Ошибка

Она боится. Чертовски боится. До дрожи в руках и ногах, до боли в животе. С этого начинался каждый новый учебный год. Да и впринципе всё новое. Саяка ненавидела слово "новое". Она вспомнила свой первый учебный год в академии: она только пришла в среднюю школу и не знала абсолютно ничего. Тогда ей было ещё страшнее - кажется, перед первым днём ей снились кошмары, а ужас, перерастающий в истерику, сковывал до такой степени, что она не могла двигаться. Всеми силами она цеплялась за телефон в кармане - её связь с внешним миром, с родителями и бывшими друзьями. Тогда было ещё страшнее. Но и сейчас было страшно. Ответственность, отличительное качество Саяки, давило на неё, словно было физическим грузом. Она перепроверяла каждую мелочь по несколько раз, но не могла быть уверенной в том, что всё идёт по плану. Хорошими друзьями за эти годы она так и не обзавелась, поэтому вынуждена была переживать все проблемы последнего года средний школы самостоятельно. Сначала она перешагнула порог школы. Потом порог класса. Заняла своё привычное место около двери и вздохнула - ей здесь были не рады. Точнее, её даже не заметили. Для Саяки это было больше плюсом, чем минусом, и волнение потихоньку начинало отступать. Она сделала первый шаг. Но на следующий день оно возникло вновь. Она опреденно не хотела идти в школу. Ей нравилось учиться, нравилось быть первой, нравилось отвечать на занятиях, но академия словно высасывала из неё все силы. И, пусть и зная, что всё будет также, как обычно, Саяка чувствовала, как быстро бьётся в груди сердце, как к горлу подступает практически физическая тошнота, как руки не могут удержать телефон. И так было каждый день. День за днём. Несколько месяцев. Пока вдруг... Саяка зачарованно смотрела на неё. На девочку всего лишь на год старше, которая делала безумные действия, не думая о последствиях. Которая рисковала всем, что у нее было. Это казалось чуждым: Саяка бы проверила всё с десяток раз, проанализировала, убедилась бы во всём. Но это чуждое порождало не зависть, как сначала думала она, а чистое восхищение. Безусловно, Саяка хотела бы так же. Хотела бы приходить в школу с уверенностью, хотела бы говорить первое, что приходит на ум и смеяться, если ответ не верный, хотела бы ставить огромные ставки... Хотела бы делать хоть что-нибудь, не боясь ошибиться. Она выдохнула и снова вздохнула. Игра между этой невероятной девочкой и президентом студсовета продолжалась, и Саяка молилась всем богам, хотя не верила ни в одного, чтобы девочка не стала питомцем, чтобы её уверенность не разбилась о реальность. Потому что сейчас она стала олицетворением всего, чтобы хотела иметь Саяка. Однако чем дольше длилась игра, тем очевиднее становилось, что девочка одержит полную победу. И с каждой секундой за игральным столом она казалась все более божественной и невероятной: даже дуги косичек казались нимбами. Саяка зачарованно смотрела, как переворачивается последняя карта. Роял флэш и, очевидно, девочка одержала полную победу. Саяка выдохнула, чувствуя, как душу заполнило приятное ощущение. Она любовалась довольной улыбкой и именно тогда впервые услышала имя, запомнившееся ей навсегда: "Кирари Момобами". Всю следующую неделю Саяка пыталась переодеть страх. Надеялась, что сможет быть такой же, как ее идеал. Но не смогла. Наоборот, её моральное состояние лишь ухудшилось: частые сны о Кирари, постоянное чувство одиночества, постоянный стресс... Чтение, которое помогало раньше, теперь лишь заставляло сердце трепетать: истории о великих героях давали понять, что сама Саяка никогда не пойдет на подобное, а любовные истории, всегда казавшиеся успокоением для нагруженного мозга, сейчас лишь напоминали, что у неё никогда не будет подобного. В один из дней Саяка проснулась от очередного кошмара и поняла, что плакала во сне. Ей хотелось стать смелой. Ей хотелось быть любимой. Но всё это было невозможно. Всё дошло до края: она чувствовала, будто в грудной клетке не хватает воздуха, когда шла в школу в очередной раз. И тогда она решилась на самый решительный поступок в жизни - отчаяние переполнило её. Саяка стояла у кабинета студсовета, пытаясь унять дрожь. Рациональный мозг подсказывал ей, что её действия глупы - в самом деле, какие шансы у среднеклассницы, сидящей за уроками большую часть времени, стать ближе с новым президентом академии? Её общительные одноклассники уже давно имели знакомства в старшей школе, однако Саяку такое не интересовало, отчего о ней узнавали лишь когда смотрели на результаты экзаменов: там она всегда была на первом месте. Однако разве кого-то в этой академии интересовала учеба? Она выдохнула и развернулась, чтобы уйти: решение прийти сюда было глупым и опрометчивым. Развернулась и... - У тебя ко мне какое-то дело? Сердце замирает. Как Саяка зашла в кабинет, она не помнила. Это произошло словно во сне. Хотелось провалиться сквозь землю, чтобы та, кем Саяка так восхищалась, не видела ее смущенного лица. Приходилось сжимать руки, чтобы унять волнение. Выговорить что-либо было невозможно - губы и язык просто не слушались, словно обледенели. Кирари в это время, кажется, изучала её личное дело. - Так зачем ты хотела со мной встретиться? Хочешь претендовать на место главы студсовета? Дыхание перехватило. Неужели она подумала, что Саяка действительно смогла бы решиться на подобное... Слова наконец поговорила: - Н-нет. Я бы хотела стать вашим секретарём, - и Саяка, сама не понимая, почему, поддаваясь