вишня, ментол и виски

Это был первый раз, когда Леня остался у Кира с ночёвкой. Хотя, это удивительно: их передружба и недоотношения длятся уже месяц третий, только вот никто никак не хотел по-взрослому поговорить. Вернее, хотели оба, но также оба боялись последствий. Оба понимали, что хотят большего. Но сделать первый шаг решился младший. Окончание сезона и выигрыш Кирилла решили отметить через три дня: на выходных, в субботу, ибо у каждого неожиданно образовались дела. Поэтому участники тихонько чокнулись парой рюмок водочки и мирно разъехались кто куда. Кирилл тоже хотел уезжать домой, ссылаясь на сильную усталость и напряжение: конечно, блять, когда у тебя в рюкзаке лимон лежит, а сам ты теперь имеешь титул победителя четвертого фрешблада, сложно не потерять голову от успеха. Ну и просто по-человечески этот день выжал из него все, что мог, поэтому поехать домой, и проспать там часиков эдак пятнадцать, как ему казалось, было лучшим завершением дня. Только все планы неожиданно порушил Майлз, который попросил остаться в баре с ним. Сказал, что хочет лично поздравить, без лишних глаз. А Кирилл не стал ничего объяснять, он просто остался, он просто не уехал. Внутри у Ленечки происходила буря, он из последних сил держался, чтобы не заорать, сука, нахуй, и не начать биться головой о барную стойку, потому что волнение било через край. А Палмдропов из последних сил держался, чтобы не уснуть, ведь как бы он не старался быть вовлечённым в разговор, усталость понемногу брала вверх и он начинал посапывать. Когда Стяжкин понял, что нужно быстрее двигаться в этом деле, он принял радикальные меры: ещё один стакан виски для Анатольева. Это было очень рисково, ведь парень мог уснуть с минуты на минуту, но все таки других вариантов не было. Слишком уж ссыкотно было Майлзу заводить этот серьезный разговор на две почти трезвых головы. На каждого алкоголь повлиял по-разному: Анатольев ещё сильнее захотел расплыться прямо на столе, а Леня стал более раскрепощенным. Он поверил в себя по-настоящему и загадал, чтобы на утро они проснулись в обнимку в одной постели. - Слушай, Кирилл, ты не чувствуешь, что между нами что-то происходит? - он не знал, как начать этот разговор, но был рад, что вообще начал. - Прямо сейчас я чувствую, что очень хочу спать, - он даже не пытался понять, что говорит его друг. А Леня стал терять надежду, у него начало пропадать желание вообще дальше гнуть эту палку. Может, зря он вообще это все затеял? - Блять, пожалуйста, выслушай меня, - он поджал губы, глаза начали бегать повсюду, а длинные изящные пальцы перебирали край черного бомбера. Анатольев переборол желание уснуть, и абсолютно вовлеченно и внимательно устремил свой взгляд на младшего, - вообщем, бля, я не знаю, что между нами происходит последние несколько месяцев. Для всех мы друзья, да, но у меня такое ощущение, что друзья не целуются в туалете на хате вити бови, - тот случай заставил обоих раскраснеться донельзя. Почти каждую ночь они прокручивали в голове тот момент, тот жадный и дерзкий поцелуй, те пальцы под черным худи и те горячие мокрые ладошки. Они тогда несколько дней друг друга избегали, не понимая, что это было, но совладать с чувствами, как можно догадаться, не получилось ни у того, ни у другого. - Да, ты прав, - Кир наконец понял, что от него хочет его "друг", поэтому решил взять инициативу в свои руки. Потерев ладони, он глубоко вздохнул, понимая, что сейчас либо все разрушится до руин, либо... - Ты прав. Я признаюсь. Я тоже заметил, что что-то странно мы с тобой дружим для двух парней. Типа, ну не дружат так. Короче, я хочу большего, чем просто дружба, - сонливость как рукой сняло, чесслово. Анатольев выпил все содержимое своего стакана залпом, не желая вообще смотреть куда-то влево. Ему было страшно. А бояться-то нечего: пиздюк уже заказывал такси. Волнение исчезло, будто его и не было никогда. Улыбка на лице Майлза была едва заметной, но внутри... Кричать хотелось. А глаза как засветились сразу! Этими глазами можно было осветить всю планету, если бы не существовало солнца. - Бармен, счёт, пожалуйста, - Стяжкин ухмылялся, смотря на когда-то своего оппонента. Он уже представлял, что будет в такси, и после. Кирилл задумчиво сщурил глаза, наконец медленно повернув голову к младшему. - И что мы решили? - Мы едем к тебе, - четко и уверенно произнес Майлз, потирая ладошки. Он уже был не тем малышом, не умеющим свзять двух слов, когда признавался. Его план сработал, и это было самое главное. Счёт был оплачен Киром с барского плеча: вытащил две купюры из котлеты, лежащей в рюкзаке. Такси подъехало буквально через пару минут. Если прокрутить все