Огонь на кончиках пальцев

Майский дождь бесконечный. Мальвы куда-то тянутся, Ищут дорогу солнца.

      Треск огня в жаровне был слышен даже с места, на котором они лежали, прикрытые одеялами. Она перебирала золотистые волосы, в которых тонули её тонкие пальцы, и гипнотизировала взглядом огонь, который лениво танцевал под её мирную колыбельную. Мегуми чувствовала его размеренное дыхание. Господин Ренгоку всегда любил спать у неё на коленях. Он неизменно ложился и позволял перебирать свои пламенного оттенка волосы. Наверное, ему нравились монотонные движения девушки. Возможно, они действительно доставляли ему удовольствие.       Мегуми не хотелось спать, она слыла совой, решительно не собираясь закрывать очи до утра. Девушка ложилась достаточно поздно и только тогда, когда наконец обряд завершится. Движения рук успокаивали и дарили блаженство. Только благодаря Кёджуро девушка могла заставить своё сердце биться чуть медленнее. Его присутствие было для неё настолько важно, насколько рыбе требовалась вода. Без него становилось слишком невыносимо, сложно и тревожно.       Ночь уже многие месяцы её пугала.       Однажды домой к ней пришло ужасное, отвратительное создание, которое на глазах у девушки уничтожило всю семью. Мегуми помнила этот день, словно это случилось вчера. Они совершали вечерние молитвы у алтаря, а потом приступили к еде. За всем следовала милая, обыденная беседа. Отец делился подробностями в торговле с купцами. Он был известен в кругах, как довольно успешный торговец шелковистыми червями. Мама слушала отца, вставляя сетования на тему того, чтобы он следил за своим здоровьем. А ещё ненароком поучала младшего брата Мегуми, чтобы тот не разевал рот и ел тщательнее, не спешил вновь убежать к себе в комнату. Они ровно так же, как и всегда проводили дни. Будущее и прошлое не отличались друг от друга.       Но, не успев съесть ни кусочка, были застигнуты внезапным стуком. Они впустили неизвестного по доброте душевной, а он отплатил им не взаимностью, а злом. Демон ринулся на самую слабую: на маму и оторвал ей голову, а затем и руки с ногами, и тут же проглотил. Он был каким-то антропоморфным, туловище являло собой странную и тем не менее очень сильную жидкость. Демон не был таким уж страшным, а походил больше на кляксу, словно кто-то разлил тушь на бумагу. Отец в ярости побежал на него, атакуя голыми руками, но это было его фатальной ошибкой. Демон сразу же объял весь его стан, и папа исчез в кляксе так, словно его никогда не существовало на белом свете. Брат плакал, а сама сестра не могла даже пошевелиться. Она только закричала… что есть мочи, но разве её мольбы кто-то расслышал в глубокой тьме? Брат побежал к ней, и в тот же момент демон атаковал. Он бросился на неё, но младший брат загородил, оттолкнул сестру, становясь ещё одной бедной жертвой ужасного ночного хищника. Девушка смотрела на мясо, в которое превратился брат, и не сдержалась — истерика полностью захватила её. Она не знала, куда бежать, куда прятаться. Эта ночь, начинавшаяся так хорошо, в мгновение ока стала поворотной в её жизни.       Мегуми не чувствовала собственных ног и рук. Они отнялись после того, как она пережила такое потрясение. Она зажмурилась, готовясь к мучительной смерти, однако ужасный монстр её так и не настиг. Мегуми не помнила, как тогда выжила, но помнила свет пламени, озаривший её лицо. В жаровне тогда тоже горел свет. Она встретилась взглядом с незнакомцем, обнажившим свой смертельный клинок, а после тот ринулся на монстра, но в отличие от отца нанёс ему раны. Закружившись в смертельном танце с чудовищем, незнакомец пронзил его ещё несколько раз, а после демон вдруг начал распадаться в пыль. Черный дым выходил из него, пока тот дребезжал от гнева.       