скорый «сибирь — любовь»

— послал же бог такую дочь, — перебирая очередной чемодан, Галина Анисимовна злобно утрамбовывала кучу футболок с приторно-позитивной надписью «наслаждайся». буквально за полчаса до выезда Гриша произвёл рокировку века: огромные кейсы из-под мерча были отданы под звуковое оборудование, а оставшиеся крохотные сумки распределились для сувенирной продукции, — разнылась, как маленькая. не нравятся ей, видите ли, поезда, — не сумев сдержать пыл, женщина схватила никак не влезающие футболки и швырнула прямо в лицо своей и без того агрессивно настроенной дочери. финита ля комедия рефлекторно прикрыв глаза, Диана тотчас свернула в твёрдый комок прилетевшие в неё вещи и немедленно отправила их на родину: прямиком в лоб матери. — а я смотрю, тут собрались любители поездов: и где же вы только были раньше?! — импульсивно сдувая с лица растрёпанные пряди, прошипела Арбенина, — а ты чего ржёшь? нет, вы на него только гляньте, он ещё и снимает на видео! наблюдая за происходящим с верхней полки вагона, Арбенин младший — верх непосредственности и искромётной иронии — заливался звонким смехом. не желая участвовать во флешмобе «получи мерчом по роже» вместе с мамой и бабушкой, Артём отбросил телефон в сторону и откинулся вглубь своего спального места. удивительно, но опасность и правда его миновала. — да ты, как я вижу, совсем обнаглела! с жиру бесишься, — не на шутку разозлившись, Галина Анисимовна скомкала несчастные футболки и, что есть силы, наконец запихнула их в чемодан. с трудом застегнув неподатливую молнию, женщина смахнула со лба испарину и обречённо посмотрела в потолок, — неблагодарная… — неблагодарная… — будто пробуя горькое слово на вкус, повторила Диана, — спасибо, мама, буду знать. уровень напряжения в вагоне достиг своего максимума. в обледеневшем окне, один за другим, мелькали дивные пейзажи сибирской зимы: широкие заснеженные поля, укутанные инеем стройные берёзы, маленькие избушки, приветствующие стеной дыма… поэтичная картина, до которой никому из сидящих в тесном купе в тот момент не было никакого дела. воспользовавшись чудом возникшей тишины, Артём вновь взял свой телефон, но в этот раз уже не для записи позорного компромата. спешно отыскав мессенджер, он нажал на нужный диалог и принялся набирать сообщение в ответ на отправленное несколько часов назад «как дела?». 19:07: приехали в аэропорт. рейс перенесли. ждать было некогда. бабушка предложила поезд. едем всего час. мама с бабушкой пока еще не убили друг друга, но впереди еще фиг знает сколько часов дороги :D 19:08: они так угарно швыряли друг в друга футболки ахахахах))) 19:09: как твой матч?? — оторвись от телефона, в дороге это вредно, — тишину нарушила Галина Анисимовна, строго глядя на внука, — хотя, разумным тебе быть не в кого. — это ты верно отметила, мама, — демонстративно кивнув, Диана истерично усмехнулась, — ты была последней надеждой на учёное, — на этом слове она показала пальцами кавычки, — будущее мартемок, но уровень твоей разумности прогнулся под силой исключительного занудства. значит, — разведя руками, Арбенина выразительно и театрально покачала головой, — разумными детям быть действительно не в кого. — да я же всего-навсего писал сообщение Марте! — обидчиво закатив глаза, Артём напомнил о своем присутствии, — она ведь даже и не знает, что с нами приключилось… — а ты, Тёмыч, напиши ей, что бабушка пошла войной на вашу мать, — интонационно выделив последние слова, Арбенина продолжала грозно пилить взглядом Галину Анисимовну. — вашу мать? так и напишу, — вновь залившись смехом, Артём спрятался в глубине своей полки. — вот, — возмущённо указав пальцем на внука, начала женщина, — полюбуйся, дорогая. твоя безобразная школа. а потом ещё подрастет и приведёт домой какую-нибудь…. — не сумев скрыть отвращения и пренебрежения, Галина Анисимовна скривила губы, — какую-нибудь не держащую в руках