Дракон и сокол

***

      Пахло кровью. Эймма знала, что в её покоях не осталось ни малейшего напоминания о том, что всего три дня назад она потеряла очередного ребёнка. Это была девочка. Чудесная светловолосая девочка, которая выглядела так, будто просто уснула. Такая маленькая и хрупкая в её дрожащих руках. Она хотела назвать её Рейнирой. Это имя билось в её мыслях с тех пор, как она узнала о том, что снова в тягости. Она благодарила богов (всех: Семерых, Старых Богов диких северян, Четырнадцать Огней Валирии) за то, что они не позволили этому ребенку выскользнуть из её чрева очередным кровавым пятном на постели или на одном из её платьев, как это было с её предыдущими тремя беременностями. Эймма с восторгом наблюдала за тем, как растет её живот, а когда ребенок толкнулся в ней первый раз, она не смогла сдержать слёз облегчения и радости. Визерис же, напротив, всю эту беременность держался отстраненно. — Боги благословили нас твоей удачной беременностью, Эймма. Мы должны быть очень осторожны, — говорил он, когда она приходила к нему в покои в поисках ласки и поддержки. — Нам нужен сын.       Визерис всегда говорил о сыне. Но Эймма чувствовала, что это была девочка. И оказалась права. — Ребёнок мертв, Ваше Высочество, — мрачным голосом объявил мейстер, держа в руках бездыханное тельце её дочери.       И Эймма сломалась. Прежде она находила в себе силы смириться с тем, что она потеряла ребенка. Трижды мейстер объявлял о её выкидышах, и трижды Эймма, сцепив зубы, терпела сочувствующие взгляды, ядовитые слухи и злобные насмешки, что заполонили каждый угол Красного замка. Но в этот раз всё было по-другому. В этот раз она успела полюбить своё дитя. Она чувствовала, как ребёнок двигается внутри неё, будто бы заверяя её в том, что в этот раз она обязательно станет матерью. Она могла разговаривать со своей девочкой ночи напролет, поглаживая свой раздутый живот. А теперь она потеряла это. И в этот раз она не нашла в себе сил.       Стук в дверь отвлекает её от мрачных мыслей всего на мгновение. Она сжимает в руках одеяльце, украшенное драконами и соколами, которое она вышила сама в ожидании рождения своей принцессы. — Моя принцесса, пожаловал принц Деймон, — объявляет одна из её служанок, присев в реверансе.       Эймма удивляется. Первая яркая эмоция, которую она испытала после похорон дочери. Она поворачивает голову в сторону служанки. — Принц Деймон? — Хрипло переспрашивает она, чтобы убедиться в том, что ей не послышалось. — Да, моя принцесса. — Подтверждает девушка. — Могу я его впустить?       Эймма лишь кивает, не доверяя своему голосу. Служанка исчезает за дверями, а спустя мгновение в её покои заходит Деймон. Эймма пытается встать, чтобы поприветствовать брата своего мужа, но Деймон тут же останавливает её. — Не нужно приветствий, кузина. Ты всё еще не оправилась. Прошу, не утруждайся, — просит он, выставив вперед ладонь, будто в мольбе.       Эймма замирает. Она смотрит на Деймона так, будто видит его в первый раз. Почему-то именно сегодня он отличался от того, каким она его привыкла видеть. Губы — тонкая скорбная полоска, в глазах не привычный огонь — печаль и сочувствие, на тонкой острой челюсти — желваки от того, как сильно он её сжимал. Одна бледная ладонь всё еще выставлена вперед, вторая — безжизненно висит у тела сжатая в кулак. Серебристые волосы собраны в хвост, открывая его юное лицо, вобравшее все те черты, за которые восхваляли красоту валирийских воинов. С тех пор, как они виделись в последний раз, прошло два года. Деймон возмужал.       «Теперь он выше Визериса. И стройнее», — мелькает в её затуманенном сознании мысль, пока её взгляд медленно скользит по Деймону. — Новости дошли до меня слишком поздно. Прошу прощения за то, что не смог присутствовать на похоронах принцессы. — Ни к чему извиняться, мой принц. — И всё же я прошу прощения. Я должен был быть рядом, когда хоронили члена дома Таргариен. Кто сжег тело малышки? Вермитор? Среброкрылая? Вхагар?       Эймма в недоумении смотрит на Деймона. Тот продолжает смотреть на неё, ожидая ответа. — Моя дочь была похоронена в гробу, мой принц. Никто не сжигал её тело, — тихо отвечает она.       Гнев, вспыхнувший в глазах Деймона, удивляет её. Он сжимает руки в кулаки, заставляя костяшки побледнеть, и тяжело выдыхает. — Неужели отец позволил погрузить тело Таргариена в землю? Почему её не предали драконьему огню?       Эймма не знает, что ответить ему. Она и сама не понимала, почему её дочь похоронили по андальским традициям. Она была свидетелем лишь одних похорон члена семьи Таргариен. В тот год, когда она прибыла ко двору в качестве невесты Визериса, от коварной стрелы погиб принц Эймон, её дядя и наследник короля Джехейриса. Эймма не помнила всех событий, сопровождавших подготовку к похоронам принца. Но в её памяти четко отпечатался момент, когда король Джехейрис оставил безутешную королеву Алисанну в объятьях не менее сломленного принца Бейлона и направился в сторону своего дракона. Бронзовый Ужас возвышался над ними всеми, оглядывая их своими сверкающими глазами. А затем король Джехейрис проревел «Дракарис», вложив в это слово всю свою боль и горе, и Вермитор выпустил золотую струю пламени, мгновенно охватившую тело покойного принца Эймона.       «Неужели моя дочь не заслуживала похорон в традициях Древней Валирии?» — Мелькает мысль, которая причиняет, к её удивлению, немало боли.       Мозолистые руки Деймона, накрывшие её ладони, удивляют не меньше, чем эта крамольная мысль. Она поднимает глаза от их сцепленных рук и встречается с потемневшими глазами Деймона. — Мне жаль.       Валирийский слетает с его губ так естественно, что Эймма чувствует вину за то, что она сама забросила изучение языка своих предков. — Мне жаль, что ты проживала эту боль в одиночестве. Мне жаль, что мой тупой брат сейчас заливает в себя очередную чашу вина вместо того, чтобы быть рядом с тобой и делить ваше общее горе. Мне жаль, что мои отец и дед не проявили большего уважения к потере принцессы.       Что-то в его голосе задевает её душу. Слезы сами собой собираются в глазах и падают на руки Деймона. За три дня, что прошли с похорон Рейниры, никто и не подумал о том, что Эймма могла нуждаться в утешении. Королева Алисанна заверила ее в том, что она еще молода и обязательно выносит живое дитя. Король не удостоил ее ни единой минутой своего внимания после похорон. Принц Бейлон неловко просил прощения за то, что не смог спасти свою внучку, но не более. Визерис так и не появился в ее покоях после того, как гроб Рейниры был предан земле. А сейчас с ней был Деймон. Её кузен, младший брат её мужа, которого она помнила непослушным мальчишкой, доставлявшим слугам в замке очень много хлопот. Но сейчас вместо мальчишки ее утешал молодой мужчина, в глазах которого она видела сочувствие и боль. — Её звали Рейнира. Визерис думал, что это будет мальчик, но я знала, что у меня будет дочь, — шепчет Эймма, глядя в окно. — Красиво. Имя для драконьей принцессы, — отвечает Деймон, отнимая руки от ее ладоней.       Эймма едва сдерживает порыв потянуться за его мозолистыми руками в поисках тепла. Впервые со смерти дочери она чувствует себя хотя бы чуточку живой. Её глаза вновь находят лицо Деймона. Рука Деймона осторожно стирает слезу с её щеки. — Спасибо, Деймон.

