***
— Иди в костюмерную, я скоро. — Лениво отрезает Валентино, указав актёру на комнату в другой части съёмочного павильона и выходя за дверь. Энджел неконтролируемо обнимает себя за плечи, хоть и старается держать лицо в данный момент. С прямой осанкой он проходит сквозь всю толпу персонала, по указке доходя до комнаты. Закрывая за собой, парень прилегает спиной к дубовой двери, тихонько скатываясь на пол. Сердце вновь уходит в пятки, а дыхание прерывается. Как же он от этого устал. Глаза бегали по комнате уже не просто в панике, а в полном непонимании дальнейших действий. В голове всплывали всё новые и новые вопросы, а перед его взором всё кружилось так, будто он влил в себя хорошую дозу алкоголя. Резко поднимаясь со своего места, Даст осматривает ранее оставленные собой в этой комнате сумки. Когда-то ему приходилось буквально круглосуточно жить в этой атмосфере ужаса и кошмара. Воспоминания о том времени бьют тяжёлым молотом по затылку, припоминая каждый травмирующий эпизод. Энджел перерыл вещи в сумках, перебрал костюмы на вешалке, порылся даже в мусорном ведре. И наконец-то нашёл. Нож-бабочка был припрятан в одном из потайных карманов барсетки, брошенной на углу шкафа. Когда-то он думал, что ему это поможет. Не понятно было, почему подобная уверенность вернулась. А может быть, это была безысходность? С каждым провалом в глазах Валентино он всё больше боялся его тяжёлой руки. Дела идут плохо, актёр начинает всё чаще срывать съёмки, а состояние от этого уж точно не идёт в гору. Сейчас им орудует необдуманное желание защитить свою шкуру, разумеется, думая о последствиях, но упорно избегая сигналы о них. Почему он внезапно так низко пал? Работа шла очень хорошо долгое время, промахов практически не допускалось, так в чём же тогда проблема? Неужели...Хаск? Как бы Энтони не пытался отгонять эти мысли, они нагнетали своим шумом с большей силой. Каждый день его поджидала неудача, потому что он размяк. Блондин ломался и восстанавливал себя, лепил заново, и каждый раз по новой. Но сейчас, повторно разбиваясь, осколки собирал уже не он. И как бы ему не хотелось это признавать, это происходило по вине бармена. Он медленно теряет навык держать свой образ. Этот ворчливый кот, что целыми днями стоит за баром без цели, желания, и хоть какого-нибудь смысла, дал ему открыть свою душу. Залез так глубоко, что теперь просить его сделать шаг назад было чем-то невозможным. Энтони надеялся лишь на то, что это окрыляющее чувство не погубит его полностью. "Он искренне заботится о тебе, эгоист. Никому не нужна твоя грязная морда, кроме него" — волной проносится в разуме блондина, пока он стоит в оцепенении посреди комнаты и перебирает огрызки мусора в своей черепной коробке. Ему не хочется обвинять Хаска в своих бедах, но он это делает. Не проговаривая, а лишь в чертогах собственного разума, парень обращается к себе с вопросом — "Почему?" Однако как бы юноша не винил усатого демона, наедине и в полной тишине, его взгляд был наполнен лишь самой тёплой благодарностью. Ничем более. Как бы мрачная пучина из самой глубины души не давила на его виски, он никогда б не обвинил Хаска в чем-либо вслух. По крайней мере, ему очень не хочется опускаться до этого уровня и пробивать дно своими действиями. Раз уж искупление существует, то он придёт к вратам рая только под руку с ним, и только с его защитой и помощью. Парня затрясло, теперь уже от паники. Руки ходили ходуном, а во рту внезапно пересохло. Он стоял и смотрел на нож в своей руке, понимая, как же по-детски безрассуден данный поступок. Ему нечем ответить, нечем защитить себя. Терпеть и глотать, пока совсем не закопают в сырую землю по самый затылок. Лицом прямиком в отсыревший грунт. Громкий звук стука каблуков идёт тонкой линией. Будто другого шума и вовсе