***
1939 год. Когда слухи о том, что немцы посмеют напасть на территорию СССР, расползлись по всей округе, после того как Англия и Франция объявила войну Германии, четырнадцатилетняя Зинаида Смирнова сразу записалась в комитет по борьбе против фашизма. Поначалу она распространяла антифашистские листовки и газеты, вместе с другими ребятами. Чтобы народ больше узнавал о происходящем. И уже в шестнадцать лет, москвичка Зина, стала известной в своих кругах комсомолкой. Она выступала главой в партии молодёжи, и активно участвовала во всевозможных проектах и задачах по продвижению антифашизма. 19 Сентября 1941 года немцы взяли Киев. И всё изменилось. В середине августа Зина вместе с младшим братом отправилась к бабушке в деревню, в целях погостить всего пару недель. Но деревня это была не около столицы. Тогда то всё и началось. Деревня в которой находилась была неподалёку от Ленинграда. С того времени Зина и застряла там. Родители остались в городе и возможности связаться с ними не было. Началась война которая в итоге затронула юную комсомолку. *** Ночью Зина лежала на набитом соломе твёрдом тюфяке и слушала как одна за другой проезжала немецкая машина. Прозвучала немецкая речь, автоматная очередь.. И всё разом стихло. Но ненадолго. Зина прекрасно это знала. Казалась уже прошла целая вечность как она застряла у бабушки в деревни. Стреляют.. убивают. И так каждый день. «Сегодня у немцев видимо какой-то праздник..» — думала Зина. — «И смеются и голосят в такое позднее время.. Кажется пьяные.» Хорошего сна она больше не знала. Каждая ночь была страшной. Ей казалось, что в её дом могут прийти и убить. Ограбить как тётю Свету или избить как дядю Володю. На глазах выступили слёзы, она украдкой взглянула на младшего брата Тёму. Он спал. Впервые спокойно. Девочка непроизвольно заплакала когда в памяти ожило недавнее прошлое. Тринадцатилетняя Зина ещё не знала о приближающейся войне. Седьмой класс миновал. На следующий год она вступит в ряды комсомольцев. Над головой теплое солнышко, а вокруг молодая яркая зелень деревьев. Она веселая, счастливая, спускалась вниз по школьной лестнице, размахивая школьным портфелем. Кружевной воротничок ее чёрного ученического халатика подхвачен красным галстуком, в каштановые косички вплетены красивые банты. Тогда она не знала не о том, что немцы готовят план по захвату Европы, не о том, что она вступит в партию по борьбе против фашизма, не то, что немцы сунутся в СССР и самое главное, что станет учавствовать на войне. Звенели трамваи, мчались машины - было шумно и людно, а девчонки радующиеся летним каникулам, сгрудившись стайкой, шли по тротуару, заглядывая в витрины магазинов, толкая друг друга и дурачась. На улице тепло, ни единой тучке на небе. Вот сейчас они подойдут к автомату с газировкой, купят пломбирное мороженое и будут играть в классики. — Светка, а ты же поедешь в летний лагерь? Спросила Зина, наблюдая как подружка прыгала по классикам. — Ну, конечно! — ответила резво она. — Надо моей маме сказать, чтобы меня тоже записали.. — сказала задумчиво Зина. — Твоя мама, сказала моей, что тебя уже записали! ... Раздались громкие выстрелы. Зина соскочила с постели и в испуге оглянулась. Она снова услышала немецкую речь. Зина аккуратно убрала от себя одеяло и на носочках подошла к двери, чтобы разглядеть, что там происходит. Зина заметила, что немцы вели двух русских солдат. Видимо окруженцов поймали. Сердце сжалось от мучительной, страшной действительности. На следующий день по советской рации, которую скрытно принёс Петя ровесник Зины и её ближайший сосед, Зина услышала: "В Ленинграде, в посёлке Всеволожский, партизанский отряд под командованием товарища В. подорвал вражеский эшелон". — У нас! — радостно воскликнула Зина. «Кругом действуют партизаны... А я долго так буду сидеть?!» На следующий день она всё решила для себя. Она разыщет их подпольную организацию и вступит в неё. В тайне ото всех, не сказав не слова не бабушке, не восьмилетнему братику, она направилась в сторону леса. Всеволожские подпольщики сходились обычно возле тридцатиметрового маяка, окружённого осинником и березняком, в полукилометре от самой деревни. Тропинка прямо по болоту вела к маяку. Наблюдатели заметили, как незнакомая девочка свернула с дороги на эту тропинку. Предупредили секретаря комитета. — Это же Зина Смирнова! Комсомолка москвичка!.. Мне говорил о ней связной райкома. Нашла нас! — сказал он, улыбаясь. Секретарь комитета с удивлением рассматривал маленькую девочку с косичками. И как смелости хватило прийти сюда, когда кругом одни немецкие солдаты? — Нынче время знаешь какое? Промахнёшься – голова с плеч! И товарищей под удар поставишь… Может, придётся жизнью рисковать. — Знаю, — уверено ответила Зина. — Ну а если попадёшься.. Будут бить, пытать.. — Я думала об этом. Всю ночь не спала. Всё думала, думала.. Я всё решила. Я же пионерка!.. Секретарь комитета тяжело выдохнул и отложил бумаги в сторону. В их комитете не было ещё таких юных подпольщиков, от чего он не совсем доверял её словам. Да и выглядела девчушка ещё младше своих лет. Слишком красивое лицо, высокая, заметная. Такую легко запомнить и распознать. — Ну хорошо. Дам тебе задание. Пойдёшь на испытательной срок. *** И ровно через неделю на немецких плакатах, расклеенных в поселке, появились слова: "Смерть Гитлеру! Да здравствует Советская власть!" — Очевидно, партизаны действуют, — высказал предположение Петя. Все немецкие сводки, расклеенные на заборах, которые сообщали об огромных успехах гитлеровских войск, мол, уже находятся под Ленинградом и на пути к Москве, о том, что Красная Армия окончательно разбита и в руках "доблестных войск фюрера" сотни тысяч пленных, — все они были заклеены и переписаны советским знаменем и антифашистскими словами. Это вселяло уверенность в жителей. Вселяло уверенность людям которые каждый день слушали по радио о разгроме Ленинграда и о уничтожении русских солдат. Тогда никто ещё не знал, что этим занималась шестнадцатилетняя Зина Смирнова. Они никому не рассказывала об этом. Держала всё в тайне. Но