***
После этого словно распахнулись шлюзы. Это просто становится привычкой, если привычку можно сформировать мгновенно. Коннор рационализирует это, думая, что это имя, в конце концов, указано в его удостоверении личности — было бы неискренне использовать что-то еще. Было бы ложью не упоминать свою официальную фамилию. Поэтому он часто ей пользуется. На самом деле, всякий раз, когда ему это может сойти с рук. Когда он записывается на ремонт, он говорит секретарю: "Это Коннор Андерсон, хочу назначить встречу для технического обслуживания". Когда он размещает заказ на самовывоз, будь то спиртное для Хэнка, еда для Сумо или одежда для самого Коннора, он сообщает сотрудникам: Коннор Андерсон, пришёл за заказом?". Когда он заказывает пятничный утренний кофе, он наклоняется над стойкой и говорит ничего не подозревающему бариста: "Я разместил заказ через ваше мобильное приложение, он должен быть под именем Коннора Андерсона". (Не стоит говорить о том, что в кофейне спрашивают только его имя. Возможно, ему слишком нравится то, как оно звучит вместе с фамилией. Не то чтобы это чему-то мешало.) На самом деле Коннор боялся, что Хэнк поднимет из-за этого шум. Коннор был убежден, что Хэнк обидится или испугается, если Коннор, не спросив, возьмет его фамилию. Но когда удостоверение личности Коннора пришло по почте, мужчина просто взглянул на выданный правительством пластиковый документ и усмехнулся. Казалось, он совершенно не заметил тревоги Коннора и с горечью заявил: — Похоже, твоя фотография, блять, идеальна. И это было все. На самом деле, это самое лучшее благословение, на которое Коннор мог надеяться. Так что, если Коннору и хочется использовать свое полное имя, он, по крайней мере, уверен, что Хэнка это устраивает. Это безвредно.***
Без Хэнка в офисе скучно. Коннор знает это, и все же это его всегда удивляет. Лейтенант остался дома с легкой простудой; сегодня утром было трудно расставаться с ним, но Коннор уверен, что Хэнк не позволил бы андроиду ухаживать за ним, даже если бы от этого зависела его жизнь. Итак, теперь Коннор сидит за своим столом, с болью осознавая, что напротив него пустует место Хэнка. Единственным спасительным моментом является то, что простуда, похоже, настигла и Рида, а это означает, что день Коннора будет благословенно скучным. По крайней мере, до тех пор, пока тень не нависнет над его столом. Коннор выпрямляется и смотрит вверх, встречаясь взглядом ни с кем иным, как с капитаном Фаулером. — Здравствуйте, сэр, — говорит Коннор с улыбкой. Ему нравится Фаулер, главным образом потому, что он знает, что Хэнк любит Фаулера. Их дружба пошла на поправку после революции. Коннор чувствует себя привилегированным наблюдать за этим. — Чем я могу быть полезен? Фаулер выглядит колеблющимся между улыбкой и хмурым взглядом. Для него это не является чем-то ненормальным, но Коннор все равно обращает на это внимание. — Я надеялся, что ты сможешь пролить свет на запутанный отчет, который сегодня утром попал ко мне на стол. Коннор кивает. — Конечно, сэр. Фаулер выпрямляет руки и протягивает Коннору настоящую папку из плотной бумаги. — В частности, это благодарность твоей службе. От той женщины на прошлой неделе с потерявшимися детьми. Коннор снова кивает, берет папку и открывает ее. Он легко вспоминает этот случай. Мать в замешательстве пыталась найти своих пропавших детей после того, как они заблудились в торговом центре. Коннора и Хэнка вызвали, потому что один из детей был андроидом, спутником человеческого ребенка. Беспокойство заключалось не в том, что андроид может навредить ребенку, а в том, чтобы они оба были в безопасности. В конце концов выяснилось, что они пробрались в задний коридор торгового центра и не смогли выбраться. Ничего страшного, и Коннор слегка улыбается, вспоминая благодарность матери. Он просматривает бумагу перед