Охотник, — кричала бесформенная жижа, явившая наконец два глаза, уставившиеся на пламенного самурая. — Тщедушный охотник!       Она сидела, прикоснувшись к стене и не могла сдвинуться с места. От её семьи остался один прах. Они все погибли. Кровь стелилась повсюду, как мох, покрывавший даже самые молодые из деревьев. Даже на Мегуми обнаружились внушительные разводы крови. Крови её семьи. Она подалась вперёд и извергла из себя что-то странное, наверное, желчь.       Охотник подошёл к ней, начал задавать вопросы, но девушка его не слышала, пребывая в огромном шоке. Сознание никак не могло смирится с тем, что всё случилось так быстро, стремительно. Она была к такому не готова… Хотя, как можно подготовится к тому, что всю твою семью в мгновение ока превратят в фарш? Мегуми не могла прийти в себя, и незнакомец, возможно, сразу это понял. Он взял её под мышки и повёл в сторону выхода.       — Я отведу тебя на воздух. — На улице стало полегче, но ощущение пустоты и сжирающей действительности не отступали. Мужчина держал её из всех сил, чтобы та не упала, так как она покачивалась и норовила грохнуться лицом в грязь.       Девушка отвела взгляд к нему, и только его лицо не вращалось в этой круговерти. Весь мир вдруг закачался, словно она плыла на лодке. Однако когда она посмотрела на него, пламенные глаза тронула искренняя грусть с вкраплениями вины. Самурай приобнял её за плечи и покачал головой:       — Мне следовало прийти раньше. — В его словах чувствовалось столько вины, что она сразу же переполнила бы любой глиняный сосуд. Незнакомец прикрыл глаза и громко заявил: — Прости! Прости меня! Если бы я успел, то все бы выжили.       Мегуми посмотрела на него, не чувствуя зла или же огорчённости. Этот мужчина только что спас её от подобного конца. Не следовало на него злиться за то, что он пришёл позднее. Тем более, если бы они не открыли, то, возможно, ничего бы не случилось. Мегуми вновь пропутешествовала по его чертам, пытаясь не утонуть в пучине собственного отчаяния и боли. Он был красивым: яркий, бросающийся в глаза живой взгляд, живописные брови, столь ясное лицо, в котором отражались все эмоции. Он показался ей пламенем в этой ночи, теплым и единственно согревающим. Она потянулась к нему, как к спасательному огню.       — Вы спасли меня сегодня. Не нужно себя винить, — произнесла она слабым от хрипоты голосом. Кажется, пока кричала, порвала себе все связки. — Как ваше имя?       — Ренгоку Кёджуро, — назывался её спаситель, а она ему тотчас начала кланяться, чувствуя себя на седьмом небе. Если бы не он, она бы не смогла выйти из этого дома живой.       — Мне крайне неудобно вас об этом просить… Но нужно захоронить хотя бы что-то, что осталось от моей… — Она не могла этого выговорить, даже язык не поворачивался. Девушка зажмуривалась, ожидая отказ от такой невероятно сложной просьбы. А ведь он уже её спас. Зачем ему такие хлопоты…       — Что нужно делать? — в то же время развенчал все сомнения Кёджуро, явив на лице добрую, поддерживающую улыбку.       Так и началось их закомство — трагичное, но со временем крепнущее в надёжную связь. Он остался с ней на несколько дней в доме, охраняя сон и помогая, когда кошмары выбивали из неё дух и нередко еду. Её тошнило множество раз, однако Ренгоку всегда оказывался близко, чтобы помочь, поддержать своим присутствием, успокоить. Всё в порядке. Он рядом. И когда он действительно был близко, девушка могла спокойно спать, ни о чём не переживая. Она выработала рефлекс, что перед сном всегда слушает его истории. Кёджуро повествовал о своих странствиях, о своём нелегком деле и жизни. Он пытался не касаться личных тем, но она понимала: ему тоже непросто. В глазах Ренгоку много боли, не высказанной и забытой, но он не растерял своего света. Мегуми равнялась на него, стараясь так упорно, чтобы горе от потери семьи её не сломило. И она действительно справлялась.       