не было, слышен лишь шаг сутенёра, что медленной походкой пересекал расстояние до двери. По всей спине паука проходят мурашки. Он прячет холодное оружие в щель между подушками кресла, встав возле с напряжёнными до онемения плечами. Нет возможности сбежать, ему негде спрятаться. Разум настолько сходит с ума, что паук уже, кажется, готов с разбегу сигануть на балкон, перепрыгивая через перила, лишь бы не достаться Валентино. Щелчок дверной ручки. Сердце замирает, забывая биться вовсе. В проходе стоит тёмная фигура оверлорда, и деревянная дверь с хлопком закрывается. Совсем не торопясь и медленно проходя в костюмерную, сутенёр вальяжно расправляет свои плечи перед тем, как нагнуться к лицу Энджела впритык. Он долго всматривается в его глаза, явно задумчиво что-то выискивая. У паука возникло твердое ощущение, будто его глазные яблоки вынули и сейчас мнут в руках. — Мне просто интересно... Ты правда думал утаить это от меня? Громкий шлепок озаряет комнату звуком, актёр пятится в попытке убежать от надвигающегося ужаса. Он проходится кончиками своих пальцев по свежему удару, хмуря брови. Адреналин вспыхивает ярким пламенем где-то в груди, отчего страх медленно перерастает в ненависть. — Да блять, у меня с ним ничего нет! Я только... — В глазах темнеет густой пучиной мрака, что надвигается на паука с любым проявлением гнева хищной моли. Его плечи трясёт, а ноги медленно делают шаги назад. — Может быть, ты забыл, — Пурпурный дым огибает горло Энджел Даста. И только тот делает рывок, чтобы убежать, образовавшийся ошейник на его горле тянет беднягу совсем в другую сторону, притягивая всё ближе к хозяину. Запинаясь, блондину приходится подойти ближе. Цепь закручивается вокруг запястья оверлорда. — Но ты мой. Только мой. Я разрешал принадлежать кому-то другому? — Рука вздымается ввысь, поднимая за собой и лицо паука, перекошенное в гримасе полной ненависти. — Может быть...я дал тебе свободу? А? Я давал? — Энджел молчит, лишь сильнее поджимая свои губы. Валентино прокручивает цепь в ладони, ударив паука по груди, и вновь притягивает к своей персоне. — Отвечай, грязная сука. Уже сосал этому пидору? Даст злобно морщится, набравшись смелости и плюнув в лицо своему сутенёру. Его переполняют чувства отвращения и злобы, полностью перекрывая недавнюю панику. — Его имя Хаск. — Рычит паук, пока оверлорд стоит с распахнутыми в удивлении глазами. Моль охватывает моментальное оцепенение от поступка подобной наглости, подобного неуважения. Он смахивает плевок со своего лица. Алые глаза моли тут же наливаются кровью, и одним движением он откидывает тело актёра в дальний угол комнаты с такой силой, что собственные руки берут мандраж, а пурпурные очки в форме сердец слетают с его лица. Паучок резко поднимается на колени, перебирая руками и мигом доползая до кресла возле себя. Всё, что он успевает, это только упереться о подушки локтями и в ужасе поднять глаза. В панике он продолжает отталкиваться ногами, всё больше вжимая свою спину во фронтальную сторону сиденья. Моль за пару секунд огибает комнату, приближаясь и ударяя каблуком по животу Энджела. — Я вырву твои гланды и отрежу твой язык, — Кричит Валентино, поднимая паука за волосы и злобно вырывая клок его шёлковых и светлых волос, этим самым озаряя комнату криком боли. — И запихну их в твою задницу. — Взявшись за обе челюсти своего питомца, тот специально разводит их в стороны, чтобы вызвать спазм. Парень слёзно мычит, и тот ослабляет хватку. Схватив беднягу за горло и с силой ударяя о подушки кресла, он ещё сильнее вдавливает туда затылок. — Я ЗАСТАВЛЮ СЕБЯ УВАЖАТЬ, СЛЫШИШЬ? Ты думаешь, мне слабо задушить тебя? Думаешь, я потеряю много денег? Да? Энджелу вновь нечем дышать. В агонии паники он царапает его запястья, в попытке выбраться и хоть как-то ослабить