долго скрывать то, чем она занималась не получилось. Домашние стали интересоваться где Зина пропадает. Тогда то она и рассказала. — Ты с ума сошла? Сама ходишь как на смерть и всех нас в петлю... Да и чем ты там можешь помочь? Никуда я тебя больше не пущу! — побледнев от ужаса, возмущённо говорила бабушка. — Даже не думай! — А я всё равно ходить буду.. — ответила Зина, заломив руки. — Они меня уже все знают и ждут. — Василий, ты чего молчишь!? — бабушка умоляюще посмотрела на мужчину пятидесяти лет, который приходился двоюродным дедушкой Зине. — Вразуми её! На счастье и удивление Зины её двоюродный дедушка поддержал её. В первую мировую войну он был солдатом и воевал, и поэтому больше всех понимал Зину. Он убедил всех в правильности её действий и своей такой важной самоотверженности. Её бабушка с горем пополам, но согласилась. Хоть теперь и молилась богу о сохранности её жизни в два раза сильнее. Вскоре пара близких ровесников прознали, о том чем занимается Зина, и вступили вместе с ней в организацию подпольщиков. Так прошла целая зима. Всю зиму она вместе с другими ребятами ходила по другим деревням, разносили советски газеты, срывали фашистские листовки, узнавали численность солдат в горнизонах. Зина с каждым прожитом месяце становилась старше не только физически, но и морально. В больших частях окрестности прознали про смелую девчушку - Зину Смирнову. В начале апреля главе комитета поступил указ, чтобы лучшую подпольщицу или подпольщика отправили в Московскую область. Нужны были хорошие партизаны. На подготовку времени почти не было, так что многие разведшколы не успевали подготовить юных граждан. Нужны были люди с хоть наименьшем опытом. — Может, Василия Петренко? — Он очень храбрый мальчик, но очень не осмотрительный.. Сколько раз уже чуть не попался, — говорил секретарь комитета, обращаясь к Зощенко начальнику штаба. — А как насчёт Марии Ромашковой? Она девочка умная, столько сделала уже.. — предложила девушка, которая тоже являлась членом комитета. Секретарь отрицательно покачал головой. Долго они ещё думали, пока наконец один из них не сказал: — Зина Смирнова! Никто даже спорить не стал. Зинаида была слишком идеальным кандидатом. От того, не все хотели отдавать Зину на растерзание в её родную столицу. Ведь в этой области она уже стала своеобразным символом сопротивления и многие ребята хотели походить на неё, от чего приходили тоже. Но Зина сама изъявила желание. Только вот её бабушка и братик останутся.. И даже оказавшись в Москве она не сможет видеть родителей. Её увезут тайно и так же тайно доставят в разведшколу. Никто не должен будет об этом знать и слышать. Весь день перед отъездом она прощалась с роднёй. Младший брат Артём плакался ей в плечо и просил не уезжать. Бабушка Аглая была в ещё большем ужасе от услышанного. Она и так боялась за внучку больше, чем за свою жизни, а теперь она уезжает. Да ещё и становится «настоящей» партизанкой. — Пожалуйста сестрёнка, не уезжай! — мальчик крепко сжал белую рубаху Зины и уткнулся в её плечо. — Я вернусь, вот увидишь, вернусь!.. Я должна ехать. Должна ради родины понимаешь! Говорила заговорщически Зина, сжимая ладонь брата. — Ну почему же ты! Неужели нет никого постарше? Ведь ты даже ещё школу не закончила.. А уже партизанкой будешь! — бабушка металась по дому, прижимая руки к груди. — Как же это так!.. Ну как же так! — Бабушка, не переживай!.. Со мной всё будет хорошо. Вот увидишь! Аглая Васильевна громко зарыдала, присев на стул. Никак она не могла смириться с происходящим. Зина отвернулась, прижав головёшку брата к себе. По её щеке стекла одинокая слеза. «Главное, чтобы с ними ничего не случилось..» Поздней ночью, когда Зине нужно было идти к подпольному лагерю, она ещё раз крепко-крепко обняла бабушку, поцеловала братика в лоб и пообещала вернуться. — Мы разгромим фашистов!.. Бабушка, братик мой, не волнуйтесь!.. Я справлюсь, я же комсомолка! — Прошу, будь аккуратнее.. Я молю тебя, как богу прошу, останься в живых! Бабушка ещё раз крепко обняла внучку и со слезами на глазах отпустила. Зина, подхватив свой узелок, вышла из дома. Прижимая внука к себе, бабушка глядела на удаляющийся тёмный силуэт, который умело избежал встречи с немцами, и скрылся в лесной чаще. Больше Зину они не видели. В это же время, при полной луне, Воланд со своей свитой прибыли на территорию СССР. Они должны были проследить за действиями войны, и избавляться, и наказывать недостойных и грешных. А во время войны таких людей становилось очень премного. Они замаскировались под немецких офицеров и уже посетили половину Европы. А когда Германия напала на СССР, пришёл и их черёд. Зинаида Смирнова взобралась в кузов грузовика, спряталась за множеством коробок и тряпок, и её вывезли из Всеволожского района направляясь в сторону Москвы. *** — Вы на службе. Значит и отношение к вам будет как к военнослужащим.. Школа это секретный военный объект. Общение в близкими запрещено. Покидать территорию запрещено. Любое неподчинение и неуважение к начальству будет расценено как измена родине. Нарушение дисциплины будет расцениваться как измены родины. Дни в разведшколе проходили очень тяжело. Во Всеволожском она уже была известной и почитаемой, здесь же снова стала никем. В первые недели Зина спала мало. Она очень старалась заснуть – лежала неподвижно, крепко зажмурившись, но было слышно, как девочки её возраста на соседних кроватях кашляют, ворочаются и бормочут во сне. Она постоянно нервничала когда всё затихало и она оставалась наедине с мыслями, в животе все сжималось, а во рту появлялся привкус уксуса. Учить задавали очень много. Начальник говорил, что у разведчиков основной упор идёт на знания. Нужно было знать все знаки отличия личного состава вермахта, всю германскую технику и военную терминологию. И конечно же идеальное знание немецкого языка. — У чекиста должна быть холодная голова и горячее сердца. А у разведчика должно быть и сердце холодное. Эмоции мешают думать. Говорил начальник объекта по имени Василий Фёдоров. Мужчина был приземист, коренаст, с жесткими черными