ничего тяжелее смыч… не позволив матери договорить, Диана, наконец, по-настоящему вышла из себя. резко поднявшись со своего места, она сделала шаг вперед и поравнялась с Галиной Анисимовной. — это уже переходит все границы, мама, — не контролируя тон голоса, прокричала Арбенина. — кого-кого я приведу домой? — всё ещё забавляясь ситуацией, подлил масла в огонь неугомонный Артём. проигнорировав глупый и неуместный вопрос сына, Диана тяжело выдохнула и с раздирающей обидой посмотрела в глаза матери. та, осознав, что сболтнула лишнего, изменилась в лице и слегка поёжилась. — прости, — выдавив из себя короткую фразу, Галина Анисимовна опустилась на свою полку и прикрыла ладонями глаза. лёгкое недопонимание вновь переросло в пылкое противостояние двух любящих, но так до конца не понявших друг друга родственных сердец. однако, стоит отметить: подобные ссоры не были обыденностью. найти компромисс удавалось всегда, вот только стоило одной из них завестись — вторая заводилась втрое сильнее. колкие фразы, горькие воспоминания, давние обиды — всё это, гигантской волной цунами, накрывало светлую ауру, царившую между ними. а потом утро, сожаления, попытки извиниться, странная неловкость, душевное опустошение... впрочем, у этого дня не было шансов на лучший исход. всё началось утром, когда Диану поставили в известность о переносе авиационного рейса ввиду аномальных сибирских ветров. к вечеру следующего дня команда уже должна была играть концерт в Красноярске, а если они всё же решили бы ждать самолет — к этому времени он только вылетел бы. моментально предпринятая попытка арендовать частный автобус обернулась крахом: трассы активно перекрывались службами безопасности, предупреждающими об ужасной видимости и, как следствие, высоком уровне опасности. оставался только поезд. на самом-то деле, Диана любила поезда. сидя в вагоне и глядя в окно, она чувствовала величайшее одухотворение. сколько композиций ей было написано под стук колёс и фанфарные ноты гудков… но в этот раз, совершенно выбившись из сил, под конец большого тура по городам России, она была готова на всё, кроме тесного холодного купе старенького гражданского подвижного состава. накопившаяся усталость, отсутствие нормального сна и бесконечный нервяк превратились в сгусток раздражения, который разрывал Арбенину изнутри. энергия, которой она заряжалась на сцене, конечно, компенсировала всю земную тяжесть. однако эйфория всегда длилась недолго: стоило концерту закончиться, как организм вновь напоминал королеве рока о том, что она всё-таки живой человек. когда-то продлевать это состояние помогали наркотики. но не теперь. — что за шум, а драки нет? — предварительно постучавшись, в вагон заглянул Гриша, обеспокоенный криками. — ой, такое ты пропустил, дядь Гриш, — уже потянувшись за телефоном, чтобы показать видео, Артём был остановлен искрометным взглядом матери, которая невербально пообещала закопать его под берёзкой, если тот не перестанет паясничать. — ничего серьёзного. наслаждаемся, — зажав между указательным и большим пальцами футболку соответствующего мерча, с сарказмом процедила Арбенина. — я вот, что хотел сказать… скоро остановка небольшая. вообще, как я понял, она не подразумевалась, — почёсывая затылок, задумался Гриша, — но машинисту вроде как надо что-то проверить. чёрт его знает. ветер и правда, как в страшном кино… прогуляемся, может? — выдержав небольшую паузу, мужчина кивнул Диане, чувствуя, что та ещё не отошла от случившейся ссоры с матерью. ни секунды не медля, словно ожидая, что кто-то вот так вот придёт и предложит «перекурить», Арбенина схватила с полки свой телефон и спешно вышла вслед за Гришей, в большой, «бесконечно длинный поезд». это был самый обыкновенный скорый — такой, каких тысячи, а может и десятки тысяч, а то и сотни, наматывают кругаля изо дня в день, перевозя таких же, самых обыкновенных людей. двигаясь по узкому