Притворство или игра

Петра повернула голову и облизала губы. Это привлекло внимание. Ласкающие плечо пальцы заскользили ниже, прошлись по ключице и спустились на грудь, задержались на соске, сдавили его, а после слегка выкрутили, посылая волну удовольствия по всему телу. Она выгнулась, приподнялась на лопатках и упала обратно на кровать, постанывая. Сжала кулаки так, что ногти вонзились в кожу, добавляя ощущений. Хотелось трогать себя везде и сразу, распаленное тело жаждало прикосновений. Но её руки были привязаны к спинке кровати, глаза же закрывала плотная повязка. Сегодня был тот самый день, когда Нифа трахала её, а она предавалась горячим фантазиям о том, как бы это делал Леви Аккерман, её командир. Невозможность видеть подстегивала воображение, обостряла чувствительность до предела. Невозможность проявлять инициативу будоражила и заставляла гадать, где и как её коснутся в следующий раз. Можно было грезить о совсем других руках, и, самое главное, что их обоих это устраивало. Она и сама не понимала, как влюбилась в нелюдимого парня, появление которого наделало столько шума в разведкорпусе. Не до конца понимала, как они с Нифой договорились о том, что между ними сейчас происходило. Чувство навалилось внезапно; так же внезапно ей, мечущейся в эмоциях, подруга предложила решить хотя бы одну из возникших проблем. Тогда она только и смогла ответить: ― Но у тебя же нет члена! ― Можно подумать, у него нет пальцев и языка! Что, он не может тебя вылизать или удовлетворить руками? Возразить на это было нечего, и думала она недолго. Томление, разливавшееся по телу каждый раз, когда где-нибудь поблизости мелькала черноволосая голова с выбритым затылком, начинало раздражать. А стоило представить, как Леви касается бедер, снимает с нее штаны и сажает на какой-нибудь стол, задирая ноги вверх и разводя их в стороны, чтобы лизнуть там… Как там сразу же становилось влажно и хотелось испытать это в реальности. Пусть Нифа была девушкой, у девушек, в конце концов, тоже есть руки и язык! Упершаяся в промежность коленка вырвала её из мыслей, и Петра подалась вперед, насколько это было возможно, потерлась, раздвигая бедра шире и прижимаясь плотнее. Вторая ладонь легла ей на грудь и погладила; прикосновение было прохладным, но низ живота от этого словно огнем опалило. Она громко застонала и поёрзала на простынях. Растечься бы по ним, касаясь кожей всего, что только можно… Как же сейчас было хорошо и сладко! Интересно, у Леви такие же холодные руки? С мозолями от рукояток УПМ, обветренные и загрубевшие, как почти у всех в разведке? Наверное, он бы охватил грудь целиком, потому что его ладонь шире, и сдавил бы… ― Сильнее! Нифа убрала руку с груди, на что Петра протестующе зашипела и выгнулась, пытаясь продлить соприкосновение. Палец вывел на животе знак вопроса. ― Ласкай мою грудь… Сильнее, пожалуйста… Не останавливайся! Леви в её фантазиях не стал бы ждать просьбы. Он бы был нежен и напорист одновременно, точно зная, что и как нужно именно ей. Но Нифа выполняла свою часть уговора, не произнося ни слова; это она сорвалась, потому что знала, как ту заводят просьбы и проговаривание действий во время секса. Мысли о том, что она знает слабое место подруги и может, хоть и ненадолго, перехватить инициативу, возбуждали не хуже грез о любимом мужчине. Какое-то время не происходило ничего. А потом ее ущипнули за сосок так, что стало почти больно. Руки танцевали по телу, касаясь в совершенно разных местах, сжимая и поглаживая, от груди к ключицам, а потом к плечам, задевая шею, спускаясь вниз, по бокам и животу, большой палец ласкал впадинку пупка, выступающие косточки и внутреннюю часть бедер, все бедра целиком, колени, икры… Даря целый ураган ощущений и эмоций. Пока, наконец, два пальца не проникли внутрь, и Петра подалась им навстречу, неосознанно поджимая ноги, так хорошо ей стало. Нифа двигала рукой, резко, быстро, задевая чувствительные точки внутри и снаружи, вышибая из головы все фантазии и мысли, и Петру накрыло оргазмом, вторым за вечер.