Ненавижу эту улыбку

Глубоко внутри себя увидел Ненавистные мне злость и гнев. Насколько же я тщеславен? August D & MAX — Burn it

       Юно тесно в комнате. Ему тесновато в школьной форме, потому что юноша вырос за эти полгода. Выросла и его способность. Его жажда до способности и всех граней её проявления. В руках Юно кроется сила, которой нет места в этом городе, в этой школе. Она мягка только рядом с соулом, она осторожна и любезна в угоду Тэёну. Но Юно не может постоянно угождать своему соулу, умаляя силу и изменяя вектор её развития. Ему требуется другое место, более просторное, чтобы взять размах. Ему нужно обсудить это с Десяткой. Будто услышав его мысли, тот самый Десятка мерцает в пространстве, с опаской глядя на Юно. Скользит пальцем по стене, пытаясь рассмотреть скромное убранство, но в итоге только хмыкает: — Ты что-то задумал: твоя способность мерцала озлобленно. — Я хочу уехать отсюда и попробовать способность в месте, где она пригодится, — отзывается Юно, становясь ближе к старшему. Голова Десятка дёргано опускается к плечу, а его губы сжимаются в болезненную кривую: — Чего именно ты хочешь, Юно? — Я хочу постичь свою способность настолько мощно, чтобы однажды иметь смелость отказаться от неё. Юно признаётся в этом шёпотом, и под настороженным взглядом Десятки дополняет: — Она никогда не раскроется тут в полную силу. Что ты знаешь о лесных пожарах? Я хочу укротить хотя бы один. Совсем скоро начнётся сезон пожаров в Лаосе, Мьянме — я хочу попробовать себя там. Я хочу увидеть всё, что предлагает мне способность. Я хочу попробовать это всё. — Чтобы потом с лёгким сердцем отказаться от неё? — с сомнением уточняет Десятка, — А ты не думал, что твоя жадность будет расти? — Я не хочу сожалеть. У Юно было достаточно времени и мыслей о Тэёне для того, чтобы понять одно: от способности он рано или поздно откажется в пользу своего соула. Но ещё юноша подумал о сожалениях: он не хочет попрекать Тэёна в том, что отказался от способности в угоду своему чувству. Поэтому Юно твёрдо намерен выжать максимум из силы огня до того момента, как он поцелует Тэёна, давая тому счастье жить видимым человеком, оставаясь самому простым смертным. — Я не совсем понимаю, — щурится Десятка, мерцая в пространстве, чтобы оказаться около рабочего стола своего маленького подопечного, расшвыривает на пол заметки о самых массовых пожарах в истории, вырезки из газет и распечатки интернет-статей, — Чего ты хочешь больше: своей способности или своего мейта? — Я не могу выбирать между ними, — не удосуживается поднять бумагу, сжигая её и многие другие свои пометки, игнорируя, как сыпется пепел сквозь пальцы старшего, — Я хочу взять и то, и другое. И я нашёл выход. Просто помоги мне. — И какую помощь ты от меня хочешь? — Мерцание. Перемещения, — становясь ближе к Десятке, Юно тушуется, — Я всё ещё школьник, и не могу постоянно прогуливать. И я не могу так легко уехать в другую страну. А ты можешь. — Я перемещаюсь один. Я не тот, кто тебе нужен, — исчезает со своего места, но появляется на кровати Чона, мягко пружиня, — Но я знаю кое-кого, кто может перемещать тебя по пространству. — Какая будет плата? — Не знаю. Он сам озвучит тебе цену, — болотные глаза отражают сразу несколько взрывов персональных галактик способных людей, и на губах Десятки опасная улыбка блестит с особым предвкушением. / Беспокойство бежит по коже Тэёна. Он долго смотрит на свой портрет, всё ещё не уверенный, что стоит отправлять свою «фотографию» Юно. Что, если Тэён недостаточно красивый? Вдруг, увидев его, Юно скажет, что Тэёну лучше всегда оставаться невидимым? Одно дело — опираться на свои тактильные ощущения, совсем другое — увидеть его настоящего своими собственными глазами. И Тэён не уверен, что Юно готов к этому. Тэёну сразу показалось странным, что Юно спросил его о портрете. Может, конечно, Ли сам где-то проболтался, а может, младший просто догадался. Но факт остаётся фактом: Юно просто попросил его скинуть фото своего портрета в мессенджере. И пропал на три дня со школы и из сети. Это не могло не насторожить. И все эти три дня Тэён не слал соулмейту своего изображения. Так что же теперь? Этот вопрос ещё актуален или как? Три