третий лишний

Предсказать жизнь невозможно. Оскар понял это еще ребенком, но сегодня известная истина ударила в голову особенно остро. Он просто оказался…не готов. А к такому нельзя подготовиться заранее, особенно когда твой парень — Ландо Норрис. Или, как будет уместнее, Ландо «склонный к экспериментам, обсессивно-компульсивному поведению и желанию удивлять» Норрис. — Твои усы, они такие…внушительные! — Выходит откровенно плохо, и Оскар старается улыбаться как можно расслабленнее, контролируя положение каждого уголка рта. — Да, что-то типа «новый сезон — новый я»,— Ландо набрасывается с объятиями, зарываясь носом куда-то за воротник футболки. — И тот же ты. Новый сезон — тот же Оск. Долгая разлука измотала настолько, что трепет в животе возвращается с тройной силой, подкашивая ноги. Вот он, Ландо. Снова перед ним, всё еще пахнет апельсином с корицей, так же крепко обнимает и подушечками пальцев проходится по нижним рёбрам. Оскар даже не обращает внимание на собственное дыхание и, когда Ландо отстраняется, он понимает, что не дышал секунд десять. В его тяжелом выдохе скапливается весь трепет и мучительное ожидание «до», но сейчас он не может сказать и слова. — Оскар, всё в порядке? Ты не выспался? Тебе бы стоило поспать чуть дольше перед встречей со мной. — Ландо язвительно смеется, аккуратно касаясь пальцами руки Оскара, пока тот продолжает стоять, как истукан. — Я просто очень рад тебя видеть, Ландо. Всё, на что его хватает. Все эти ночные из-за разницы во времени смс, интригующие фото в Снэпчате, разговоры до первого тяжелого сопения оборачиваются выжженным «Я просто очень рад тебя видеть». Оскар ругает и мысленно стучит кулаком себе по голове, пока он не понимает — усы. Изящные, безусловно, но такие заметные, что Оскар планирует составить жалобу на передачу изображения в Facetime. Они выбили почву из-под того ватных ног, оставив активным статус DNS. Он просто оказался не готов.

***

Сначала казалось, что «усовый кризис» может носить лишь временный характер, но чем ближе был Бахрейн, тем быстрее приходило озарение. День, два, три — лицо Ландо всё ещё выглядит «новым», и Оскару остается только привыкать и отшучиваться, про себя называя усы Ландо «предательскими». А они такими и были! Не в том плане, что они выглядят странно (хотя и это отчасти правда), а в том, что Оскару теперь хочется реже целовать Норриса — жесткие волосы натирают чувствительную кожу и вызывают раздражение, которое даже дорогущий крем не спасает. И Оскар, может быть, смирился бы с этим новым образом, пока на очередной фотосессии визажист не протягивает ему баночку со словами «от дерматита после бритья хорошо помогает». Спасибо богу, что в этот момент плотный тональный крем прикрывает его горячие щеки — сука. После фотосессии одно становится ясно: усы Ландо — угроза вселенского масштаба. И Оскар придумывает разные тактики. Не бреется в надежде, что его собственные усы отрастут и Ландо сможет понять, как выглядит этот кошмар со стороны, манипулирует поцелуями через «не хочу» и скидывает ближайшие локации барбершопов, но всё это напрасно. Ландо только отшучивается, улыбается так широко, что усы превращаются в идеальную прямую и целует Оскара в макушку. Он стал делать это намного чаще после появления растительности на лице и, кажется, это был единственный плюс.

