Цена свободы.

Когда-то Брут был на хорошем счету у Тесея, знал все входы и выходы, сейчас же должен был выполнять грязную работу, пусть и по-прежнему в знакомой сфере. Казалось, смену статуса он принял со смирением и каждый день продолжал делать то, что ему было велено. Если бы не простая просьба его друга, который теперь числился в списках предателей. Икар не написал ничего о том где он, что с ним происходит, но отправил зашифрованное письмо на почту друга. Как предусмотрительно.

***

Найти комнату объекта не составило особого труда. Разработчику даже не пришлось подбирать код комнаты — он заблаговременно сделал копию карты, которую у него в последствии отобрали вместе с золотым статусом. С камерами вопрос решался элементарно — всего-то нужно было вырезать кусок записи и продублировать предыдущий. Персей сидел на кровати, склубочившись. В его глазах не было ни былого огня, ни малейшей искры — полная апатия и равнодушие к происходящему. При взгляде на такого изгоя внутри Брута что-то сжималось. Даже он не заслужил к себе подобного обращения. Обычно браслеты использовались для коррекции эмоционального фона, но в случае с Бродягой пришлось буквально подавить его личность. И хотя Персей отлично справлялся с поставленными задачами и оказался на редкость послушным браслетником, летальный исход был только вопросом времени. — Не могу поверить, что я это делаю, — выдыхает Брут, опускаясь на одно колено перед изгоем. Немного мешкая, он подключает к браслету собственный телефон, подбирая нужный код, дабы вывести его из строя. Деактивировать браслет не было простой задачей, но Брут не был бы собой, если бы ему это не удалось. В его воспалённом сознании вертелось несколько вариантов развития событий и ни один из них не являлся утешительным — либо его казнят самого, либо Бродяга опомнится и разорвёт его в клочья. Да и кто мог предугадать как среагирует пробудившийся мозг, который так долго вытеснял все негативные эмоции? Брут осторожно отступил назад, прижимая ладонь к карману, где таился шокер. Идеи Икара в принципе редко отличались здравым смыслом, но это была самая безумная из всех. Чёрные зрачки сужаются и расширяются несколько раз. Пальцы шевелятся, сжимая ткань вычурно классических брюк. Персей выглядит потерянным, но его взгляд становится менее стеклянным с каждой последующей секундой. Он потряхивает головой, медленно вытягивает перед собой руки, долго рассматривает запястья, а затем поднимает непонимающий взгляд на Брута, будто пытаясь найти в нём хоть какие-то ответы. — Персей...? — Брут говорит осторожно, плотнее прижимая ладонь к карману, в котором таится шокер, — ты знаешь кто я? Персей задерживает серые глаза на чужом лице, о чём-то невразумительно кивает, пока собственный взгляд отводится в сторону браслета. Вдруг он резко зажмуривает глаза и невольно морщится, отворачиваясь в сторону, будто неприятно щурясь от ярких световых вспышек. — Ты не мог бы убрать его от меня? Пожалуйста.. — Изгой обнимает себя сам, сжимая пальцами серый кардиган на собственных плечах. Весь его вид говорит о том насколько ему неуютно и тревожно. Весь его вид не имел ничего общего с тем, каким его знали до этого. Бруту было откровенно не по себе. Конечно, он понимал, что браслет этого парня настроили так, что он не просто подавлял негативные эмоции, но и саму его личность, но этот волчонок был совсем не похож на того, кто месяц назад в громом и молниями ворвался в город. Глядя на него сейчас, Брут ощутил боль. Они сломали его. Это даже жестоко. — Да-да, конечно, — растерянно подорвался Брут, рванув к браслету и за несколько коротких минут выводя его из строя. Повисло неловкое молчание. Бруту поставлена четкая задача, но сейчас он был совершенно растерян. Персей, вопреки всем ожиданиям, пока не бросился на него, видимо всё еще отходил от действия браслета. — Ты помнишь меня? — осторожно спросил Брут, и шагнул к кровати Персея, протягивая свободную ладонь. — Я Брут. Мы виделись, когда вы... Впрочем, неважно, — парень понимал, что время поджимает и нужно было убираться отсюда как можно скорее. Брут наклонился, чтобы быть хотя бы примерно на одном уровне с ним. — Послушай, я могу вывести тебя отсюда. За пределы купола. Ты можешь вернуться домой. Но Бродяга, судя по всему, ничего не помнит. Более того — при слове "дом" у него не возникает ассоциаций. Вообще никаких. Он скользит оценивающим взгдядом по лицу Брута. Будто пытается изучить, понять, что происходит, но не может найти в нём решительно ничего как-либо проясняющее ситуацию. — Здесь слишком много запахов.. — волчонок невольно морщит нос, пока понимая только то, что они ему не нравятся. Он бросает взгляд на ладонь Брута. У него, почему-то, такой же браслет, только цветом и формой немного дороже на вид. Можно ли ему верить? Когда Брут наклоняется, изгой чувствует новый запах. Одновременно вписывающийся в общую композицию и одновременно непохожий на нее. А дальше происходит то, что он не может обьяснить никакими мыслительными процессами. Он опускает ладонь на шею Брута, едва зацепившись собственным рукавом кардигана о его предплечье, и притягивает ближе к себе, делая новый вдох, проходясь носом по шее. Что-то совершенно незнакомое, но даже.. не отталкивающее? Волчонок задерживается, притупляя взгляд, будто усиленно пытаясь вспомнить. — Я раньше так не делал? — непонимающий взгляд. Простое касание. И дикая пульсация в собственных висках, заставляющая резко приложить к ним ладонь. Голова просто раскалывалась. — Нет, я... — Мысленно Брут уже успел обругать себя за потерю бдительности, он ведь должен был это предвидеть, должен был быть осторожен. Но внезапная хватка чужой руки выбивает у него почву под ногами, заставляя Брута вздрогнуть на месте. Парень испуганно схватился за руку Персея и уже собирался вырваться, когда ощутил горячее дыхание на своей шее. Брут замер, забыв как дышать, по телу пошли мурашки. Если его загрызут прямо здесь, то стоит отдать должное Икару. Но ничего такого не произошло. Брут выдохнул, но дыхание только ускорилось. Всё это напоминало ему животные повадки. До этого момента Брут не задумывался или старался не думать о том, как выживали изгои за пределами купола, а теперь угодил в лапы одного из них. Вот только этот зверь дезориентирован, пытается прийти в себя, а следовательно может быть агрессивным. Помня уроки поведения с животными, Брут рассудил, что вырываться нельзя, как и показывать страх, нужно дать себя... обнюхать? Судорожно сжимая пальцы на руках, Брут невольно отводит глаза, пытаясь хотя бы украдкой взглянуть на изгоя. — Я друг.. друг Икара? Ты помнишь его? — Брут говорит с максимальной осторожностью, словно боясь спугнуть. Персей порывается что-то ответить, шевелит губами, задерживает взгляд на дрожащей ладони, которую зачем-то вскинул Брут, но перед глазами совершенно плывёт. Он пытается сфоксировать взгляд, но тот размывается вновь и всё, что остаётся это замылившийся горизонт, который уплывает от него к чёртовой матери.