столь сильную хватку. Не помогает, кулак на его горле сжимается сильнее. — Думаешь, если я так много раз прощал твои проебы, я прощу тебя и сейчас? Все органы перемешались, то подступая к горлу, то падая к самым носкам собственных ног. Теперь Даст верит, что моль доведёт дело до конца, точно покончит с ним, если паук не предпримет хоть что-то. Трясущейся рукой Энджел залезает в щели меж подушек, доставая оставленное ранее холодное оружие. Он расправляет нож-бабочку, быстрым рывком прорезая плоть на руке своего хозяина. Валентино перестаёт его душить, с криком отпрянув и схватившись за своё раненное запястье. У Энджела есть пара секунд, чтобы прийти в себя, а времени на подумать нет и вовсе. Его паук выиграл совсем немного и обрёк себя на ещё большие пытки. Хищная моль отпускает хватку с зажатой раны, и на пол падает несколько капель крови. Вместо яростного оскала оверлорд натянул злобную улыбку. Он оголил свои жёлтые клыки, что в подобной ситуации, казалось, светились на фоне мрачной комнаты. Такое поведение вызывало ещё большую панику. — Чего это я... погорячился... Ха-ха! — Смех разливается по всей комнате, пока напуганный до изнеможения Энджел держит перед собой нож в трясущихся руках. — Хаха-ха! И вправду... — Вновь дымовой ошейник начал давить на ключицы паука. Моль быстро перебирает этот железный канат, притягивая актёра к себе. — НЕТ! — Держась за осязаемые, изогнутые прутья, Энджел перебирает ногами, тщетно пытаясь убежать. Никак. Про нож он и вовсе забыл, роняя оружие. — Зачем мне убивать тебя? — Притянув паренька впритык к собственной морде, крылатый демон в злобном смехе приоткрывает рот. — Если ты сам можешь это сделать! Лицо Энджела озаряется выражением непонимания, как вдруг чарующий, просто бархатный голос тут же продолжает: — Поработаешь для своего папочки? Поработаешь? Без выходных. — И, взявшись за его челюсть, костлявый, чёрный палец надавливает на язык, приподнимая лицо блондина. — Вообще... Яркие глаза Энджела пустеют полностью, теряя в себе хоть какую-то частицу жизни. Моль берёт юношу за волосы, обходя весь периметр комнаты, волочит за собой. Даст берётся за чужие запястье, бегло и очень криво перебирая ногами, дабы и вовсе не остаться без пушистого покрова на макушке. Валентино идёт быстро, что-то постоянно бубня истеричным шёпотом себе под нос. — Точно-точно... Да... Тушка грешника падает на один из кожаных диванов в комнате, а большая тёмная фигура нависает сверху. Кандалы огибают запястья на верхних руках, поднимая и приковывая их к верху, нижние же руки силой направлены в другую сторону. Оверлорд с рычанием вгрызается в шею паука. — Я тебя создал, Энджи. — Чёрные, острые как нож когти проходятся вдоль и поперёк пуха, талии, бёдер несколько раз, полностью огибая его тело прикосновениями. Паучок жалобно пытается сделать хоть что-то, вырывается и дёргает ногами, словно в агонии. Вот только его ступни вовремя перехватывает вторая пара рук сутенёра. — Я тебя и погублю... — Он хищно облизывает пушистую шею и щеки, зажимает пух на груди, царапает торс блондина, прислоняется всем телом в гадком и противном желании. — НЕТ, ПОЖАЛУЙСТА... ВАЛ... ПРОСТИ МЕНЯ! — Ещё не до конца осознавая весь ужас произошедшего, Энджел слёзно сдаёт назад, понимая, сколько ошибок допустил сегодняшней ночью. — Умоляй меня. — УМОЛЯЮ... Я СОВЕРШИЛ ОШИБКУ, ПОЖАЛУЙСТА... — Из его глаз хлынули слёзы, а голос предательски сорвался на хрип. Тушь на его глазах очень быстро размазывается, пока он вертит головой по сторонам. — Помнишь, я говорил, что заставлю тебя пожалеть? — И вновь едкий и горький комок застревает в горле, как его полностью раздевают и начинают использовать словно тряпичную куклу в своих грязных делах. — Я спрашиваю, ТЫ ПОМНИШЬ? — Валентино совсем не ласков, он беспощаден и абсолютно не готов проявлять жалость. Боль, пробирающая все участки тела, словно ток, проходится по мышцам, пробирая до самих костей. Шея Даста выгибается в агонии, а глаза жмурятся, пропуская через себя слёзы. Он умоляюще скулит от безысходности, — ПОМНЮ... Я ПОМНЮ... — Рыдает Энджел, надрываясь в своём крике. — ПОЖАЛУЙСТА... ПРОСТИ МЕНЯ! В ответ получая лишь слабое мычание, и всё большую грубость, нагоняемую активным желанием к его телу.***
