Обещай, что не будешь стоять за меня

Нова видит перед собой усыпанный рунами потолок. Возможно, за всё то время, что она провела в бывшей комнате чернокнижника, они ей полюбились независимо от прозаичных и даже ужасающих трактований. Например, она навсегда запомнила, что загогулина в углу никакая не деталь узора, а самая настоящая клятва демону. И всё же красивая. В доме впервые настолько тихо, что девушка думает, не попала ли она в параллельную вселенную. Надеется, что попала. Может быть в этой реальности ей не придется быть шпионкой, предательницей, лгуньей... Может в этой реальности она сможет без дрожащего страха притянуть к себе Оникс и поцеловать? От одного присутствия этой девушки у неё дрожали колени. Нова будет ещё большей лгуньей, если скажет, что сможет поцеловать её в любой из вселенных. За окном светит солнце, проникая лучами сквозь тёмные шторы. Нова возвращается к рунам, ведёт янтарными по переливающимся линиям, утопает в мягком матрасе. Какой-то своей частью забывая миссию, игнорируя предстоящую встречу в очередной грязной подворотне, мысленно нагло и бесповоротно находя темные кудри Оникс забавными и привлекательными. А потом натыкается на темную фигуру и эти самые кудри из фантазий падают ей на лицо, щекоча нос. — Скучаешь? — Оникс улыбается ошарашенному лицу ловчей, распахнутым глазам, приоткрытым от неожиданности и удивления губам; Нависает и дышит, накаляя близость, сокращая между ними расстояние. — Ничуть. — а потом вглядывается в гетерохромные, любуется падающим светом на светлую кожу, рассматривает хмурый лоб. — Ну, может немного по тебе. Эта честность застаёт врасплох анимаморфа. Но она довольно выгибается, потягиваясь, и позволяет девушке принять сидячее положение. — Что-то случилось? — Нова поправляет пижаму, которую так и не решилась сменить после сна. Свободный день позволял побыть в кровати дольше положенного и она этим без зазрения совести пользовалась. — Да. Я, — Оникс скользнула на кровать и села, соблюдая дистанцию для комфорта нерешительной девушки. — заскучала. У меня много дел, но я нашла минутку потревожить твой отдых. — Это так предусмотрительно. — Это тебя не обрадовало? — собеседница любознательно повела хвостом — Нова не знала, было ли это осознанным движением или кошачьим инстинктом, однако учтиво проигнорировала — и серьезно посмотрела в янтарные глаза. — Я рада, что ты зашла. Эти руны уже начинали двигаться после трёхчасового рассматривания. Кошка заметно расслабилась, получая зеленый свет, а потом устало выдохнула, считывая готовность Новы слушать. — На самом деле, мне просто нужно было побыть с кем-нибудь. — Оникс поникла, вслед за ней кошачьи уши, голос стал тише и всё беспокойство мира свалилось на плечи анимаморфа. — С тобой мне комфортно. — Ты хочешь поговорить об этом? — Давай притворимся, что мы уже достаточно близки, чтобы я могла лечь к тебе на колени? — девушка упрямо смотрит на Нову, смело и решительно, готовая принять любой ответ. В этом чувствуется подвох, тот, который ускользает от ловчей. И ей вовсе не хочется бегло ловить его. Но это влюблённая версия Новы не может совладать с разумом. Особенно, когда вечно улыбчивая и стойкая девушка распадается перед ней. Всё, что она может, это позволить лечь к себе на колени в человеческой форме, осторожно поглаживать по тёмным волосам, замирать при каждом движении и шептать что-то невнятное о рунах на потолке, которые успела выучить. — Знаешь, когда я впервые спасла тебя, подумала, что готова делать это снова и снова. — Не губи себя, когда меня невозможно будет спасти. — Нова, вот что ты не выучила про анимаморфов, так это что мы преданные существа. — Я