Ты еще здесь (?)

Уже неделю идёт дождь. Небо серое, чувства грусти, оставленности и ненужности. Вода с неба обволакивает, заливает душу и сердце. Голова перестала работать, думать, она просто отключилась и я живу на автомате привычек. Руки опускаются при любой мысли о тебе. Целыми днями в моей квартире играет музыка, которая заставляет меня шевелиться. Хочу выключить её, но понимаю, что сделав это, перестану функционировать хоть как-нибудь. Дождь не смолкает ни на минуту… Энергию Чернокнижника невозможно было определить, потому что близость с ним затуманивала рассудок, и не позволяла мысли о чем-либо. Мужская ладонь грубо скользнула по шее, надавливая в ямку между ключицами, хриплый стон вырвался из пухлых губ, а сердце пропустило удар, чтобы завестись в еще более сильном ритме, когда, на тот момент уже миссис Ли, устремила взгляд в его черные омуты. Большой палец его руки плавно водит по подбородку. Он наклоняет голову в бок, проводит пальцем по губам, немного их приоткрывая. Азиатка послушно впускает его в рот, плотно обхватывает губами. Взгляд ее прикован к мужчине, который опьянен этим обаянием и следит за каждым движением девушки. Руками она потянулась к ремню его брюк, быстро справившись с преградой, проникла в открытую ширинку ладошкой, продолжая посасывать большой палец, не сводя взгляда с алых радужек. Подтолкнув ее к кровати, он без лишних слов запустил руки под её платье. Поддевая пальцами тонкую ткань промокших трусиков, он рывком стянул их, а затем и платье полетело прочь, оставляя девушку обнаженной. … Кусая губы в кровь от его сладких ласк, она подалась бёдрами вперёд, навстречу горячим губам и языку… Грубые и сильные толчки перемешивались с ласковым языком на шее, нежными покусываниями… Стоны разливались все громче, тела покрывались капельками пота, поблескивая… Сколько еще времени должно пройти, чтобы ты вышла из моей головы?.. Он медленно и лениво барабанит по лужам грусти. Москва молчит, молчит, как рыба в воде, только этот город не в ней, а в людях, которые полностью в себе. Всё то общение, которое мы видим — обман, без которого невозможно теперь жить. Вот и моя жизнь наполнена подобными безумными коммуникациями, и я это терплю. Что ж, зато вечерами и ночами из меня никто не вытягивает слов и улыбок, ибо первые превращаются в яд, а вторые при близком приближении — диким оскалом, от которого становится холодно в душе. И все мои желания блекнут и сводятся к нулю рядом с желанием одиночества и молчания, которые наполнены музыкой и мыслями о тебе. Всё было бы хорошо, если бы я не хотел к тебе. Это желание поглотило меня при первой же встрече, и я в нём периодически захлёбываюсь, но с удовольствием. Небо не собирается смолкать, а я в свою очередь — думать. «Я и Дима разорвали свои брачные отношения и теперь каждый живёт своей новой жизнью. У меня собственный бизнес, любовь к семье, близким, команде сотрудников. Благодарю Вас за поддержку. Я больше не испытываю беспокойства по поводу незначительных вещей и не чувствую боль от необходимости обеспечивать экономическое благополучие других людей. Вместо этого наслаждаюсь счастливой и богатой жизнью. Приветствую всех и надеюсь, что все вы имеете возможность жить счастливо, богато, умеете прощать прошлое, принимать свои недостатки, расставаться с неприятными людьми и отношениями, и умеете различать добро и зло.» Не первое и я думаю не последнее ее оправдание, нет, сообщение на «Weibo» из-за постоянного наплыва хейта. Превратившись в ливень, он с большей силой забарабанил по листьям, глухо отдаваясь во мне. Зашёл в ванную комнату, сразу подойдя к умывальнику. Набрав немного воды в ладони, прослеживал как прозрачные струйки стекают с кистей. Выплеснул ее на свое лицо, взбодрившись. Уставился на свое отражение в зеркале, рассматривая заспанное лицо, растрепанные волосы, помятую одежду. Вода утекает в слив душевой кабины, образуя воронку между моих стоп. Я просто пялюсь на этот мини-водоворот, опустив вниз лицо, и пытаюсь устоять на нетвердых ногах и непроизвольно проваливаясь в небытие. Она слышит, как за стеклянной «шторой» кабинки открывается дверь в ванную. По ногам пробегает легкий сквозняк. За мутным стеклом движение и шарканье босых ног по плиточному полу. Это длится полминуты. Он смотрит в любимые карие глаза. Открывает душевую дверь. На ее скулах красные пятна, как и на его. Волосы всклокочены, а ее чуть касаются плеч. Мокрые от пара и воды. Стрижка каре безумно шла ей как к лицу, так и к