Нашёлся.
«Великие Хэйнар и Сэмия, да не потухнуть пусть звезды ваши! Найгар милосердный, Пусть не угаснет свет жизни его раньше срока отведённого…», — схватившись сильнее за поводья, пока энар карабкался на ствол очередного дерева, сайар не отрываясь смотрел вперёд и слушал, читая про себя молитвы всем известным богам. Его уши были напряжены до предела и, казалось, вот-вот должна пойти из них кровь.Слишком много звуков.
Кровь словно застыла в его жилах. Дыхание остановилось. Тело натянулось, как тетива. И… ПРЫЖОК! Тело зверя оторвалось от ветки. Разрезая воздух, он оказался в новом месте. На мгновение потеряв ориентацию, инодо почти отпустил поводья. Едва не упав на острые корни, но, пойманный крепким хвостом, вновь оказался на спине друга. — Ну, малыш, всё хорошо… Спасибо тебе, — похлопав энара по шее, они продолжили путь. Приказа не требовалось. Пролетая с очередного дерева, он заметил ночную гончую. В зелёных глазах появился луч надежды. «Скорее!» — прижавшись к тонкой шее своего энара, инодо не заметил как взял того за шерсть, безболезненно цепляя крепкую кожу животного. Недовольный короткий рык не был услышан в шуме вера.Успеют?
Перейдя на ускоренный темп, от чего маска, плотно прилегающая к голове, едва не начала ранить тонкую кожу лица. Острые золоченые грани впивались в кожу оставляя красные отметины. Возле щеки стало даже горячо, но инодо не обращал на это внимания. Ведомый одним лишь инстинктом, он бежал вперёд за радость скулящей гончей. На толстом стволе векового дерева надолго останутся отметины острых когтей, но это не страшно. Явы как-нибудь переживут подобное кощунство. Главное — добраться до пары Владыки раньше, чем это сделают аллар и остальные наездники. В его голове совсем не было плана. Лишь стойкое желание спасти чужую жизнь билось в груди. Спасти… нет — обе жизни от роковой ошибки. Но, видимо, никто, кроме юного сайара, так не считает. В нос ударил знакомо-незнакомый запах. Резкая горечь обожгла нос, заставляла морщиться и прятаться в собственных рукавах и короткой шерсти энара. Он был здесь. И запах, оставшийся в воздухе, тому доказательство. Энар тоже чихал едва ли не через каждый прыжок. Чует чужака. Тонкая нить надежды обернулась прочной лентой.Живой!
В отличие от инодо, алар, оставаясь лишь обычным шиночи по праву рождения, не обладают таким чутким нюхом. Так что, надеясь на то, что неверный путь, указанный гончими, не будет вовремя замечен. Сайар повернул голову энара, корректируя следующую цель для прыжка.Секунда.
Раскрыв перепонки между лапами, энар утробно зарычал, радостно высвобождая когти, со скрежетом впиваясь в дерево.Обогнать — вот их цель.
А остальное будет решаться после. По розовым ладоням текли вишнёвые капли. Когти инодо всё же слегка поранили шкуру энара, заставив того недовольно взвыть и замотать головой. От неожиданности, сайар чуть не отпустил поводья, выпадая из седла. Тёмный хвост ударил по напряжённому бедру животного, а руки отпустили полностью поводья, обнимая зверя за шею. — Тише, малыш, тише. Прости. Но нам надо спешить. Обещаю, я больше не выпущу когти, — шепча в чёрное звёздное ухо своего ездового зверя, сайар нервно смотрел вперёд.Тёмная тень удалялась. Опять.
Но в этот раз есть шанс. Стойкий яркий неприятный запах почти исчез, смешавшись с лесом и потом, но всё же он ещё оставался. Это не так уж и облегчало работу. Похлопав по шее энара вновь, сайар продолжил преследовать свою цель. В бездонных синих глазах казалось появилось осознание и жажда охоты. Только зацепившись — отталкивался. Только приземлившись — летел ввысь. Ветер бил в лицо и маску, принося с собой чужой след, а на земле виднелись примятые от его шагов травы и мох. Стволы деревьев становились всё толще и толще. Всё ближе сердце леса.Плохо.
Недовольно порыкивая, инодо ударил хвостом по бедру энара. Из оскаленной пасти твари вырывались тонкие струи белого пара и утробное, голодное рычание сменившееся рыком. Гончие собрались и завыли тонко, что только инодо и энар слышали их радостный лай.Группа стала больше.