***

— Если вы продолжите настаивать на этом браке, то я просто скормлю леди Рею Караксесу, Ваше Величество.       Эймма наблюдает за тем, как расширяются глаза королевы Алисанны, когда она слышит слова Деймона. Королева собрала семью за одним столом для того, чтобы объявить о том, что была выбрана невеста для младшего брата Визериса. Эймма не ожидала, что Деймон легко согласится с этим решением, но она и представить не могла, что он решит угрожать собственной бабушке будущей смертью своей нареченной. — Следи за своим языком, Деймон. Перед тобой не только твоя бабушка, но еще и королева Вестероса, — с нажимом произносит Бейлон, глядя на младшего сына.       Но Эймма не может не заметить вспышку гордости в глазах Весеннего принца, когда тот смотрит на Деймона. Эймма пытается вспомнить, смотрел ли принц Бейлон с такой гордостью на своего наследника.       «Не смотрел», — понимает она, переводя взгляд на своего мужа.       Визерис сидел рядом с ней, уткнувшись взглядом в свою тарелку. Пока его младший брат боролся за свою судьбу, Визерис молча гипнотизировал взглядом кусок сочной оленины. Эймма внезапно ощущает прилив отвращения к мужу. — Этот вопрос не обсуждается, Деймон. Сегодня я отправлю ворона в Рунный Камень, и леди Рею начнут готовить к свадьбе. Ты женишься на ней, — твердо произносит королева Алисанна, глядя на непокорного внука с раздражением в сиреневых глазах. — Отправь этого ворона, и я сегодня же улечу на Караксесе в Эссос, бабушка. — Деймон встает из-за стола так резко, что принцесса Гейль вздрагивает, а её большие глаза наполняются слезами. — Найду там тетушку Сэйру и заживу в свое удовольствие, плодя бастардов с валирийской кровью. Лучше уж так, чем стать мужем этой андальской овцы! — Деймон!       Королева Алисанна и принц Бейлон кричат одновременно, вставая со своих стульев. Визерис рядом с Эйммой вжимает голову в плечи, выглядя так, будто он хотел быть где угодно, но только не со своей семьей. Эймма же, напротив, с интересом выпрямляется, гадая, кто же победит в этой битве. — Я не шучу, отец. — Деймон переходит на валирийский. Эймма понимает, насколько он взволнован, ведь он всегда начинал говорить на валирийском в моменты душевных потрясений. — Я не позволю вам решать мою судьбу. Видят Боги, Ваше Величество, вы с королем Джехейрисом устроили лишь один удачный брак. Брак моих родителей. Мой отец продолжил традицию нашего дома, взяв в жены свою сестру. И это позволило мне провести какую-то часть жизни в самой счастливой семье на свете. Остальным моим тетушкам и дядюшкам повезло намного меньше.       Эймма вздрагивает, услышав звук пощечины. Бледная щека Деймона горит красным, повторяя очертаниями руку Доброй Королевы Алисанны. Визериса такая пощечина заставила бы проглотить язык и согласиться на любые условия, выдвинутые бабушкой. Но Деймон усмехается, впиваясь в старую женщину своими пурпурными глазами. — Я буду носить след от вашей пощечины с гордостью, моя королева. — Кривая улыбка скользит по тонким губам Деймона, и Эймма с трудом прячет собственную улыбку. — Но я не буду извиняться за свои слова, бабушка. Тетушка Визерра умерла, убегая от брака со старым лордом Мандерли, на которого вы хотели спихнуть ответственность за непокорную дочь. Тетушка Сэйра сбежала от вас за Узкое Море и предпочла быть королевой шлюх, только бы не подчиняться вам. Принцесса Мейгель и принц Вейгон и вовсе предпочли жизни с родителями Веру и Цитадель. А принцесса Дэйлла, матушка Эйммы, умерла в родах из-за того, что вы вынудили ее выйти замуж, несмотря на ее хрупкое здоровье и слабое тело. — Глаза Деймона находят её, и Эймма удивляется нежности, что она видит в их темной глубине. — Конечно, благодаря этому у нас есть Эймма, и это был великий дар, который тетушка Дэйлла преподнесла нашей семье перед смертью. Но это только подтверждает то, что вы с дедушкой не смогли подарить счастья большинству своих детей.       Алисанна тяжело выдыхает после этих слов Деймона и оседает в руках Бейлона, тут же подхватившего ослабевшую мать. Гейль бросается к матери, чтобы утешить её. — Визерис, уведи своего брата в его покои. И проследи за тем, чтобы он не покидал их до тех пор, пока я не приду, — велит принц Бейлон старшему сыну.       Визерис нехотя встает из-за стола и, бросив последний голодный взгляд на кусок мяса, подходит к брату. — Пойдем, Деймон, — просит он, схватив брата за руку. — Нет! — Огрызается Деймон, вырывая руку. — Я не собираюсь сидеть в своих покоях, пока вы будете решать мою судьбу. Я останусь здесь!       Эймма решает вмешаться до того, как начнется очередной скандал. Она подбегает к разъяренному Деймону и легко касается его ладони. — Деймон, королеве Алисанне нездоровится. — Шепчет она. — Не думаю, что у нее остались силы на обсуждение твоей помолвки. Прошу, пойдем.       Деймон еще несколько мгновений сверлит взглядом бабушку и отца. Эймма облегченно выдыхает, когда он кивает и позволяет ей увести его из покоев королевы. Визерис семенит за ними, не желая оставаться наедине с разъяренным отцом и расстроенной бабушкой. — Проклятые помолвки, проклятая политика, проклятые Ройсы! — Ругается Деймон по дороге в свои покои. — Прекрати, Деймон. — Осаждает его Визерис, поравнявшись с братом. — Ройсы — второй по силе дом Долины после Арренов. Это очень выгодная партия. Так мы еще сильнее привяжем Долину к нашей семье. — Ты женат на Эймме, Визерис. — Огрызается Деймон, резко останавливаясь в коридоре. — Может, ты про это порой сам забываешь, но ты женат на дочери Хранителя Востока. Ты ведь так хвалился тем, что преуспеваешь в своих уроках с мейстером, брат. Так где же твое политическое чутье? В чем смысл родниться с Долиной, которая и без того привязана к нам через Эймму? Почему бабушка с дедушкой не выбрали мне невесту из Простора с его плодородными землями и богатствами? Или с Севера, который настолько независим от короны, что порой кажется отдельным государством? — Ты слишком зол, чтобы здраво рассуждать, Деймон, — устало произносит Визерис. — Нет, брат, это ты слишком наивен. — С вызовом отвечает Деймон. Он бросает на Эймму извиняющийся взгляд, прежде чем продолжить. — Может, бабушка хочет породниться с Ройсами для того, чтобы держать Арренов в тонусе? Наш отец — наследник короля, а его старший сын, то есть ты, женат на урождённой Аррен. После отца на трон должен будешь взойти ты, а после тебя — ваш с Эйммой будущий сын. Так ведь работает наследование по этим глупым андальским обычаям? Ведь по валирийским традициям Рейнис могла быть названа следующей наследницей после смерти дяди Эймона.       Эймма замирает после этих его слов. Слишком много новой информации было в гневной тираде Деймона. — И если Боги будут милостивы к тебе, Визерис, то после твоего правления на Железный трон сядет король, в котором будет течь кровь как валирийских владык, так и потомков древних Королей гор и долины. Люди алчны. И пускай девиз Арренов звучит «Высокий как честь», такие перспективы могут вскружить голову даже самым достойным мужам соколиного дома. — Деймон поворачивается к Эймме и отвешивает ей извиняющийся кивок. — Прости, Эймма, за то, что мои слова могли звучать жестоко. Я никоим образом не хотел задеть тебя и твой дом. Лишь хотел открыть глаза моему недалекому братцу на интриги наших короля и королевы. Иначе он так и продолжит жить в блаженном неведении, ловя каждое слово деда и бабки с открытым ртом. А теперь мне следует удалиться в свои покои и ожидать наказания от отца.       Эймма провожает взглядом удаляющуюся спину Деймона. Она поворачивается к мужу и видит на его лице выражение обиды и непонимания. Но сочувствие к Визерису так и не приходит к ней.

***

      98 год от Завоевания Эйгона стал самым тёмным годом в жизни Эйммы. В начале года ворон из Долины принес весть о смерти её отца, дяди и кузенов, убитых горными кланами, устроившими им засаду. В одночасье малышка Джейн из пятой в очереди на наследование титула Хранительницы Востока стала правительницей Долине при регентстве лорда Йоберта Ройса. А Эймма осталась круглой сиротой. Ей даже не позволили отправиться в Долину на похороны отца, так как она вновь была беременна, и королева боялась, что тяжелое путешествие по Лунным Горам может повредить ребенку в её чреве. Но Боги вновь жестоко посмеялись над опасениями королевы, когда Эймма проснулась ночью от нестерпимой боли. Она знала, что означает эта боль. Её чрево вновь отвергло ребёнка, оставив её лежать в постели в луже крови. Следующим утром Визерис разочарованно наблюдал за тем, как мейстер осматривал Эймму. А Эймма лежала, уткнувшись взглядом в лепнину на потолке, желая, чтобы её все оставили в покое. Король и королева в этот раз не удостаивают ее даже соболезнований. Сочувствующая речь принца Бейлона еще короче, чем та, которую он произнес после смерти Рейниры. А Визерис вновь топил горе в вине и развлечениях. Как и предыдущие четыре раза. Но в этот раз к рассказам о пьянстве принца Визериса добавились тихие шепотки служанок о том, что его видели в борделе на Шелковой улице. Это должно было причинить Эймме боль, но вместо этого она испытала облегчение.       «Может, он оставит мою постель хотя бы ненадолго. Новая беременность после потери Рейниры была слишком быстрой. Еще одну я могу не пережить», — думала Эймма, всё больше теряя вкус к жизни.       Деймон, пробравшийся в её покои посреди ночи через тайный ход, о котором она и понятия не имела, становится для Эйммы неожиданностью. В его руках костюм для езды на драконе и теплая одежда. — Ты так и не попрощалась с отцом. Если хочешь, мы с Караксесом можем отвезти тебя в Орлиное Гнездо, чтобы ты могла увидеть могилу лорда Аррена, — говорит Деймон в ответ на вопросительный взгляд Эйммы.       Эймма знает, что должна отказаться. Знает, что путь до Долины даже на драконе займет пару дней. Знает, что их отсутствие заметят, и это не пройдет для неё бесследно. Но она всё равно соглашается, встречая пурпурный взгляд Деймона, наполненный решимостью и силой. Она быстро пишет на листке пергамента несколько слов и оставляет их на своей кровати, чтобы горничная точно нашла её записку. А затем переодевается в костюм, принесенный Деймоном, и следует за ним по темным лабиринтам Красного Замка. Путь до Драконьей Ямы они проезжают верхом на одной лошади. — Ты ведь только оправилась. А дамского седла для коня я не нашел. Поэтому придется ехать так, — оправдывался Деймон, садясь в седло позади неё.       Эймма не возражала. Ей было вполне комфортно чувствовать спиной мускулистую грудь Деймона, скрытую под кожей костюма для полетов.       Её сердце замирает на мгновение, когда Деймон подводит её к Караксесу. Красная чешуя змея блестит даже в слабом свете факела, который Деймон держал в руке. — Караксес, знакомься. Это Эймма. Она тоже часть семьи, — Деймон представляет её своему дракону.       Зверь вытягивает длинную шею, изучая её своими золотисто-зелеными глазами. Эймма держит спину прямо, стараясь не выдать своего волнения. — Здравствуй, Караксес. — Выдыхает она, морщась от собственного акцента. — Ты красивый.       Зверь фыркает, обдавая ее горячим дыханием, но выглядит довольным. Деймон усмехается его реакции. Дракон урчит и тычется в руку Деймона. Тот улыбается радости своего дракона. А Эймма любуется тем, как улыбка смягчала острые черты Деймона, делая его лицо совсем юным и беззаботным.       Закончив с приветствиями, Деймон седлает Караксеса. Эймма наблюдает за тем, как ловко двигаются его руки, пока он завязывает множество веревок и ремней. И на мгновение она представляет, как могла бы делать это сама.       «Я ведь тоже Таргариен. Да, всего на половину, но и во мне есть кровь драконьих владык. Почему у меня нет дракона?» — размышляет она, сидя в седле за спиной Деймона. — Держись крепко. Караксес никогда не умел плавно взлетать, — предупреждает её Деймон, и она послушно обхватывает его талию руками.       Караксес подпрыгивает и взлетает, издав недовольный рык. — Ему тяжело нести двоих всадников? — Спрашивает она у Деймона. — Нет, ему не понравилось, что я посмел рассказать о его недостатках тебе, — с насмешкой отвечает Деймон.       Эймма улыбается и осторожно поглаживает чешую на спине Кровавого Змея. — Не обращай на него внимания, Караксес. Мне всё нравится, — говорит Эймма, обращаясь к дракону.       Дракон отвечает свистом и гортанным звуком, похожим на мурлыканье кошки, и Эймма каким-то образом понимает, что он доволен. — Ты так его избалуешь, — ворчит Деймон, но Эймма чувствует в его голосе улыбку.       Караксес стремительно набирает высоту, а затем уносит их прочь от Королевской Гавани. Эймма впервые в жизни понимает, почему Деймон был так одержим своим драконом и полетами. Полет дарил невообразимое чувство свободы. Они неслись сквозь ночь над королевскими землями, и Эймма мотает головой из стороны в сторону, пытаясь объять всю красоту, что открывалась ей в лунном свете, льющемся с небес. Сначала Караксес летит над Черноводной, а затем круто сворачивает направо, следуя за притоком реки, впадавшим в Божье Око. Они пролетают над Островом Ликов на рассвете. И Эймма знает, что из ее памяти никогда не сотрется картина тысяч чардрев с их кроваво-красными листьями и вырезанными на стволах ликами в лучах рассветного солнца.       Привал они устраивают вечером, разведя костер у берега Трезубца. Деймон угощает её холодным бутербродом из хлеба, мяса и сыра из своих припасов, а Караксес, к боку которого она так удобно привалилась, красноречиво чавкал, поедая оленя, которого поймал четверть часа назад. Эймму не смущают звуки разрываемой плоти и ломающихся костей, что удивляет Деймона. — Ну, раз уж ты не испугалась вида трапезничающего Караксеса, то тебя уже ничего не напугает, — шутит он, передавая мех с вином.       Эймма молчаливо соглашается и припадает губами к горлышку. Сладкое арборское золотое становится отличным завершением этого удивительного дня.