Пока Кёджуро не ушёл в первый раз. У него было задание, собственная жизнь вела его по пути истребителя нечисти. И он не мог с ней оставаться, однако она взяла с него слово, что он хотя бы ещё раз к ней заглянет.       — Обещаю, — нежно произнёс он, улыбаясь своей красивой улыбкой и махая рукой на прощание.       Он ушел надолго, на многие месяцы, и Мегуми за это время ощутила, что сваливается в пучину ада. Она трудилась, чтобы заработать деньги, но не была столь искусна в торговле, как отец. Ей пришлось вышивать на заказ, стирать, убираться по вызову, следить за маленькими детьми у некоторых хозяев, которые за присмотр платили деньги… Мегуми не знала ни дня без забот. Она загружала себя так, чтобы не думать ни о чём, не давать себе капаться в мыслях. Ренгоку Кёджуро был позабыт, но его призрак в огне, плясавшем на сухих дровах, всё также преследовал её.       Она отчаялась его ждать, но всё же по вечерам, засыпая, верила, что он вернётся. Вот только по утрам Мегуми неизменно возвращалась в реальность, в которой она становилась завидной невестой. Несмотря на то, что её отец был мертв, всё состояние, которое девушка нисколько не потратила, оставалось за ней. У неё имелось за плечами огромное приданное. И это заставило здешних мужчин обратить на неё внимание. Несмотря на то, что они получали отказы, мужчины всё равно пытались добиться согласия любыми способами.       Один из таких, не выдержав очередного отказа, пробрался ночью к ней в дом и поджег его. Мегуми проснулась, почувствовав запах дыма, разлепила глаза и поняла, что находится в объятом огнём помещении. Чудом она выпрыгнула из окна, не повредив своё тело. Дом был полностью залит пламенем. Доски трещали и разламывались, крыша косилась, а яркий огонь норовил перекинуться на ветви, запустив целую цепную реакцию. Только ками помогли затушить это пламя, однако теперь Мегуми осталась без средств и без крыши над головой. Ей пришлось собрать уцелевшие пожитки и уйти в лес. Она не хотела вступать в чей-то дом по нужде, а потом расплачиваться за своё положение. А ещё ей не хотелось преследований, которые могли бы последовать за нападением этого мужчины. Девушка решила продержаться самой, без какой-либо помощи.       Роковая ошибка. Она чуть было не умерла в лесу, заработав себе несколько самых различных болезней: от тяжелой ангины до странной аллергии. Её нашли лесничие под клёном, совершенно окоченевшую и почти распрощавшуюся с жизнью, и отнесли в больницу, в которой она в беспамятстве лежала больше нескольких месяцев. Очнувшись, Мегуми ощутила сжимающую её ладонь руку. Она была твёрдой, шершавой, с неровностями. Девушка не сразу узнала человека, который расположился рядом с ней и достойно караулил её сон. Хотя Кёджуро не изменился, прошло уже столько времени, что она его забыла.       — Привет, — сказал он, увидев, что она не спит.       — Привет.       — Я узнал, что ты в больнице, — сразу же удовлетворил её любопытство мужчина, видя, что она не понимает, что он тут делает. — Ты должна выздороветь, чтобы вернуться домой.       — У меня нет дома, — ответила она почти безразлично. Собственно, дом ей был не нужен. Особенно тот, в котором случилось столько ужасов. Однако Кёджуро её ответ не понравился: он сложил брови домиком, и его улыбка сошла на нет.       — Не беда! — кивнул Регоку, сжимая её ладонь в своих тисках. — Отстроим новый.       — У меня нет денег, чтобы нанять рабочих.       — Не проблема, — резонно подчеркнул самурай. — Я отстрою тебе его сам.       Когда её наконец выписали из больницы, они вместе вернулись на пепелище, оставшееся от того, что было домом. Мегуми не верила, что он сможет отстроить его, однако решила не сообщать о своих сомнениях. Он решил для начала отвести её в амбар, находящийся на территории дома. Здесь оставалось несколько стогов сена, которые отец раньше продавал конюхам. За многие месяцы запас значительно опустел. Девушка расположилась в этом амбаре, завернулась в футоны, которые удалось выручить за деньги Ренгоку, и уснула.       Однажды она вышла на улицу и обнаружила Кёджуро по пояс нагим. Ей пришлось усилиями заставить себя отвернуться, но так или иначе предательский румянец коснулся болезненных щёк. Мегуми ощутила будто бы жизнь вновь начала вертеться с новой силой. Она постаралась не смотреть на его мускулистое тело. Нет. Он её спаситель и хороший друг. Разве могла она ощущать к нему что-то большее?       Выйдя в следующий раз, Мегуми решила ему что-то приготовить, чтобы хоть как-то помочь. Кёджуро уже заложил фундамент из дров, которые колол каждый день по несколько часов. Он неустанно трудился и заканчивал только под вечер. А Мегуми за ним наблюдала из своего укрытия: видела, как он неряшливо смахивает пот с лица, убирает волосы в хвост, снимает и надевает робу истребителей. Почему она за ним так наблюдала? Видимо, ей было интересно. Приготовив ему скудный рис с овощами, она надеялась, что ему хватит. Было бы больше еды, девушка заделала фуршет.       — Вкусно! — кричал Ренгоку, запихивая в рот очередную катушку риса. — Вкусно!       Странный, но такой забавный мужчина растапливал её сердце почти каждый день. А его «вкусно» по сто раз на дню грело её душу. Она готова была слушать эти выкрики хоть целую вечность.       Стойка дома подвигалась успешно. Кёджуро построил стены, укрепил их, поставил перегородку, а потом начал делать крышу. Он работал не покладая рук и очень мало отдыхал, хотя девушка просила его не перенапрягаться. В один из таких дней Ренгоку устал, даже не начав в действительности работать. Просто свалился с простудой на голову, шмыгая носом и полностью охрип. Всё-таки ему не следовало засиживаться на улице до поздней ночи. Несмотря на довольно благоприятную погоду, ветра всегда были весьма коварными и нередко продували людей.       Она коснулась его лба, покачала головой, скрестив руки на груди, и решительно намеревалась закутать его в свои одеяла, но Кёджуро наотрез отказывался. Тогда она приготовила ему суп и заставляла с ложечки его есть, пока тот давился от вкуса. Суп действительно был очень приятным, крайне сдобренным приправами, но так как Ренгоку постоянно мёрз, она подумала, что острота его согреет. Кёджуро мужественно всё съел, тихо и не пререкаясь. А потом вдруг выдал то, чего девушка никак не ожидала:       — Полежишь со мной?       Его просьба была простой, но Мегуми успела напридумывать себе что-то очень похабное, а потому зарделась. Однако она легла рядом, и кольцо из рук тут же притянуло в объятии к разгоряченному телу. Девушка чуть ли не плавилась от такой внезапной близости. Мегуми пыталась не смотреть в его внимательные очи. Тишина её тоже угнетала, так что она могла расслышать звуки собственного сердца. И всё же в какой-то момент Мегуми взглянула в его пламенный очи. В тот момент она поняла — вся её выдержка, всё то, что ей пришлось отчаянно от себя дистанцировать… всё пропало. Она пропала. Она окончательно и бесповоротно утонула в Кёджуро Ренгоку.       