необыкновенному влиянию президента, рассказала, что чувствовала во время той игры. Кирари смотрела с усмешкой, явно не воспринимая всерьёз то, что говорила Саяка. Но что-то было не так... Выражение лица, жесты, взгляд... Что-то отличалось от образа, увиденного тогда, пусть сейчас Кирари и была ещё более восхитительной, чем тогда. - Вы ведь правда сделали это? Только через секунду она осознала, что сказала. Это вырвалось случайно, неосознанно... Она допустила ошибку. Сказала, не подумав. Взгляд Кирари изменился, однако понять, что он означал, Саяка не смогла. Чувствуя, как в горле образуется ком, а на лбу выступает пот, она шла к своему классу, коря себя. Что она наделала? Оскорбила ту, кем восхищалась, выставила себя глупой, неуважительно отнеслась к президенту... Теперь было страшно даже показываться на глаза кому-то из старшей школы - Саяка чувствовала, как щеки тут же начинали гореть. Она корила себя три урока подряд, не замечая никого вокруг, и продолжала бы это делать, если бы... - Ты... Мне понравилась, - голос прервал раздумья, и Саяка только сейчас заметила гудящую толпу около входа в класс. Однако толпа её не интересовала - прямо перед ней находилось лицо, являющееся ей во снах всю последнюю неделю. Она не верила своим глазам. Эта улыбка, этот уверенный взгляд, рука на парте - её идеал, на который Саяка никогда не смогла бы стать похожей. Она попыталась что-то сказать, уточнить, проверить, всё ли она правильно поняла и, в конце концов, понять мотивы Кирари. Но слова закончились, когда к её носу прикоснулся кончик чужого. Близко. Очень близко. С этими искрящимися глазами, с этой самодовольной улыбкой. И Саяке больше нечего было возразить. Сначала ей было некомфортно. Каждый раз, когда ей бросали "сделай по своему усмотрению" вместо четких инструкций, к которым она привыкла, она чувствовала напряжение, боясь ошибиться. Однако ее ни разу не поправляли. Напротив: Кирари восхищалась, хвалила и благодарила Саяку за все, что бы она не делала и как бы не делала. Даже когда Саяка допустила вычислительную ошибку в расчёте, сама не понимая, как, и была готова извиняться, Кирари лишь улыбнулась: - Ох, ты сделала столько бумажной работы почти без ошибок. Спасибо большое, отдыхай, я перепроверю всё сама. И страх начал уходить. Совсем незаметно, медленно, очень медленно. Но прогресс был. Сначала она перестала каждый раз уточнять, как заваривать чай, потом перестала переспрашивать о времени собраний, а следом ушёл страх переступать порог школы. Она была не одна. Чужая защита чувствовалась непробиваемой бронёй. Однако она забывается: даже сейчас, когда Кирари уже рассказала ей всё, когда спрыгнула за ней с башни, когда показала, как много Саяка значит. В этом и кроется проблема: пусть Саяка уже не боится ошибаться просто так, зная, что к ней не будут относиться хуже, она боится ошибаться, чтобы не подвести Кирари, безгранично доверяющую ей. Кирари замечает это однажды: то, как Саяка судорожно перепроверяет даты деловых встреч Кирари, как внимательно следит за ситуацией на выборах, боясь упустить что-либо. Тогда она зовёт Саяку на чай и, словно психолог, начинает расспрашивать о её переживаниях. Задумчиво выходнув, она не может ничего сказать, кроме как: - Даже если ты ошибешься, ничего страшного не произойдет. Разве не так? Саяка не хочет возражать и кивает. А вскоре понимает, что страшное произойти может - тогда, когда в неё летят бирки питомцев и огромная куча денег. Она ошиблась. Она подвела Кирари. Она облажалась по полной. Она разрушила аквариум, который Кирари так упорно создавала три года. Саяка падает на пол, понимая, что не в силах контролировать разум. Всё, что она может - извиняться снова и снова, даже не надеясь на прощение. - Саяка, - доносится до неё спустя время. Сколько прошло? Час? День? Год? - Саяка, как ты? - Прости... - Саяка. Я говорила, что ничего страшного не произойдет, если ты ошибешься. Помнишь? - Прости... - Знаешь почему? - Прости... - Я уже говорила, что ты логична, логична до безумия. И даже в опасных ситуациях ты делаешь правильный выбор. Наилучший из всех... - Прости... - Поэтому ты не можешь ошибиться. Во всяком случае, до каких-то необратимых последствий. Всё хорошо, - Кирари аккуратно наклоняется, гладя Саяку по голове. Та потихоньку начинает приходить в себя. - К... К каким последствиям тогда привёл мой выбор? - голос слабый, но четкий, желающий и в то же время боящийся услышать ответ. - Я играла с Джабами Юмеко. - Вы победили или проиграли? - Саяка словно просыпается, резко поднимаясь на диване и, пытаясь встать, падает на колени. - Какая разница? - Кирари аккуратно подхватывает её и присаживается рядом, отвечая тихим спокойным голосом. - Какой бы выбор я не сделала, какие бы ошибки не совершала, я же сейчас здесь, верно? Даже если бы я ошиблась, это бы ничего не значило - мы с тобой так же сидели бы сейчас вместе, разве нет? Саяка не ответила, а лишь положила голову Кирари на плечо и прикрыла глаза. Уверенность в себе, всё это время удобряющаяся Кирари, наконец расцвела в полной мере. - Я говорила тебе, но, кажется, ты меня не слышала в тот момент. Я готова остаться голым королём, если ты будешь со мной. Фраза была сказана тоном, не требующим ответа, но Саяка всё же тихо ответила: - Конечно буду. И сделаю всё так, чтобы ты не осталась ни с чем. - Даже если придется ошибиться? - Да. Они сидели на полу, слушая дыхание друг друга. В душе Саяки наконец-то стало спокойно.