***

      По возвращении в Королевскую Гавань их с Деймоном ожидает семья в полном сборе. Король и королева, принц Бейлон, Визерис, принцесса Гейль и даже Рейнис. Эймма была готова к головомойке от старших, но к ее удивлению ругали больше Деймона, чем её. Его обвиняли в том, что он подбил её на столь глупый поступок, за то, что он подверг опасности ее и без того хрупкое здоровье, за то, что он заставил всех волноваться. Эймма хотела защитить Деймона от несправедливых обвинений, но замолчала, увидев строгий взгляд Деймона, безропотно выслушивающего все обвинения в свой адрес.       Накричавшись, король и королева помещают их обоих под домашний арест, и Эймма с облегчением направляется в свои покои, чтобы принять ванную и смыть с себя грязь прошедших дней. Нежась в горячей воде, Эймма по-настоящему осознает глубину благодарности, которую она испытывала к Деймону. Он дал ей возможность навестить Орлиное Гнездо и могилу отца, которые она не надеялась увидеть уже никогда, будучи женой принца. И пускай появление Кровавого Змея в небесах сначала распугало жителей Орлиного Гнезда, они были рады увидеть Эймму. Эймма познакомилась со своей племянницей, рождение которой она не застала, уехав в Королевскую Гавань. Четырехлетняя Джейн была в восторге от дракона Деймона и от него самого. Весь пир, посвященный визиту Эйммы и Деймона, девочка просидела на коленях принца, играясь с его белокурыми волосами. В тот день Эймма чувствовала себя бесконечно счастливой. И ей хотелось остаться здесь. В Орлином Гнезде было столько знакомых и родных лиц, которые она помнила с детства. Каждый уголок, каждый запах, каждый звук навевали воспоминания о счастливом детстве, что она провела в стенах замка Аррен. Но Эймма знала, что этот миг счастья не мог длиться бесконечно. Поэтому на следующий день она возложила венок из белоснежных лилий на могилу отца, и отдав все необходимые почести, попросила Деймона вернуться в столицу.       И теперь нахождение в Королевской Гавани стало для нее еще сложнее. После того, как она поняла разницу между Орлиным Гнездом и Красным Замком, каждое мгновение, проведенное в последним, оседало тяжелым грузом на ее сердце.       «Но здесь твое место. Здесь твой муж, которому ты поклялась в верности и любви перед лицом Семерых. Это твой дом», — успокаивал её голос разума.       Но Эймме совсем не хотелось его слушать. А уж мысли о Визерисе и вовсе приносили лишь разочарование. Эймма раздраженно вытирается полотенцем, вспоминая, как Визерис молча стоял рядом с Гейль, пока его Алисанна отчитывала её, как малое дитя.       «Ты ведь мой муж! Ты поклялся быть моим защитником, чтить моё имя как своё! Почему же ты молчишь!» — Хотелось кричать ей в этот момент.       Но она не сделала этого. Потому что она знала, что Визерис никогда не пошёл бы против короля и королевы. Тем более ради нее.       Закончив с купанием, Эймма позволяет служанкам переодеть себя в платье для сна и заплести ее волосы в косы, и ложится в постель. Сон накрывает её почти мгновенно. Но не длится слишком долго.       Эймма просыпается от странного копошения рядом с собой. Она с трудом разлепляет глаза. Сфокусировав взгляд, Эймма понимает, что это Визерис. Она глубоко вздыхает и морщится от запаха вина, которым был пропитан Визерис. — Визерис, что ты тут делаешь? — Спрашивает она, отодвигаясь от него как можно дальше. — Как что? — Пьяно усмехается он. — Я пришел, чтобы разделить ложе с любимой супругой.       Страх хватает Эймму за горло. Она подбирает ноги, пытаясь спрятаться от пьяного мужа. — Визерис, мейстеры сказали, что мое тело еще недостаточно восстановилось после выкидыша. Если мы вновь попробуем зачать так рано, я могу опять потерять дитя. А я уже устала лишаться детей, Визерис, — шепчет Эймма, борясь со слезами. — Устала лишаться детей? — Визерис задумчиво стучит пальцем по подбородку. — А может, тебе просто понравилось трахаться с Деймоном, и теперь ты не хочешь делить ложе со мной?       Эймма в недоумении смотрит на Визериса. Она даже готова поверить в то, что ей послышалось, что это сон, что эти гнусные слова были порождением её уставшего разума. Но гнев и ненависть в глазах Визериса были настоящими. И слова, которые она услышала, были исторгнуты из его рта. — Что ты говоришь? Почему ты говоришь эти слова, Визерис? Я…Я…Я бы никогда, — задыхаясь, шепчет она. — Ты бы никогда «что», Эймма? Никогда не изменила бы мне с Деймоном? Тогда почему ты позволила ему увести тебя из твоих покоев посреди ночи? Почему отправилась с ним в Долину без какого-либо сопровождения? Вы провели наедине два дня, Эймма! — Кричит Визерис, больно сжимая её запястья. — Одни Боги знают, какими непотребствами вы могли там заниматься! Может, Деймон показывал тебе, как он ублажал шлюх с Шелковой улицы? Понравилось тебе?!       Звонкая пощечина заставляет Визериса умолкнуть. Даже в слабом свете луны, льющемся из окна, Эймма видит, как расцветает красное пятно на его щеке. И эта картина приносит ей мрачное удовлетворение. — Деймон дал мне возможность почтить память моего отца. Возможность, которой вы меня лишили, потому что я вынашивала драгоценную таргариеновскую кровь! Возможность, которую вы мне не дали даже тогда, когда мое чрево вновь отвергло нашего ребенка! — Эймма кричит, позволяя гневу выплеснуться из глубин её существа. — Из вас всех лишь Деймон позволил осиротевшей дочери проститься с отцом, которого она любила! Не смей осквернять память о моем отце своими гнусными обвинениями в неверности его дочери!       Визерис поражённо смотрит на нее. Эймма даже позволяет себе понадеяться на то, что он извинится и оставит её в покое. Но этой ночи суждено было стать самой тёмной ночью её жизни.       Визерис рывком разрывает на ней платье и переворачивает её на живот, прижав её рукой к постели. — Визерис, нет! Визерис, прошу, не делай этого! — Визжит Эймма, пытаясь вырваться из его рук.       Но Визерис держит её неожиданно крепко для пьяного мужчины, сильнее вжимая её в подушки. — Тебя выдали за меня из-за твоей валирийской крови. Тебя выдали за меня, чтобы ты рожала наследников с драконьей кровью. А ты так плохо выполняла возложенную на тебя работу, дорогая Эймма. — Мерзко шипит Визерис, и Эймма слышит, как он расшнуровывает штаны. — Пора это исправить. Сегодня я положу еще одного ребенка в твое чрево. И на этот раз ты выносишь его и подаришь мне сына.       Эймма кричит, когда Визерис врывается в неё. Ей больно, страшно и противно. Противно от его потных рук на ее теле; от мерзких звуков, что он издает, вбиваясь в неё раз за разом; от того, что она чувствует себя племенной кобылой, необходимой только для рождения породистых жеребят. Ей больно. Визерис наваливается на нее всем телом и сжимает её запястья почти до хруста костей, оставляя синяки на бледной коже, входит и выходит из нее, не обращая внимания на её слезы и мольбы. Ей страшно. От того, что ее мягкий и добрый Визерис решился на такую мерзость. От того, что после этой ночи ее жизнь больше не будет прежней.       Эймма впервые счастлива от того, что Визериса никогда не хватало надолго. Она чувствует его семя в себе и слышит его задушенный стон. Он выходит из нее и брезгливо отпихивает её от себя. — Надеюсь, в этот раз ты не подведешь меня, дорогая Эймма. Иначе мы будем повторять сегодняшнюю ночь до тех пор, пока ты не родишь мальчика, — выплевывает Визерис и покидает её покои.       Эймма лежит в разорванном платье, а по ее бедрам стекает кровь, смешанная с семенем Визериса. Она вновь жалеет о том, что не умерла вместе со своей дочерью.

