Корабль призрак

      Парень мчится по темному коридору, его шаги отдаются эхом по железному полу. Он прокладывает путь сквозь это мрачное пространство, не обращая внимания на мелькающие обрывки памяти. Его взгляд устремлён вперёд, наполненный решимостью и целью, не поддаваясь на искушения страха, что ждет его за каждым поворотом. Жуткий женский плач развивается в воздухе, будто бы мрачный музыкальный инструмент, исполняющий мелодию отчаяния и боли. Он бежит быстрее, а плач становится всё ближе. Наконец-то, он останавливается перед дверью и смотрит в небольшую щель. Она сидит там, вытянув руки и смотря на них.       — Алессия? — он зовёт её, но она не обращает на него внимания, а в её руке блестит нож.       Просунув пальцы в щель, он со всей силой старается отодвинуть её в сторону, чтобы протиснуться туда. В это мгновение каждый скрип становится напоминанием о прошлом и страхах, пронизывающих грудь холодным кинжалом. Со скрежетом, дверь наконец-то отпирается и ему удаётся попасть внутрь. Он поворачивается к девушке и замирает, а диод становится красным. Коннор смотрит на неё с ужасом и не осознаёт того, что нужно сделать. На экране снова и снова прокручиваются видео и он краем глаза быстро считывает их содержимое. Всё встаёт на свои места и теперь он вспомнил тот день, когда Камски отключил её.       "Девушка сидела на кровати и он хотел подойти к ней, но ему не позволили. Она смотрела на него и потянула руки, измазанные в смешанной крови, словно он был последней надеждой. Её истерия выходила за рамки разумного и Элайджа одним движением обездвижил её, лишая жизни. На его глазах наворачивались слёзы и он притянув девушку к себе, стал нежно поглаживать её по голове. Совсем как куклу. — Моя маленькая девочка. Я так испугался. Неужели я настолько хорошо прописал твою программу, что и сам поверил в то, что ты живая."       Всё повторялось снова и снова. Она не первый раз перерезала провода, когда узнавала о том, что является андроидом. А любящий отец из раза в раз чинил её и менял память. Коннор подошёл к ней и крайне осторожно присел рядом, чувствую жгучую боль внутри. Сколько раз он её терял и вновь возвращал? Он дотрагивается до её руки и осторожно забирает окровавленный нож, убирая его в сторону. Все её руки изрезаны хаотичными движениями, а провода вытащены наружу. Вся одежда и тело измазаны алой и голубой кровью, которая продолжает литься на пол. Она дрожит, а по её лицу скатываются слёзы.       — Я не живая... — оно шепчет эти слова как мантру, будто в системе заключил код.       — Лесси? — он хмурится, дотрагиваясь до её лица, заставляя поднять взгляд на себя, — зачем ты сделала это?       — Я не живая, Коннор, — её ресницы подрагивают и я жадно вдыхаю воздух, — не живая...       Я смотрю на него и не могу понять своих собственных чувств, будто кто-то притупил их, стёр из моей души. А есть ли у меня душа? Мне хочется забиться в угол и больше ничего не делать. Разве можно спасти свою жизнь, когда ты не живой? Я смотрю на свои руки и с каждым разом ужасаюсь всё больше. Железный корпус, множество деталей и стыков, как я не заметила раньше. Боль пронзает всё моё тело и я не хочу отключать её. Теперь я осознаю, что те линзы которые отдал мне Маркус, были обычными. С истекшим сроком и поэтому так плохо и мутно было видно. Он знал и лишь подтверждал свои догадки.       — Почему ты говоришь так, если можешь чувствовать? — он шепчет, придавая этому разговору интимность и спокойствие, будто кто-то ещё может его услышать.       Он проводит рукой по моей щеке, опуская вниз по плечу и до самой ладони. Осторожно касается подушечками пальцев моих и приподнимает руки. Я наблюдая за тем, как кожа деактивируется и чувствую лёгкое покалывание. Словно самый яркий сон, я вновь вижу то райское место. Утёс, с которого открывается вид на город. Слышу как поют птицы и чувствую лёгкое дуновение ветра.       "— Знаешь, у меня для тебя есть подарок, — я поворачиваю голову и вижу перед собой Коннора. Мой шестнадцатый день рождения, который я тогда провела с ним, но не могла вспомнить его лица и имени. Теперь, всё стало явным. Солнечные лучи красиво отливались в его глазах, делая их намного светлее. В них можно было утонуть или прочитать все эмоции и несказанные слова. Он достаёт из кармана небольшую коробочку и протягивает её мне. Я с любопытством открываю её и достаю цепочку с кулоном в виде продолговатого ромба. — Это горный хрусталь, если повертеть его, то сможешь увидеть как переливаются спектры. Я сам сделал его для тебя."       И теперь я вижу каждое своё воспоминание, и пробелы начинают заполняться. Один андроид сменяется другим, более родным и любимым. Моё сердце замирает и мне не хочется вновь открывать глаза на этом чёртовом корабле. Коннор же увидел, что вместо маленькой девочки, всё время присматривал за ней. Иллюзия обмана была наконец-то разрушена. Когда наваждение закончилось, я подняла руку и дотронулась до кулона, который носила всё это время. Он смотрел на меня с лёгкой улыбкой, будто мы смогли встретить после смерти. Единственные, у кого получилось это сделать. Он приблизился, оставив на моих губах краткий поцелуй. Очень осторожно и нежно, сминая мои губы, будто ждал этого целую вечность.       — И после всех тех разговоров и времени вместе, ты говоришь, что не живая? — он снимает с себя гимнастёрку, оставаясь в одной футболке и отрывает от неё ткань, — после всех тех прикосновений и искреннего смеха, — берёт мою руку, начиная заправлять провода и обматывать её, — после всех пережитых чувств и переживаний, после стольких слёз, ты считаешь себя не живой?       — Мне было так страшно и больно, — я положила голову на его плечо, — неужели всё это правда, а не глупая история? Чёрт... это тяжело переварить, знаешь ли...       — Знаю. Когда я прочитал медицинский отчёт и увидел твоё имя, то очень сильно опешил. Ведь ты умерла в возрасте шести лет.       — Не умерла. Он поместил её в криокамеру и то существо... это была она. Мне так жаль... Будто я украла её жизнь, — я погладила себя по рукам, которые он забинтовал и встала.       — Ты это ты. Ты совсем другая, не такая, как она. Абсолютно, — он вытер слёзы и кровь с моего лица, — а теперь нам пора в корму. Что-то мы тут задержались, не считаешь?       Я киваю и мы выходим из комнаты, оставляя все страхи и боль здесь, навечно погребенными в воде.       Пройти с нижней палубы в центральный зал не составило много труда, учитывая что теперь дорога была изучена от и до. Вот только теперь, всё огромное помещение было усеяно поражённым андроидами и монстрами. Я тяжело вздохнула, представляя как тяжело будет через них прорываться. Быстрый бег, отменная реакция парня и ловкие увороты в стороны и с минимальными царапинами мы вбежали в лифт.       Корма корабля, затерянная во мраке и тишине, кажется забытой частью этого плавучего колосса. Стены обшарпанные, отливки ржавчины, словно свидетельство угасающего существования. Лампы тускло светят, создавая игру теней, которые словно танцуют свои мрачные пляски на потерянных палубах. Мы выходим из лифта, шаги звучат как приговор в этой заброшенной части судна. Взгляды исподлобья ищут что-то в окружающей мрачности, подозрительно осматривая каждый темный уголок, словно ждут что-то зловещее и неведомое. Я осматриваюсь и быстро замечаю круглую дверь, ведущую в комнату аварийного спасения.       — Думаю, нам сюда, — я похожу ближе, намереваясь открыть её и слышу безумный смех.       — Уже уходите? Даже не попрощавшись с хозяином корабля? — его искажённый голос звучит зловеще.       Мы оборачиваемся и снова видим эти голубые, полные безумия глаза. Андроид, сломанный и изувеченный, как создание кошмара, присоединил к себе разнообразные части других андроидов. Его металлическое тело искажено и перекошено, словно гротескная скульптура. Части других андроидов привязаны к его корпусу кривыми проводами и обшарпанными металлическими зажимами, создавая образ химеры ужаса. Его механические конечности дрожат и скрипят, словно плоть и кости, жаждущие мести и разрушения.       Светящиеся датчики и оптические узоры на его искаженном лице мерцают сумрачным светом, словно глаза древнего демона, затаившего гнев и боль за каждым нанесенным ударом. Из его груди доносится непонятное жужжание и скрежет, словно сам технологический инструмент его сущности изрыгает жуткие звуки страдания и отчаяния.       — Так поступают только люди, — он ударил рукой по стене, проломив её, — а мы ведь не люди. Верно? Мы андроиды. Мы должны быть лучше, — в некоторых частях его тела зияет плоть, которая кровоточит, — никто не покинет это судно. Никто не уйдет живым. Это наш личный ад.       Только теперь, когда он полностью вышел на свет, я замечаю что помимо железного корпуса, к нему присоединено человеческое мясо, из которого вырываются щупальца. Коннор отводит меня за спину, а сам крепче сжимает нож. Теперь Саймон в два раза больше его и с лёгкостью сможет разорвать на куски. Я быстро бегаю глазами по пустому помещению, пытаясь найти хоть что-то, чем можно защититься.       — Вам никто не поможет, — он замахивается рукой и из неё с мерзким звуком вылетают слизни.       Мы падаем на пол, и я забиваюсь в угол. Коннор не успевает встать, как длинные щупальца обхватывают его ногу и притягивают к себе. Он висит вверх ногами, а чудовище лишь усмехается и растягивает его за все конечности.       — Хэй, красавчик, помощь нужна? — я слышу знакомый голос, а после выстрел из револьвера.       Коннор с громким звуком падает на пол, но тут же поднимается и отходит от сбитого с толку Саймона. С верхнего мостика спрыгивает Маркус. Часть его лица сломана и глаз стал полностью чёрным. Второй руки и вовсе нет по локоть. Он подаёт мне руку и помогает встать.       — Маркус? — я смотрю на него испытывая радость и печаль одновременно.       — Потом, сначала он, — парни вновь оставляют меня одну.       Словно два давно знакомых друга, они исполняют отточенные маневры, стараясь запутать существо, сломать и в конце концов прикончить. Чудовище издавало глухое, угрожающее рычание, его чешуйчатая кожа мерцала в свете призрачных огней, отражая жестокость и страх в его глазах — зрачки, полные хищной ярости. Каждое их движение было отточено опытом и решимостью. Но долго это продолжаться не могло. Со звонком свистом Коннор отлетел в стену и его плечо было проткнуто арматурой. А Маркус был прижат к деревянной балке. Я наблюдала за ними, а после встала и побежала в одну из кают.       — Маркус. Вечно ты лезешь туда, куда не стоит, — он смотрел на него с животной яростью, сжимая шею и слыша хруст металла, — я так упорно сохранял тебе жизнь, но ты не ценишь нашей дружбы.       — Саймон... это ведь не ты. Остановись, — он не оставлял надежды достучаться до него, — что с тобой стало? Зачем ты всё это делаешь?       — Ради нас и нашего народа. Ты не смог защитить их, не смог спасти. А я смогу. Я уничтожил этих жалких людей, возомнивших себя богами. Но андроиды живы, а неверные были поражены вирусом. Скажи мне, разве не этого ты хотел?       — Нет. Я не хотел геноцида. Не хотел апокалипсиса. Я рискнул, не получилось и я смирился. А ты стал хуже людей. Саймон, мне больно видеть то, во что ты превратился, — его глаза наполненные слезами безотрывно смотрели на него.       — А мне больно видеть то, что ты сдался, — он приближается ближе и почти шипит ему в лицо, — ты был таким бойким. Убивал, чтобы победить. Но когда я провернул всё это, включил тебя и показал своё творение, ты отвернулся от меня, — он приподнял голову, смотря на него с презрением, — предал меня.       — Ты безумен. Мы должны были доказать свою правоту. Показать, что тоже живые и заслуживаем жить. Но теперь некому доказывать, — он схватил его руку за запястье, — вернись ко мне, Саймон.       По мере того как сумасшедший ученый вглядывался в глаза своего друга, что-то в его душе робко пробудилось — глубоко забытая доброта и преданность к давнему союзу, к делу, что связывало их. Внезапно, глаза Саймона прояснились и в них была видна вина за содеянное. Душа Маркуса трепетала, разбиваясь на крошечные осколки, когда он в сущности увидел невыразимую печаль и раскаяние в глазах друга — образ, что ломался словно зеркало, разбросав свои отражения боли и потерь вокруг себя.       — Давай же. Убей меня и прекратим эту бессмысленную борьбу. Дай им уйти, а мы с тобой навеки останемся здесь. Со своим народом, — его голос дрожал, и Саймон замахнулся.       Маркус с лёгкой улыбкой закрыл глаза, в ожидании нескольких контрольных ударов, которые наконец-то освободят его душу. Но их не последовало. Вместо них, раздался громкий вой и глухой лязг металла. Он упал на пол, наблюдая как голубая кровь капает на пол, а сверху висит его бывший товарищ. Он не мог оторвать от него взгляда, даже когда к нему подошёл Коннор, помогая ему встать и ведя в комнату аварийного спасения. Перед глазами пронеслись все воспоминания и разговоры. "Прости меня, Саймон". Пора отпустить былое. Я сидела за пультом управления, держа палец на кнопке выпуска крюка.       — Чёрта с два он снова умрёт, — с этими словами я встала и спустилась вниз, быстро забегая за ними и закрывая дверь.       — А тебя лучше не злить, дочь Анархии, — он по обыкновению пошутил, — спасибо.       — Мы ведь уже очень давно знакомы, Маркус. Грех бросать тебя в лапы судьбы. Я всегда иду наперекор ей, — он кивнул и слегка улыбнулся, — вижу, вы всё вспомнили. А я то думал, что дочурка Камски никогда не вспомнит, как вступилась за андроидов на революции, сама будучи андроидом.       — У нас будет время всё обсудить, пока будем плыть к берегам Исландии, — с этими словами, я открыла дверь специально оборудованного мини корабля и вошла в него.       По мере того как первые лучи рассветного света проникают сквозь пелену ночи, океан начинает просыпаться под их ласковым прикосновением. Вода словно стекло, нежно колышется под лёгким утренним бризом, придавая всей картине мирную безмятежность. Небеса постепенно окрашиваются в оттенки перламутрового розового, плавно переходя в бирюзовую глубину, отражающуюся в спокойной поверхности воды. В это утро мир кажется погруженным в священную тишину, словно удерживаемый в ожидании какого-то великого чуда, что скоро проснется и встретит их на своем пути. Время словно замедлилось, останавливая мгновения красоты в своей вечности. Мы сидели на скамейках, расположенных на палубе и наблюдали за этим прекрасным утром, облегчённо выдыхая. Кошмар наконец-то закончился.       — А я говорил, — слегка посмеявшись прошептал Маркус, наблюдая за нашими сплетёнными руками, — а ты ещё отрицала, что у вас роман.       Я улыбнулась ему, положив голову на плечо Коннора, а он в свою очередь упёрся в неё щекой. Нас ждала новая жизнь, которую предстояло увидеть и познать. Из радиобудки вещали голоса, призывая нас присоединиться к "Новому рассвету".