Пленница

Зуко заходит в свой большой походный шатер и потягивается — день выдался тяжелый… Он подходит к раскладному столу и берет в руки кружку с бурдой, которую в военном лагере выдают за чай. Нагревает попахивающую тиной жидкость, стараясь не думать о том, что случилось бы с дядей Айро, доведись тому попробовать такой «чай». Впрочем, — Зуко делает глоток горячей жижи и тут же сплевывает ее на ковер — и для него это пойло слишком отвратное. С его губ срывается грязное ругательство, а затем еще одно… И тут Зуко слышит странный звук — то ли всхлип, то ли стон ужаса. Он хмурится и пытается найти взглядом источник непривычного шума. Делает пару шагов и… На своей кровати он видит девушку. Абсолютно голую. Незнакомка связана по рукам и ногам. Зуко делает осторожный вдох, чтобы восстановить дыхание. Он приближается к смуглокожей красавице, чьи длинные темные волосы разметаны по плечам, и чувствует, как усталость сменяется возбуждением. Рядом с девушкой лежит записка, написанная знакомым почерком, в ней всего несколько слов: «С Днем рождения!» По губам Зуко пробегает довольная улыбка: уж он найдет, как распорядиться таким подарком. Зуко склоняется к пленнице и отводит локоны с ее глаз, чтобы рассмотреть лицо девушки… она очень хороша — такая юная, нежная. Зуко проводит пальцем по ее пухлым губам, смотрит внимательно в голубые глаза, полные страха… — Не бойся меня, — то ли просит, то ли приказывает он. — Тогда мы оба получим удовольствие. Пленница лишь растерянно хлопает глазами. Точно… она ведь, наверное, из местных — дикарка из Южного Племени Воды. Откуда ей знать изысканный язык огненного народа. Чтобы выразить свою мысль, Зуко гладит девушку по голове. Потом он наклоняется и оставляет легкий поцелуй на ее губах. — Сейчас, красавица, — говорит он на ее языке и начинает раздеваться. Теперь они оба нагие, если не считать одеждой пленницы веревку. Зуко не спешит освободить ее — вдруг еще накинется. Вместо этого он ложится рядом с девушкой и начинает целовать ее — страстно, глубоко, призывно. Он прижимается к ней все ближе, заставляя почувствовать насколько сильно хочет ее. — Я сниму с тебя веревки, — шепчет Зуко на родном языке, снова забыв о невежестве дикарки. — Только будь послушной. Зуко сосредотачивается, и на пальцах его правой руки начинают плясать языки пламени. Он демонстрирует огоньки девушке, на этот раз ничего не говоря. Она, кажется, понимает эту неприкрытую угрозу и послушно кивает. Зуко награждает ее еще одним поцелуем, а затем аккуратно сжигает узлы на веревках, обвивающих пленницу, и отбрасывает их прочь. — Свобода, — произносит Зуко на дикарском наречии. Девушка радостно улыбается и касается ладонью его груди, она что-то говорит, и Зуко разбирает слова «сильный воин» и «великий маг». Он кивает: — Да, я такой. Теперь ты под моей защитой. Освобожденная дикарка явно хочет доставить ему удовольствие: она скользит руками по груди и плечам Зуко, ласкает языком его соски, а затем, порочно улыбаясь, опускается ниже. Ее прикосновения к его члену — уверенные и точные, будто у нее большой опыт в подобных ласках. Она томно вздыхает и облизывается, пока доставляет Зуко удовольствие своей умелой рукой. О, как ему хочется… да, она все понимает верно — еще до того, как он отдает приказ. Пленница послушно принимает член Зуко в свой хорошенький ротик. Она сама выбирает темп побыстрее, насаживается все сильнее и сильнее, точно в ее жизни никогда не было ничего лучше этого момента, словно в удовольствии Зуко — весь смысл ее существования. О, он обязательно вознаградит ее за такую самоотверженность… Зуко вбивается в ее рот еще раз и еще, а затем кончает с протяжным стоном. Как же хорошо… — Катара, — шепчет он. — Ты… просто… Его жена утирает губы тыльной стороной ладони и смеется над его попытками связать несколько слов в цельную фразу. Зуко сдается.

***

После того, как Катара сама доводит себя до пика пальцами — сегодня ей хочется именно так, и чтобы Зуко непременно смотрел, но не трогал, — они лежат на кровати и обсуждают нынешнюю игру. — Ты доволен? — спрашивает Катара заинтересованно. Зуко знает, что ему нужно ответить поподробнее, иначе она, как в прошлый раз, составит анкету и заставит его заполнить каждый пункт. — Ну… — тянет он, выигрывая время. В голове — сладкий дурман, и больше всего Зуко хочется сразу же уснуть. Но если он так поступит, то Катара будет всю ночь переживать, что оказалась недостаточно хороша. А переживающая Катара… Нет. Зуко никак не может этого допустить. Ради собственного ментального здоровья. И потому что любит жену — сильно. Он пытается подобрать правильные слова: — Это было… как в моих мечтах. Знаешь… ты сначала была такая испуганная, а потом — страстная. Я так себе и представлял все. И когда ты назвала меня сильным воином и великим магом, я… завелся еще сильнее, ну знаешь… Катара улыбается: — О… я боялась, что переусердствовала, но с другой стороны подумала, что слабая дикарка действительно могла бы подумать про тебя именно так. Эта фраза кажется Зуко немного странной, он смотрит на Катару с подозрением: — То есть ты не считаешь меня «сильным воином» и «великим магом»? — Считаю, конечно, — тут же отвечает Катара, однако Зуко все равно чувствует какой-то подвох… — Я рада, что мы осуществили твою фантазию, — добавляет Катара. Пожалуй, чересчур поспешно. — Правда, веревки на голое тело — это ужас. Мне кажется, у меня до сих пор все чешется… и когда ты их снимал, то подпалил меня немного, пришлось исцеляться. Зуко хмурится — ужасно, что Катара пострадала из-за его прихоти. — Я… прости. Я не хотел… Почему ты не сказала? И как вообще сумела исцелиться незаметно? — Ловкость рук, — отвечает Катара, а потом прижимается к нему поближе, обнимает. — Не переживай, все в порядке. Я была рада немного побыть твоей пленной дикаркой. — И подарком на день рождения, — добавляет Зуко с теплой улыбкой. — С двадцатилетием, — улыбается Катара, нежно целуя его в щеку. За истекающие сутки она произнесла эти чудесные слова уже сотню раз. Зуко гладит жену по волосам, вдыхая ее запах — полевые травы и корица. Как ему повезло с ней… Бесконечно. Катара поддерживает его, вдохновляет, смешит. В ней — столько смелости и силы духа. Порой она, конечно, сводит его с ума чрезмерной заботой и слишком напористыми наставлениями, бывает, взрывается из-за мелочей… но и в этом есть свое очарование. Зуко счастлив и не представляет, как мог бы быть Хозяином Огня без нее. Это просто невозможно. А еще именно Катара предложила — пусть и немного смущаясь — внести разнообразие в их постельные ласки… — О чем задумался? — спрашивает Катара, прерывая уютную тишину, окутавшую их. — Да так… а ты уже придумала, что мы будем разыгрывать для тебя? Кем хочешь быть в следующий раз? — Есть у меня одна идея, — произносит Катара напевно, и Зуко понимает, что она уже давно это обдумывает. — Что насчет Хозяйки Огня Катары и ее послушного раба? Звучит… многообещающе. Ради своей Катары Зуко готов быть очень исполнительным и усердным. Он шепчет так тихо, что и сам едва слышит собственный голос: — Как пожелаешь, моя госпожа.