***

— Мои соболезнования, Ваше Высочество. Мальчик мертв, — сообщает мейстер, когда Эймма, наконец, выталкивает ребенка из своего измученного тела.       Эймме стыдно, но она чувствует облегчение. Она знает, что мать не может радоваться смерти ребёнка, но этот ребенок навсегда привязал бы её к Королевской Гавани. Навсегда привязал бы её к Визерису. — Подготовьте его к похоронам, — бесстрастно бросает Визерис и покидает её покои. — Хотите напоследок подержать его, моя принцесса? — Обращается к ней мейстер.       Эймма делает вид, что лишилась чувств от усталости. Ей не хочется видеть очередного мертвого ребенка. Не хочется найти в нем черты Визериса и возненавидеть невинное дитя из-за грехов его отца. Дитя, которое появилось в её чреве после той ночи, когда Визерис изнасиловал её. Поэтому она лежит в постели с закрытыми глазами, пока служанки убирают окровавленные простыни и переодевают её в чистую сорочку. Мейстер велит подготовить тело ребёнка к погребению. Эймма проваливается в беспамятство.       Просыпается она утром следующего дня для того, чтобы присутствовать на похоронах сына. Визерис дал ему имя Эйгон посмертно, и Эймма удивилась тому, сколько самомнения было у её мужа. В этот раз её мертвого ребёнка хоронят по всем традициям дома Таргариен. Его тельце было завернуть в роскошный саван в черно-красных цветах и возложено на кучу сухих дров. Эймма смотрит на копну серебристых волос, выглядывающих из свертка, и чувствует, как желчь поднимается по горлу. Ей хотелось быть хорошей матерью. Хотелось чувствовать боль от потери ребенка. Но облегчения всё равно было больше, чем горечи от потери. — Дракарис!       Визерис покидает похороны спустя несколько минут. Затем за ним следуют король с королевой. После — принц Бейлон. Принцесса Рейнис подходит к ней и сжимает плечо. — Эта смерть была во благо, кузина. Если бы он выжил, каждый раз, глядя в его лицо, ты вспоминала бы ту ночь. Вспоминала бы о том, что он был плодом насилия над тобой. О том, что он был результатом твоего унижения. — Говорит она, глядя на неё своими фиалковыми глазами. — Не лей зря слёзы.       Эймма видит во взгляде кузины сочувствие. То же самое, которое она видела в глазах Деймона после того, как она потеряла Рейниру. Она не доверяет своему голосу, поэтому лишь благодарно пожимает её тонкие пальцы. Рейнис кивает ей и уходит, оставляя её у погребального костра в компании одних служанок. Эймма стоит на месте до тех пор, пока огонь по поглотил всё до последнего сучка, превращая воспоминания о её сыне в кучку чёрного пепла.       Вернувшись в покои, она надеется, что хотя бы в этот день её оставят в покое. Но она даже не успевает переодеть траурное платье, когда в её покои приходят король Джехейрис, принц Бейлон и Визерис. Эймма застывает на месте и лишь покашливание горничной заставляет ее отмереть и сделать реверанс перед монаршими особами. — Эймма, я знаю, что сейчас ты переживаешь ужасные времена, но этот разговор более не терпит отлагательств. — Скрипучим голосом объявляет Джехейрис, подходя ближе. — Конечно, Ваше Величество, — кротко отвечает Эймма, едва сдерживая дрожь в коленях.       «Неужели они велят мне вновь забеременеть? Нет, я не переживу это унижение снова! Только не это!» — В панике думает она, не поднимая взгляда. — Мы долго обсуждали этот вопрос с принцем Бейлоном и пришли к выводу, что нужно аннулировать ваш брак с Визерисом.       Эймма шокированно выдыхает и поднимает взгляд на короля. Эти слова звучат для нее как благословение. Она боится, что ей послышалось, поэтому не позволяет своей радости вырваться наружу. — Простите? — Переспрашивает Эймма. — Ты пережила уже четыре выкидыша. Произвела на свет двоих мертворожденных детей. — Злые слезы появляются в ее глазах, но Джехейрис интерпретирует их по-своему. — Конечно, это не твоя вина, дитя. Значит, так было угодно богам. Но Визерис — наследник Бейлона. А Бейлон, если боги будут милостивы, станет королем после меня. И его наследник обязан обзавестись сыновьями, что продолжат род Таргариен. Ты ведь понимаешь? — К-к-конечно, Ваше Величество, — бормочет Эймма, пытаясь выглядеть расстроенной. — Я всё понимаю. — Не волнуйся, мы не оставим тебя на произвол судьбы, Эймма. — Обращается к ней Бейлон, неловко похлопав её по плечу. — Ты была хорошей дочерью для меня и хорошей женой для моего сына. Ты смиренно выполняла свой долг. Но на всё воля богов. После того, как Верховный септон аннулирует ваш брак, ты отправишься в Орлиное Гнездо и будешь помогать своей кузине Джейн управлять Долиной под регентством лорда Ройса. Тебе будет назначено пожизненное содержание от короны. Ты ни в чём не будешь нуждаться. — Благодарю, мой принц. — Кивает Эймма. — Простите, что не смогла подарить вам внуков. — Не нужно извиняться, дитя. В этом нет твоей вины, — отзывается Бейлон. — Завтра утром в главном зале Верховный септон объявит об аннуляции вашего брака с Визерисом, и вы подпишете все необходимые документы. А после ты сможешь отправиться в Орлиное Гнездо, — с облегчением заключает Джехейрис. — Могу я обратиться к вам с последней просьбой, Ваше Величество? — Осмелев, просит Эймма. — Да, дитя, — тут же соглашается Джехейрис. — Чего ты желаешь? — Могу я перед отправлением в Долину провести некоторое время на Драконьем Камне? — Эймма мечтала посетить родовой замок Таргариенов с тех пор, как впервые взлетела в небо верхом на Караксесе. — Я до сих пор так мало знаю о семье своей матери, что мне становится стыдно. Да и мой валирийский по возвращении в Долину станет совсем плохим. Поэтому я хочу напоследок изучить наследие дома Таргариен и напитаться им, прежде чем вернусь в Орлиное Гнездо. — Ох, конечно, ты можешь погостить на Драконьем Камне, Эймма. — Облегченно вздыхает Джехейрис, который наверняка ожидал от нее каких-то ультиматумов. — Я могу приказать подготовить корабль к завтрашнему дню, чтобы ты могла отплыть сразу после аннулирования брака. Люди бывают жестоки, дитя. Лучше бы тебе не слушать те глупости, которые они будут говорить после того, как ваш брак расторгнут.       «Вряд ли я услышу что-то новое о себе, мой король», — хочется ответить ей, но Эймма сдерживается. — Благодарю, Ваше Величество. Вы очень добры. И последний вопрос, мой король… — Какой? — Смогу ли я снова выйти замуж? Я ведь вернусь в свой девичий дом. И если я захочу вновь выйти замуж, кто будет решать мою судьбу? Вы как мой король? Моя четырехлетняя кузина Джейн? Или же лорд Йоберт Ройс, как лорд-протектор Долины?       Все трое мужчин после этого вопроса смотрят на нее так, будто у нее выросли крылья и хвост. Взгляд Визериса так и говорил ей: «Да кому ты сдалась со своей пустой утробой? Какой мужчина захочет себе бесплодную жену?» Эймма и сама не знала, почему ей пришёл в голову этот вопрос. Но ей в любом случае не хотелось вновь становиться разменной монетой в политических игрищах. Каким бы слабым ни было ее чрево, она всё еще оставалась Эйммой Аррин. Дочерью бывшего верховного лорда Долины и принцессы Дэйллы. Женщиной с валирийской кровью в её жилах. А после аннуляции брака она станет еще и намного более богатой, чем была, являясь женой принца. Впредь она хотела сама распоряжаться своей судьбой. — Эм, я думаю, что никаких преград для твоего повторного замужества не предвидится, Эймма, — неуверенно произносит принц Бейлон. — Тогда можем ли мы добавить в контракт по аннуляции брака пункт о том, что все права на мои руку и сердце в будущем закрепляются только за мной, мой принц? — Спрашивает она.       Бейлон переглядывается с отцом. Джехейрис пожимает плечами. — Да, не вижу для этого препятствий, — кивает Джехейрис. — Благодарю, Ваше Величество. — На этот раз ее благодарность вполне искренна, когда она присаживается в глубоком реверансе перед своим дедом. — Простите, что не оправдала ожиданий. — Не стоит, не стоит, — отмахивается Джехейрис. — Спасибо за понимание.       Мужчины быстро ретируются из её покоев, бормоча слова благодарности. Она боялась, что ее оставят наедине с Визерисом, чтобы они могли попрощаться. Как-никак, но они пять лет прожили в браке. Но Визерис ушел вслед за отцом и дедом, оставляя её с ошеломленными служанками. Они помогают Эймме снять траурное платье и переодеться. Она велит им начать сборы, чтобы завтра она могла убраться из этого гадюшника. Эймма слышит шепот служанок, сочувствующих ей. Некоторые из них даже осмелились назвать короля Джехейриса жестоким, а те девушки, что слышали истошные крики Эйммы в ту роковую ночь, без сожалений обзывали Визериса слабаком, лишенным мужской силы. — В конце концов, это его семя может быть проклятым. — Шепчет одна служанка другой, пока Эймма притворяется спящей. — Видят боги, леди Эймма делала всё для того, чтобы выносить его детей. — Именно. — Поддакивает ей другой голос. — Да и мейстер столько раз говорил ему дождаться, пока леди Эймма не расцветет окончательно. А этот жеребчик залез на девочку тринадцати лет отроду, чтобы заполучить себе наследника. Мерзко!       Эймма улыбается с закрытыми глазами. Она решает попросить деда отпустить этих девушек с ней на Драконий Камень.       «Свободна. Наконец-то свободна!» — Мысленно ликует она перед тем, как провалиться в сон.