волосами, как и его усы, и бесстрастным взглядом. У него постоянно были сведены брови к переносице. Первое время он даже пугал Зину. Он постоянно был ей недоволен. Казалось бы, как она только не старалась, Василий постоянно найдёт, за что зацепится. Первое время при виде него у неё даже ноги подкашивались. Он всегда смотрел так, словно она в чём-то провинилось. Зинаида почти не с кем не общалась. Да и когда там.. Всё время только учёба и подготовка занимает. Общалась довольно близко только с двумя девочками. Одна была болтливая и весёлая, звали Людой. Другая Катя более спокойная, но сговорнее и энергичней, чем Зина. Форма у них была обычная - полевая тёмно-зелёная, с юбкой и чёрными сапогами и синими беретами с красной звездой. Однажды смотрясь на себя в зеркало, Зина решила сменить свою причёску. Раз она в новой форме и при новом укладе жизни, нужна и смеша внешности. Раздобыла у медсестры ножницы и обрезала себе волосы под каре. «— Может и не узнают меня теперь..» — думала Зина, рассматривая новую причёску. Ведь все помнили её с косичками да бантиками, а теперь вряд-ли разглядят в ней прежнюю Зинаиду Смирнову. По-мимо ежедневной физкультуры и усиленного изучения немецкого языка, их так же обучали этикету и правилу поведения в высшем обществе. Им давали зарубежные журналы мод и проводили зачёты по стилю. Нужно было суметь поразить сердца врага женской красотою. — Вы должны соблазнить, а не убить.. — говорила Евгения Прокофьевна, одна из главы разведчиц. — Простите.. А соблазнить обязательно? — спросила Катя, с непониманием посмотрев на женщину. — В кино и книжках разведчики прыгают по крышам в масках и из бинокля на дальних пространствах рассматривают свою цель.. Это красиво. Но в жизни действуют другие законы. В жизни любовницам нужного офицера приоткрыт занавес нужных тайн.. Да это не так красиво. Но зато практично. — А если у разведчицы жених есть? — Катя опустила взгляд и нервно сжала ладони. — Он должен понимать, что таково твоё задание. Если не сможете с этим жить, застрелитесь. Только после выполнения задания.. И я не говорю, что вас будут бросать на каждого немца. Но если для выполнения задания потребуется забыть о мужьях и женихах.. Вы должны будете это сделать без колебаний. Это ясно? Ночью Зина уснуть не могла после того, что услышала. У Зины не было не жениха, не мужа, не парня, в которого она была бы влюблена. Проблема в другом, - ей даже нет восемнадцати. Через месяц только семнадцать стукнет. Неужели и ей прийдётся спать с немцами? От чего-то спросить этого она постеснялась. Она была самой младшей в группе. Хотя и были девочки, которые тоже недавно только совершеннолетия достигли. «Интересно пугает ли их это?» — думала Зина. Двадцатилетнюю Люду это кажется почти не заботило. Она спокойно отреагировала. А вот Катя была в горьких слезах, Людка всё успокаивала её. Зина плохо понимала как всё это будет происходить. «А вдруг ещё попадётся старый, страшный и толстый?» Было страшно думать, что какой-то уродливый немец будет касаться её. Она всё ворочалась в постели и эти образы не давали уснуть. Почему-то она даже не задумывалась об этом. Ей вдруг захотелось обратно. Она думала о бабушке и братике.. Как они там сейчас интересно. Они ведь даже не знают, что она жива, здорова. И сказать возможности нет. Мучаются, гадают. А родители? Что с ними.. Неизвестность мучила хуже всего. Постоянно в догадках, вечных вопросах. Она так устала. Делали это довольно редко. Но три раза в неделю точно. Посередине ночи когда все девушки уже спали, начальник объекта вместе с инструктором врывались в их комнату и спрашивали о заученном их материале. Как и сегодня. Все разведчицы соскочили со своих жёстких пружинных кроватей и построились. Василий Фёдоров стал допрашивал их. Обращаясь в своём неизменном холодным тоне и с гнетущим взглядом. Зина стояла как на иголках ожидая когда он подойдёт к ней. — Все чины офицеров СС, от начала до конца. — Унтерштурмфюрер, Оберштурмфюрер, Гауптштурмфюрер, Штурмбаннфюрер, Оберштурмбаннфюрер, Штандартенфюрер и Оберфюрер.. — выпалила одна из девушек и с облегчением выдохнула, когда начальник отошёл от неё. — Сколько всего чинов унтер-офицеров? — спросил он, обращаясь к другой девушке. — Девять. — Назовите самый первый и шестой с начала. — Юнкер и.. — девушка замялась стараясь вспомнить, руки её задрожали. — Обершарфюрер, — ответила неожиданно для себя Зина, о чём разом пожалела. Василий разом обернулся и подошёл к ней. А глаза его сузились от раздражения. — Умничаете.. Тогда назовите мне знаки отличия и расскажите, что вы знаете об этом титуле. Зина на миг замялась и мысленно выругалась, что решила влезть. Она хотела подняться в глазах начальника объекта, а вышло всё ровным счётом наоборот. Но она помнила обо всех званиях, ведь уделяла изучению этому большее внимание. Так что даже не нервничала. Лишь испугалась, что упадёт в глазах Василия снова. Но виду не подала и спокойным голосом начала: — Петлица для эсэсовского звания была изменена, и на ней стало два серебристых квадрата, в отличие от одного квадрата с серебряной полосой, как в СА.. Звание труппфюрер СС было заменено на обершарфюрер СС. В войсках СС обершарфюреры исполняли обязанности командиров третьих взводов пехотных, сапёрных и других рот, ротных старшин. В танковых частях они... — Достаточно. Почему звание обершарфюрер СС « поднялось » и стало равно званию труппфюрер? — После Ночи длинных ножей - развязанная Гитлером тридцатого июля 1934 года кровавая резня с целью пресечь растущее влияние своих политических противников из СА. Зина заметила, как на выточенным из камня лице, в уголках его губ появились едва видимые улыбчивые стрелочки. Он не сказал не слова, но для Зины это было сверх уважением. Спокойный голос Зины, её манера неторопливо говорить, чуть при этом улыбаясь, всегда удивляли и радовали Василия. Только Зина об этом не знала. Умения оставаться спокойной, не показывая страха были на вес золота, особенно в такое время. Когда начальник отправился на выход, Зина не сумела сдержать улыбку. Она была довольна собой как