собой, обращает внимание на слегка размазанные чернила и курчавый ритм букв. Я просто хотела выразить дополнительную благодарность детективу Андерсону. Он был таким понимающим и добрым, когда искал Милли и Остина, даже когда я была близка к истерике. Если бы я могла, я бы отправила ему корзину с фруктами. Коннор тихо фыркает, затем смотрит на своего капитана. — В чем проблема? — Видишь ли, я не знал, что у нас в офисе есть детектив Андерсон. Я прочитал письмо и подумал, что она не может иметь в виду Хэнка. Я люблю этого парня, и он умеет быть мягким, когда это необходимо, но даже до того, как все пошло к черту, он не получал таких комплиментов, — Фаулер постукивает по бумаге, чтобы подчеркнуть это. — Поэтому я позвонил Марианне, матери, и попросил еще раз уточнить, о каком офицере она говорит, чтобы убедиться, что письмо попало в нужное место. Коннор смотрит на Фаулера. Во рту у него сухость, хотя на самом деле он никогда не бывает влажным. Его тириумный насос, кажется, ускоряется, несмотря на все его попытки замедлить его. Если бы не папка в его руках, Коннор перекатывал бы свою монету под пристальным взглядом Фаулера. — Представь мое удивление, когда она подробно описала тебя, Коннор, и рассказала, что ты представился как детектив Андерсон, пока Хэнк был занят получением подробностей от службы безопасности торгового центра. Коннор открывает рот. — Сэр, я… Фаулер поднимает руку. — У тебя есть удостоверение личности? Хэнк сказал, что ты позаботился об этом несколько недель назад. Коннор бросает папку на стол и ищет бумажник, который Хэнк купил ему вскоре после революции. Все, что там есть, — это его удостоверение личности, скидочная карта кофейни и фотография Сумо. Он вытаскивает удостоверение из слота и протягивает его Фаулеру. — Подойди в отдел кадров и позаботься о том, чтобы копия была помещена в твое дело. Я знаю, что ты можешь просто просканировать это в своем мозгу, — Фаулер указывает на светодиод Коннора, — но Эллисон любит самостоятельно просматривать документы и следить за тем, чтобы они были составлены правильно. — Конечно, сэр, — Коннор встает, снова кладет в карман удостоверение личности и бумажник и начинает идти. Он останавливается, когда Фаулер ловит его за руку. — Сэр? — Хэнк знает? Коннор слегка кивает. — Он видел мое удостоверение, когда оно пришло. Его единственным комментарием было разочарование по поводу моей фотографии. Уголки губ Фаулера моментально поднимаются вверх. — Серьезно? Ничего по поводу того, что ты взял его фамилию? Вы, ребята, это вообще обсуждали? Коннор чувствует, как его внутренние системы нагреваются, и уже не в первый раз благодарен, что покраснение — это особенность, которую в CyberLife не сумели в него установить. Он может только представить, какими красными были бы его щеки и уши в противном случае. Или, возможно, они были бы синими, учитывая тириум. — Нет, он ничего не сказал, и мы об этом не говорили. Полагаю, если бы у лейтенанта были проблемы с этим, он бы очень громко об этом сообщил. Особенно если бы был пьян. Улыбка Фаулера только растет. — Я уверен, что так и было бы, парень. Я имею в виду, если бы он знал. С этими словами капитан отворачивается и направляется к своему столу в центре участка. Коннор наблюдает, почти ожидая очередного озадачивающего комментария от своего босса, пока стеклянная дверь бесшумно не закрывается. Коннор ждет еще секунду, но когда ничего не происходит, он спешит в отдел кадров и решает не рассказывать о письме Хэнку. Потому что тогда Хэнк, конечно, захочет это прочитать, и тогда он может поступить иначе. И Фаулер ведет себя... странно, от чего у Коннора дергаются пальцы. Понимающая улыбка Эллисон, когда Коннор передает свое удостоверение личности, тоже не помогает делу.***