события, произошедшие сегодня, можно было с ума сойти. И Кирилл потихоньку сходил, уткнувшись носом в шею, находящуюся рядом. Запах вишни с ментолом как никогда радовал и рецепторы в носу, и глаз, и разум, и не хотелось, чтобы это когда-нибудь прекращалось. Это было слишком прекрасно, чтобы быть правдой. По истине, они были самыми счастливыми людьми на планете в данный момент, и теперь будут ими как минимум до завтрашнего утра. А вообще, желательно, всегда. "Это такое гейство, но мне нравится". Мысли в голове Палма были двоякими, но он точно знал, что именно этот мальчик делает его счастливым. От одной мысли, что они сейчас едут туда, где по-настоящему откроются друг перед другом, все тело пробивало током и дрожью. Алкоголь также делал свое дело, Майлз находился будто не здесь, а где-то высоко-высоко, он ничего не говорил, смотрел вверх и лыбился. А Анатольев решил поиграть. Просто ощущать ментол в носу ему уже было мало, поэтому он перешёл к более радикальным действиям. Они и вывели младшего из транса. Кирилл потянулся ладонью к мягким волосам, запустил в них пальцы, словно щупальца, а затем схватился за них намертво, вклинив свои губы в его. Это было настолько неожиданно, что Ленечка среагировать то толком не успел, но оно и не важно. Мурашки пошли табуном по всему телу, и вот уже, казалось, было невозможно совладать с желанием, хочется почувствовать его всего прям здесь, но он пытается, пытается держаться. - Мы уже подъезжаем, дотерпи, - сладко шепчет Стяжкин, а затем тихонько смеётся, откидывая голову назад. Анатольеву понадобилось бесконечное самообладание, дабы отстраниться. Он устремил взгляд на младшего. Прожигал, точнее. А тому было по барабану, он будто под гипнозом находился. На ладонях опять выступили капельки пота от волнения и желания. А эти темные, сверкающие в темноте глаза, казались чем-то недосягаемым. Пухлые губы почти не двигались, и это казалось Киру отвратительным: он хотел, чтобы эти губы прямо сейчас дрожали от пылких прикосновений. - Красивый ты, - Кирилл никогда не отличался красноречием, но сейчас эти слова будто бы были самыми искренними и самыми лучшими, которые Стяжкин когда-либо слышал в свой адрес. Он, наконец, повернул голову вправо, но никак ее не оторвал от спинки сидения. Мальчик промолчал: все за него говорили его глаза. Когда, наконец, за окном виднелась нужная многоэтажка, Палм отвалил касаря три таксисту, не меньше, и пулей выскочил из машины, схватив своего парня за ладонь. Первая локация пройдена, осталось лишь не засосаться в подъезде и не трахнуться в лифте. Или наоборот. Первый пункт был успешно провален, поскольку соблазн схватить эти губы прямо посреди темного коридора был слишком высок. Он кусал эти губы своими, татуированными руками хватая острые скулы, он не мог по другому. С каждой секундой они все больше хотели друг друга, с каждой секундой они все больше задыхались друг другом. Им было жарко настолько, что хотелось снять с себя все, что было, и предстать перед удовольствием в первозданном виде. А пока лифт мчался со скоростью света, пытаясь удержать в себе невероятную страсть. У него не получалось. Они не помнят, как открыли дверь, как сняли с себя обувь и верхнюю одежду, как зашли в спальню. Это абсолютно ничтожно и не важно. Главное в другом. Когда Палм стащил с себя все, кроме джинс, а Ленечка остался в одном нижнем, он остановился. - Блять.. Стяжкин вскочил с кровати, как ошпаренный. Если бы не он, не его гениальный план и не его подготовка, то все это было бы насмарку. Благо парень подготовился, и победно зашёл в спальню с тюбиком, на котором была нарисована вишня, и пачкой презервативов. - Жук, ты готовился! - Анатольев был очень удивлен, и только сейчас понял, что сначала напоить победителя, а потом трахнуть его - было заранее продуманным планом действий. Улыбка скользнула по его лицу. - А ты думал я просто так эту канитель завел? - Майлз ухмыляется также, и ныряет в постель. Они впали в ступор, ведь поняли ещё одну вещь: оба до этого не спали с парнями, и оба не знают, как это делается. Кирилл осмотрел черный тюбик смазки и выгнул бровь. - Так, ну, поскольку мы оба становимся пидорами только сейчас, я буду делать как умею. Анальной девственности я ещё никого не лишал, - он облизал губы от неловкости. Как говорится, а начиналось так красиво. Ну ладно, начнем. Стяжкин улегся, ожидая действий Палма. Нормально так, на все готовенькое пришел. А он сам не знает, что делать, куда что сувать и как вообще подойти к этому нежному телу. Он даже предположить не мог, что этот день кончится так. Ещё два часа назад он поверить не мог, что сезон взял, а сейчас... Не может