Мужчина прикоснулся к кисти её руки губами, отвлекая от воспоминаний, которые внезапно посетили её голову. Мегуми ощутила жар, прошедшийся от кончиков пальцев до самого сердца и обратно. Они лежали на футоне в её новом доме, намного более комфортном и уютном, чем раньше. Здесь же они впервые слились в поцелуе. Здесь же, кажется, зародились их чувства.       Кёджуро проснулся, решив усыпать её руку, а потом и шею влажными поцелуями. Она закрыла глаза, поддавшись этому требовательному порыву. Мегуми отбросила голову чуть назад, а мужчина тем временем оставил след на шее, а после прикусил кожу. В её глазах взорвались искры, чувства, как оголенные провода, накалились до предела.       Кёджуро медленно достиг изгиба её шеи, а потом подбородка, смакуя каждое своё движение. Она мечтала о прикосновении к губам, мечтала, чтобы он закончил со своей медлительностью. Ренгоку же её мыслей не услышал, поцеловав сначала одну щеку, а потом другую. Он не спешил. Он был размерен и слегка ленив. И тогда уже девушка подалась вперёд, впиваясь в его уста требовательно и намеренно сильно, чтобы он понял. Мегуми ждать больше не намерена.       Сладостный глубокий поцелуй наконец-то обрушился на её губы. Языки слились в таком же невероятным танце, как и языки пламени на дровах рядом. Они не боролись за первенство, они мечтали соединиться в одно целое, чтобы больше никогда не быть разделёнными. Её губы податливо уступали, позволяя ему вести, прикусывать её мягкие уста.       Он возвышался над ней, и она решила не упорствовать, легла под него, почти самозабвенно вверяя свою душу. Кёджуро медленно провёл пальцами по её мягким, но чувствительным зонам. Он исследовал её не в первый раз, но каждый раз заново открывал для себя знакомые места. Мегуми обняла его за шею, обвила ногами бёдра, почти сразу же приковывая к себе. Она улыбнулась невыразимой улыбкой, заглядывая ему в глаза. Он знал ответ на свой немой вопрос, и тут же понял, что нужно делать.       Мегуми чувствовала огонь на кончиках пальцев, проходящий через неё, как электричество. Её фиолетовые глаза чуть закатились от блаженства. Карамельные волосы разметались по всей подушке. Кёджуро надавил на неё, чуть заставил раскрыть ноги, и вторгся в её чертог, но нежно и плавно, так что она даже не ощутила боли. Он поцеловал её, медленно скользя губами по бледной шее. Её Ренгоку всегда так мягко приподнимал талию, заставляя насаживаться на естество. Он был чрезвычайно нежным, боясь оставить на ней хоть какие-то отметины. Они обходились без них.       Темп нарастал постепенно, но чаще всего замедлялся. Они не могли отлипнуть друг от друга ни на секунду. Их языки встречались в яростной схватке, губы горели от покусываний, но битва продолжалась. Темп нарастал. И замедлялся. Однако война должна была скоро окончиться, они подошли слишком близко к огню и безвозвратно загорелись.       Отлепившись друг от друга, они нежились на футоне в тепле друг друга. Мегуми вновь чувствовала огонь на своих пальцах, такой же яркий, как и на его. Они плавились, собирались воедино, чтобы вновь расплавиться. Так продолжалось множество раз и должно было продолжиться ещё много-много лет.       Мегуми уткнулась в его шею, а он тем временем оставил поцелуй в её карамельных волосах, и улыбнулась своим мыслям. Он впустил свои руки в её волосы, теперь они поменялись ролями. Теперь она может уснуть, совершенно не беспокоясь о том, что за дверьми вступила в свои права ночь. Кёджуро будет бдеть для неё, сколько угодно.       Мегуми закрыла глаза. Она увидела огонёк в пелене грёз, порожденный их совместными усилиями. Огонёк, пришедший в её жизнь так внезапно, затухал, но так или иначе разгорался вновь. Кёджуро был её маленьким солнышком, лучиком, который она хотела спрятать у себя в сердце навечно.