характеру. Смотрит в ее лицо, стоя на пороге душа совершенно голый. Она прикрывает глаза, когда его тело протискивается внутрь и руки берут в плен, ладонями упираясь в стену возле ее плеч. Его голая грудь касается их сзади. Перед ее глазами кружит картинка секундной давности: длинные ноги, узкие бедра, широкая мужская грудь с отточенными в спортзале мышцами, плоский живот и окруженный короткими темными волосками пах — картинка, к которой ей не удалось привыкнуть вот так, с разбега, даже несмотря на то, что он не возбужден. — Твою мать… — выдыхает он с шипением, сдавив ее под грудью так, что она пропускает один вдох. — Ты пахнешь персиками. Так бы и сожрал… Горячий толчок между ягодиц заставляет ее вздрогнуть и отзывается спазмом между сведённых бедер. Она чувствует прилив влаги внизу. Колени подгибаются. Матвеев сжимает ладонью ее подбородок, надавив пальцем на нижнюю губу так, что ей приходится разомкнуть губы, пока он черчет пальцем круг у нее во рту и шумно дышет в шею, стискивая второй рукой. Она чувствует, как он становится твердым, возбужденным мужчиной за ее спиной, мужчиной в два раза больше и сильнее раз в десять. Это будоражит. С ума сводит! — Я хочу по-настоящему… — стонет, выгибаясь. — Что ты хочешь? — его хрип обжигает ухо. — Скажи. Словами. Хочешь мой член? Это отсутствие цензуры позорно возбуждает ее. Они ныряют в эту игру с головой. Их ничего не пугает и не смущает. Ничего… — Да-а-а… Хочу. Твой. Член. — ох уж этот ломанный русский из ее уст… Матвеев глухо стонет, прижимаясь ртом к ее плечу. Ведет губами по изгибу шеи, царапает ее зубами, дарит поцелуй за ухом и резко разворачивает к себе лицом. Вода стекает крупными каплями по нашим телам. Он смотрит на нее затуманенными глазами, теряя связь с внешним миром. Со всем внешним миром. Пусть он катится… к черту… Согнувшись, стискивает руками ее талию. Его мокрая темноволосая голова ныряет вниз, и в следующую секунду ее сосок оказывается во рту. От этого контакта нервные окончания, вокруг которых танцует язык, взрываются фейерверками. Фейерверки пляшут перед ее глазами. Она выкрикивает его имя и стонет, сгребая пальцами его уже насквозь мокрые волосы. — Вниз… — велит он, искупав в горячем плену ее второй сосок. Она опускается на колени, и от вида его члена, большого и твердого, ее трясет еще сильнее. Он прямо перед ней, с крупной налитой кровью головкой. Она пульсирует. Пульсирует между ног. И хочет к нему прикоснуться. Чернокнижник упирается руками в стену и смотрит на нее сверху вниз, чуть приоткрыв губы и игнорируя катящиеся по лицу теплые капли воды. — Открой рот. — Сжимает член у основания, проходясь по нему кулаком вверх-вниз.‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍ Во рту собирается слюна. Она знает, что такое минет, она не вчера родилась, но то, что он даже на секунду не собирается отводить глаза, действует на нее особенно остро. Я хочет… хочет его… по-настоящему… и… — Я не умею. — Это не сложнее магии Соломона. Возьми… — Он убирает руку, и она заменяет ее своей. — Так? — Сжимает в кулаке твердый как камень член. Парень издает вымученный смешок, пока она двигает кулаком и наблюдает за процессом распахнутыми глазами. Это невозможно описать. Это можно только почувствовать. Каменную твердость под гладкой, ужасно нежной кожей… Его рука ложится поверх ее. — Сильнее. Он заставляет крепче сжать пальцы, задавая кулаку темп. Когда убирает руку, она, высунув язык, осторожно касается горячей плоти. Девушка не думает о том, что что-то делает не так. Что ее минет отстой. Она просто пробует его. Изучает. Трогает и ласкает его языком. — Так? — вскидывает на него глаза. — М-м-м… блять… — запрокинув голову, он стонет в потолок. Осмелев, погружает головку в рот. Обхватывает губами и втягивает в себя. Обводит языком. Посасывает как леденец. Немного неуклюже и неумело, но она старается. Парень дышит часто и будто каменеет еще сильнее пока девушка ерзает на пятках. Дима сгребает ладонью волосы у основания ее шеи, и, несмотря на то что эта хватка грубая, он не толкается брюнетке в горло, а позволяет самой руководить процессом. Он увлекательный настолько, что становится неожиданностью, когда вдруг тянет ее за волосы спустя минуту. Дергает, заставляя отстраниться, но она не слушается, понимая, что происходит. Его бедра подаются вперед, мышцы живота мелко подрагивают, член пульсирует. — Астрид… — шипит Матвеев, кончая ей в рот. — Сплюнь… — стонет, прижавшись лбом к сгибу своего локтя, которым уперся