никогда раньше. — Я думала он тебя живьём закопает, когда ты вмешалась.. — сказала Люда довольно тихо, но с улыбкой, обращаясь к Зине. — И как ты всё это идеально помнишь? — Книжку ложу под подушку. И само всё запоминается. Людая рассмеялась, взбираясь на второй этаж своей кровати. — Стой.. Погоди! Это что, правда? — Нет, конечно. Спи давай! Зина, которая спала на первом этаже, слегка ударила низ её кровати и посильнее укуталась под одеялом. В эту ночь она сумела уснуть. *** Партизанская армия насчитывала несколько десятков отрядов, собранных в бригады, вначале разрозненных, действовавших самостоятельно, на свой страх и риск, и затем сцементированных под одним общим командованием. Они проникали отрядами, небольшими группами на занятую врагом территорию. Скрытно, а иногда и с боями пересекали шоссейные и железнодорожные магистрали, нападали на фашистские территории. Спустя неделю к партизанам Зину то и отправили. В разведшколу поступили несколько заданий. Одно из них было самым важным, - ехать в сторону Киева, чтобы разыскать разведчика от которого не поступало давно сигнала. Василий Фёдоров посчитал Зину Смирнову недостаточно готовой, и отправил на задание к партизанам. Нужно было постоянно изучать тыл врага и избавляться от эшелонов. На объект который её отправили была введена новая техника. Зина с товарищами должна была изучать её. К счастью это была весна. Снег уже почти оттаивал и на деревьях набухали почки. И все три месяца Зина вместе с Людой жила с партизанами около Беларуси. Она наконец могла писать письма бабушке и родителям. Не часто. Но они могли знать, что она в порядке. Всё проходило довольно тихо и удачно. Немецким полицаем они не попадались. Зина вместе с Людой часто бегали в сторону вражеских полков и изучали какие здесь чины остановились. "Проклятые... Пришли на нашу землю и теперь торжествуете..." Говорила Зина, крепко сжимая в руках бинокль. На хорошо укатанной дороге оживленно. Снуют штабные и интендантские машины, попадаются навстречу вражеские солдаты и офицеры, надменные, гордые, упоенные своими победами. Живут они в Полоцке и в посёлке, занимая лучшие дома. При оккупантах город стал неузнаваем. Полуразрушенный вокзал, всюду разбитые снарядами постройки. Не было ни трамваев, ни автобусов. На здании, где раньше был кинотеатр, надпись: "Только для граждан германского рейха". Чуть ли не каждый день они устраивали праздники и веселились. Однажды, в четыре часа утра, когда солнце едва показалось на горизонте Зина не захотела находится в лагере, и в одиночку отправилась к одной усадьбе, через лес и лёгкий утренний туман, туда где часто проходили немецкие торжества. Она аккуратно добралась до нужного места и затаилась около высоких зелёных кустов. Зина сдержанно наблюдала, ожидая, стараясь слиться с местностью. Прошло около часа, а ничего не происходило. Спина уже неприятно заныла от неудобства и влажности скользкого камня, что являлся опорой и главным помощников в её наблюдении. Она сама не знала чего ждёт и хочет увидеть в такое время. Зина держала в руках бинокль и осматривала местность, пока взгляд карих глаз не зацепился за что-то по-видимости новое. На порог усадьбы вышли двое мужчин. Зина увеличила масштаб видимости, чтобы разглядеть форму. Штандартенфюрер и Штурмбанфюрер. Зина удивлённо улыбнулась. — Так.. два эсесовца проснулись. Хорошо вам наверное спалось в доме убитых людей.. Гады. Она перевела фокус бинокля. Сначала на того, что был повыше и худее. Усишки у него были как куриные перья, глазки маленькие, полупьяные. Зине его лицо показалось глумливым. Потом она перевела взгляд на штандартенфюрера. Тёмные, зачёсанные назад волосы. По виду – лет сорока с лишним. Выбрит гладко. Внешность прямо стереотипно немецкая. Но что-то в нём было, что заставило Зину поёжится, а улыбку спасть с лица. «Интересно о чём они говорят..» — подумала Зина, нервно сжав бинокль в руках. В этот же момент, штандартенфюрер устремил свой взгляд прямо на Зину. Или ей так показалось. Но его глаза словно устремились прямо на окуляры бинокля, а на губах появилась полуулыбка. Зина вздрогнула, чуть не выронив бинокль из рук. Она разом опустилась вниз, за камень, прижав рот рукой. Неужели заметил!? Но как на таком огромном расстоянии!.. Зина почувствовала как её сердце бешено забилось. В этот момент все окружающие звуки стали приглушёнными, она слышала только собственное дыхание и биение сердца. И ей они казались такими громкими, что она думала, что её услышат. Перед глазами всё стоял его взгляд. Она запомнила, что глаза его были разного цветы. Один чёрный, другой зелёный. Все вокруг стихло, как будто затаили дыхание и ждут, когда хоть кто-то нарушит эту идиллию. *** — Ты видел? — спросил Воланд с улыбкой, обращаясь к Фаготу. Поднялся ветер, завывая где-то вдалеке, сминая под собой траву, как и листья деревьев. Фагот, кажется, сначала не расслышал, что обращались к нему. Он засмотрелся на восходящее солнце, лучи которого касались зелёных ветвей деревьев и изгоняли последние сгустки утреннего тумана. — Что, мессир? — удивлённо спросил он, повернувшись к нему лицом. — За нами наблюдают, — Воланд достал из кармана монокль и протянул Фаготу. — Русская разведчица. Фагот принял монокль и поднёс к своему глазу. — Через пару секунд ты увидишь как кусты зашуршат и там появится каштановая головёшка, — сказал Воланд, поправив свою чёрную кепи. И точно. Зина, кажется, сумев выровнять дыхание, обернулась в их сторону, чтобы понять приняли ли они какие-то действия и убедившись, что те на месте и всё тихо, девчушка скрылась в густом лесу. — Это же Зина Смирнова! — воскликнул Фагот. — А я и не понял сразу. — Мы с ней ещё пересечёмся. В Киеве. *** О том, что она видела, Зина рассказала. Она получила выговор, но по крайней мере была спокойна. Если на их отряд нападут, они будут готовы. Но их никто не беспокоил. Было тихо и спокойно. Вскоре Зина и позабыла о странном штандартенфюрере и штурмбанфюрере. Их она более не видела. За три месяца им удалось подорвать два немецких эшелонов. И ограбить один проезжающий мимо немецкий