***

      Известие о том, что Деймон направился воевать на Ступенях доходит до неё на четвертый месяц её пребывания на Драконьем Камне. Сердце Эйммы наполняется страхом, когда она представляет Деймона верхом на Караксесе в гуще сражения. Она не видела его с того дня, как Джехейрис изгнал его из Королевской Гавани за драку с Визерисом.       Утром после той страшной ночи её разбудила её служанка, что-то причитая о том, что принц Деймон едва не убил своего старшего брата, узнав о том, что он посмел обесчестить свою жену. — Слухи быстро расходятся, моя леди. Ночью уже все узнали о том, как принц поступил с вами. А когда вести дошли до принца Деймона, он ворвался в покои брата и чуть не задушил своего принца Визериса голыми руками. — Взволнованно рассказывала ей служанка. — Трое гвардейцев еле растащили принцев по разным углам. А затем пришли король с королевой и принцем Бейлоном. Говорят, принц Деймон хотел вызывать брата на поединок и защитить вашу честь, моя леди.       Эймма хотела пойти туда. Хотела поблагодарить Деймона за то, что он вступился за неё. За то, что он не побоялся пойти против старшего брата ради неё. Но она не нашла в себе сил. Она боялась, что сгорит со стыда, если ей придётся предстать перед ним такой сломленной и опороченной.       А потом она узнала о том, что Джехейрис изгнал Деймона из Королевской Гавани на год за то, что он посмел напасть на своего старшего брата. Она даже не смогла попрощаться с ним. После его ухода она осталась совсем одна в Красном Замке, полном змей, ожидающих момента, чтобы вонзить в нее свои ядовитые клыки. Она понесла после той кошмарной ночи, и Визерис, к её счастью, потерял к ней интерес. Всё свободное от обучения время он проводил в компании сира Отто Хайтауэра, второго сына лорда Староместа. Эймме он совсем не нравился. У него были холодные, плоские глаза, похожие на глаза дохлой рыбы. А еще он смотрел на людей так, будто они были жуками, которых нужно было разрезать и изучить их изнутри. На неё сир Отто смотрел со странным высокомерием и усмешкой. Раньше она бы возмутилась подобному поведению второго сына, который не унаследует ни титула, ни земель. Но в то время ее главной заботой был плод насилия, что рос в её чреве.       Лишь после того, как были подписаны все бумаги, касающиеся аннуляции их с Визерисом брака, Эймма поняла причину высокомерия, с которым на нее смотрел Отто Хайтауэр. Спустя два месяца после её прибытия на Драконий Камень мейстер Герардис пришёл к ней с письмом, скрепленным печатью самого Визериса. В письме Визерис приглашал её на свою свадьбу с леди Алисией Хайтауэр, дочерью лорда Хайтауэра и младшей сестрой сира Отто. — Так вот почему ты так улыбался, глядя на меня, — улыбалась Эймма, читая строки, явно написанные Визерисом под диктовку его нового лучшего друга.       Она быстро написала ответ, использовав всё свое красноречие, и повелела швеям, приехавшим с ней на Драконий Камень, начать готовить платье для торжества. Сначала ей хотелось одеться в цвета дома Таргариен только для того, чтобы заставить Хайтауэров понервничать.       «Во мне течет кровь драконьих владык. А вы лишь жалкие трусливые овцы», — хотелось сказать ей своим нарядом.       Но потом она поняла, что выглядела бы глупо. Будто бы она еще не отпустила свой брак с Визерисом. Будто бы ей было дело до того, что её бывший муж вновь женился. Поэтому она велела сшить платье в цветах Арренов, дабы почтить дом своего отца. Благо, в сундуках, отправленных ею королевой Алисанной было много роскошных тканей нужных цветов. Швеи работали день и ночь, чтобы создать платье, достойное свободной женщины, которой Эймма теперь ощущала. И результат стоил всех приложенных усилий. Небесно голубое платье обтягивало её в нужных местах, показывая верх молочно-белой груди, еще не испорченной кормлением детей, а высокая талия платья скрывала еще не до конца ушедший после родов живот. Длинные рукава с разрезами, в которых была видна её жемчужная кожа, были расшиты серебристыми соколами, повторяя узор на подоле юбки. Её лицо за два месяца на Драконьем Камне лишилось нездорового серого цвета, который уже стал привычным за годы ее жизни в Красном Замке. Теперь её щеки сияли нежным здоровым румянцем, а вместо излишней худобы черты лица радовали тонкостью и изяществом, свидетельствовавшим о её валирийском наследии. Даже её волосы вдали от удушающей вони столицы будто стали ярче, гуще и послушнее и теперь укрывали её словно серебристый плащ, доставая до самой талии. И даже чувствовала себя Эймма совсем другой. Взрослой, сильной и свободной.       Эймма убедилась в том, что сильно изменилась, когда увидела лицо принца Бейлона, встречавшего его в гавани. Его глаза удивлённо расширились, когда он понял, кто перед ним стоит. Он отметил её цветущий внешний вид, на что Эймма ответила потоком благодарностей. И такая же реакция её ожидала от всех членов семьи. Королева отметила блеск в её глазах, король — румянец на щеках, принцесса Гейль — её красивые волосы. А Визерис, завидев её на семейном ужине, устроенном Алисанной, и вовсе остался бы стоять с открытым ртом, если бы не Бейлон, который велел сыну, наконец, занять свое место за столом. Эймма с трудом пережила этот ужин, стараясь не замечать взглядов, которые на неё бросал Визерис. На ночь она поставила у своих дверей вдобавок к королевским стражникам двоих людей, которые сопровождали её на Драконьем Камне. А служанкам велела забаррикадировать дверь на тот случай, если Визерис решит наведаться к бывшей жене. Ее опасения оказался не напрасны. Пьяный Визерис и впрямь хотел пройти в её покои, но скандала удалось избежать — Отто был на чеку и увёл будущего зятя в его покои, дабы не позволить ему опозорить будущую жену за день до свадьбы. Впервые в жизни Эймма была благодарна этой гадюке.       Свадьба Визериса почти не отпечаталась в памяти Эйммы. Бедняжка Алисия Хайтауэр смотрелась слишком бледно в излишне роскошном платье, на создание которого наверняка ушла как минимум четверть казны Староместа. Её каштановые волосы, темные глаза и бледная кожа совершенно не сочетались с серебром Хайтауэров и алым цветом Таргариенов. Золотая корона была слишком тяжелой для её маленькой головы. Да и выглядела она напуганной овечкой, пока её отец вёл её к алтарю, у которого её ожидал Визерис. Эймма с удивлением осознает, что ей жаль девушку. Она была на два года младше неё самой. Пятнадцатилетняя девочка, готовая стать женой.       «Ты в пятнадцать потеряла уже четвертого ребёнка», — напомнила она себе, подавив приступ жалости к Алисии.       Жених с невестой обменялись клятвами, и Эймме стоило больших усилий не расхохотаться, когда Визерис обещал защищать, любить и чтить свою новую жену. После церемонии в септе всех гостей ожидал роскошный пир. Но Эймма не веселилась. Она надеялась, что хотя бы на свадьбу брата Деймону разрешат вернуться в столицу. Но его не было, и Эймма лишилась последней надежды хорошо провести время в столице. — Я слышала, что принц Деймон отправил брату письмо с поздравлениями, которые были больше похожи на оскорбления. Принц разозлился и разворотил всё в своих покоях. А король Джехейрис запретил младшему внуку появляться на свадьбе, — делилась сплетнями Эми, та самая служанка, которая не побоялась назвать Визериса ублюдком с отравленным семенем. — И что же было в этом письме? — С любопытством спрашивала Эймма. — Говорят, что Деймон написал что-то вроде: «Ты променял гордого дракона на безродную суку из старой башни. Надеюсь, тебе понравиться трахаться с холодным камнем, дорогой брат», — заговорщически шептала ей Эми.       А Эймма заливалась смехом, понимая, что это было вполне в духе Деймона, который никогда не лез за словом в карман. Поэтому на пиру она безбожно скучала, представляя, как было бы весело, будь здесь Деймон. Но при этом она не отказывала ни одному из кавалеров в танце, дабы показать всем, что развод с принцем Визерисом совсем не ударил по её достоинству. Она знала, что была красива в своем голубом платье, подчеркивавшем белизну ее кожи и серебро её волос, заплетенных в косы на валирийский манер. Эймма наслаждалась восхищенными взглядами мужчин и завистливыми взглядами женщин. Она упивалась ненавистью в глазах Визериса и недоумением в глазах короля с королевой.       «Высокий как честь — вот мой девиз. Но я не только сокол, я наполовину дракон. Не забывайте об этом», — это было молчаливое послание, которое Эймма привезла с собой в столицу.       Она не осталась на последующие дни торжества, оправдавшись тем, что она успела влюбиться в Драконий Камень и не хотела терять драгоценное время, отведенное ей, на праздные вещи вроде турниров и балов. Она почти не соврала, ведь она действительно за столь короткий срок успела влюбиться в родовой замок дома Таргариен. Поэтому возвращение на остров было сродни возвращению домой. Потекли размеренные дни, наполненные изучением замка, самого острова и огромной библиотеки, хранившей в себе многие секреты Древней Валирии, привезенные первыми Таргариенами в Вестерос.       К её счастью мейстер Драконьего Камня, высокий и крепкий мужчина по имени Герардис, владел валирийским языком и помогал ей практиковать его в свободное время. Мейстер Герардис вскоре стал её самым близким другом в замке. Он сделал для неё мазь, которую она наносила на растяжки на животе, оставленные многочисленными беременностями. Он учил её различать травы и коренья, делился секретами и даже иногда разрешал ей помогать ему варить несложные настойки. А еще он постоянно давал ей укрепляющие отвары и заботился о её самочувствии. С каждым днем, проведенным на Драконьем Камне, Эймма чувствовала себя всё более живой и здоровой. Она совершенствовала свои знания, изучая древние свитки, которые были лишь в библиотеке замка, а её валирийский стал намного лучше, чему она не могла не радоваться.       Но даже столь насыщенная жизнь не унимала её тоски по Деймону. Никто не знал, где он. Пускай Джехейрис и сослал, выбрав в качестве «темницы» Рунный Камень, которым теперь управляла его несостоявшаяся жена леди Рея, никто не ожидал, что Деймон послушается приказа короля. Кровавого Змея видели пролетающим в каждом из королевств страны. Короля и принца Бейлона успокаивало лишь то, что он не покидал пределов Вестероса. Но известие о том, что он присоединился к Корлису Велариону в войне на Ступенях, заставило взволноваться всю королевскую семью. Бейлон рвался помочь сыну и мужу Рейнис, но Джехейрис был непреклонен в своем запрете не вмешиваться в эту кампанию по борьбе с Триархией, финансируемой Дорном. Эймма впервые за всё время пребывания на Драконьем камне направилась в септу, чтобы помолиться о том, чтобы Деймон вернулся живым и невредимым. Хотя для молитвы она бы предпочла богорощу с чардревом, но на Драконьем Камне они не росли.       А спустя еще неделю Эймма получила письмо уже от самого Деймона.       «Прости, что не смог поздравить тебя с избавлением от моего брата. Надеюсь, долгожданная свобода принесла тебе счастье. Сожалею о том, что нам не удалось увидеться на свадьбе Визериса. Боюсь, я бы расквасил ему лицо в тот же миг, как увидел бы его. Повторного унижения Визериса отец мне уже не простил бы. Как ты себя чувствуешь? По нраву ли тебе Драконий Камень?       Твой неотразимый кузен, Деймон Таргариен»       Эймма мгновенно взялась за перо и чернила, чтобы написать ответ.       «Я так и не смогла поблагодарить тебя за то, что ты тогда вступился за меня и набил морду Визерису. Спасибо, что защитил мои честь и достоинство. Я никогда не смогу отблагодарить тебя за всю ту доброту, которую ты проявлял ко мне с моего первого дня в Красном Замке.       Вести о твоем участии в войне на Ступенях взволновали меня. Я молюсь всем известным богам, чтобы она завершилась вашей победой как можно скорее. Надеюсь, мы сможем увидеться в скором времени. Береги себя и не лезь на рожон, прошу тебя. Передавай привет Караксесу.       Твоя освобожденная кузина, Эймма Аррен»       С тех пор их переписка не прекращалась. Вороны летали между Драконьим Камнем и Ступенями, и мейстер Герардис получил от нее приказ будить ее даже посреди ночи, если приходило письмо от Деймона. Эймма бережно складывала все письма от Деймона в шкатулку из мирийского цветного стекла, которое ей отправил Деймон вместе с одним из писем, полученных не вороном, а морем. На её восемнадцатые именины Деймон подарил ей прекрасный кинжал из валирийской стали с огромным сапфиром, впаянным в рукоять.       «Я обязательно научу тебя с ним обращаться, когда вернусь с войны», — гласила записка, прикрепленная к подарку.       На его девятнадцатые именины Эймма отправила ему ножны для Тёмной Сестры, украшенный гравировкой из железных драконов с рубинами вместо глаз.       «Пускай даже ножны для твоего меча наводят ужас на твоих врагов», — гласила записка, которую она приложила к подарку.       Война на Ступенях длилась уже больше года, когда они полностью перешли на валирийский в своих письмах. Эймма настолько привыкла к нему, что даже мысли в голове у нее звучали на родном языке её предков. И она без устали представляла удивление и гордость в глазах Деймона, когда он, наконец, услышит её идеальный валирийский.

