Право на свободу

Bleed Out - Isak Danielson 3 года назад... - Это бред, Стайлс… Скажи мне, прошу… просто скажи мне, что ты шутишь сейчас… - прошептала я, стоя напротив темноволосого парня. Его руки были опущены в карманы чёрных джинс. Он был как всегда красив. – Ты слышишь меня, Гарри!? Скажи мне, твою мать, что это всё не с нами… Не про нас! Это же мы, Гарри! Ты и я, смотри! Это ты – я протягиваю ему свою бледную руку. А это – я, - указательный палец руки больно упирается в собственную грудь. Больно, но не ощущается. Всё привычно. Теперь привычно. И больше не осознаётся. – Это мы, Стайлс… Ты не можешь так поступить с нами. - Пейдж… - тянет он моё имя точно жевательную резинку. - Что «Пейдж?» - перебиваю, и что-то внутри меня стискивает рот в попытке заставить замолчать. Ругаю себя за то, что не даю ему сказать, хотя искренне сейчас нуждаюсь в этом. Бред. - Ты всё усложняешь. Просто оставим всё сейчас, чтобы в дальнейшем не было больнее, - спокойным, ровным голосом произносит зеленоглазый. Раздражение. Отвращение. Боль. Какого гребанного черта ты так спокоен? Идиот. - А сейчас не больно, Стайлс!? – грубо вскрикиваю я, делая шаг на него. Ни капли страха или сомнения. Полная уверенность в том, что всё, что я сейчас сделаю, не будет угрожать мне рядом с ним. И от этого до боли сжимаются стенки желудка. Хочется отвернуться и избавиться ото всех внутренних органов, которые больше не кажутся такими необходимимы. И снова бред. – Что ты молчишь? Давай же, скажи свои гребанные слова о том, насколько тебе жаль и как сильно ты огорчен. Давай же, я жду. - Что за детский сад? – он сдвигает свои густые брови к переносице – недоволен. – Просто прими тот факт, что я сделал это. Я мог бы оставить тебя в неведенье и полном недопонимании. Но сейчас я стою здесь, перед тобой. И мне ни хрена не легко видеть тебя. Смотреть на тебя и понимать, что единственное, что я могу сделать – это отпустить тебя. Пойми ты, чёрт возьми, что мне ни хрена не легко это сделать. Стоя напротив тебя и видя твои слезы я чувствую себя последним ничтожеством на этой планете. А всё потому, что ты невероятная, Пейдж. Настолько волшебная, что рядом с тобой я забываю, для чего при рождении мне были даны легкие. Рядом с тобой я забываю, как дышать. И это забирает у меня все силы на существование. Я не могу быть рядом с тобой лишь потому, что ты достойна лучшего. - Стайлс, что ты… - И мне ни хрена не легко было сказать это сейчас. Понять это несколько дней назад. И ни хрена не спокойно было, когда в моей голове зародились эти мысли: мысли о том, что ты та мечта, которая всегда будет сидеть в глубинах моего сознания. Я был с тобой, а сам понимал, что никогда не смогу остаться, потому что мне всегда будет хотеться уходить. Уходить туда, где тебе не место. Потому что ты не заслуживаешь находиться там, где буду я. И да, я чёртов эгоист. Подонок и еще много-много твоих самых опрометчивых высказываний, которые ты собираешься сказать мне после томной речи. Я это знаю. Я готов к этому: к твоей ненависти, к твоей ярости и к твоему отвращению. Мне чертовски хочется извиниться перед тобой, Пейдж. Но я знаю, что мои извинения не облегчат твою боль. И от понимания этого мне хочется испариться, будто меня никогда и не было рядом с тобой. Мне так жаль, Пейдж… - Пошёл ты, Стайлс, - горько, сквозь слёзы смеюсь я. Киваю головой в разные стороны. Прочесываю ледяными пальцами волосы и обхватываю свои ребра руками. Кажется, что они вот-вот выпадут на этот гребаный асфальт. Оголяя сердце, от которого, как ощущалось, не осталось ничего. – Пошёл ты со своими философскими высказываниями. Мне не нужна твоя жалость или твои слова о том, как тебе жаль. Мне нужен ты. Мне нужны мы. Ни больше, ни меньше. Но ты настолько эгоистичен, что считаешь, будто слова о твоей собственной никчемности могут затмить то, что происходит сейчас. Я готова бороться за нас, а ты рассказываешь мне о какой-то мечте и прочей чепухе. Ты трус. Чертов гребанный трус, которого я полюбила. И мне все равно, почему настолько ужасно твоё внутреннее Я, - я сделала глубокий вдох и постаралась отдышаться: мне не хватало воздуха рядом с ним. Мне не хватало воздуха сейчас, когда я осознавала, что НАС больше нет. И это было самым отвратительным сейчас – всё то, что делало меня счастливой, больше не вызывало ничего, кроме ярости. Я ненавидела осознание того, что теперь он не мой. И еще больше ощущала, что я больше не имею права называть его близким. Мы чужие. Чужие люди, которые будут помнить друг друга дольше, чем узнавали. - Завтра рано утром мне надо быть на работе, Пейдж. Смех. Я смеюсь. Отворачиваюсь от него и громко-громко смеюсь, помогая слезам выйти наружу вновь. В груди что-то больно-больно сжимается. Ноги становятся ватными, а ладошки в мгновение становятся влажными. - Это что, шутка какая-то? – я поворачиваю в его сторону только голову: на большее у меня не хватает сил. – Мы расстаёмся, Стайлс. А ты говоришь мне про свою гребанную работу? Ты мне омерзителен. Мне омерзительна одна лишь мысль о том, что сейчас я стою рядом с тобой. О какой гребанной жалости или искренности, преданности или влюбленности может идти речь, если в последние секунды нашего разговора ты говоришь мне об необходимости побыстрее лечь в кровать, дабы завтра проснуться? Я не могу подобрать слов, насколько ты.. насколько ты мне омерзителен сейчас. – Пауза. Кажется, бесконечная пауза перед одним лишь… -- Вали. С этими словами я обхватываю края своей легкой куртки и тяну её вверх, укутываясь в неё будто в крепкие объятия. Теперь не его. Больше никогда. - Вали к чёрту из моей жизни, Стайлс, - я кидаю на него взгляд полный разочарования и… сожаления? – Больше никогда не появляйся в ней. Тебе здесь больше не место. Моя любовь к тебе останется в сердце. Но у тебя к нему больше нет доступа. И это теперь моя свобода.