Нарисуй радугу мелками

И ровно тысячу лет мы просыпаемся вместе, Даже если заснули в разных местах. Мы идём ставить кофе под Элвиса Пресли — кофе сбежал под PropellerHeads, ах!

Иногда время похоже на песочные часы: песок струится медленно в нижнюю часть, собираясь горочкой. Последние крупицы падают, не успеешь глазом моргнуть. Время само по себе странное явление. Цзюнь У прожил достаточно много, чтобы отметить одну важную особенность в долголетии, а именно — жизнь надо проживать с пользой, отмечая ошибки и никогда не жалея о содеянном. Раньше он этого не понимал, ему просто было некогда. Куча богов грызли нервы постоянными стычками и каждодневными собраниями, исполнения желаний смертных и сдача отчётов выводили из себя. А лица… Эти ужасные физиономии с прыщами, постоянно говорившие о том и о сём, творили в голове беспредел. Богу не нужна еда или сон. Наверное, нервы, здоровый разум тоже. Но сейчас Цзюнь У готов поспорить с этим! Ему просто был необходим отдых и переосмысление своих действий. Когда меч вонзился в грудь, он почувствовал, как любимый ученик сказал: «Оставьте печаль в сердце, вернитесь к прежнему себе, начиная путь заново». Если не можешь выбрать путь — создай ещё один. Путей много, для богов — подавно. Слушая все истории от Сяньлэ, бывший бог войны, заключённый на горе Тунлу понимал одну вещь: ему не обязательно быть кем-то одним. В его случае, Белым Бедствием и Владыкой трех миров. Оставив два титула, ему ничего не оставалось, как стать обычным человеком. Жить в маленьком домике, выращивать редьку и радоваться дождю, летом смотря на утреннюю росу. Качели, словно часы, раскачивались вперёд-назад, вперёд-назад. Тень растягивалась под качелями, и солнце отдавало лёгким желтым сиянием. Цвета с утра тихие, бесшумные, как лужи на асфальте, отражающие облака с ярким кругом. Детишки спят в кроватках, взрослые собираются на работу, надев строгие костюмы. Их можно не заметить, если смотреть на детскую горку с качелями, на проходящих мимо кошек и небо. Качели издают скрип. Цзюнь У опускает голову вниз, на камушки, водя носком туфли по ним. Ему сейчас нечего предложить Сяньлэ за его заботу. Он спас от гнетущих мыслей, подсказал, как стоит действовать. Открывать душу тёплыми, порой холодными, вечерами было очень приятно. Он никогда не плакал, только злился на Сяньлэ, и только когда прошло много времени, просто обнимая Сяньлэ, Цзюнь У рыдал ему в плечо, совсем позабыв о манерах. Настоящий Владыка нежен, так же строг и умеет сохранять в себе силы идти дальше. За это Се Лянь любил его. Так хотелось думать Цзюнь У. Кошка тянется, чешет ушко и подходит к поникшему Цзюнь У. Обходит качели, выгибается перед ним, а потом вовсе запрыгивает на спину. Она могла там уснуть, но приближается Се Лянь, опуская животное на землю. — Цзюнь У, похоже, животные вас очень любят, — хихикает принц, ласково улыбаясь хмурому лицу. Цзюнь У подымает голову, устало смотря на Сяньлэ. Глаза слипаются от мягких лучей, падающих прямо на лицо, и оттого сонливость приходит быстрее. Се Лянь стоит почти вплотную, в руках держа пачку мелков. — Пойдёмте рисовать! У нас есть ещё время до того, как придут дети. — Сяньлэ, ты простишь меня? — М? Думаю, сейчас не время, простите. Се Лянь не имеет ввиду «сейчас не время, чтобы простить вас», скорее всего, смысл фразы был таков: «сейчас не время говорить об этом, этот разговор очень долгий и тратит слишком много сил. Пожалуйста, оставим его на другой день» Цзюнь У поднимается с качель, загораживая солнце, и Се Лянь понимает, как хорошо смотреть на людей сверху