***

— Знаешь, Деймон не любит такие сюрпризы, — со смешком заявила Рейнис, глядя на дракона за спиной Эйммы. — Ох, я уверена, что ему понравится этот сюрприз, — улыбнулась Эймма кузине, нежно погладив морду своего дракона.       Эймма впервые задумалась о том, чтобы оседлать дракона в ту ночь, когда они с Деймоном полетели в Долину. То чувство свободы и счастья, что дарил полет на спине дракона, никак не стиралось из её памяти, не давая спать по ночам. Но всерьез она задумалась об этом только спустя полгода пребывания на Драконьем Камне.       «Здесь ведь есть дикие драконы. Да и Среброкрылая с Вхагар часто отдыхают здесь. Они вполне могли отложить яйца. И я, как носитель крови Таргариенов, имею право претендовать на свое наследие», — решила Эймма в один из дней и, собрав небольшую группу, отправилась к пещерам у Драконьей горы на поиски драконьих яиц.       Увы, её поиски не увенчались успехом. Все найденные яйца уже были окаменевшими и не представляли никакой ценности для того, кто желал обладать живым драконом. Эймма была настолько расстроена, что отпустила всех своих сопровождающих, кроме сира Артура Селтигара, служившего на Драконьем Камне с тех пор, когда король и королева Алисанна были юными детьми. Она рассеянно гуляла по побережью и настолько погрузилась в свои мысли, что услышала шелест крыльев и окрик сира Артура слишком поздно. Огромный серый дракон приземлился всего в сотне шагов от неё, заставив землю содрогнуться. А Эймма будто приросла к песку, не сумев сдвинуться ни на дюйм. Зверь повернул к ней свою шипастую голову и впился в неё своими серебристыми глазами, похожими       на рябь лунного света на зеркале. «Неужели я умру так глупо? Вдали от семьи, молодой и от лап дикого дракона?» — Думала она, продолжая стоять на месте.       Сир Артур хотел было закрыть её собой, но дракон рыкнул на него с такой силой, что задрожали камни вокруг. Эймма вдруг поняла, что он не собирался её убивать. — Сир Артур, стойте на месте. Не раздражайте его, — велела она, делая крошечный шажок в сторону дракона.       Эймма споткнулась, почувствовав странное одобрение, которое принадлежало не ей. А еще она была готова поклясться, что дракон фыркнул от смеха, когда она чуть не распласталась на мокром песке. Эймма медленно приблизилась к дракону, продолжавшему внимательно изучать её. Она протянула руку к его морде, гордясь тем, что она не дрожала. Чешуя почти обожгла её ладонь, но она не отдернула её. Дракон блаженно прикрыл глаза, когда она мягко провела по его морде пальцами. — Ну здравствуй, Серый Призрак, — прошептала она, глядя в его серебристые глаза.       Она вспомнила письмо, в котором Деймон рассказывал ей о том, как он создал связь с Караксесом. Эймма собрала все свои силы для того, чтобы прошептать одно-единственное слово: — Повинуйся.       Несколько бесконечно долгих мгновений дракон продолжал сверлить её взглядом. А затем он прикрыл глаза и наклонил голову, безмолвно соглашаясь с её приказом. Внутри Эйммы появилась нить, соединившая её с Серым Призраком. Теперь она чувствовала себя цельной, наполненной. Не одинокой. И это заставило её расхохотаться от счастья. Она обняла дракона, пытаясь обхватить его морду своими тонкими руками. Он довольно замурчал, наслаждаясь прикосновением своей первой всадницы. — На сегодня мне нужно сделать много дел. Завтра утром встретимся здесь же, хорошо? — Шепчет Эймма.       Дракон согласно фыркнул и, взяв разгон по пляжу, улетел. Эймма обернулась к сиру Артуру, наблюдавшим за всем этим с открытым ртом. — Сир Артур, я прошу вас сохранить произошедшее в тайне. Я только-только привыкла к свободной жизни. Если в столице узнают о том, что я заполучила собственного дракона, мне не дадут покоя. Могу ли я рассчитывать на ваше молчание? — Спросила она у мужчины. — Никто не узнает о вашем секрете, пока вы сами не пожелаете этого, миледи, — поклонился он ей.       И он сдержал слово. Эймма по возвращении в замок тут же написала письмо Рейнис и попросила мейстера как можно скорее отправить его на Дрифтмарк. Ворон мог долететь до соседнего острова за пару часов. И Рейнис появилась на Драконьем Камне уже к вечеру верхом на на Мелеис. — Я знала, что ты однажды заявишь право на дракона, — сказала ей Рейнис, когда они на рассвете ожидали появления Серого Призрака на пляже с огромным седлом наперевес. — Когда ты это поняла? — Поинтересовалась Эймма. — Когда увидела твой взгляд на похоронах Эйгона. Это был не взгляд сокола из Орлиного Гнезда. Это был взгляд дракона из дома Таргариен, — ответила Рейнис.       И Эймме было достаточно этого ответа. С того дня Рейнис каждое утро помогала ей надевать на Серого Призрака седло, показывая ей, как закреплять ремни. А затем они обе летают в небесах над Драконьим Камнем, радуясь той свободе, что дарили драконьи крылья. Месяцы, проведенные вместе, сблизили кузин. Они практиковали друг с другом валирийский и делились женскими секретами в ожидании Деймона и Корлиса. Малыши Лейна и Лейнор стали частыми гостями Драконьего Камня, и Эймма прикипела к ним всем сердцем. Это были воспитанные, умные дети, которые вобрали в себя лучшее и от Таргариенов, и от Веларионов.       А теперь они стоят на причале у Драконьего Камня, ожидая прибытия кораблей Веларионов и Кровавого Змея с Деймоном в седле. Наконец, они замечают бирюзовое полотно парусов на горизонте. А спустя еще некоторое время Эймма различает среди пушистых облаков длинное гибкое тело Караксеса. Она борется с желанием вскочить на Серого Призрака и удивить Деймона, но останавливает себя, помня об агрессивности Караксеса по отношению к другим драконам. Рейнис рядом с ней терпеливо ожидает, пока корабль Корлиса причалит к гавани. Лишь сжатые в замок пальцы выдают её волнение. Эймма надеется, что выглядит хотя бы вполовину такой же спокойной. Но внутри неё царит хаос, который становится сильнее с приближением Караксеса.       Наконец, корабль пришвартовывается. Рейнис стоит на месте, хотя Эймма уверена в том, что ей хотелось броситься навстречу Корлису, спускающемуся по трапу. — Папа! Папа!       Лейнор и Лейна срываются с места и запрыгивают в ожидающие объятья отца, который подхватывает их на руки и громко смеется, зацеловывая их в щеки. Эймма удивленно наблюдает за тем, как мужчина, не стесняясь, проявлял свою любовь к детям. — Мы так скучали по тебе, папа! — Восклицает Лейна, и Лейнор кивает подтверждая её слова. — И я скучал по вам, мои неугомонные шалунишки, — усмехается Корлис, прижимая к себе детей.       Корлис подходит к супруге. Он опускает детей на землю и наклоняется, оставляя невесомый поцелуй на руке Рейнис. Рейнис выдыхает и бросается на шею мужу. Она обвивает его руками и осыпает его лицо поцелуями. Корлис улыбается, прижимая к себе супругу. — Я скучал по тебе, моя королева, — басит он, прижимаясь к её лбу. — И я скучала по тебе, любовь моя, — шепчет Рейнис, прикрыв глаза.       Наконец, лорд Корлис обращает на неё свое внимание. Она приседает в реверансе. — Приветствую вас, лорд Корлис. Поздравляю с победой, — улыбается она ему. — Благодарю, леди Эймма. А я поздравляю вас со счастливым избавлением. — Он кивает в сторону Серого Призрака, привалившегося к боку Мелеис. — И с появлением нового друга. — Благодарю.       Эймма отходит чуть дальше, позволяя семье наслаждаться воссоединением. А спустя несколько мгновений на на пляж приземляется Караксес, разбрасывая вокруг себя мокрый песок. Деймон спрыгивает с седла. А Эймма задыхается. Этот Деймон был совсем не похож на шестнадцатилетнего мальчика, которым она запомнила его. Он стал выше и шире, а вместо длинных волос его голову венчали короткие светлые пряди, придававшие ему игривый вид. Его лицо стало мужественнее, обретя черты взрослого мужчины, а в походке появилась уверенность, которая делала его еще более привлекательным. Эймма не могла отвести взгляда от его пурпурных глаз, смотревших на неё с искренним восхищением. А затем Деймон бросает взгляд на Серого Призрака, и его губы растягиваются в ухмылке. — Как ты могла скрыть от меня то, что оседлала Серого Призрака? — Усмехается он, подходя так близко, что Эймма чувствует его запах, смешанный с запахом дракона. — Как ты узнал, что это Серый Призрак? — Удивляется Эймма. — До того, как Караксес выбрал меня, я пытался поймать неуловимого Серого Призрака и оседлать его, — отвечает он. — Получается, я смогла сделать то, что не удалось тебе? — Шутит Эймма. — Получается, что так, — кивает Деймон.       Они тихо смеются, и Эймма чувствует его дыхание на своем лице. Ей хочется обнять его, но она знает, что это будет верхом неприличия. Во взгляде Деймона она читает такое же сожаление. Деймон лишь обхватывает её руку своей ладонью и оставляет на ней короткий поцелуй. — Я скучал. — Я тоже.

***

      Эймма просыпается посреди ночи, услышав чьи-то шаги. Она вскакивает с кровати с кинжалом, подаренным Деймоном, в руках. Её глаза удивленно расширяются, когда она видит смеющееся лицо Деймона. Он удерживает её руку с кинжалом всего двумя пальцами, и Эймма вспыхивает от того, как близко друг к другу они стояли. — Деймон, как ты здесь оказался?! — Шипит она, убирая кинжал. — Я же могла тебя поранить. — Не могла, глупышка. Ты даже кинжал толком держать не умеешь, — смеется Деймон. — Это потому что кто-то обещал научить меня с ним обращаться, но всё это время торчал на войне, — дует губы Эймма.       Взгляд Деймона задерживается на её губах. Его лицо на мгновение искажается так, будто ему очень больно. Её рука сама тянется к его щеке. Короткая щетина щекочет её ладонь, но Эймме нравится прикасаться к его теплой коже. — Деймон, всё хорошо? — Спрашивает Эймма. — Я просто так долго мечтал о встрече с тобой. Ночами прокручивал речь, которую хотел произнести. Но как только я увидел тебя, такую прекрасную, смелую и свободную, все мысли вылетели из моей головы, — Деймон обхватывает её руку и прижимает к своей щеке еще сильнее. — Я тоже так много хотела сказать. Но позабыла обо всем, когда ты спустился с Караксеса. Такой сильный, повзрослевший, возмужавший. Я даже не помню, какие глупости я лепетала на пляже, — честно признается Эймма, делая крошечный шажок в его сторону.       Руки Деймона обхватывают её лицо. Его пальцы ласкают её щеки, и Эймма может думать только о том, как ей хочется его поцеловать. Но Деймон лишь прижимается лбом к её лбу. — Я отправился на эту войну ради тебя, Эймма. Когда я узнал о том, что твой брак с Визерисом аннулировали, я вскочил на Караксеса и гнал его в Королевскую Гавань изо всех сил. Я хотел признаться тебе в любви и попросить тебя осчастливить меня и стать моей женой… — Деймон, я… — Ш-ш-ш, — Деймон прикладывает палец к ее губам, заставляя замолчать. — Но потом я понял, что это вернуло бы тебя в ту же ловушку, из которой ты едва выбралась. Ты снова была бы женой сына наследного принца, и тебе пришлось бы жить в одном замке с моим ублюдком-братом и его новой женой. Я понял, что был лишь младшим братом, который ничего не мог предложить тебе. И решил, что сначала я должен завоевать себе собственное имя, заработать что-то, что будет принадлежать только нам, и только после этого я смог бы просить тебя быть моей женой. — Деймон опускается на одно колено, продолжая держать ее ладонь в своих руках. — Золота и трофеев, полученных в войне хватит на то, чтобы отстроить целый замок для нас, Эймма. Мы с моим отцом уже подготовили соглашение, по которому я стану Хранителем Ступеней, которые присоединятся к Вестеросу в качестве нового региона. Корлис уже обещал поддержать строительство замка на Ступенях, ведь без меня и Караксеса он бы не смог победить в войне. И я не буду больше бесполезным вторым сыном без титула и земель. Но ни титул, ни земли не нужны мне, если ты не осчастливишь меня своим согласием, моя Эймма. — Деймон, я ведь могу никогда не родить тебе детей, — Эймма ненавидит себя за эти слова, но она должна была сказать их, чтобы Деймон понял, чего он мог лишиться, женившись на ней. — Плевать. Назначим моим наследником Лейну. Или Лейнора. Мне не нужны дети, если тебя не будет рядом со мной, — горячо шепчет Деймон, целуя её руку. — Деймон, я уже была замужем. Разве тебе не хочется взять юную нетронутую девушку, которая была бы только твоей? — Эти слова с трудом проталкиваются через её горло, но она упрямо выталкивает их из своего рта. — Мне не нужна никакая другая женщина, кроме тебя, Эймма. Таких как ты больше нет. Таких искренних, любящих, заботливых, умных, свирепых и безумно красивых… Прошу, не отталкивай меня из-за подобных глупостей, — просит Деймон. — Ты любишь меня?       Эймма на секунду задумывается. За это мгновение в её голове проносится тысяча воспоминаний, связанных с Деймоном. Его утешение и поддержка, его осторожные объятья и теплые ладони; согревающие ее окоченевшие пальцы; его кривая усмешка и заразительный смех; блеск в его пурпурных глазах и ямочка на подбородке. Их первый полет на Караксесе; бутерброд, которым он ее накормил на берегу Трезубца; сладкое вино, которое они делили друг с другом той ночью. Его терпение по отношению к непоседливой малышке Джейн; уважение, которое он проявлял к членам её семьи; уважение, которое он проявлял к ней самой, заботясь о том, чтобы она была счастлива и спокойна. Письма, которыми обменивались друг с другом больше года. Его письма, которые могли заставить её смеяться несмотря на то, что сам он был в сотнях лиг от неё. Его письма, которые скрашивали её одиночество на Драконьем Камне.       «Я люблю его», — понимает она.       Эймма опускается на колени, чтобы их лица были на одном уровне. Она заглядывает в его потемневшие от чувств глаза и широко улыбается. — Я люблю тебя, мой непокорный дракон, — шепчет она на валирийском, сама не понимая, почему заветные слова звучат так правильно на языке их предков.       Деймон вскакивает и, подхватив её на руки, радостно кружит её. Эймма хватается за его шею и весело хохочет, позволяя счастью расцвести в её груди полным цветом. Деймон ставит её на пол, но продолжает прижимать её к себе. Его губы находят её, и Эймме приходится вцепиться в его широкие плечи, чтобы не упасть от чувств, переполнивших её от этого поцелуя.       «Меня никогда раньше не целовали по-настоящему», — решает она, подчиняясь губам и языку возлюбленного, ведущими её в древнем танце любви и страсти. — Я люблю тебя, моя серебряная королева, — шепчет Деймон, оторвавшись от её губ.       И Эймма чувствует себя абсолютно счастливой.