Несмотря на небольшую ситуацию, Коннор не перестает использовать эту фамилию. В каком-то смысле он не смог бы остановиться, даже если бы захотел. Это его официальное имя, что означает, что при любых записях на ремонт, контактах с его банком или организациях встреч с Маркусом он обязан повторять "Коннор Андерсон" снова и снова. Однако, помимо этого, он просто не хочет прекращать использовать эту фамилию. Он называет ее, когда покупает продукты, когда заказывает кофе, когда знакомится с новыми людьми. А если иногда он подписывает своим именем запасные блокноты, которые хранит в своем столе, — только когда Хэнка нет рядом, только когда он уверен, что никто этого не заметит, — это его и только его дело. Должно ли это быть ещё и делом Хэнка? Возможно. Но Коннор знает, что частью человеческой жизни является ложь ради других. Хранение секретов — это обычное человеческое дело, независимо от причины. Коннор просто принимает свою человечность, и он знает, что Хэнк это оценит. Вот что важно.***
Через несколько месяцев после того, как его имя было официально изменено, это действительно пригодилось. Коннор держит себя в руках, когда идёт по больнице. Часть его хочет прорваться через каждую дверь, бежать, пока он не доберется до палаты Хэнка, требовать внимания просто для того, чтобы его тревога нашла какой-то выход. Однако он этого не делает; он держится твердо и уверенно, когда сначала подходит к стойке регистрации и получает браслет для посетителей, а затем направляется к лифтам. Он мог бы взломать жестяные коробки, чтобы они двигались быстрее и обходили каждый бесполезный этаж, но он этого не делает. Он проверяет пост медсестры на этаже Хэнка, чтобы убедиться, что его партнер готов к посетителям, и здесь он сталкивается с проблемой. — Простите, сэр, — говорит медсестра, пристально глядя на светодиод Коннора, — допускается только семья. Слова вылетают из его рта прежде, чем Коннор успевает одуматься. — Я Коннор Андерсон, — говорит он, уже доставая удостоверение личности. Он открывает бумажник и, несмотря на то, что его руки дрожат, ему удается в кратчайшие сроки достать хрупкий кусок пластика. Он протягивает его медсестре, которая его сканирует; ей нужно время, чтобы проверить файл Хэнка, и Коннор может наблюдать, как головоломка в её голове складывается. Та же фамилия, тот же зарегистрированный адрес... все сходится, и Коннору даже не пришлось по-настоящему лгать. Не то чтобы он был бы против называть себя мужем Хэнка, если бы ему это было нужно. Он сделает все возможное, чтобы увидеть своего друга прямо сейчас. Однако, к счастью, его удостоверения личности достаточно для медсестры. Она кивает, прежде чем подняться со своего места и присоединиться к Коннору возле стойки. Она ведет его по коридору, а Коннор следует за ней по пятам, хотя он вполне мог бы найти палату самостоятельно. — С ним все в порядке, ущерб минимальный. Возможно, он немного не в себе из-за небольшого количества морфия, но в остальном его состояние стабильно, — они сейчас приближаются к комнате Хэнка. Несмотря на все усилия Коннора опередить медсестру и проскользнуть в палату, она идёт быстро и каким-то образом всегда удерживает Коннора на шаг позади. Дело не в том, что он не слушает, — он, конечно, запоминает каждое слово, — просто он очень хочет увидеть Хэнка. — Он сильно упал, — говорит медсестра, — но, если не считать больной головы и ушибленного эго, нас это не слишком беспокоит. Мы просто оставляем его на ночь, чтобы следить за любыми признаками запоздалых отека или травмы, — они уже у двери, и медсестра жестом подзывает Коннора вперед. — Утром вы сможете забрать мужа домой, мистер Андерсон. Коннор почти уверен, что благодарит ее, но его больше заботит то, как попасть в палату, а не свои манеры. Он проскальзывает за занавеску и делает резкий вдох, который ему не нужен. Хэнк выглядит странно, подключенный к аппаратам и одетый в больничный халат вместо своих