Гончие бежали небольшой группой рядом с деревьями, на которые приземлялся энар, проходили сквозь них, где не было возможности повернуть. Тяжёлое дыхание ездового зверя резонировало с его собственным. ПРЫЖОК! Луна отразилась от крыльев этапа, оставаясь за спиной наездника. Гончие окружили своего хозяина и двигались слажено, загоняя добычу в угол. Перед глазами предстала небольшая свободная поляна, одарённая сиянием закатных звезд. И, спрыгнув с энара, что остановился у лежащей в корнях дерева фигуры, сайар сделал шаг, чтобы увидеть лишь ужас отражённый в янтарных глазах и стойкое желание бороться за жизнь до конца, даже совсем без оружия.***
Несколькими днями ранее
Вроде бы все шло обычно, но нет. День начался с весьма странного тянущего чувства внутри. Желание покидать кровать не было никакого, но и лежать дальше смысла не осталось. Завернувшись в большое белое покрывало, похожее на шкуру диковинного зверя, невысокая фигура, ворча себе под нос гнусавым спросонья голосом, поднялась с теплого налёженного места и направилась в сторону двери. Тонкая для парня рука с тёмной ни то от загара, ни то от природы, кожей, коснулась блестящей жёлтой дешёвой дверной ручки ровно в тот момент, когда та с размаху была открыта. Громкий звук удара и громкий крик, смешавшийся со стоном полным удивления и боли: — Алиса! — Ой, прости, я не видела тебя, — виновато подойдя к юноше, что придерживал свой нос, едва сдерживая внезапные слезы в сияющих от обиды и гнева карих глазах. Она наклонилась к брату и, осторожно убрав руку брата от его же лица, начала осматривать, поворачивая его голову в своих ладонях то в одну сторону, то в другую. — Неси турунды, не сломан, — одним движением своей руки убрав от лица ладони старшей сестры, парень вновь закрыл нос рукой. На белом покрывале начали появляться алые пятна, быстро расходящиеся яркими цветами. Недовольно нахмурив брови, пострадавший дождался, пока его почти полная копия найдет ватные плотные маленькие валики и, напомнив ещё чтобы та захватила перекись, принялся лечить себя сам. — Мама будет недовольна, — пробурчал парень, засовывая в нос туго скрученные турунды, а после залил любимое покрывало оставшейся перекисью водорода в местах, где ещё недавно цвели кровавые пятна. — Она не узнает, — заверила старшая, осторожно выглянув за дверь, проверяя всё ли спокойно в коридоре, после чего вышла и сказала: — Все уже на кухне. И сёстры с бабушкой. Тебя только одного на завтрак ждем-с. Протяжно застонав, но уже не от боли, а от осознания грядущих перспектив на завтрак, юноша закатил глаза. Опять он один в этом женском царстве! Ворча на латыни заученные с первого курса фразы, он начал выталкивать девушку за дверь. — Солнышко моё, ну ты чего опять? — Алиса неловко улыбнулась, от чего получила в ответ недовольный взгляд янтарных, как и у неё самой, глаз, и полный глухой игривой злости ответ: — Переодеться дай, бестия рыжая! — Я не рыжая! Я темно русая с золотым! — в шутку нахохлившаяся девушка усмехнулась, — Ладно, леший с тобой. Если не спустишься через три минуты, то Кира со Славой твой завтрак заберут и с Масей будешь манную есть. Однозначная угроза. И без подтекста. Так что: — Иди уже! Скоро спущусь, — парень в закрыл, наконец, дверь на защёлку и, тяжело выдохнув, прислонился к холодному дереву лбом. Развернувшись обратно к своей комнате, он обречённо вздохнул. Опять. Вещи лежали как попало, сброшенные в одну кучу. И как тут найти хоть что-то? Перебирая грязные и чистые вещи, юноша не заметил, как прошли отведённые три минуты и, спускаясь в слегка мятой белой футболке и спортивных шортах, со страхом ожидал манную кашу в своей тарелке. Страх оказался не напрасным. Три старшие сестры сидели, как ни в чем ни бывало и спокойно ели гренки, а младшая, причмокивая и облизывая с аппетитом ложку, довольно уплетала свою кашу. Белая субстанция в пока не тронутой последней тарелке не вызывала доверия, но, делать нечего. Со стороны кухни доносились звуки работающей кофемашины. Ну, хоть что-то хорошее однозначно