поверить, что... - Ленечка будет послушным мальчиком? - старший медленно расстёгивает ширинку джинс, а затем отбрасывает их в сторону. - Постарается, - Майлз поправляет назойливые волосы, которые так и наравят залезть в глаза или пощекотать нос. Последний раз окидывает его взглядом. - Постарается... - словно эхо повторяет Кир, а затем аккуратно пристраивается сверху Лени. Между их глазами остаются какие-то считанные сантиметры. Горячее дыхание Анатольева на своих губах невозможно вынести. Слишком жарко, слишком горячо. Он касается кончиком носа чужой шеи, а затем оставляет яркую метку. - Теперь ты мой, - Кир вновь улыбается, а на шее появляются все новые и новые следы, от которых Стяжкин уже начинает терять голову. Ему приятно, он отрывисто дышит, капошится пальцами в черных, как смоль, волосах, и прижимается ближе. Ближе к его сердцу. Майлз вновь ничего не отвечает. Он не может. В горле ком. Палм на секунду отстраняется, осматривая каждый свой след на тонкой коже, а затем пристраивается к груди. Ее он тоже помечает, довольно таки хорошо, а затем бережно зализывает каждую метку. Ленечка начинает дышать во всю грудь, таких ощущений он никогда не испытывал, так сладко и так космически ему не было никогда. Палмдропов наконец решает заканчивать прелюдию и переходить к делу. Он снимает все ненужное с них обоих, а после берет в руки тюбик смазки, лежащей где-то на другой стороне кровати. Выдавливает немного на два пальца, а затем входит ими. На удивление, он зашли почти без усилий. Непонимающий взгляд Кира Ленечка тут же поспешил опередить: - Я готовился во всех смыслах, - Анатольев мотает головой из стороны в сторону. Тоесть, настолько ты, сукин сын, готовился со мной поебаться? - Стяжкин, ты меня пугаешь, - в ту же секунду Кирилл вставляет третий палец, и он, как ни странно, входит немного труднее. Он пытается наращивать темп, и младший начинает понемногу извиваться, сжимая простынь в руках. Как приятно наблюдать такую картину сверху, наблюдать, как лицо парня меняется, когда меняешь темп, как быстро и высоко поднимается его грудь, стараясь захватить как можно больше воздуха, как сладко он закусывает пухлые губы, которые теперь, наконец, дрожат от удовольствия и томных касаний. Все как хотел Анатольев. Ну а теперь момент икс: с презервативом Палм справляется быстро, а вот в другом.. - Раздвинь ноги чуть шире, - да, командуй. Стяжкину нравится, Стяжкин балдеет. Конечно, младший покорно выполняет указания старшего. Становится немного страшно: ведь первый раз для обоих, что-то может пойти не так. Кирилл около минуты пытается как-то пристроится, но очень боится. - Я тебе доверяю, - шепчет Майлз, и эта фраза была такой важной и такой желанной, что Кирилл расклеился. Кажется, он жил ради того, чтобы именно этот парень сказал ему именно эту фразу. Анатольев собирается с силами и, наконец, вставляет член. Ушами ловит короткий крик, шипение, Ленечка сжимает глаза, поджимает губы. - Прости, прости, солнце, - Палмдропов нежно целует шею, красную и влажную от засосов, и Стяжкин успокаивается. Он кивает, давая зелёный свет на дальнейшие действия. Кирилл решает взять ещё немного смазки: дело пошло намного лучше. Второй толчок был не таким болезненным, но все же стоило ещё немного привыкнуть. Третий случился через секунд пять, Анатольев понемногу увеличивает темп и наращивает обороты. Все хорошо. И это главное. Ленечке уже не больно, Ленечка уже опять стонет, как сучка, и это главное. Младший сжимает простынь в ладони до белых костяшек, вновь кусает свои губы в кровь, и наконец начинает получать очередной прилив удовольствия и наслаждения. А Кириллу ничуть не хуже: он из последних сил держится, чтобы не упасть рядом. Руки ели ели держат пьяное тело и дурманящий разум. Палм томно выдыхает, поднимая голову вверх, и прикрывает глаза. Кончили они почти с разницей в пару секунд. Кирилл падает рядом. В глазах звёздочки, он не соображает, что произошло, не соображает, что говорит и что делает. Они долго переводят дыхание, но не получается, картинки мелькают в голове, приятно щекоча сознание. Более-менее отдышавшись, Палм выбрасывает презерватив в урну, а затем идёт в кухню за салфетками. Он бережно убрал сперму с плоского живота, и теперь уже окончательно плюхнулся рядом. Леня поворачивается к родному человеку, а затем собственноручно оставляет один единственный засос на его шее: на большее у него нету сил. - Я люблю тебя, - они произнесли эти слова одновременно, даже не загадывая. Анатольев оставил поцелуй в районе макушки, а затем уткнулся носом в ту же шею с ароматом вишни и ментола. - Теперь мне не надо бухать, чтобы забыться. Теперь у меня есть ты.