Глаза грешника открываются не полностью, лишь маленькой щелью. За заплаканными ресницами видна всё та же комната, всё те же стены, потолок и мебель. Он в том же положении лежит на кожаном диване со связанными руками, пока на его груди располагается туша сутенёра. Он чувствует этот мерзкий запах грязи, пота и боли, витающего в воздухе. Полностью зажатый под телом спящей моли, Энджел лишь немного поворачивает голову к стене позади себя. В окне виднелся рассвет, а это значит... Хаск так и не дождётся его этой ночью...***
Время позднее. Как правило, даже если Энджел сильно задерживался, он приходил хотя бы к пяти утра. Хаск очень долго боролся со сном, желая лишь встретить этого мальчишку перед уходом на боковую. А если всё слишком плохо, то, может, и помочь. Но время шло, глаза предательски закрывались, призывая бармена ко сну. Он держался долго, но усталость сделала своё дело. Подставив себе стул с другой стороны барной стойки, голова кота медленно спустилась с кулака, придерживающего его щёки. Долго в таком положении просидеть ему не удалось. Холодная, тонкая ручка медленно проходится по его плечу, немного встряхивая шерсть и вынуждая кота пробудится. Отошёл от сновидений он резко, моментально дернувшись и взъерошив собственную шерсть. Пару секунд приходя в себя, Хаскер протирает лицо обеими лапами, резким движением повернув голову. Он надеялся увидеть там его... но это была Чарли. Белокурая девица стояла с согнутой спиной. Она с милой и теплой улыбкой отвела руку, помахав старому бармену перед лицом. — Доброе утро-о-о. — Пропел её славный, чистый голосок. — Ты проспал тут всю ночь? Будто в опьянении, у усатого немного кружилась голова, а его нос дёргался, словно собираясь чихнуть. Он жмурится, стараясь отойти ото сна, моргая поочерёдно каждым веком, словно рептилия. — Что? — Хриплым голосом пробасил крылатый демон, прикрывая лапой поступивший порыв зевоты. — Ты... — Дочь владыки ада не успевает договорить. На стойку очень ловко забирается яркая и громкая горничная, Ниффти. Топая своими острыми ножками, та, с маленькой метлой в руке, догоняет убегающего таракана. Она довольно хихикает, своей резкостью заставляя Хаска выпрямиться и полностью отойти ото сна. — Сейчас-сейчас! — Восклицает грешница, спрыгивая со стойки и огибая её полностью в погоне за вредителем. — Почти! Иди сюда! У хозяйки отеля это вызывает лишь смущённое выражение лица, из-за явно испорченного момента пробуждения. Они в неловкой тишине наблюдают за этой картиной, даже не думая вставить что-то поперёк. Это же Нифф. И наконец, она теряет таракана из виду, оглядываясь и проверяя углы стола и стеллажа в его поисках. Мелкое насекомое ловко пробралось к зоне под стойкой, спрятавшись в один из бокалов. Замечая это, Хаск мигом накрывает стакан рукой, подзывая к себе яркую, правда очень низкую девушку. — Эй, смотри где он. — ГДЕ? — С восторженным всплеском восклицает Ниффти. Подбегая к бармену и вытягивая свои ручки, прыгает на одном месте. Словно заботливый старший брат, он тихонько опускает бокал с насекомым, что неприятно щекотит его лапу. Усатый кивает девочке на салфетки, мирно лежащие в углу стойки. — Возьми парочку и передай мне. Она слушается, допрыгивая до дубовой столешницы, передаёт ему несколько штучек. Чарли мирно наблюдает, тепло улыбаясь и выглядывая из-за плеча кота. Мужчина