будет за завтраком. Алиса хитро подмигнула младшему брату и, явно растягивая удовольствие, медленно ела сладкие гренки, наблюдая, как темнеют янтарные глаза юноши от наполняющей его разум черной ярости. Уйдя в свои мысли, где он забирает еду у сестры, связывает её и кормит с чайной ложечки пресной манкой, не заметил приближающуюся опасность: — Саша! — Мать моя роща! Слава! — ложка с кашей выпала из рук, расплескав содержимое по столу и, частично, одежде, — Чтоб тебе икалось целый день! Нельзя так пугать! — Прости, — ничуть не раскаиваясь, протянув брату салфетку, вторая из дочерей улыбнулась своей фирменной улыбкой, а после, словно брат только что её не отчитывал, вернулась к своему монологу, — и всё же, вчера мы так и не договорили! Если бы кто-то из нас оказался в другом мире, то как бы себя вёл? — Слав, ты единственна из нас, кто больше всех похожа на твоих этих «попаданцев», — закатила глаза Алиса, от чего названная скривила губы и показала язык, «обидевшись», сложила руки на груди. — Кира, ну ты и скажешь! — А я что? Я ничего. Но и в правду, как бы? Ты и Мася единственные, кто так и не ответил вчера, — отложив гренку, что тут же исчезла из тарелки и оказалась в ловких пальцах единственного мужчины за столом, девушка внимательно посмотрела на парнишку. — И если Масечка слишком мала для этого, то у тебя нет подобной привилегии. — Ладно, ладно. Понял. Не дурак. Был бы дурак — не понял, — видя, что сестра не отстанет, Саша задумался, начав грызть узкий конец своей ложки, — я бы ушёл в лес или деревню где-нибудь на окраине, жил тихо, может даже ребёнка усыновил и обучал его лечебному делу. А потом начал путешествовать к морю. — Кто о чем, а Сашке полечить, поучить и воды побольше налить, — закатив глаза, Слава потянулась за отложенной последней гренкой, но, не найдя той в своей тарелке, широко раскрыла глаза, недоуменно моргая, — а как же любовь? А интриги и приключения? Скучный ты. Но, если бы мы оказались все вместе там, — в глазах девушки словно загорелось алое пламя, фантазия пустилась в путь и поток мыслей уже не остановить, — а давайте сыграем сегодня! Создадим мир новый, и будем путешествовать! Лиса — защитница, Кира — собиратель и повар, Сашуля наш врач и охотник, а я, так уж и быть, буду разговаривать с местными, добывать информацию и устраивать нам комфортное времяпрепровождение! — девушка возбужденно замахала руками, указывая на каждого из названных ею людей, заставив их чувствовать неловкость из-за пыла, что шёл от неё и яркого огня решимости в глазах цвета янтаря. — А ты никого не забыла? — указав на самого юного члена семьи, внимательно слушающего старшую сестру, Кира усмехнулась, вызывая тем самым вновь у Славы приступ смущения, захватившего девушку полностью. — А она наша звезда, муза и Богиня! Ей вообще делать ничего не надо будет… Фыркнув, и не став слушать дальше, чем разозлил сестру, Саша забрал свою тарелку и, захватив ещё оставшуюся посуду, пошёл на кухню, где мать заканчивала свою работу над утренним кофе. Улыбаясь своим мыслям, женщина в самом лучшем возрасте стояла возле столешницы. Пять кружек кофе стояли напротив неё и каждая пахла по-своему. Сиропы, украшения, добавки, пропорции — она учла всё, что любят её дети. Естественно не забыв про себя, оставила самое приятное напоследок. Поздоровавшись, единственный мужчина в семье принялся за рутину, которую не то, чтобы любил, но, так как сегодня его очередь — приходится терпеть. Закончив с посудой и поцеловав маму в щеку, Саша спокойно и с любовью, на которую только способен ребенок, посмотрел на ту, что подарила ему жизнь. Как бы сильно сестры его не раздражали, без них и матери в жизни не было бы смысла. Теплота в груди раскрывается алым, огненным цветком. — Иди уже, подлиза, — усмехнулась мать, сверкая такими же яркими, хитрыми янтарными глазами, как и у любого из её детей. Отдавая три кружки с кофе сыну, взяла оставшиеся две с ароматным напитком и одну с разбавленным яблочным соком. «Что же, возможно этот день не так уж и