вниз: не чувствуешь себя так неловко. Взгляд убегает в сторону, бывший бог улыбается, хватает за руку и тянет вперёд. Се Лянь идет за Цзюнь У. Город постепенно оживает, машины бибикают, детишки канючат, не желая идти в детский сад, родители тяжело вздыхают. Всё же, быть в таком длинном отпуске слишком хорошо. Сжимая ладонь Се Ляня, Цзюнь У всегда подмечает мягкость его рук и длинные аккуратные пальцы. Он иногда неуверенно проходится большим пальцем по тыльной стороне ладони, пока Сяньлэ смотрит на дорогу. Дома сменяются, и вот через пару улиц виднеется зелёный парк. Бабушки занимаются спортом, парочки кушают мороженое на лавочках, и всё-таки тут не многолюдно. Отойдя подальше от всех, Се Лянь кидает мелки на асфальт. — Что нужно делать? — Пх, Цзюнь-Цзюнь, ими нужно рисовать, — он берет жёлтый мелок, очерчивает круг и рисует палочки, — например, солнышко. Дети постоянно рисуют ими, я подумал, что нам это нужно. Когда Се Лянь говорит «нам это нужно» это всегда означает одно: это нужно Цзюнь У. Он учится много лет справляться с плохими мыслями, действовать не на эмоциях и всегда сохранять ясность ума. Устраивая вот такие вещи с бывшим владыкой, они усваивают урок от жизни. Уроки Се Ляня весёлые и никогда не вредят (вот бы у Безликого Бая был другой подход, думал принц). Цзюнь У выбирает белый мелок, присаживается на корточки. В голову приходят незамысловатые детские рисунки. Рисует лепесток раз, лепесток два, и вот уже выходит неплохой цветок. Следующий идёт голубой — облачко и капельки. Се Лянь рядышком нарисовал любимую шляпу коричневым мелком. Глядя на серьёзное выражение лица Цзюнь У, Се Лянь расплывается в улыбке. Он так сосредоточенно рисует, что Се Лянь не может отвести глаз: хочется ущипнуть за лицо, сказав: «Цзюнь-Цзюнь, ты похож на тучку!» — Сяньлэ, я красивее цветка на асфальте? — ухмыляется Цзюнь У. — Я всегда считал вас красивым. Вы — золотая яшмовая ветвь и всегда были ею. Цзюнь У хмуро смотрит вперёд, поднимаясь, Се Лянь встаёт следом, и они вместе идут на лавочку. Яркие зелёные листочки колышутся на ветру, птицы поют песенки и вдалеке слышна музыка из колонок. Они немного касаются пальцами друг друга, смотря вдаль. — Се Лянь, я хочу извиниться, прости меня. Это была ошибка и мне очень жаль… Се Лянь достает из кармана шорт мыльные пузыри, дует в дырочку, и из неё вылетает огромный шар, переливающийся радугой. Следом вылетают шарики поменьше, они летят наверх, лопаясь. — Мир меняется, вы тоже. Прошло достаточно времени, чтобы забыть прошлое. Постарайтесь отпустить ту часть себя, она явно мешает вам жить дальше. Говоря это, Се Лянь не хотел давать знать Цзюнь У о некоторых личных переживаниях и мыслях, для него новая жизнь — это новая жизнь. Се Лянь немного другой, и путь и размышления тоже другие, но Цзюнь У мало в этом понимает. — Се Лянь… Цзюнь У приближается к лицу, в медовых глазах пытается узнать ответ и что-нибудь сказать на эти слова, но в них только отражение себя. Его точная копия спасает от грусти и сейчас спасает от новых мыслей. Сяньлэ не такой, как другие и всё же эту мысль он никогда не отпустит. Се Лянь прикрывает глаза, улыбаясь, а затем чувствует как чужие шершавые губы касаются его, мягко сминая. Он открывает глаза, видя, как бывший император устало приподнимает уголки губ, отбирая мыльные пузыри. Разговор о прошлом никогда не закончится, пусть пройдут тысячелетия. Домики сменяются на здания, небожители сменяют ход работы, и только Цзюнь У пытается удержаться за прошлое. Пора ему самому нарисовать радугу мелками, оставив Сяньлэ в покое.