Клятва на мизинцах или настоящее сумасшествие

Он не может любить по-настоящему. Он знает итог их отношений. И почему тогда он снова сидит под Древом рядом с Найтом, подлечивает на руках свежие синяки с трещинами и надеется, что давит не слишком сильно? Инк тяжело вздохнул. Размышления как всегда ни к чему не привели. Он как тонул в океане непонимания и сомнений, так в том и остался. В любом случае, стоит заканчивать. Осталась буквально пара мазков вдоль лучевой кости, а далее он приступит к ребрам, и Найтмер начнет лепетать о благодарности. Дух, как всегда краснея, неловко отвел глазницы и принялся расстегивать пуговицы. Инк едва смог удержать неуместный смешок. Звезды, каждый раз одно и тоже. Даже спустя столько времени Найт все еще не привык к таким вынужденным раздеваниям. Хранитель АВ пересел тому на ноги, закрывая обзор на голубые разливы неба и слегка улыбаясь. Кажется, фиолетовый на щеках разгорелся лишь сильнее. Инк взглянул на потресканные ребра, усыпанные темными омутами-синяки, а дальше разноцветные глазницы сползли ниже, на позвоночник, обделенный ссадинами, и на дрожащие пальцы, что отказывались слушаться и никак не могли расстегнуть последнюю пуговицу. Скелет с пятном на щеке осторожно коснулся трясущихся рук — к огромному удивлению Найтмер даже не вздрогнул — и, убрав те, сам закончил с пуговицами. Духу оставалось лишь нервно закусить губу, неуверенно смять края рубашки, и растянуть те в разные стороны, давая еще больший вид на собственные обнаженные ребра. Шумела листва. Мягкая трава тщетно пыталась щекотать скрытые под одеждой ноги. Ветер теплый, но беспокойный, как суета солнечных зайчиков, снующих между между темных яблок в густых кронах Древа. Под той царил воздушный полумрак, в которой перемешался фиолетовый оттенок от горящих щек. Лечение уже подходило к концу, а смущение Найтмера — нет. Но это не помешало тому робко взглянуть на Инка и прошептать: — Спасибо… — Да пустяки, это не сложно, — хранитель АВ поднял на того глазницы и тепло улыбнулся, — Как себя чувствуешь? — Благодаря тебе намного лучше, — неловко проронил дух, снова отводя взгляд. — Я рад, — и Инк же даже не врал, желтая краска действительно забурлила внутри после слов хранителя Негатива. — Знаешь… — вдруг едва слышно прошептал Найтмер, еще сильнее сжимая края рубашки, — Ты лучшее, что есть и было у меня… И… Я… — хранитель негатива плавно поднял на скелета глазницы, где едва уместились всё: и трепетная радость, и теплая нежность, и благоговейная благодарность, и откровенная искренность, и невинная любовь… Фиолетовые зрачки сияли ярко, обнажая все сокрытые внутри чувства, а пролившийся нервный шепот лишь это подтвердил, — Я правда так тебя люблю… Инк замер. Пальцы дрогнули, нанося мазок по уже вылеченному месту. Он не понимал, что происходит, от чего перехватило дыхание, от чего вскружилась желтая краска и от чего закололо глазницы. Конечно, Найтмер и раньше признавался в любви, но… Чтобы так… Чтобы это звучало настолько искренне… Чтобы насквозь прошибло осознанием «Меня действительно любят»… Такого никогда не случалось. Сейчас Инк понял, осознал насколько сильно Найтмер привязан к нему. Насколько сильна любовь того. Насколько все далеко зашло. И… Что он не сможет повернуть все вспять. Не сможет не плакать от таких признаний и так глупо, но безумно счастливо не улыбаться в ответ. Не сможет перестать приходить в Дримтейл. Не сможет разорвать их отношения. Не сможет пережить, если однажды все это, эти чувства и моменты канут в забвенье. Если однажды Найтмер станет чужим. Но… В конечном исходе эта вселенная будет разрушена. И, к своему сожалению, Инк это точно знает. Что тогда будет? Как это будет? Какие последствия понесет падение Дримтейла? Этого уже хранитель АВ не знал. Его не посвятили. Внутри заскреблось плохое предчувствие. Но, не дав себе задуматься об этом, хранитель АВ попросту отдался бурлившим внутри неясным эмоциям и шумно прошептал: — Ты тоже… Я тоже… То есть… Звезды… — с губ слетел неуместный смешок, в ответ на который Найтмер обворожительно улыбнулся, складывая на груди сжатые в кулак руки и прикрывая ребра, — Я не знаю что сказать. Просто… Я тоже? Я не знаю. Звезды. Это было неожиданно… — дух виновато улыбнулся. — Кстати… — вдруг осенило Инка, — Найт, а ты знаешь о клятвах на мизинцах? — Ну, да, я слышал, — в фиолетовых зрачках проскочил интерес, — Ты хочешь дать какое-то обещание? — Да… — выдохнул скелет, протягивая мизинец и с волнением заглядывая духу в глазницы, — Мы можем пообещать, что чтобы не случилось, и как бы сильно мы не поссорились, мы всегда выслушаем друг друга и попытаемся понять друг друга? Найтмер, в миг став серьезней, кивнул, и, прикрываясь уже одной рукой, протянул руку к хранителю АВ. Обхватив своим мизинцем чужой, дух негромко, но твердо произнес: — Я обещаю, что чтобы не случилось и как бы мы сильно не поссорились, я всегда выслушаю тебя, пойму тебя, и не дам этой ссоре или чему-то другому расколоть нашу любовь. Инк горько усмехнулся. Звучало довольно наивно. Ведь это «что-то» может быть и изменой. Встряхнув головой и отогнав дурные мысли, скелет ответил: — Обещаю, что чтобы не случилось, я всегда выслушаю тебя, постараюсь понять, и постараюсь не дать этому разрушить наши отношения, — на лице проскочила легкая улыбка, — Иначе съесть мне тысячу иголок. — Иначе проглотить мне тысячу иголок, — повторил хранитель негатива, мягко полуулыбаясь в ответ. И Инк, вместо того, чтобы осознать, что он только что натворил и попытаться понять причины своего сумасшествия, лишь крепче сжал чужой мизинец и мягко поцеловал Найтмера.