обычных рубашек с безумными узорами и тяжелого пальто. Его волосы всклокочены, а на лбу повязка, прикрывающая шишку, о которой Коннор знает. Его пульс слегка участился, и Коннор это заметил бы, даже если бы кардиомонитор не заполнял комнату постоянным писком. В конце концов Коннор смотрит Хэнку прямо в лицо и с удивлением обнаруживает, что на нём шокированное выражение. — Я рад, что с тобой все в порядке, — говорит Коннор. Его голос звучит слабо, хотя он и не собирался так говорить. Такое ощущение, что его голосовой аппарат неисправен, как будто он не может передать достаточно энергии для должной громкости. Коннор сглатывает и, шатаясь, подходит ближе к больничной койке. Он настолько неуверенный, насколько чувствовал себя когда-либо со времён революции. — Мне жаль, что меня там не было. Хэнк все еще смотрит на него. Коннор сопротивляется желанию вытащить монету из кармана. — Я знаю, что ты ударился головой, — медленно говорит Коннор, — но мне трудно поверить, что ты уже не помнишь, кто я. — Я знаю, кто ты такой, — наконец говорит Хэнк. Коннор чувствует, как напряжение покидает его, и его место занимает облегчение. — Или, по крайней мере, я думал, что знаю. Коннор наклоняет голову. — О чем ты? — Ну, я почти уверен, что у меня нет мужа, — многозначительно говорит Хэнк, — и в последний раз, когда я проверял, у тебя даже не было фамилии, не говоря уже о моей, — Хэнк моргает, а Коннор может только смотреть в ответ. — Итак, либо ты солгал этой милой медсестре, во что мне очень трудно поверить, тем более, что ты один из самых дерьмовых лжецов, которых я когда-либо встречал, либо… Коннор хватается за перила кровати, чтобы его руки не тряслись. — Я… Хэнк кивает, выжидающе и ободряюще одновременно. — Когда Маркус позвал меня, чтобы завершить регистрацию, от меня потребовалось указать фамилию, — Коннор опускает взгляд, хотя из-за этого он смотрит на капельницу, застрявшую в руке Хэнка. Это не выглядит болезненным, — тот, кто ее ставил, сделал это очень хорошо, с минимальным ущербом, — но это неприятное напоминание о несчастном случае Хэнка. — Я думал использовать "Штерн" или "Камски", но… Стон отвращения Хэнка — достаточный ответ. Коннору удается улыбнуться. — Это не звучало правильно, — все равно говорит он. — Маркус заставил меня выбрать что-то, сказав, что я могу изменить ее позже, если захочу. Поэтому я выбрал… — Коннор облизывает губы. — Ты выбрал?.. Коннор поднимает взгляд и видит широко раскрытые и умоляющие глаза Хэнка. Немного влажные, как будто он вот-вот заплачет. Тириумный насос Коннора тяжело гудит. — Я выбрал то, что казалось правильным, — говорит он голосом чуть громче шепота. Выражение лица Хэнка не меняется. — Я думал, ты знаешь, — продолжает Коннор. — Ты видел мое удостоверение личности, и, поскольку ты не прокомментировал это, я предположил, что тебя это устраивает, — смущение пронизывает внутренние системы Коннора, небольшой электрический разряд пронзает его металлический скелет и провода. — Потом капитан Фаулер поднял этот вопрос, и я понял, что, возможно… возможно, ты не заметил. — Твоя ебучая фотография отвлекала, — ворчит Хэнк. — Я на самом деле не думал, что от этого кто-то пострадает, — Коннор изо всех сил старается не умолять, но что-то, должно быть, прозвучало в его голосе, потому что Хэнк спешит сесть немного прямее. — Это не так, — соглашается Хэнк. — Я могу её поменять, если хочешь. — Я никогда этого не говорил, — Хэнк поднимает руку и кладет ее на руку Коннора. Его ладонь теплая и слегка вспотевшая, и Коннор чувствует стук его пульса в такт монитору. Это успокаивает. Затягивает. — Она назвала тебя моим мужем… — Хэнк замолкает, выгнув бровь. — Она сделала обоснованное предположение, основываясь на моей фамилии и нашем общем адресе. Я позволил ей сделать любой вывод, поскольку мне нужно было увидеть тебя. — Угу… — Хэнк