***

Минусы усов Ландо: 1. вызывают раздражение 2. крем от дерматита не помогает 3. колются, когда он целует что-то помимо моих губ 4. иногда мне кажется, что у меня астигматизм и это его вторые брови 5. я боюсь, что ему понравится, что я называю его «папочка» Плюсы усов Ландо: 1. он чаще целует меня в макушку 2. я хочу называть его «папочка», пока никто не слышит

***

— Когда-нибудь я сбрею их, пока ты будешь спать. — наконец шутит Оскар, утыкаясь носом в флисовую толстовку. — Ты? — Ландо втягивает шею и сводит глаза, чтобы попытаться заглянуть в ухмылку Оскара. — Ты никогда не сделал бы этого, Оск. Даже если бы за это давали титул чемпиона мира, ты бы этого не сделал. Ландо перебирает шелковистые волосы, ехидно улыбаясь, а Оскара это только раздражает. Разве Оскар такой предсказуемый для него? Разве это не Оскар был наглым и смелым из них двоих? Не тем «смелым», который в твиттере подкидывал шутки фанатам их дуэта и провоцировал перед камерами, а по-настоящему смелым. Тем, кто первым решился на разговор, поцеловал, пусть и в самый уголок губ, пригласил в гости домой в межсезонье. И после этого Ландо думает, что Оскар зассыт сбрить элемент его нового имиджа? Если так, теперь он сделает это из принципа. План созревает сам по себе. Оскару сейчас не до фейерверков и не до четкого тайминга, у него сезон на носу. И если он хочет увидеть Ландо на подиуме без усов, действовать нужно быстро. 16:33 «Какие планы на вечер?» Оскара переполняла гремучая смесь эмоций возбуждения и отвращения к самому себе, но ничего не могло выдать его переживаний. Ничего не говорило о том, что он борется с собой, что всё это неправильно — Ландо ведь нравится ему любым, даже когда грязно шутит с кем-то на вечеринках, выпивает больше, чем нужно, и не чистит зубы перед сном. Он принимает любую из крайностей этого кудрявого парня, потому что… это Ландо. Убери хоть одну деталь из него, уравнение не сложится. И если даже сраная брезгливость со знаком плюс Оскара подружилась с нечищенными зубами Ландо (очевидно, минус), казалось бы, что ему эти усы? Усы это уже другое. 16:34 «Хей, милый, Макс позвал нас смотреть теннис в баре у лобби, но если хочешь, мы можем посмотреть какую-нибудь документалку про рыб.» Оскар не скажет ему, но бар — это отличное место, чтобы попрощаться. 16:34 «С каких пор Макс смотрит теннис?» 16:34 «Смотрит Леклер. Макс просто не хочет сидеть в номере.» Конечно, это же было так очевидно, что Оскар даже прикусывает щеку с внутренней стороны. Хорошо, теннис так теннис. 16:34 «Ок, пойдем. Зайдешь за мной?» 16:35 «Буду через минутууууу»

