неплохо. Но с домашней едой не сравнится. — Ох, ну, мои кулинарные шедевры, наверное, еще не настолько вкусные… — Так я про свои, — улыбается Гепард. — Это приглашение? — Сампо заговорщицки подается вперед, ничуть не обидевшись. — Я хоть сейчас готов попробовать. — Приходи завтра на семейный ужин, попробуешь. Рысь и Сервал тоже будут. Закончив трапезу, они до позднего вечера гуляют по узеньким улочкам Камнеграда, далеким от фонарей и посторонних глаз. В особенно укромных местах, где можно остаться никем не замеченными, долго целуются — до покалывания в губах и легкого головокружения. Второе следовало бы списать на три бокала пива, но Гепард уже не в том состоянии, чтобы мыслить трезво. У канатной дороги, несущей наружу грузы и желающих увидеть небо, обнимаются на прощание. Гепард, стоя на ступеньках пустого вагончика, крепкой хваткой держит Сампо за талию, и тот полушепотом говорит, губами касаясь его уха: «У меня еще есть тут некоторые дела. Завтра увидимся». Гепарду щекотно, но так приятно, что хочется чуть ли не на плече унести его в свою квартиру, чтобы потом опять раздеть, везде поцеловать и далее по списку. Сампо словно читает его мысли — в который раз. — Хорошего понемножку. С хитрой улыбкой он закрывает перед носом Гепарда металлические двери. Вот же негодяй. Вагончик канатной дороги, готовясь начать свое движение, отзывается громким гудением. Весь следующий день на службе совсем некстати возникает то одна сотня срочных дел, то другая, и совесть и чувство долга не позволяют отложить их на завтра; из Форта Гепард выходит уже затемно, предварительно отписавшись в групповом чате, что опоздает. В качестве извинения покупает в кондитерской у дома пирожные к чаю, по два на каждого. Уже на лестничной клетке чувствуется согревающий аромат тушеной индейки и чего-то сдобного. С нарастающим подозрением Гепард наскоро разувается и шагает на кухню. Отремонтированный обогреватель, работающий на полную мощность, обволакивает комнату теплом. Сестры, о чем-то беседуя, раскладывают тарелки и приборы под горячее, пока Сампо возится с духовкой, пытаясь осторожно вытащить из нее противень с кексами. — Ты вовремя, ужин готов, — сообщает Рысь, увидев брата. Сервал шутит: — Но еще чуть-чуть — и мы бы все съели. — А я тут решил испечь сладенького к чаю, пока ждем тебя, — вклинивается Сампо с гордой улыбкой. По его щекам и нагруднику фартука белым облаком рассыпалась сахарная посыпка. Гепарду хочется расцеловать его прямо сейчас, не дожидаясь, когда они останутся вдвоем. Ему внезапно думается, что есть в этой череде странных совпадений свое очарование — и он совсем не против, чтобы они продолжались. В своей расписанной поминутно жизни Гепард разрешает себе иметь одну переменную, вносящую сумятицу и толику непредсказуемости, диктующую свои правила, норовящую ускользнуть — но вместе с тем всегда твердо ощутимую. Имя ей — Сампо Коски. Стоя на пороге кухни, где ужин приготовили без него, с упаковкой пирожных, которые можно было не покупать, Гепард чувствует себя немного растерянным и в то же время — самым счастливым на свете.