же, в свою очередь, ставит бокал на устойчивую деревянную поверхность, оставляя одну ладонь на огранённых краях посуды. Очень медленно он убирает лапу в сторону, заменяя её на кусок салфетки, и создавая этим своеобразную крышку. У девушки блестят глаза от зрелища, она тянет свои ручки и ей аккуратно передают эту конструкцию. Даже хмурый кот улыбнулся, положительно кивая в ответ на её полный радости взгляд. — Теперь ему не убежать! — Довольно восклицает та, прикрывая край бокала. Быстро убегает, перебирая ножками, вовсе позабыв про свою метлу. Хаск оборачивается к принцессе, дёргая своими ушами. — Да, доброе утро. — Они вместе с белокурой красавицей тихо хихикают, провожая данную странную ситуацию. — Это было о-о-очень мило, Хаск! — Чарли прикладывает ладони к своим щекам, восторженно запищав. Кот в ответ лишь закатывает глаза. — Правда! — Ну всё-всё. — Громко выдыхая через треугольный кошачий нос, усатый оглядывается. Он тут же хмурится, не припоминая, как вообще заснул и почему проснулся на рабочем месте. — А... Энджел приходил? И тут хозяйка отеля придерживает свой восторг, резко поставив брови домиком. Ей стало даже как-то неловко в какой-то момент, и она стыдливо убрала золотистые волосы за уши. — Я и хотела у тебя спросить... Он вообще ночевал сегодня? — Блять, я уснул... — Выдержав короткую паузу, буквально выдыхает повторное: — Блять... — В непривычной для себя нервной манере Хаск внезапно достаёт телефон и бегающими глазами осматривает новые уведомления. Ни одного. Он заходит в переписку с Дастом. Даже не прочитано. В последний раз крылатый демон писал ему практически перед сном, интересуясь, когда он вернётся. Скорее всего, его просто не выпустили оттуда, заставили переночевать без возможности выйти наружу. Накануне в переписке он перекинулся парой слов о том, что работа шла слишком плохо. У кота замирает сердце и прижимаются уши. — Его работа... Здание, где он работает... Это ведь башня трёх "V" в развлекательном секторе? Лицо дочери Люцифера тут же бледнеет, и она хватает мужчину за плечи. — Нет-нет, тебе туда нельзя! Помнишь, как Энджел разозлился на меня? Нет, Хаск! — Тараторила принцесса, мотая головой и отговаривая старого бармена от этой затеи. — Он очень расстроится, не ходи туда! — А что нам, блять, остаётся? Ждать и всё? — Не отпрянул, а лишь нахмурил свои красные, густые брови кот. — Нет? Я не знаю... — Чарли в панике хватается за голову. — А если мы разозлим его босса? О нет-нет-нет, я не знаю, что делать! Однако поток ее слов и резко всплывшей паники ненадолго усмиряет большая и тяжёлая лапа, что так аккуратно коснулась плеча блондинки. — Будет хуже, если с ним что-то случилось, а мы не знаем. — Ему сейчас очень плохо, да? Я видела, но я не хотела лезть. Я видела, что он поздно приходит. Мне так хотелось его подбодрить... — Вмиг белки глаз девицы становятся стеклянными. К её волнению подступают слёзы. — Чарли. — Безуспешно пытается перебить её Хаск. Она очень ярко жестикулирует: то обнимает себя за локти, то поднимает ладони ко лбу, то просто безостановочно машет руками. — Хаск, ему всё хуже? Что мне сделать? Я подвела, подвела его! Я хочу ему помочь, он же не должен... И всё-таки мужчина умудряется её перебить, взяв красавицу за плечи и тихонько погладив их. Он трёт её предплечья и серьезно смотрит в глаза, вываливая напоказ собственную обеспокоенность. — Мы ничего не можем сделать, чтобы это закончилось. Договор есть договор. Хоть для грешника, хоть для твоего отца. — Прямолинейно вываливает кот, пока она очень быстро кивает на каждое утверждение. Очень внимательно его слушает. — Я просто залечу посмотреть, и всё. Без шума. — Это очень большое здание... Ты не найдёшь его окно... Хаск хмурит брови, отрицательно махая головой. — Я его отовсюду достану. Обещаю.