грузовик. Продовольствия хватило на целую деревню. В мае у Зины было день рождения. Ей исполнилось семнадцать. Люда насобирала букет разных цветов, которые уже успели расцвети первого мая и подарила Зине. В этот день Зина почувствовала себя от чего-то намного старше. Хотя не внутренне, не внешне ничуть не изменилась. В конце мая партизанам ночью удалось подорвать железную дорогу, которой пользовались немцы и привозили орудия. И на следующий день по светлому безоблачному небу с оглушительным ревом рыскали вражеские самолеты. В отместку за проведение железнодорожной диверсии немцы ожесточенно бомбили партизанские деревни. Солдаты прочёсывали лес, но никого не находили: кто-то вовремя предупреждал партизан, и те перебирались в другое место – поглубже, в недоступную топь. Это была последняя партизанская миссия в которой принимали участия Зина и Люда. В начале лета их забрали обратно. В разведшколу пришло новое задание. И Василий Фёдоров хотел видеть Зину и Люду. Они рассказали обо всех разработках, что видели и то, что разузнали о СС находящихся здесь. Как оказалась информация была недостаточно полезна. В тот же день Василий Фёдоров собрал Зину, Катю и Люду в своём кабинете. Зина заметила, что разведшкола была почти пуста. Многие девочки были отправлены на многочисленные миссии. Разведчиц очень не хватало. — Сейчас нам дали очень важное задание. И я думаю, что выполнить его сможете только вы. Нам сообщили, что в Киев была рассортирована военная немецкая дивизия. Одна из самых подготовленных частей. Ваша задача как можно больше добыть информации о этом орудии. Фотографии, чертежи, план испытания.. — И как нам это сделать? — спросила Зина и поймала на себе недовольный взгляд Василия. — Мне за тебя твою работу делать? — начал он уверено, но вдруг осекся. — Чтобы узнать о том, что у них там происходит.. Контакты с немецкими офицерами должны быть как можно более продуктивными. Это понятно? — Не маленькие. Всё ясно, — сказала Люда, отстранённым тоном. А Катя вдруг резко встала со стула и опустила взгляд. — То-есть.. нам прийдётся спать с немцами? — Да, — тихо, но уверено ответил Василий, смотря в глаза Кати. Зина сидела молча, нервно сжав руки в кулаки. Она не заметила как её колени стали дрожать. Начальник посмотрел на неё и шумно выдохнул. — Зине недавно только семнадцать исполнилось.. Так что её это касаться не будет. Так далеко заходить не нужно будет. Слышишь, Зина? Перестань так нервничать. Она подняла на него взгляд и едва кивнула. Ей казалось в этот момент стало легче дышать, и она прикрыла глаза, обхватив рукой своё колено. Катя же оглядела Зину с обидой и непониманием. В её выражении лица так и кричало «Это несправедливо!» — Разрешите идти? — процедила сквозь зубы она. — Иди. Всю большую информацию вы получите ближе к вечеру. Когда Катя ушла, Люда привстала и её рыжие косички подпрыгнули вместе с ней. — Может не стоит брать Волочкову? Она ведь может задание провалить. Толку не будет. — Не провалит, — сказал мужчина, доставая из кармана портсигар. — Она справилась с прошлым. Плюсом у неё идеальные знания немецкого языка, заметная и яркая внешность. Она смирится. Катя Волочкова и вправду была очень красивой. Наверное даже самой красивой из всех девушек в школе разведчиц. Зине она напоминала Хеди Ламар. Такие же тёмные волосы, фарфоровая кожа, идеальная осанка, она выглядела роскошно даже в солдатской форме. Взгляд был пронизывающим, словно как у ледяной королевы. Не одного изъяна во внешности. На неё засматривались все оказавшиеся здесь солдаты и офицеры. Даже симпатичная Зина чувствовала себя по сравнению с ней уродиной. Конечно привлечь внимание немцев ей не составит труда. Вечером, как и было обещано им дали всю информацию о месте и находящихся там офицеров. Катя будет представляться Кларой Вагнер, этническая немка, которая приехала организовать поставку продуктов немцам в оккупированные русские территории. Зина будет Клаудией, младшей сестрой Кати, которая приехала вместе с ней. А Люда (Инга Шнайдер) их секретаршей и водителем. Им показывали фотографии СС офицеров, рассказывая о каждом немного. Информации было мало. — Вот этот человек интересует нас больше всего.. — Василий Фёдоров положил на стол фото. Там был изображён улыбающийся мужчина, которого сфотографировали сбоку. — Штандартенфюрер? — спросила Зина, разглядев его форму. — Верно. Штандартенфюрер. Волдо Хельштром.. Мужчина положил поверх другую фотографию, где немец уже смотрел в камеру. Зину заставил поёжится его взгляд. Он словно смотрел на неё через фото. Смотрел так же как тот немец в Полоцке. Глаза Зины расширились, а дыхание на миг перехватило. «Неужели он..» — Про него совершено нет информации. Неизвестно откуда он прибыл, но есть информация, что он здесь по приказу Йозефа Геббельса и как-то тесно связан с прибывшей новой военной техникой. Его нигде не видели больше в районе СССР. Если получится сблизиться с ним это будет идеальнее всего. — Да у меня от его взгляда мурашки.. Я даже через фото смотреть на него боюсь, какой там сблизиться.. — сказала Люда, нервно улыбнувшись. — Он словно дьявол. — Все немцы дьяволы, — ответила Катя, взяв полученные фото и сложив их в папку. — Ещё кандидаты есть? — Кандидатов больше нет. Завтра вы выезжаете. Готовьтесь. *** Всю ночь Зина толком не спала. Всё думала предстоящем задании. Она ещё рассказала Василию, о том, что возможно видела этого штандартенфюрера, но никто в Полоцке не замечал приезда такого высокого чина. Зина уже начинала сомневаться в том, что видела. «А вдруг ошиблась в знаках отличия?» Но форма точно СС в этом ошибки не было. В помыслах и догадках провела она всю ночь, пока под утро не уснула. На утро им выдали новые паспорта, которые немцы называли аусвайсы и сменив солдатскую форму на дорогостоящую женскую одежду, они направилась в сторону Киева. Добрались только ближе к ночи. У въезда в город уже стояли немецкие пограничники, а у мелких зданий были красные флаги со свастикой. Зина чувствовала как начинали трястись ее руки. «Один малейший неверный шаг и себя выдам..» Он боялась