One

Математика убийственно скучная. Кюджин вглядывается в дом напротив школы, занимающий пол окна, но не находит в нем ничего увлекательного. Джиу чем-то занята. — Что это? — Кюджин наклоняется к ней. Парта изрисована мелкими посланиями и закорючками. Джиу пишет записку, предназначенную Юне. Как же ей повезло, думает Кюджин. Она и красивая, и умная, и грамотно разговаривает. Она удивлена, что у Юны все ещё нет парня. Хотя может оно и к лучшему. Для приличия Кюджин смотрит на доску. Голова устает от одного взгляда на уравнения. Записывать не хочется. — Это? Кое-что с Юной обсудить хотим, — шепчет Джиу. — Со мной обсуди. Она задумывается, может ли такое рассказать. — Там долгая история, — начинает Джиу. Кюджин всем своим видом показывает, что готова слушать и двигается ближе. — Ладно... Ну мы когда ходили с Юной в воскресенье... — Стоп? Ты говорила, что была занята в воскресенье и не пошла со мной гулять! — шёпотом ругается Кюджин. Джиу мнется. — Были обстоятельства... — Ты сказала, что плохо себя чувствуешь! Ччю, так не делается, — Кюджин взрывается. — Я же просила тебя о важной флэшке... Она ловит на них с Джиу грозный взгляд учителя. Ей сейчас же нужно замолкнуть. Кюджин отодвигается и берется за ручку. Она не знает, что писать, но для вида вновь и вновь вырисовывает круг на том же месте, что лист рвется. — Джиу! Джиу, выйдите и решите следующее уравнение. Она проверяет взглядом Кюджин и ловит на её лице кислую улыбку. Скорее даже ухмылку. На самом деле, Джиу не совсем в курсе, как решать такие примеры, но сейчас придётся выкручиваться. Кюджин оборачивается на крик за окном. Какая же обида её разъедает, когда она видит школьников, которые уже идут домой. Математика ужасна. Спуганые птицы слетают с пришкольных деревьев, удаляясь отсюда. Кюджин хотела бы быть вольной, как птица. Ужасно хочется есть. В столовой засохший хлеб и невкусные котлеты. Кюджин уже вычитает из своего бюджета сумму, которую потратит в ближайшем продуктовом магазине, потому что иначе упадет в голодный обморок. Она знает, что циферблат в этом классе сломанный, и время неправильное. Но все равно проверяет. Стрелки делают пару мелких движений и замирают. Кюджин так кажется, но она продолжает гипнотизировать их взглядом. Стрелки часов не движутся. Они остановились именно в тот момент, когда Кюджин взглянула на них. Она находит это интересным и тоскливым одновременно. Джиу мусолит не такую уж и сложную задачу уже десять минут. Ей следует быть внимательнее на уроках. Уравнение не поддается, от чего она чувствует ужасный стыд. Джиу уже представляет ухмыляющися взгляды, когда она пойдет обратно на свое место. Какая же она глупая. Звук пожарной тревоги сбивает с толку. Джиу так долго считала в уме и в секунду забыла, на чем остановилась. Одноклассники подорвались с мест. Кюджин ловит расфокусированный взгляд Джиу. — Нужно дождаться утверждения, ложная ли это тревога, — заявляет преподаватель. Кюджин почему-то хочется смеяться. Они, как дурачки, сидят и ждут, пока увидят настоящий огонь, чтобы начать спасаться. А может и вовсе не увидят. Математика настолько проела мозги, что Кюджин не прочь бы столкнуться с пожаром. В соседних классах слышны шум. В какофонии звуков спрятался выстрел. Их класс первый возле лестничного пролета. Джиу указывает рукой на то место, где сидит Кюджин, раскрывает рот, но не успевает крикнуть, падая на пол. За ней следом и преподаватель. Из-за стеллажа показался человек в черных одеждах и оружием в руках. Секундно Кюджин оцепляет страх и она падает на пол, как