в стену, пока по его телу гуляют судороги. Задержав воздух, она делает глотательное движение, а когда парень, тяжело дыша, смотрит на нее сверху вниз, глуповато улыбается и высовывает язык. — Бля-я-я-ть… — стонет он, снова упираясь лбом в свою руку. Водопад просто сошёл с ума и долбит на всю мощь. Вышел из душа. Холодно как-то. Еле переставляя ноги, добираюсь до кровати и падаю прям в одежде на неё. Мой спасательный остров жалобно заскрипел, а я засопел, забывая обо всём, но не о тебе. Сплю я тоже очень странно. Кажется, всё время вижу тебя где-то рядом, возможно, ты сидишь за моим столом и смотришь на меня не моргая, не отрываясь, не улыбаясь, лишь только жалость лилась из твоих глаз. Не могу сказать, что это сны, они слишком реалистичны и отдаются на моём сердце ускоренным пульсом. Честно признаюсь, мне нравится это безумие. Под утро ты исчезаешь, даже не попрощавшись взглядом, я бы и не замечал твоего ухода, но тоска накрывала меня с головы до ног. Капли, падающие с неба в хаотичности, превратились в ноющую мелодию. Просыпаюсь от жара в голове. Кажется, заболел. Лечиться не буду, ведь от тебя не вылечиться, да и я давно хотел заболеть тобой снова. Ведь это же чудесно. Твой запах, голос, движения мелькают в голове быстро, смазано, жарко и так увлекательно. В горле стоит дикая боль, хрип идёт из груди и от этого так приятно, что я стараюсь специально больше хрипеть и кашлять, не жалея себя. Ты помнишь, мы часто смеялись вместе? Теперь, мне кажется, смеешься лишь ты, смеешься надо мной. Я не верю, что ты не видела ни один выпуск с моим участием за столько лет. Не верю, что так легко смогла забыть меня. Дойти до кухни является непосильной задачей, но, хватаясь за углы, спотыкаясь на ровном месте, я дохожу до неё. Лезу в холодильник, нахожу там пакет молока, но не грею его, а прям так, из горла пью его ледяным. От этого мурашки даже на сердце, но голове стало легче от этого безумства. Он снимает ее со стола, вновь разворачивая к себе спиной и толкает животом на стол, грубовато входит в сочащееся влагой лоно. Девушка хватается пальцами за стеклянный стол, протяжно вскрикивая от его толчков и хлестких шлепков по ягодицам. Пальцы его тянут девушку за волосы, а зубами он покусывает спину и рычит, как настоящий зверь. Стоны переходят в сдавленные крики, она сильнее сжимает его внутри и спустя несколько секунд обмякает. Он достигает кульминации следующим, обильно изливаясь теплой жидкостью на бедро. Слышу, что ноющая мелодия продолжается… Мы всегда были разными. Но это ничуть не тяготило нас. Нам нравилось смотреть на мир с разных точек зрения, мы считали, что дискуссии — это хорошо. Когда разница стала настолько нестерпимой? Когда мы перестали употреблять местоимение «мы» в разговорной речи? Когда ты нашла мне замену? «Я влюблена и готова вскоре войти в зал бракосочетания. В настоящее время я готовлюсь к беременности. Ха-ха-ха, всем больше не нужно зацикливаться на моем бывшем муже. у него плохой характер, но я не буду вдаваться в подробности. Существует множество доказательств. Мы успешно развелись, но я все равно благодарна ему за то, что он многому меня научил. Это никак не влияет на меня и на то, что все вокруг меня испытывают к нему неприязнь. Мой жених очень хороший. Я ему давно нравлюсь, и мы давно знаем друг друга. Нас познакомил общий друг по соседству. Его рост 183 см, у него двухдверный холодильник, он на несколько лет старше меня, хорошо ко мне относится, богат, способен и очень умён. По особым причинам он не может раскрыть себя, но позже будет выпущено видео, где вы сможете увидеть его. Чмок-чмок-чмок-чмок-чмок». Меня нет в твоей жизни. Больше нет… Небо до сих пор плачет о своём, никому неведомом, горе. День прошёл в тумане: я бродил по квартире, придумывал дебильные стихи, готовил макароны, которые сгорели, ибо я отвлёкся на звонок Лины, потом я пил много чая, горячего, обжигающего чая с лимоном. На следующий день я вскакиваю на ноги с такой скоростью, что чернеет в глазах. С трудом я даже себя узнаю: руки слишком худые для меня, как будто я голодаю, что было бы глупостью, волосы намного длинее, чем были в той реальности и на ощупь сальные. Сон? Нет. Видение? Дежавю? Частично, в принципе, да, но… Без понятия, но с этим нужно что-то решать. — Мих, свободен? *некоторое время спустя* — Я хер знает зачем тебе это и что ты будешь с этим делать, но держи… — шумно заходит брат волоча картонную копию старшего брата и замирает на месте — Что с волосами?..