не совладеть с собой. Она старалась прицепиться к чему-нибудь и о чем бы нибудь думать, о совершенно постороннем, но это не удавалось. Говорить с пограничником будет Катя и всё же она должна вести себя спокойно и уверено. Как Люда. — Значит будете работать на благо рейха? — спросил с улыбкой мужчина, рассматривая паспорт Кати. — Надеюсь не только работать. Но наши с сестрой поставки обязательно принесут пользу, — Катя взяла Зину за руку и Зина слегка улыбнулась ему. — Как вас зовут? — Андреас. — Андреас, — Катя слегка склонила голову вбок. — Здесь есть места куда могут сходить дамы? — Здесь очень много ресторанов, кинотеатр и два офицерских клуба. А завтра за городом будет концерт в офицерской усадьбе. Это под Киевом вам подскажут дорогу. — Вы будете там завтра? —О, нет, мой ранг слишком низок.. — он грустно улыбнулся, протягивая паспорт обратно Кате. — У вас ещё всё впереди! Всего вам хорошего Герр Андреас и удачи! — Всего вам хорошего Frau Wagners,— мужчина ещё раз улыбнулся и закрыл дверь машины. — Пропустите их! Когда ворота открылись и машина проехала пару метров вперёд, девушки с облегчением выдохнули. Киев. 6 июня 1942 года — Хорошо играешь. Продолжай в том же духе! — сказала с улыбкой Люда, не отвлекаясь от вождения машины. — Держи это состояние. Раз завтра концерт для офицеров, будут явно большие чины. — Люда заткнись!.. Не до тебя сейчас, — Катя достала из портсигара сигарету и закурила. Зина молчала. Она заметила как рука у Кати дрожала. Нужно будет привыкать к этому. Она уже не слышала и не слушала дальнейшую перепалку между Катей и Людой. Зина ушла далеко в свои мысли. В животе Зины скрутился тугой ком и застрял где-то внутри мотком колючей проволоки. Она сидела стиснув коленки и смотрела прямо перед собой. Они поселились в трёхэтажном многоквартирном здании. Здесь было три этажа. Они будут жить на последнем этаже. Квартира была довольно большой. Из-за их «высокого» происхождения немцы не потрудились выделить им квартиру презентабельную в хорошем доме. Целых четыре комнаты, в отдалённом районе, у конца города. Меблировка была скудная, зато всё чистое и принадлежало только им. Зине снова не спалось. Даже на хорошей кровати с мягкими подушками и матрасом, что и вразрез не могли идти с койками в разведшколе или в деревни у бабушки. Окно было приоткрыто, она слышала шум ветра и редко проезжающих машин, а её взгляд был устремлён на тень качающихся деревьев. Чтобы отвлечь себя от гнетущих мыслей и счастливых воспоминаний о прошлом, который вызывали только горечь, Зина мысленно пела песню. Расцветали яблони и груши, Поплыли туманы над рекой. Выходила на берег Катюша, На высокий берег, на крутой. Выходила, песню заводила Про степного, сизого орла, Про того, которого любила, Про того, чьи письма берегла.. Вскоре она уснула. *** На празднике немецкие офицеры были весёлыми и казалось беззаботными. Словно войны и нет вовсе. Катя, Люда и Зина сидели за столиком и разговаривали между собой на немецком языке на отдалённые темы. Пару раз Катю пригласили танцевать, но та отказывалась. Потанцевала лишь с одним оберюнкером для вида и более не с кем. Здесь были и рядовые которые чудом здесь оказались, но толку от них никакого. В основном на празднике находились унтер-офицер. Не одного эсесовца или офицера из СА они не видели. Пол дня они смотрели на красивых девушек танцовщиц, который плясали около усадьбы и пили вино. Катя за всё это время выкурила больше пятнадцати сигарет. Она больше всех нервничала, что они зря теряют время. Люда же разбавляла напряжение Кати шутками, и постоянно болтала с немцами которые обращали на неё внимание. Зина завидовала ей. Она хотела так же вести себя расковано, но никак не могла. Зина наблюдала за каждым немцем и дивилась. Здесь они были словно другими людьми. «Убивают, грабят безобидных граждан, а потом как не в чём не бывало танцуют и клеят девиц.» Они ещё сделали пару фотографий, фотографируясь со здешними унтер-офицерами. И уже к вечеру отправились домой. Проявили полученные фотографии, вновь разглядев всех находящихся там немцев, легли спать. Никого нужного не было. *** Следующий день был таким же неудавшимся. Они посетили один ресторан, но никого нужного не встретили. Словно всех находящиеся здесь эсесовцы попрятались. Но зато в эту ночь Зина смогла поспать и даже выспаться. В этот день они решили остаться дома и передать сигнал своим. Конечно, Василия Фёдорова очень расстроила данная информация. Но не от них же это зависело. К вечеру Люда и Катя снова разругались из-за мелочей. Зина попыталась вмешаться и остановить ссору, но понимая, что это бессмысленно, нарушила правило и в одиночку ушла из квартиры. На неё все давило, было плохо. Она хотела на свежий воздух и хоть на несколько часов не видеть своих товарищей. Задание проваливалось, Катя которую сделали старшей очень нервничала и постоянно срывалась. На Зину это состояние тоже давило, словно оно ей и передавалось. В селе Всеволожском она даже не чувствовала себя так тревожно, находясь почти всегда под носом у немцев. А здесь.. её уверенность рушилась. Возможно там было легче из-за того, что она каждый видела родные лица. Здесь же она совершено одна. — Dunstone, — сказала Зина, обращаясь к бармену. Он был украинцем, девушка сразу это поняла. — Со льдом. Алкоголь принесли очень быстро. Идеально чистый и блестящий стакан. Два кубика льда, лежали внизу словно две жемчужины. Она сделала глоток – спиртное приятно пощипало, пощекотало в горле и проскользнуло по пищеводу. А что оно сделало с напряжением, скрутившим живот! Ради этого действительно стоило выпить. Пить она стала совершенно недавно, так же как и курить. «Научилась пить спиртное, значит научишься и курить, — говорила Евгения Прокофьевна.» Вот она и научилась. И теперь попросить прикурить у немецких офицеров или с ними выпить, не составит труда. Ведь оказывается это тоже было важно. Зина обвела взглядом уютный зал, задержавшись на обедающих посетителях. «Одни немцы..» — подумала девушка. — Liebe Frau? — сбоку раздался чей-то звонкий голос, обращались явно