***

      В 99 г. от З.Э. они с Деймоном играют свадьбу на Драконьем Камне. Они не рассказывают о ней никому из королевской семьи. — Если бы они узнали, что Эймма подчинила себе дракона, то тут же вернули бы её в Красный Замок и выдали бы её за кого-то из своих приспешников, чтобы держать её на коротком поводке, — говорила Рейнис, и все согласились с ней, решив тайно пожениться.       Хотя их церемонию сложно было назвать тайной. Септон Драконьего Камня без лишних вопросов обручил их перед ликом Семерых, и свидетелями этого действа были кастелян и мейстер Драконьего Камня, лорд Корлис Веларион, принцесса Рейнис и лорд Бартимос Селтигар, который всегда симпатизировал энергичному Деймону больше, чем бесхребетному Визерису.       Все присутствующие заверили документ о законности брака Эйммы и Деймона, а его копии были спрятаны на Дрифтмарке и на Драконьем Камне, а еще две копии были отправлены в Орлиное Гнездо лорду Йоберту и в замок Селтигаров на острове Клешня. Это было сделано для того, чтобы никто не мог оспорить этот брак и попытаться его аннулировать.       Но Эймме и Деймону было плевать на брак, заключённый по обычаям Семерых. Они сделали это лишь для того, чтобы Вера не могла назвать их брак незаконным. Они оба с нетерпением ожидали свою валирийскую церемонию. — Валирийский брак — это навсегда, любовь моя. Его невозможно расторгнуть или аннулировать, и даже после смерти ты будешь моей женой, моя свирепая драконица, — шептал ей Деймон в ночь перед свадьбой, зацеловывая её обнаженное тело.       А Эймма могла лишь довольно постанывать, отзываясь на его прикосновения. До Деймона она и подумать не могла, что занятия любовью могли приносить столько удовольствия. С Визерисом это действительно было исполнением супружеского долга. Чем-то неприятным и обязательным, чем-то, что нужно было перетерпеть ради того, чтобы зачать детей.       С Деймоном это было похоже на лесной пожар, сметающий всё на своем пути. На прилив, затапливающий до кончиков пальцев. Она сгорала в его страсти. Тонула в его нежности. Терялась в его запахе и вкусе. И почти сорвала голос, крича от удовольствия, что Деймон ей доставлял той ночью. А после Деймон донес ее на руках до ванны, наполненной горячей водой, и бережно искупал. Эймма даже расплакалась от того, сколько заботы он к ней проявлял, и не переставала мысленно благодарить богов, новых и старых, за то, что они осчастливили её этим мужчиной. — Спасибо за всё, — прошептала она, когда он забрал у неё чашку с отваром, который не позволил бы ей забеременеть. — Тебе спасибо, любовь моя, — прошептал он в ответ. — А теперь спи. Завтра наша свадьба.       Эймма выныривает из воспоминаний, когда приходит время обменяться клятвами. Они говорят в унисон, и валирийская речь легко срывается с их уст, скрепляя из жизни невидимой нитью, которую уже никто и никогда не разорвёт. Рейнис, проводившая церемонию на правах старшей родственницы из всех присутствующих, протягивает Эймме церемониальный нож. Она осторожно делает тонкий надрез на его ладони и нижней губе и отдает ему нож, чтобы он проделал то же самое. Они смешивают их кровь, а затем целуются, чувствуя железо и соль на кончике языке. — Теперь мы одно целое, любимая. Навсегда. — Навсегда.

***

      В 100 г. от З.Э. умирает королева Алисанна. Деймон срывается со Ступеней, где полным ходом идет строительство их замка. А Эймма отправляет в столицу письмо, полное сожалений и извинений за то, что она не сможет прибыть на похороны бабушки из-за того, что дорогу из Орлиного Гнезда занесло снегом. Лорд Йоберт подтверждает её маленькую ложь собственным письмом, направленным принцу Бейлону. На самом деле Эймма остается в их замке на Ступенях, лелея свою долгожданную беременность. Мейстер Герардис и целители из Эссоса не отходят от неё ни на шаг, следя за её состоянием. А Эймма проводит дни и ночи в молитвах всем известным богам, прося их сохранить жизнь их с Деймоном малыша.       В том же году жена Визериса рожает ему дочь, названную Хелейной. У нее валирийские цвет волос и глаз, но черты лица простые и крупные, как у её андальской матери. Эймма улыбается, представляя истерику Визериса из-за того, что ему не удалось зачать сына.

***

      В 101 г. от З. Э. Эймма рожает здорового мальчика с её серебристыми волосами и пурпурными глазами Деймона. В родительной комнате помимо нее и Деймона также присутствовали Рейнис и супруга лорда Селтигара. Это нужно было для того, чтобы они подтвердили появление законнорожденного сына у принца Деймона и его супруги леди Эйммы Аррен. Заверенные печатями свидетелей документы вместе с документами о заключении брака между ней и Деймоном направляются в Королевскую Гавань. Ответа не приходится ждать долго. Спустя две недели на острове приземляется Вхагар с принцем Бейлоном и Визерисом на спине. Деймон и Эймма были готовы к их приезду, поэтому встречали их у ворот замка. Эймма едва сдержала громкий смех, когда увидела ошарашенное выражение лица Визериса. Он смотрел на их с Деймоном сына широко открытыми глазами, переводя взгляд с младенца на нее и обратно.       Эймма ухмыляется бывшему мужу. Маленький Эймон был копией своего отца во всем кроме цвета волос и формы губ, унаследованных от нее. Это мог понять любой, кто хоть раз видел Деймона. Но сюрпризы для Бейлона и Визериса на этом не закончились. Когда Серый Призрак, описав над ними круг в воздухе, приземляется рядом с ней и ласково тычется ей в руку, даже всегда сдержанный Весенний принц изумленно выдыхает. — Добро пожаловать в Драконий Коготь, отец. Брат. — Кивает им по очереди Деймон. — Пускай вы уже и знаете Эймму, но я должен представить её как полагается.       Эймма выступает вперед, держа в руках их сына. Она упивается своей победой над глупым Визерисом. — Моя жена и Верховная леди Ступеней, Эймма Аррен. Всадница Серого Призрака. — Не скрывая удовольствия, представляет её Деймон. Эймма приседает в самом изящном реверансе, на которых она была способна. — И наш сын, Эймон Таргариен, мой наследник и будущий Хранитель Ступеней, если так будет угодно богам.       Визерис ничего не отвечает. А Бейлон просит подержать внука на руках. Эймма с готовностью передает мальчика принцу. И наблюдает за тем, как смягчается его лицо. Он укачивает младенца. — Я будто вернулся в прошлое и держу на руках тебя, Деймон, — признается он, не отрывая взгляда от внука. — Жаль, что мама не увидела этого, — тихо отвечает Деймон.       Эймма не позволяет им впасть в меланхолию и приглашает их в почти достроенный замок. Бейлон искренне восхищается проделанной работой и тем, как она поддерживала порядок и работу в замке. И Эймма думает, что этот визит был бы намного приятнее, если бы Бейлон посетил их без Визериса.       Они отбывают в Королевскую Гавань на следующий же день. Бейлон просит прощения за гневное письмо, которое они получили от Джехейриса после известия об их свадьбе и рождении Эймона. Визерис бросает на них обиженные взгляды, взбираясь в седло Вхагар позади отца. Вхагар грузно набирает скорость и взлетает, поднимая тучи песка.       Спустя два месяца они с Деймоном летят в Королевскую Гавань на похороны принца Бейлона.       В конце года Великий Совет, созванный Джехейрисом, между Лейнором и Визерисом выбирает следующим наследником второго. Эймма думает, что Деймон был бы самым лучшим кандидатом на Железный трон. Но она не озвучивает эту мысль мужу. Ей нравится их спокойная жизнь на Ступенях, которая лишь изредка омрачалась набегами дорнийцев и пиратов. И Эймма надеется, что так будет и дальше.