***

В лифте Оскар нервно потирает подбородок влажными от волнения пальцами и лишь изредка поглядывает на довольное лицо Ландо. Боже, как по-детски. Оскар не хочет вести себя настолько инфантильно, не хочет думать о том, что кто-то заметит раздражение на его и без того розоватом лице, но ничего не может с собой поделать. Его волнение замечают не сразу, но Ландо всё таки останавливает его в холле. — Всё в порядке?, — его голос обволкаивающе мягкий. — Я сделал что-то не так? И Оскар впадает в ступор. Нет, Ландо, все хорошо, просто твой идиотский парень эгоистично решил избавиться от третьего лишнего и теперь он переживает, что может тебя обидеть. — Нет-нет, ты чего. Просто… — Хей, парни, вы вовремя! — тяжелая рука Макса падает на плечо, и Оскару хочется сложиться пополам. Оскар почти говорит что-то типа «А ты снова раньше, чем нужно», но сдерживается и лишь широко улыбается. Когда они проходят в бар, Оскар чувствует, как чужие пальцы аккуратно сжимают толстовку, а Ландо едва шепчет: — Мы договорим в номере, ладно? Я переживаю за твоё настроение. Конечно же, в номере они не договаривают — Норрису хватает двух пинт пива, чтобы с порога подмять под себя подушку и уснуть в позе эмбриона за то время, пока Оскар принимает душ. Оскару даже кажется, что Макс был проницательнее, чем казался — как будто он догадывался о коварном плане и выступал с Оскаром за одну команду, иначе как еще можно было объяснить этот внеплановый пивной вечер накануне тяжелых тестовых дней. Пену и новые лезвия Оскар подготавливает заранее, но когда он чувствует их своими ладонями, по пальцам пробегает дрожь. Что он делает? Самое страшное — то, что он и приблизительно не мог предугадать реакцию Ландо. Ландо может разозлиться, обидеться или, в конце концов, бросить его. А может, наоборот, посмеяться и признать, что усы были плохой идеей с самого начала. Ощущение неизвестности сковывает и окутывает пеленой тревожности, но Оскар цепляется за едкое «Даже если бы за это давали титул чемпиона мира, ты бы этого не сделал.» Он должен доказать Ландо, что его премьерный сезон окончен, и он не собирается больше играть по его правилам. На крепкий сон указывает тяжелое дыхание и подпертый одеялом подбородок, и Оскар решается. Он как можно тише нажимает на баллон, выдавливая шуршащую пену, аромат которой сразу ударяет в нос. «Что ты делаешь?» бегущей строкой пробегает в мыслях, когда он аккуратно наносит пену на лицо Ландо. Оскар выжидает паузы при каждом прикосновении, чтобы убедиться в глубокой фазе сна Норриса. В какой-то момент он даже хочет засмеяться от того, как уютно выглядели пухлые губы Ландо — они были чуть приоткрыты, а от подпирающей ткани складывались бантиком. Казалось бы, еще вот-вот и он начнет причмокивать ими и бормотать какие-нибудь невнятные слова, как это обычно бывало после изнурительных дней. А потом, когда глубокая фаза сна кончится, он перевернется на другой бок, длинными пальцами нащупает талию Оскара и притянет к себе так крепко, что Оскару придется выбираться из-под одеяла в надежде, что он не разбудит мистера «большая ложечка». Оскар был слишком молод, чтобы сказать, что в эти моменты он чувствовал любовь (он, если честно, даже не старался вникнуть в особенности этого чувства), но одно он мог сказать точно — он никогда не хотел, чтобы это заканчивалось. Он готов был лежать так неделями, прерываясь только на гонки и на разговоры с Ландо, от которых всегда так хотелось улыбаться. И в этот момент он проигрывает. Смотрит на измазанное пеной лицо и улыбается, как придурок. Оскару хочется сделать себе больно только лишь за одну мысль, что усы Ландо были «третьими лишними». Это он, его парень, и ничего в внешности Ландо не может поменять отношение Оскара к нему. Плевать на эти крема и розоватый подбородок — наверняка только сам Пиастри уделял этому столько внимания. Оскар бесшумно крадется в ванную, кидая улики на раковину, цепляет белоснежное полотенце и, как только подползает к всё еще спящему Ландо, нежно стирает пену. Он сам сможет завоевать титул чемпиона мира, и пусть у Ландо будет хоть борода «бальбо» или «верди». Какой же он идиот.

***

— Оск, ты собираешься на завтрак? — бодрый голос ярче солнечных лучей пробивается в сознание, и Оскар решается открыть глаза. — Ты не спал опять что ли, бардак такой навел… Веки предательски слипаются, но даже сквозь пелену сна Оскар подрывается с кровати в надежде, что Ландо еще не успел зайти в ванную. Голова кружится спросонья так, что приходится ухватиться за шкаф, чтобы не рухнуть. — Ты чего? Снова боишься, что я найду твои трусы? — Ландо смеется, крепко сжимая талию Оскара. — Мне же не пять… Стоп. Как это возможно? Оскар внимательно всматривается в лицо напротив, пытаясь найти вторые брови, но он каждый раз их не находит. — Твои усы…ты… — В ванной пена стояла, я и подумал. — Ландо широко улыбается, и Оскар понимает, что его собственная физиономия сейчас могла стать причиной этой улыбки. — Смотри, какой мягкий. Ландо ластится губами к щеке Оскара, оставляя несколько невесомых поцелуев, и от этого хочется смеяться. Он догадывается, что Ландо сделал это, потому что видел, как Оскара беспокоит его покрасневшая кожа. Он сделал это ради него, но он никогда в этом не признается – в этом был весь Ландо. — Обещай, что будешь так же часто целовать меня в макушку. — Никогда больше. И в этот момент Оскара радует то, что волосы — не зубы. Отрастут.