почесывает бороду другой рукой. — Знаешь, это было всего лишь небольшое падение. Не из-за чего сходить с ума. — Они оставят тебя на ночь, — парирует Коннор, — и даже если бы они этого не сделали, я бы все равно пришел. — Я в этом не сомневаюсь, — рука Хэнка на мгновение сжимает его руку. — Спасибо, Кон. Коннор может только кивнуть. Он уже готов уйти один, но непрошенные слова снова вырываются из него. — Ты не злишься? Хэнк действительно смеется. — Почему я должен злиться? — Потому что я использовал твою фамилию, не спрашивая, и потому что это позволяет людям делать определенные предположения о нас, — Коннор кивает в сторону двери, в направлении медпункта. — Капитану Фаулеру это определенно показалось забавным. — Конечно, показалось. Он все время говорит мне, что я не могу заткнуться, когда рассказываю о тебе, поэтому узнать, что ты взял мою фамилию, вероятно, будет вишенкой на торте для него. И снова Коннор благодарен за отсутствие у него способности краснеть. — О. — Это также объясняет, почему тот бариста из кофейни дальше по улице спрашивал меня о "партнёре", определённо не имея в виду наши профессиональные отношения. Коннор опускает голову. — И то голосовое сообщение, которое я получил, с просьбой вызвать детектива Андерсона "с каштановыми волосами". Думал, что этот человек просто придурок, перепутавший меня с тобой. Где-то что-то напутали, и кто-то решил, что это я. — Я не хотел, чтобы это вызвало какие-то проблемы. — Ты всегда вызываешь проблемы, парень, — Хэнк отпускает его руку, и Коннор собирается возразить, пока не понимает, что мужчина просто пытается оторвать пальцы Коннора от перил кровати. — Я думаю, что это должно было быть твоим вторым именем. — Коннор Проблема Андерсон действительно имеет определенное звучание. Хэнк одаривает его ослепительной улыбкой. Он подносит руку Коннора к своим губам и целует его синтетическую кожу. — Конечно, имеет.***
— Я не понимаю, почему я должен идти туда. — Потому что это мероприятие DPD, а ты — уважаемый сотрудник DPD. — И что? Коннор приковывает Хэнка раздраженным взглядом. — Приглашение явно предназначалось нам обоим, и даже если бы это было не так, несколько месяцев назад я уже заверил Маркуса, что мы придем. — Серьезно? — голос Хэнка внезапно стал намного ближе, когда его руки обвили Коннора за талию. Это движение слегка мнет белую классическую рубашку Коннора, но никто из них не возражает. — Когда я выбрал свою фамилию, да. Я сказал Маркусу, что приложу больше усилий, чтобы участвовать в развитии дел андроидов, в том числе приму участие в сборе средств. — Не похоже, что я вообще участвовал в этом разговоре, — Хэнк целует Коннора в шею, чуть выше его воротника. Дыхание у него теплое, борода слегка взлохмачена. Идеально. Коннор вздыхает и растворяется в этом. — И приглашение было адресовано просто Андерсонам. Ты всегда можешь взять Сумо. Коннор мычит. — Как бы я ни был уверен, что ему понравится всеобщее внимание, я бы предпочел, чтобы ты был моим сопровождающим. Хэнк испускает многострадальный вздох. — Ладно, пожалуй, я пойду. Давай я быстренько что-нибудь выберу, пока ты закончишь с галстуком. Коннор кивает, хотя ему сразу же начинает не хватать тепла Хэнка. Он берет со стойки свой синий полосатый галстук и накидывает его на шею. Виндзорский узел сделать несложно, и Коннор проводит рукой по слегка текстурированной ткани, любуясь собой в зеркале в ванной. Он издалека слушает, как Хэнк суетится в их спальне и как Сумо доедает свой ужин на кухне. Коннор улыбается своему отражению; ему нравится, как голубая полоска на его галстуке сочетается с безмятежным синим сиянием светодиода. — Давай, Кон, не хочу опоздать. Коннор закатывает глаза. — Ты даже не хочешь идти, — в его словах нет злости, когда он выскальзывает из ванной. Его пиджак висит на спинке стула на кухне, и он спешит туда. Он