к ней. Она обернулась и заметила около себя довольно симпатичного немецкого Штурмшарфюрера. — Могу я присоединится? «Стоит ли мне с ним начать разговор? Будет ли толк от этого?» — Извините, я не хочу сегодня знакомится, — Зина слабо улыбнулась и отвернулась. Не долго раздумывая ответила Зина, она почувствовала в себе ещё большее отвращение ко всем окружающим. Особенно к немцам. Не хотела не видеть не слышать их. Хотя бы сегодня. — А завтра? Завтра познакомитесь со мной? — он встал напротив Зины и широко улыбнулся. — Возможно. Но сейчас я не хочу. Я хочу побыть одна, — Зина вновь слабо улыбнулась надеясь, что он отстанет. — Может имя хотя-бы своё назовёте? — спросил вновь он. И Зина тяжело выдохнула, пытаясь подавить появившеся раздражение. Кажется она начинает понимать Катю. — Фредерик, не приставай к девушке. Видишь же она не в настроении. Рядом раздался новый голос. Только намного глубже и старше. Зина разом обернулась и страх ледяной волной прокатился по всему телу. Около неё появился тот самый штандартенфюрер, которого она видела на фотографии и у белой усадьбы в Полоцке. Сейчас он стоял перед ней, прямо в парах метрах. «Волдо Хельштром.» Ей казалось, что сейчас он её узнает. Словно тогда он в Полоцке сумел разглядеть и запомнить её, пока она наблюдала за ним через бинокль. — Heil Hitler! — сразу произнёс юноша и вытянул рук вверх, приветствуя своего полковника. — Heil Hitler.. — тише повторил штандартенфюрер и улыбнулся. — Иди за свой стол. Он сразу повиновался и не пререкаясь, отошёл от стола. Зина же убрала руки под стол, чтобы скрыть их дрожание. Он натянула благодарную улыбку и кивнула. — Извините за него. Наши унтер-фюреры очень соскучились по женским обществам!.. Зина непроизвольно открыла рот и непонимающе похлопала глазами. Он обратился к ней по русски, но с видимым немецким акцентом. Ей сделалось так страшно, что не хватило дыхание. Но виду она не подала, изумление на её лице тут же сменилось на непонимание и слабую улыбку. — Извините?.. — Вы не говорите по русски? — спросил он и Зина отрицательно покачала головой всё с той же улыбкой. — С чего вы это решили? — Вы знаете немецкий? Украинский к сожалению я не знаю, но полагаю, что они схожи. Или ваш родной беллоруский? Зина рассмеялась и покачала головой. — Вы думаете я славянка? — А что нет?.. Простите, мне показалось, что вы жительница Киева! Вы очень похожи на славянку. Я надеюсь этим вас не оскорбил? — Я Клаудия! Мы с сестрой Кларой приехали в Киев чтобы наладить доставку еды немецким солдатам. — Ах, вот оно что! Не слышал.. Вы позволите присесть? Зина только кивнула и указала рукой на стул, напротив себя. *** Белая армия, чёрный барон. Снова готовят нам царский трон. Но от тайги до британских морей. Красная Армия всех сильней! Три дня спустя. Вечером, Зина сидела перед туалетным столиком и глядела на себя в зеркало. На столе стояла настольная жёлтая лампочка, которая служила освещением всей комнаты. В руке она держала спонжик и наносила белую пудру на лицо. Рука её дрожала, а движения были резкими и нервными. Она вдруг убрала спонжик в сторону и взяла лежащую в пепельнице не докуренную сигарету. Она сделала затяжку и прикрыла глаза. По щеке стекла одинокая слеза. К зеркалку была приклеена фотография улыбающейся Зины. То-есть её фотография. Ей вручили её Евгения Прокофьевна и сказала: Такой улыбчивой и красивой ты должна быть всегда. Зина постаралась улыбнуться. Вышла печальная и натянутая улыбка. Улыбка очень отличалась от той, что была на фотографии. Там была изображена четырнадцатилетняя Зина с милыми косичками и бантиками, которая не знала войны. КГБ нашли это фото сделанное в школе и вручили ей. Сейчас же в зеркало смотрели два перепуганных глаза, которые покраснели от количества слёз. Вместо косичек было каре. Словно другой человек. Ей сделалось больно. Она ещё раз закурила, стёрла слёзы с лица и вновь улыбнулась. Снова всё так же. Её глаза вдруг сузились, а тело накатила необъяснимая агрессия к себе. Рукой, в которой она держала сигарету, она ударила с силой по своей фотографии. Стекло треснуло, но фотография осталась цела. Зина вскрикнула от боли и прислонила к себе окровавленную ладонь. — Зина!.. Что ты делаешь!? В комнату вбежала перепуганная Люда, обняв плачущую Зину. — Ненавижу себя.. Люда какая же я глупая! Почему я должна это переносить? — Успокойся, успокойся!.. — девушка забрала сигарету из рук Зины и стала стирать с глаз её слёзы. — Скоро всё закончится. Потерпи ещё немного и мы уедем из Киева! — А вдруг он ничего не скажет? — Скажет! Обязательно скажет!.. Мне один на пьяную голову столько выдал! Всё хвалился своей техникой и превосходством перед русскими! Ого-го-го! Как много рассказал, — Люда обхватила руками голову Зины, заглянув в глаза. — Василий Фёдоров лично тебе удачи пожелал. Ничего не поделать, если этот Волдо тобой увлёкся.. У нас только на тебя надежда. Зина едва кивнула и встала на ноги. — По крайней мере он красивый и не старый. — Он немец. — А немцы, что не люди? — Люда слабо улыбнулась и вновь подошла к Зине, взяв её за голову и убрав волосы от лица. — Вон ты какая красавица, ну-ка улыбнись! Зина улыбнулась. В этот раз улыбка вышла лучше. — Он уже тебя ждёт у подъезда, — сказала Люда и улыбка на её лице пропала. — Если захочет с тобой переспать.. Закрой глаза и постарайся представить себя в другом месте. Мне в детстве помогало. Зина обернулась и с ужасом посмотрела на девушку. — Люда... — Иди, — Люда напоследок поцеловала Зину в лоб и проводила до самой двери. Катя стояла у вход на кухню, сложив руки на груди. Она не улыбалась, но и не грустила. Взгляд был отстраненным и холодным. Она ничего не сказала ей. Для Люды Зина была как младшая сестра. Сестра, которую убили при окулирование Полоцка. Зря Катя считала Люду безответственной и несерьёзной. Она понесла потерей и ужаса в своей жизни больше, и Кати и Зины. Но никогда не рассказывала об этом. Зина вышла в подъезд на подкашивающихся ногах. Дрожь в теле никуда не ушла. Она боялась увидеть его снова. Он пугал её до чёртиков. Приходил во снах и не