плох,» — так думал парень, пока телефон не напомнил о себе невероятно громким звуком. От неожиданности Саша чуть не выронил из руки кружки с кофе и, выругавшись, за что получил легкий пинок от матери, поставил посуду на стол перед сёстрами, а сам принял вызов. В трубке раздался знакомый женский голос, напоминающий о сегодняшней встрече. Закатив глаза, он протяжно застонал от отчаяния. Впившись пальцами свободной руки в густую тёмную шевелюру, заверивал подругу, что всё в силе и не опоздает на этот раз. Положил трубку. От бессилия внутри стало тошно. Даже любимый орехово-шоколадный каппучино не спасал положение. Яна была хорошей напарницей, наставницей, подругой, но никак не девушкой в глазах Саши и сама прекрасно это понимала. Но всё же, пусть и иногда, но она продолжала пользоваться его присутствием, представляя как своего парня, отбивалась от назойливых ухажёров, которых на скорой было гораздо больше, чем оба этих товарища могли себе представить. Яркая, милая, невысокая девушка, что было ей несомненно плюсом в глазах студента-друга, который был самым низким как в колледже среди одногоуппников, так и дома. Яна привлекала взгляды и пленяла своим невинным очарованием. Не так уж и много людей могли сопротивляться её очарованию, однако были и те немногие, что оказывались безразличны к невинным манипуляциям. Ко второму типу относится и Александр. Парень, что сейчас учился на четвёртом курсе и готовился сдавать экзамены, а после — уйти работать по специальности, сейчас собирался разделить смену и помочь подруге с тяжёлым днём в качестве волонтёра и напарника.***
День выдался непростым.
Захваченные из дома закуски незначительно облегчали ситуацию, но постоянно чувствовать, как тебя выворачивает на заднем сидении в машине скорой помощи было невыносимо. Портфель, в котором парнишка возил собственную аптечку, покоился на коленях. Перед глазами мелькали строки очередной клешированной современной книги, что скинули ему Ярослава и Кира, а название он не помнит. Кажется, эта книга, предложенная сестрами, оказалась куда увлекательнее, чем Саша предполагал. Время от времени появляющиеся уведомления отвлекали, но это не нервировало. Яна была рада поговорить хотя бы так, лишь бы не кричать лишний раз. Но что-то всё равно было не так. Словно в душе поселился мелкий, гадкий червяк, который грыз лёгкие и сердце изнутри, тянул, вырывая кусками плоть, заставляя раны гноиться сразу же после оставления за собой следа из повреждений. Но в физическом плане ничего не болело. Коснувшись рукой шеи, парень закрыл глаза, прислушиваясь к себе. Ему всё это не понравилось ещё с самого начала. С того самого момента, когда Яна позвала его с собой на смену два дня назад. С того момента, как закрылась дверь в машине и он, пристегнувшись, начал переписываться с сидящей на переднем сидении девушкой, и параллельно с этим читать книгу, с того самого момента, как они выехали за черту города. Несколько мгновений беззаботной тишины в тот же миг сменились пронзающим ужасом и не предвещающим ничего хорошего скрежетом. Успев лишь повернуть голову в сторону, парень заметил как ломается дверь и огромное белое нечто на огромной скорости врезается в него выбивая из груди весь воздух.Всего одно мгновение.
Во рту скапливается кровь, а в голове лишь звенящая пустота. Через четверть часа на место аварии были все службы. Весь бок скорой помощи был разбит всмятку. Водитель и фельдшер, сидевшие на переднем сидении получили тяжёлые травмы и были без сознания. Водитель фургона, врезавшегося в скорую, оказался мёртв. Внезапная остановка кровообращения. Был ещё один пострадавший. Его не удалось опознать. Тело и лицо почти полностью превратились в кашу после столкновения машин. От подобного выжить просто невозможно. Закрыв тело чёрным пакетом, вызванная бригада начала оформлять происшествие. Тучи на небе разошлись, освещая перекрытую аварией дорогу. Люди суетились кругом. Лишь древний лес, окружавший вечно спящую гору, оставался спокоен, словно всё произошедшее было лишь сном.