плохо тебя знаю. — она выдавливает эти слова, медленно возводя невидимую стену. Старается её возвести до того, как станет слишком поздно. — Как и я тебя, но это не мешает мне доверять. Ловчая прекращает приглаживать смолистые кудри, наматывая на палец. И дышать вместе с тем прекращает. Она должна была понимать, что будет тяжело ступать на два фронта, и всё же не предусмотрела ситуации, где по уши грязнет в чувствах к загадочной кошке с невероятной улыбкой. — Я знаю, Нова. Я всё знаю. — Нова дёргается от неё, глаза в панике бегают. Она знает? Это не звучало укором или угрозой. Но девушка упрямо мечется, думает, что умрёт прямо здесь под когтями кошки или потом от руки отца. Или, если пощадят близкие, её сожгут на площади. Она снова и снова думает, ломая мозг, душу, как выбраться. Думает, где же прокололась и одновременно неистово просит всем нутром, чтобы это оказалось правдой. Тогда ей не придется больше врать, прятаться, жить натянутой марионеткой. Она умрёт, но хотя бы её правда будет стоить свеч. — Я никому не говорила. Но я хочу знать правду от тебя. Просто правду. Я не жду, что ты всё это бросишь и останешься. Тишина рубит все старательно выстроенные мостики, проникает под кожу. Разноцветными кристаллами кошка завораживает и пугает. И Нова медленно опускается на кровать, закрывая глаза. Ощущает внезапное тепло и безопасность. На миг кажется, что худшее позади. Кажется, что вот сейчас она может выдохнуть и наплевать на все обещания, клятвы, на потраченные годы. А потом Оникс осторожно поправляет её прядку, ложится рядом, и Нова умирает подле неё, моля о прощении, которое никогда не сможет выпросить вслух. — Я не могу рассказать всё. — Хорошо. — янтарными находит гетерохромные, полные смирения и терпения. Она стирает влажные дорожки от слёз, не смея просить о большем, кивает. — Хорошо. — А сейчас у меня есть час, хочешь, чтобы я осталась? — какой-то частью Нова понимает, что ей нужно время, пространство, много и очень много этого пространства, чтобы понять, что она потеряла и что приобрела. Она не выберется из этого, но хотя бы позволит себе быть счастливой. — Хочу. Оникс, словно только того и ждала, придвигается ближе, прижимая девушку к себе, согревает и успокаивает клокочущее сердце. Зарывается в её волосы, вдыхая аромат мятного шампуня, потом пристраивает голову на плечо и запах стирального порошка вперемешку с её кожей сводит с ума. Нова снова закрывает глаза и ощущает, как губы девушки касаются её шеи практически невесомо. — Мы теперь по разные стороны? — Разве мы были на одной? — это болезненно врезается в грудь ловчей, но она проглатывает обиду, считая заслуженным кровавым клинком. — Я не хочу быть против тебя. — Даже если будешь, я связана с тобой. — Я эгоистка, но не собираюсь оправдываться. — Не нужно. Это всё ещё ты, и это всё ещё мой выбор. Завтра нам предстоит тяжелый разговор, если ты всё же останешься, так что хорошенько подумай и успей собрать вещи. — Обещай, что не будешь стоять за меня. Девушка осторожно целует шею Новы вместо ответа, заставляя ту сбиться с мыслей, планов, потеряться в моменте, задохнуться в смеси жасмина и мускуса. Навсегда-навсегда запомнить последние слова смешанные с нежными касаниями. Охотно позволяет привязать себя к фамильяру ещё больше и сильнее, чем ритуал. — Увидимся завтра, Нова. И Оникс выползает, оставляя после себя мятую простынь, красную ловчую, жирный и болезненный знак вопроса на их жизни. Исчезает в дверях, словно её и не было. И обе знают, что это последний раз, когда анимаморф выходит из комнаты Новы. Последний раз, когда кожа ловчей горит не от плетей или магии, а от трепетных прикосновений.