уходил из головы. Безусловно мужчина был красивым. Всегда так умело и осторожно подбирал слова. Разговаривал с ней красиво и уж чрезмерно почтительно. Слишком благовейно, чтобы иметь хоть малейший намёк на угрозу. Любая девушка бы разом растаяла от таких умелых и красивых ухаживаний. Но дело здесь было в другом. Иногда Зине казалось, что перед ней и не человек вовсе. Его взгляд. Он словно всегда изучал её. Зина никогда не могла расслабиться рядом с ними, не могла вздохнуть полной грудью и даже отвернуться, без чувства того, что стоит ей только отвернуться как он убьёт или в чём-то её уличит. Даже с её непоколебимым чувством спокойствия, которое она умела выдерживала перед своим начальником объекта, она терялась, а всё тело пронизывала неистовая тревожность. Словно Дьявол. Но ведь, как считала Зина, он ведь обычный фашист, который убивает её народ. Почему она его боится? Зине всегда казалось, что он всё знает. Будто с самого начала он заговорил с ней только потому-что узнал, о том, что она является разведчицей. Ведь он заговорил с ней на русском, словно издеваясь. И она не ошибалась. Но ей оставалось только надеется, что цель его заключалась в другом. В её паспорте было написано, что ей уже давно за двадцать лет, и она родом из Гамбурга. Когда он читал его в целях, как он сказал, уверенности, что ему не врут, он широко улыбался, а в глазах был хитрый прищур. Расспрашивал о её любимых местах этого города, спрашивал улицу на которой жила, рассказывал о своих излюбленных местах. Всё намерено. Проверял, издевался. Он постоянно говорил как он любит этот город и северное море, находящееся там. Обещая, что когда война закончится, они обязательно прокатятся на местном корабле по бескрайнему северному морю. — Вы как всегда чудесно выглядите! Куда хотите отправиться сегодня? — К вам домой. Говорит Зина с натянутой улыбкой, а около заплаканных глазах появляются улыбчивые стрелочки. Воланд, которого девушка привыкла величать Волдо, как-то странно улыбается в ответ и усмехается, словно разглядев её насквозь. — Ну садитесь, — он открыл дверь своей дорогостоящей машины и указал рукой на неё. *** Дом, а именно загородный и двухэтажный коттеджный дом Воланда был не пустым. На кухне оказалась пирующая свита. В одном из них Зина узнала того «Штурмбанфюрера», которого она заметила вместе с Воландом в Полоцке. Его полубезумные и полупьяные глаза Зина узнала сразу. Фагот. Был «Оберштурмфюрер» - Зина сразу заприметила, что один глаз у него был покрыт белой пеленой, а у рта торчал клык. Это изумило Зину. Азазелло. Ещё был низкорослый толстяк в рваной кепке с лицом напоминающее кошачье. «Гауптштурмфюрер.» Бегемот. Зина сразу рассматривала форму, чтобы понять какие здесь находятся офицеры. Была и рыжая красавица, которую Воланд представил как свою служанку. Бегемот и Фагот сидели около друг друга и кажется общались ближе всего. «Такие же близкие как и их чины.» Когда Воланд появился в квартире, все поприветствовали его, заканчивая свою пьянку и разглагольствования на всю квартиру. — Ой.. Мадам!.. — кажется, Фагот был очень пьяным, он ели привстал и сняв свой берет, слегка поклонился. — Доброго вечера.. Не желаете ли по бокальчику? — Нет, спасибо.. — со слабою улыбкой ответила Зина, коротко взглянув на Воланда, который смотрел на свиту с долей недовольства. — Frau Вагнер.. Очарован, — Бегемот подошёл к Зине и поцеловал тыльную часть ладони, приводя в изумление девочку. Гелла обворожительно улыбнулась, а Азазелло прожёвывая колбасу и запивая водкой, приветственно кивнул и сказал, что-то вроде «Доброго вечера.» Прошло около пятнадцати минут, пока они сидели вместе за столом и Зина была главным объектом внимания. Вскоре Воланд выпроводил свою свиту со словами «Пора заканчивать пировать.» И все громкие голоса, разговоры, звон посуды и смешки прекратились. Оказавшись наедине, Воланд словно намерено не прикасался к Зине. Он рассказывал шутки, кропотливо создавал приятную атмосферу, и словно нарочито делал вид, что не понимает цели её визита. Он совершено не упоминал о войне и уж тем более о таких важных и заветных для Зины новых военных разработках. Зина слушала его и улыбалась. Как хорошо, что ноги скрывала длинная юбка, и Воланд не видел её дрожащих ног.***
Настоящее время. Мария Петренко прочитав дневник полностью, закрыла его и шумно выдохнула. «Неужели всё это правда?» Сердце девушка колохматилось как бешеное. У неё было ощущение, словно она пережила эти моменты самостоятельно и видела всё воочию. Зато теперь стало ясно откуда у Зинаиды Смирновой такой жёсткий нрав и холодный характер. Но Воланд?.. Неужели он правда существует? *** Зинаида, которой уже стукнуло за шестьдесят, складывала свои вещи в сумку, собираясь уходить с работы. Женщина была одинока. Она так и не завела семью. Похоронила всю свою родню, кроме младшего брата. К счастью Артём был здоровым и крепким. Зина всю жизнь посвятила разведке. Она получила награды и двигалась по карьерной лестнице. Дожила до КГБ, став главным председателем. Но с тех пор, Воланда она так и не видела более. Она посмотрела в окно, уже давно стемнело. Шёл снег. За окном мелькали свет от фар машин, горели сотни фонарей освещая крупный город. Люди ещё слонялись по площади. В семь часов вечера - в зимнее время это уже как настоящая ночь. Она недовольно посмотрела на обогреватель и выругалась себе под нос, натягивая шарф и заматывая его. «Вроде КГБ штаб, а даже нет нормального отопления! Маскируются от налогоплательщиков чтоли?» — думает Зина. Взяв сумку и пакет, она выключила свет и направилась к двери. Но что-то заставило её остановится. В угле комнаты, она заметила, чью-то тень. Удивлённо покосилась, вглядываясь. — Кто здесь ещё? На свет луны вышла знакомая фигура. Когда Зина узнала походку, трость, костюм и его неизменную улыбку, — сердце её забилось невероятно сильно, а на старческом лице, которое давно позабыло, что такое улыбаться, — появилась нежная, радостная улыбка. — Ты всё же пришёл.. — говорит она шёпотом, а в глазах наворачиваются слёзы от горестных воспоминаний. — Я ведь обещал.