***

      В 102 г. от З.Э. Эймма рожает второго сына. У него голубые глаза матери и её высокие скулы, но тонкий нос и губы он унаследовал от отца, как и платиновый цвет волос. Они называют его Бейлоном в честь отца Деймона. — Смотри, мои отец и дядя вновь вернулись в этот мир. И всё благодаря тебе, любимая, — шептал ей Деймон, глядя на то, как их сыновья мирно спали в колыбелях.       В этом же году Алисия Хайтауэр рожает девочек-близнецов. Их нарекают Элейной и Валейной, в честь двух леди Драконьего Камня из времён до завоевания Вестероса Эйгоном. Эймма уже не чувствует злорадства по поводу того, что у Визериса до сих пор нет наследника. Впрочем, неприязнь к бывшему мужу возвращается к ней после письма с «поздравлениями», в котором Визерис недвусмысленно намекал на то, что она недостаточно старалась с ним, раз не смогла подарить ему сыновей, которых с успехом рожала Деймону. — Клянусь, при встрече я оторву ему его грязный язык и пальцы, что посмели написать подобную гнусность, — закипает Деймон после прочтения письма. — Он этого не стоит, любовь моя. Пускай изливает свою злость на себя самого и свою несчастную жену, — успокаивает его Эймма.       В том же году уже ослабевший Джехейрис посещает Ступени для того, чтобы познакомиться со своими правнуками. Визерис с семьей остается в столице в качестве регента. Деймон и Эймма принимают королевскую процессию со всеми почестями, доказывая то, что Деймон был достойным Хранителем Ступеней. Эймма готова поклясться, что видит слезы в уставших глазах Джехейриса, когда ему напоминают о том, что мальчиков зовут Эймон и Бейлон. — Совсем как мои мальчики в детстве. Такие же дружные, — улыбается он, глядя на малышей. В его голосе звучит дрожь. — Эймон должен был стать королём. А Бейлон — его Десницей, верным другом и соратником. Может, эти мальчики смогут прожить ту жизнь, что не смогли мои сыновья. — Дедушка, твой наследник — Визерис. И королем после него станет его сын, — мягко напоминает ему Деймон. — А будет ли у него этот сын? — Задумчиво произносит Джехейрис.       Деймон и Эймма не спорят с ним, позволяя старику оставаться в своих мечтах. Король и его свита гостят в Драконьем Когте три недели, а затем отбывают в столицу. — После смерти принца Бейлона он будто потерял тягу к жизни, — делится наблюдениями с мужем Эймма. — Да. Он угасает с каждым днем, — соглашается с ней Деймон.       На исходе 103 г. от З. Э. король Джехейрис мирно уходит из жизни во сне в своей собственной постели. Вся их семья, включая Эймона и Бейлона, направляется в Королевскую Гавань на похороны Джехейриса Миротворца. А после они остаются на коронацию Визериса, чтобы преклонить колено и заверить его в своей верности.       Эймма думает, что Визерис выглядит несуразно, восседая на Железном троне. Он был слишком слабым для него. Бесхарактерным. Жадным. Глупым. Она уверенна в том, что половина двора солидарна с её мыслями. Но она не смеет их озвучивать, чтобы не обижать Деймона. Несмотря на все обиды между ними, он продолжал любить старшего брата.       Они возвращаются в Драконий Коготь спустя месяц после коронации Визериса. И Эймма понимает, что она снова в тягости.

***

      В 104 г. от З. Э. на свет появляется Рейна Таргариен. Их третий ребёнок и долгожданная дочь. Имя для нее на этот раз выбирает Эймма. Она вспоминает рассказы о храброй и бесстрашной Рейне Таргариен, которая была старшей сестрой короля Джехейриса, и решает назвать дочь в её честь.       «А еще это имя напоминает о Рейнире», — думала Эймма, качая дочь в руках.       Деймон влюбился в дочь с первого взгляда и отказывался выпускать её из рук, даже если у него были срочные дела. — Такая же красивая, как её мама. Мой нежный цветок, — ворковал он, прижимая к себе сверток с малышкой.       А Эймма любовалась этой картиной, не веря в то, что всё это счастье принадлежало ей.       В тот же год королева Алисия рожает долгожданного сына. Мальчика называют Эйгон. И он умирает, прежде чем ворон с известием о рождении принца достигает Ступеней. Деймон летит на похороны племянника один, не желая отвозить Эймму и детей в этот гадюшник.

***

      В 106 году Эймма рожает близнецов — мальчика Эйриона и девочку Алиссу. У близнецов волосы больше отливают золотом, как у покойной королевы Алисанны, в отличие от серебра и платины их родителей, а их глаза больше сиреневые, как у принца Бейлона, чем пурпурные, как у Деймона. Теперь Драконий Коготь наполнен еще большим количеством детских голосов и смеха. А служанки и няньки сбиваются с ног, пытаясь уследить за пятью драконьими отпрысками.       Для каждого из своих детей Деймон волшебным образом находил по яйцу. Он исследовал пещеры Дрифтмарка и Драконьего Камня в поисках живых яиц и каждый раз возвращался с подарком для новорожденного малыша.       Яйца старших мальчиков, Эймона и Бейлона, уже проклюнулись, явив миру Серебряный шторм и Быстрокрылую. Яйцо трехлетней Рейны еще не проклюнулось, но Деймон был уверен, что его старшая дочь обязательно станет драконьей всадницей. А яйца для новорожденных Эйриона и Алиссы покоились в жаровне в их детской.       Их семья становилась всё больше, и Эймма не переставала благодарить богов за тот подарок, что они ей сделали, прекратив ненавистный брак с Визерисом.

***

      В 108 году до Ступеней доходят странные слухи о том, что Железный Трон не желает принимать Визериса в качестве короля. Деймон получает письма, в которых рассказывается, что не проходит и дня без того, чтобы Визерис не поранился о Железный Трон. Эти слухи подтверждаются рассказами Корлиса и Рейнис, которые часто посещали Красный Замок со своими детьми. За последние два года королева Алисия родила еще двоих сыновей, ни один из которых не прожил больше трех дней. По королевству поползли слухи о том, что семя короля Визериса и впрямь было проклято. — Леди Эймма не смогла родить ему ни одного живого ребёнка, хотя принцу Деймону она подарила пятерых здоровых детей! — А королева Алисия рожает либо слабых дочерей, либо мертвых сыновей! — Семя короля слабое! — Отравленное! — Проклятое!       Именно такие слухи заполонили не только столицу, но и другие города королевства, расшатав и без того не самую хорошую репутацию Визериса.

***

      В 110 г. от З. Э. Эймма рожает шестого и последнего ребёнка. Это девочка, названная Дейнис в честь Дейнис-Сновидицы, предвидевшей Рок Валирии. Роды были долгими и сложными, поэтому Деймон, несмотря на протесты Эйммы, велит мейстеру Драконьего Когтя на постоянной основе варить для своей любимой супруги противозачаточные отвары. — У нас достаточно детей для того, чтобы их потомки в будущем заселили все Ступени, любовь моя. Ты подарила мне шестерых детей, каждый из которых стал для меня бесценным даром. Ты заслужила отдых, моя свирепая драконица, — уговаривал её Деймон.       И Эймма сдалась его уговорам. Теперь она отдавала все силы на воспитание своих детей достойными наследниками их отца. И она могла без ложной скромности заявить, что боги были добры к её детям, наделив каждого из них своим талантом.       Эймон радовал родителей знаниями геральдики и математики. Бейлон научился читать в три года и к своим восьми годам бегло читал на валирийском и общем языках. Семилетней Рейне не было равных в танцах и вышивании, вызывавшем восхищенные вздохи нянек и гувернанток, приставленных к маленькой леди. Эйрион и Алисса уже могли похвастаться безупречными манерами (насколько они могли быть таковыми у четырехлетних детей), а малышка Дейнис пока просто радовала родителей своим здоровьем и хорошим аппетитом.       Деймон проводил часы на тренировочной площадке вместе со старшими сыновьями. Эймма уже знала, что Эймон станет таким же искусным мечником, как и его отец. А Бейлон отдавал предпочтение дорнийским копьям, обращению с которыми его обучал младший сын принца Мартелла, которого правитель Дорна отправил на Ступени в качестве воспитанника. Эйрион был слишком мал для того, чтобы обучаться военному делу у отца, но его учителя отмечали, что у мальчика хорошая реакция и из него получится замечательный воин. Не обделял Деймон вниманием и дочерей. Заметив интерес Рейны к луку и стрелам, Деймон нанял для неё учителя из Долины, который привык отбиваться от горных кланов, осыпая налетчиков градом стрел. И девочка делала успехи, попадая в мишень раз за разом. Алисса, как и её брат, пока не нашла своего признания в оружии, но Деймон был уверен, что ей понравятся метательные ножи. — Ты хочешь сделать из них армию? — Смеялась Эймма, когда её дети без сил падали в постель и засыпали без ужина после очередной тренировки с отцом. — Я хочу, чтобы они могли защитить себя и свою семью, — отвечал Деймон, целуя её в щеку.       Этот год был одним из немногих, когда смерть не омрачала их жизнь своей темной тенью.

***

      В 111 г. от З. Э. Визерис лишается двух пальцев на руке из-за ран, полученных от лезвий Железного Трона.       В 112 г. от З. Э. он лишается уже всей правой руки, которую ему ампутирует мейстер Меллос.       В 113 г. от З. Э. Визерис настолько измучен ранами, что не может встать с постели.       В конце 113 г. от З. Э. король Визерис умирает в Красном Замке, так и не придя в себя от горячечного бреда.       Он умирает, не оставив после себя наследников мужского пола. В столице решают созвать еще один Великий Совет. — К чему эти глупые формальности? У нас есть принц Деймон, у которого шесть здоровых детей, трое из которых — сыновья. Кто еще может сесть на Железный Трон, если не он? — Устало спрашивает Лионель Стронг, оглядывая остальных участников Малого Совета.       И все единогласно соглашаются с ним.       В 114 г. от З. Э. Деймон Таргариен восходит на престол.

***

— Да здравствует Деймон Таргариен, первый его имени. Король андалов, ройнаров и Первых людей. Владыка Семи Королевств и Защитник державы.       Эймма не сдерживает слёз, когда Верховный септон наносит на лоб Деймона священное масло и затем надевает на его голову корону Джехейриса Миротворца. Он поворачивается к толпе, и все до единого преклоняют колено, приветствуя нового правителя Семи Королевств. Деймон поднимается по ступеням и садится на Железный Трон. Эймма с гордостью смотрит на своего любимого мужа, отмечая то, насколько правильно он смотрелся на Железном Троне в короне своего деда. Тронный зал наполняется аплодисментами. Её дети ведут себя идеально на протяжении всей церемонии.       Когда наступает её очередь, Эймма едва сдерживает дрожь в ногах, пока идет к Верховному септону, ожидающего её с короной в руках. Эту корону Деймон заказал специально для неё. Она была сделана из белого золота, сапфиров и синих топазов и идеально сочеталась с её серебристыми волосами и голубыми глазами. Эймма становится на колени перед септоном. Он что-то бормочет, но Эймма мало его слушает, глядя на Деймона, глядящего на неё с гордой улыбкой на лице. Септон водружает корону на её голову и помогает ей выпрямиться. Эймма поворачивается к ожидающей толпе. Они вновь падают на колено и склоняют головы, выражая почтение к своей новой королеве. Лишь шестеро её детей смотрят ей в лицо, сияя счастливыми улыбками.       Эймма улыбается им в ответ. И впервые за всю её жизнь ей не страшно находиться в Красном Замке.