мертвая. Она чувствует, как дёргается её коленка и свои громкие вдохи. Кюджин задерживает дыхание, но грудь продолжает тяжело вздыматься. Это не пожар. Ей страшно. Ей не хватает воли заплакать и пошевелиться. Она лежит под самой последней партой, надеясь, что её это спасет. Кюджин продолжает лежать убитой, пока не слышит выстрелы в коридоре и соседних классах. Человек вышел из их кабинета. Она боится приподниматься. Поджатые ноги ослабли, а голова утяжелена пустым страхом. Холод желтого пола бьет в виски. Зрачки бездумно бродят по лежащим или сползающим со стульев мертвым телам. Кюджин делает короткое движение рукой, чтобы схватиться за ножки парты. Они отрезвляюще ледяные. Ей казалось, что никто кроме неё не дышит, но из противоположной части класса послышались стоны боли. Кто-то ещё жив. И скорее всего, не надолго. Кюджин видит, как с соседнего стула капает темная кровь. Совсем немного, но этого достаточно, чтобы нервно сглотнуть. Испуганные крики в коридоре бьют по ушам. Она боится, что этот нечеловек зайдет вновь. И точно отправит её ко всем остальным в классе. Кюджин удивлена своей быстрой реакции, но не может гордиться этим сейчас, среди двух десятков убитых тел. Опасаясь за свою жизнь, она аккуратно отползает. Одежда липкая и мешает. Кюджин подцепляет снизу дрожащими пальцами дверцу шкафа. Судорожно вышвыривая все вещи оттуда, она залезает вовнутрь. Закрыв дверцу, она наконец чувствует себя в безопасности. Хотя это очень отдаленно похоже на убежище. Кюджин пересчитывает свои пальцы, загибая их и щелкая ими. В этот момент она понимает, что тот, кто нажал кнопку пожарной сигнализации либо хотел их спасти, либо выманить прямо под дуло. Она закусывает костяшку пальца и чувствует свежую слезу. Она стекает с щеки на кисть и падает на брюки. Кюджин боится плакать. В шкафу темно и тесно, что она ещё сильнее поджимает колени, и уткнувшись носом, засыпает. Через пару часов, спецслужб, обходивших здание, привлечет куча вещей, вываленная из шкафа, а в самом шкафу обнаружат одну из учениц. И вроде бы очень даже живую. Её выводят на улицу, к другим спасенным. Кюджин окончательно просыпается от холодного уличного воздуха. Она съеживается и разлепляет глаза. Вместе с порывом ветра возвращается память. — Все закончилось? — хриплым голосом спрашивает она, у проходившего мимо мужчины. — Да, — многозначительно грустно отвечает человек в форме и уходит. Из толпы на Кюджин выбегают родители. Она чувствует на себе при объятьях влагу их соленых слез. Они крепко прижимают её к себе. Кюджин задумчиво молчит и никак не реагирует, продолжая стоять замерзающим столбом. — Джиу... — неразборчиво шепчет она с совершенно спокойным тоном. — А ведь я попросила её рассказать мне эту историю... Её бы не вызвали к доске... Родители отстраняются и вопросительно смотрят на дочь. — Мама. Папа. Я причастна к её смерти... — вслух рассуждает Кюджин. Она присаживается на корточки. — Вставай, вставай! Ничего подобного! Она будет счастлива там. Родители пытаются придумать достойное утешение, но ничего не приходит в голову. Кюджин встает и оборачивается, глядя на школу. Где-то там лежит Джиу, но скорее всего, её уже вынесли. Она бы одернула её за руку, они бы упали под парту, спрятались в шкафу!... Все было бы иначе. Лучше... Жизнь бы осталась легкой. Да, со шрамом, но зато голова на месте. Ей просто стоило быть терпеливее. И что её тогда только душило за эту историю? Не только она потеряла Джиу. Десяток потерял её. Из-за неё одной. Кюджин вспоминает, что Джиу так и не сказала что-то Юне.