знает, что Хэнк ждет его в гостиной, когда надевает темно-серый пиджак и застегивает его. Он поворачивается, вытянув руки, и спрашивает: — Как я выгляжу? Хэнк цокает языком. Когда Коннор смотрит на него, мужчина задумчиво потирает подбородок, его глаза сузились. Коннор сопротивляется желанию заерзать под пристальным вниманием. Он также сопротивляется желанию возбудиться, что является значительно более сложной задачей. Хэнк подзывает Коннора ближе и тянет его за лацкан, как только они оказываются на расстоянии вытянутой руки друг от друга. — Чего-то не хватает, — говорит Хэнк. — Чего? — Коннор хмурит брови, глядя на себя. На нём брюки, носки, рубашка, галстук, пиджак. Все, что осталось, — это надеть туфли и убедиться, что бумажник находится в кармане, прежде чем они уйдут. Также Хэнк одет в гладкие черные джинсы, восхитительно яркую синюю рубашку и черный пиджак. Это настолько близко к официальному стилю, насколько Коннор смог его убедить. — Да, определенно чего-то не хватает, — Хэнк лезет в карман пиджака и достает маленькую фиолетовую бархатную коробочку. Коннору не нужно дышать, но он все равно задыхается. Хэнк большим пальцем ловко открывает коробку, показывая простое серебряное кольцо с единственным круглым камнем в центре. Оно скромное, утонченное, и Коннор знает, что оно ему идеально подойдет. — Хэнк, — начинает он, но не знает, что сказать дальше. — У тебя уже есть моя фамилия, — говорит за него Хэнк, — ты живешь здесь, и я сомневаюсь, что ты куда-нибудь уйдешь в ближайшее время. — Не уйду, — уверяет Коннор с едва заметной дрожью в голосе. — Я никуда не уйду, Хэнк. Он кивает. — Я просто подумал, что мы могли бы сделать это официально. О нас уже все знают, и это особо ничего не меняет, но… — Да. Хэнк переводит взгляд с кольца на Коннора. — Да? — Мой ответ — да, Хэнк, — Коннор послушно протягивает левую руку. Они оба молчат, пока Хэнк выхватывает кольцо из коробки, отбрасывает бархатный футляр в сторону, а затем надевает кольцо на палец Коннора. Коннор сгибает руку и вытягивает ее, любуясь тем, как слабое освещение гостиной отражается на камне. — Идите сюда, мистер Андерсон. Я хочу устроить небольшой беспорядок, прежде чем мы уйдем. Коннор позволяет Хэнку — своему партнеру, своему другу, своему мужу, — поцеловать его. Он подносит руку к щеке Хэнка и наслаждается дрожью, которую тот испытывает в ответ, когда холод его кольца пронизывает кожу Хэнка. Руки Хэнка скользят под пиджак Коннора и крепко сжимают его бедра, притягивая ближе. Коннор беспомощен, их языки сплетаются вместе, а каждый их стон стучит по зубам. Пытаться не возбудиться невозможно, но его утешает осознание того, что Хэнк страдает не меньше. — Уверен, что мы не можем пропустить это? — К сожалению, я уверен, — Коннор тыкается носом в нос Хэнка. — Кроме того, мне бы хотелось похвастаться своим мужем. — Технически женихом. — Семантика, Хэнк. Не похоже, что есть какие-либо сомнения относительно того, чем это закончится. Ухмылка, которую дает ему Хэнк, выглядит просто одурманивающей, и Коннор уверен, что его тириумный насос пропускает удар. Маркус, Саймон и Джош поздравляют его по закрытой связи вскоре после прибытия Коннора и Хэнка. Фаулер поздравляет их лично и делает вид, что не собирает деньги со ставок их коллег. Норт подходит и пристально оглядывает Хэнка с ног до головы, и на мгновение кажется, будто у Хэнка и Норт есть собственная ментальная связь. Гэвину, как ни удивительно, нечего сказать, когда он замечает кольцо на пальце Коннора. И когда Маркус произносит речь о благотворительности и единстве, он говорит толпе: — Ничего из этого — революция, это партнерство, весь прогресс, которого мы достигли, — не могло быть достигнуто без помощи моего друга, Коннора Андерсона. Ответные аплодисменты — это приятно, но обожающий взгляд Хэнка, направленный на Коннора, еще лучше.