коридору, вдоль обшарпанных стен, Диана вспоминала юность. стук колёс, убивающий тишину, словно проектор, воспроизводил картинки из прошлого. беззаботная и наивная, она тогда лучше всех знала слово «плацкарт»… вот только никакого мрака и ужаса такой вагон не вызывал — спутница в то время любую дыру превращала в рай. а эти внезапные акустические концерты в этих ожидаемо узких коридорах… отогнав бесполезно-неприятные мысли, Арбенина остановилась около окна и, наконец, оценила роскошный пейзаж. солнце уже спряталось за линией горизонта, но приглушенный свет вагона, хоть и отражал местами саму Диану, позволял увидеть детали: огромные белые сугробы, точно усыпанные блёстками, напоминали море… вдали виднелся мелькающий чёрными ветвями лес, в котором, наверное, пряталась своя, дурманящая рассудок, сказка. единичные маленькие домики, укутанные дымом печи, говорили о том, что скоро будет и основное поселение, где, вероятно, поезд совершит техническую остановку. идея возможного перекура немного воодушевляла Арбенину, но факт самой остановки вновь разочаровывал. итог: статично-поганое настроение. ещё никогда прежде, видит Бог, Диане не было так тяжело ехать в поезде. будучи не избалованной комфортом любительницей путешествий, она не узнавала саму себя: откуда столько необузданного и необъяснимого гнева? откуда столько раздражения и неприязни, столько страха и желания спрятаться? — ты чего такая весёлая? так и светишься от счастья, — не изменяя традициям, с иронией подтрунивал Гриша, глядя на совсем расклеившуюся Арбенину, — где-то застрелился клоун? нехотя переведя взгляд на друга и нахмурив брови, Диана тыкнула пальцем ему в лоб: — клоун, говоришь, застрелился? что-то не вижу я у тебя в голове дыры. — у меня? — с искренним непониманием удивился тугодум-Гриша. по-настоящему глупая ситуация, наконец, заставила Арбенину слегка улыбнуться. — а… кажется, понял… это ты про то, как я вчера на концерте лбом об микрофон долбанулся? — потирая пальцем больное место разулыбался мужчина, — спасибо, конечно, за переживания, но до дыры там и не близко. не сдержав усмешки, Диана покачала головой. — я тебя только что назвала клоуном, придурок, — похлопав Гришу по плечу, Диана строго на него взглянула, — а потом ты, такой наивный, удивляешься, как это у тебя на вокзале деньги крадут. — ты назвала меня клоуном? не было такого, — всё ещё не понимая, Гриша махнул рукой. потупив с минутку, он наконец осознал случившееся, — а… — ага. вновь усмехнувшись, Арбенина двинулась дальше, по коридору. годы работы в мужском коллективе научили её искусству коммуникации с пацанами. в их обществе она чувствовала себя в доску своей — той самой девчонкой, которая вместе со всеми мальчиками попадает в передряги, да еще и чаще всего выступает главной зачинщицей. работать с мужчинами Диане всегда было проще. исполнительность, строгость, ответственность, прямота формулировок, простота в общении и взаимодействии… что может быть лучше и комфортнее? — а, так ты имела в виду, что клоун жив, потому что я не застрелился? я и есть тот клоун? — вскрикнул Гриша, до которого окончательно дошло, вслед удаляющейся в коридоре Диане. в очередной раз осознав, какое счастье — работать с парнями, Арбенина тяжело вздохнула. ну и денёк… до остановки нужно было совсем немного подождать, но возвращаться обратно, в купе, совершенно не хотелось: вместо этого Диана прошла дальше, в вагон-ресторан. от «вагона-ресторана» в этом старом поезде был, пожалуй, только «вагон»: потрескавшиеся столешницы, дребезжавшие на них стаканы, грязные скатерти… пассажиров в такой час здесь было немного — в основном это были молодые пары и одинокие бизнесмены с ноутбуками. не желая сильно светиться и не обнаружив для себя ничего интересного, Диана уже было собралась развернуться в сторону следующего вагона, вот только случайно замеченный боковым зрением силуэт тотчас её остановил.