клика, и виртуальная карточка улетает по адресу к одному пироманьяку. Отходя дальше от телефона, Тэён задерживает дыхание, ощущая покалывание на запястье. «Чон Юно» горит мягким оранжевым, и эта боль даже не тревожит Тэёна, в его голове возникает другой вопрос: «Где, чёрт подери, Чон Юно?». А следом возникают ещё более опасные: «Что он делает? Он взял с собой телефон? Я же не помешал ему?». От боли кисть выкручивает, и Тэён сдавливает «Юно» пальцами другой руки, пытаясь мысленно угомонить разбушевавшегося где-то настоящего человека-Юно. Спустя пару минут тело Ли отпускает эйфорией. Судорожное дыхание обрывается на уведомлении о входящем сообщении. Трясущиеся пальцы тянутся к экрану. Два касания. Сквозь прищур, сглатывая остаточные, неподвластные слёзы, Тэён читает короткий ответ своего соулмейта: «Ты будешь видимым». — Какого ты творишь, Юно? Что ты задумал? / Он представился «Джонни». На его запястьях были надеты тугие, широкие браслеты, которые он не снимает, видимо, никогда. Выглядит… Жутковато. С убеждения господина Хуана, попавший в одержимое состояние реализовать весь свой потенциал во благо человечества, Юно всё же примирился с жутковатым образом Джонни, в руках которого легко пропадали и возникали вновь предметы, животные, люди. Сам Юно: Джонни не перемещался, но манипулировал предметами внутри пространства длинными, сильными руками. — У тебя будет всего восемнадцать билетов, — в первую встречу предупредил Джонни, — Так что выбирай с умом. — Билеты в два конца? — Один — туда. Второй — обратно, — парень растёр ладони и невесело улыбнулся, — А теперь я хочу получить свою плату. Ты готов принять любое моё условие? — Да. Когда Юно ответил, он был уверен. Деньги, работа, унижающая служба — что угодно казалось ему приемлемым. Юноша сохраняет уверенность, когда Джонни даёт ему аванс на первое путешествие: а вдруг Юно всё же не понравится. Пожар на складах китайского промышленного региона не то, чтобы понравился Юно, но дал ощутить полноту и мощь способности, отметил высокий уровень контроля. Шестнадцать минут, совместно с другими рабочими, с пожарниками — но всё же — шестнадцать минут для того, чтобы занявший несколько кубов пространства пожар обратился крошечным огоньком, отступая от вкусных легковоспламеняемых товаров. Когда Джонни снова спросил Юно о готовности к оплате оставшихся восьми прыжков туда-обратно, Юно ещё более уверенно повторил: — Да, я готов. — Я хочу увидеть твоего соулмейта. Слышал, что у него есть портреты. — Ты хочешь его портрет? Зачем? Оплата Джонни показалась юноше шуткой. Но когда телепортатор посмотрел на него в ответ, Юно понял, насколько это серьёзно: — Я слышал, что невидимки очень красивы.… На портретах. А вот в жизни они выглядят иначе. Запущенные. Неухоженные. Цвет волос не подходит к цвету кожи, — его смешок задевает сердце Чона высокомерием, — Хочу увидеть, как глубоко ты будешь разочарован. Если ты случайно не передумаешь. … Это всё было больше недели назад. А сегодня Юно получил ответ от своего соула. По рукам бегут искры предвкушения и страсти. Ладонь ложится на губы, а брови болезненно поднимаются выше под чёлку, когда Юно вспоминает лицо Тэёна в тот день под дождём. То была лишь краткая вспышка, но Чон запомнил. Это были лишь черты, блёклые цвета, как если капнуть акварели в стакан чистой воды. Тэён, которого Юно видел через призму своей способности, и тот Тэён, который тоскливо-надменно смотрит на него через экран телефона — они одинаковые. Возможно, только, будут отличаться цвета, но Юно не может поверить в то, чтобы цвет волос не подходит оттенку кожи — как это вообще может быть? Юно смотрит, смотрит, по коже уже привычно стелется пламя, стремясь покусать предметы вокруг юноши, пожрать гаджет, маленький столик, углы которого и без того обуглены. Это ощущение колючего волнения в крови, что смешивается с первородной страстью, горячечность жизни и любви к ней, перетекающей за грани разумного — это ощущение выжигает Юно от костей до кожи именно в таком порядке. Когда Тэён станет видимым, Юно будет видеть его. Будет осознанно и уверенно касаться его. И чтобы Тэён стал видимым, Юно должен поцеловать его в губы. В эти тонкие, наверняка, холодные губы, которым совсем не присуща тёплая улыбка, но всегда — с остатком мороза и пеплом одиночества. Остывая, Юно скоро печатает сообщение своему соулу: «Ты будешь видимым» … Мир — гоночная трасса, где Юно всего лишь жалкая улитка на усилителях или радиации, как какой-нибудь Турбо. Пока он с головой ушёл в новости, отвлекаясь на учёбу и малодушно каменея перед Тэёном, время стало мчаться скорее, вычитая из обычного образа жизни старшеклассника сон, баловство огнём, гостины в лофте у господина Хуана. Он использовал ещё два билета на пожар многоэтажки в Сеуле и первый лесной пожар в Камбодже, где местные весьма доходчиво объяснили, что его талант тут не нужен, и вообще, они, вроде как, привыкли, и на всё — воля Бога. Шесть билетов. Юно боится потратить их зазря на какую-нибудь глупость, с которой легко могут справиться пожарники. Цена использования его силы растёт с каждым прожитым часом. Дед замечает, что Юно плохо спит, легко отвлекается от уроков, почти не ест. Однако старик молчит. Его напряжение передаётся и бабе, которая доводит Юно до истерики в один из вечеров своими причитаниями: «Джехён, Джехён!». Пожар в заповеднике. Взрыв в шахте. Четыре билета.        Юно опускает трясущиеся ладони под холодную струю ближайшей раковины, не глядя на своё отражение. Даже не интересно, как он выглядит. Интересно, как выглядит Тэён, какого он цвета. Ли Тэён стоит девять билетов, пять из которых Юно уже так глупо израсходовал. Что ещё он может подарить человечеству, пока в его теле живёт способность? Кого ещё он может спасти, чтобы успокоить бешено бегущее в неизвестность сердце? В чём ещё его способность может проявить себя? Кого ещё Юно может обрадовать перед тем, как останется радовать своих родных и Тэёна? Что ещё может его способность? Вулкан с Исландии оказывается шестым билетом, оставляя юношу мучиться ещё тремя. Всего лишь три. … — Юно, я волнуюсь. Школьное зеркало в мужском туалете отражает одного только измученного семнадцатилетнего школьника, в глазах которого от знакомого голоса загораются мягкие розовые искры. — Всё будет в порядке, Тэён. — Твоё имя горит иначе, — вкрадчиво замечает соул, оставаясь на прежнем месте, — Не так обширно, но больнее. Я плАчу вместо тебя, Юно. Что ты творишь, а? Он не сдерживается в своей злости, повышая голос и брызгая водой в лицо Юно. Чону нечего ответить. Способность, что сильнее него самого, что важнее мелких бытовых поджогов, горящих мусорок и сигарет, что надменнее обычных воспламенений на заправках медленно, с аппетитом сжирает юное тело, что ещё не поняло, как оказалось в капкане собственных сил. Юно выгорает. И угроза Тэёна: — Если ты продолжишь в том же духе, я тебя поцелую, будь ты проклят! Не вызывает у юноши эмоций. Только усталую улыбку. Нервный смех, что трескается с каплями на зеркале, искажая его отражение странным образом. / То, как вымученно улыбается соулмейт, колет сердце Тэёна. Уже хлопнув дверью, он замирает, вступая в ожесточённый спор сам с собой. Нужен ли Юно поцелуй или нет? Должен ли Тэён сделать это? Должен ли Тэён отнять у Юно это болезненное увлечение для пользы самого Юно? И сможет ли потом видимый Тэён смотреть в глаза обычному Юно? Нет, не сможет. Но Тэён, правда, очень волнуется. В последние дни имя соулмейта горит иначе на его запястье: оно почти постоянно колется, чешется, и заживляющие мази только сильнее щиплют кожу, как если бы Ли получил настоящий ожог. Кроме пульсирующего дискомфорта, Тэёна периодически накрывает волной отчаяния, что не принадлежит ему. О, со своей болью, с собственными эмоциями он знаком, а то, что кроет его голову — чуждое, инородное — отчаяние принадлежит чёртову пироманьяку Юно! То, с каким усердием он использует свою способность, то, как навязчиво он постоянно думает о ней и о Тэёне — связывая их в единое понятие, делает больно непосредственно Ли Тэёну. Если прежде Тэён оправдывал себя счастьем соулмейта, то сейчас он не видит на губах того улыбки, не замечает в том радости. Но решиться на большее всё равно не рискнёт. Он не будет брать на себя такую большую ответственность. Не сможет вынести разочарования в чужих глазах, не сможет жить тем, кто причинил боль, не примет. Тэён не поцелует Юно первым.