Правильный выбор
1 марта 2024 г. в 14:59
Каэнри'ах давно стёрта с лица земли. Остались лишь остатки разрушенной страны, которая в своё время славилась прекрасной архитектурой и необычной природой. Земля погрузилась во мрак, а тёмный лес разрастается все больше с каждым годом после катастрофы. В непроходимой чаще этого леса уже несколько столетий не появлялись люди. Да что уж говорить о людях, ни одно живое существо не появлялись в округе.
Конечно, остались и выжившие, те, кто был поражён проклятием, а также и те, кто не по своей воле были превращёны в монстров, обреченных на скитания по миру, с целью отомстить богам. Среди выживших был и рыцарь, больше известный как Сумеречный Меч. Слишком много свалилось на его плечи, чудом не погубив его самого. Но разве та жизнь, которую он вынужден проживать сейчас, лучше смерти? Увидеть гибель всех, кого ты был обязан защищать ценой собственной жизни, увидеть, как разрушается твоя родина и осознавать, что ты уже не в силах помочь и сделать хоть что-то. Все друзья, все родственники и сослуживцы оказались под грудой камней, земля окрасилась в багровый цвет, всюду слышались крики, больно бьющие по ушам. Паника окутала народ, все пытались бежать куда угодно, лишь бы избежать участи уже погибших жителей, но спаслись лишь единицы. Лишь грешники, остались после ужасающих событий 500 лет назад.
Казалось бы, разве есть теперь хоть какая-то надежда? Разумеется каждый смело бы ответил, что нет. Но не Сумеречный Меч. Несмотря на всё произошедшее, он не терял надежды, хотя проклятие постепенно поглощало его разум, из-за чего он начал терять остатки памяти. Но всё же, кое-что не могло покинуть его мысли, а именно мальчик, унаследовавший трон, последняя надежда для всего рода, для всей Каэнри'ах. Одно его существование уже является чудом, ведь родился он, избежав проклятия, будучи не чистокровным, но и не превратился в монстра, как остальные. Сумеречный Меч отчётливо помнил яркие голубые глаза, с чуть отличающимися от остальных выживших зрачками в виде звездочек. Темно синие волосы со светлой прядкой на макушке, улыбку, которая пока еще не исчезла с его лица, пока суровая реальность не сломала его.
Шли годы, мальчик рос, но не с родной семьей, не с родным отцом и не в родной стране. С более менее осознанного возраста, отец оставил его в незнакомом месте, возложив на ребенка слишком большой груз, ответственность, которая с силой давила на неокрепшую психику. Мальчик был вынужден идти к незнакомым людям, которые в будущем стали его приемной семьёй. Но он не был в курсе, что всё это время оставался под наблюдением рыцаря, который раз за разом возвращался в Мондштадт, чтобы убедиться в целости и сохранности единственного наследника клана регентов. Каждый год жизни Кэйи давался ему с ещё большим трудом. Смерть приёмного отца, раскрытие его личности и последующая за этим ссора с братом сильно ударила по его состоянию. Осознание того, что рано или поздно ему предстоит сделать выбор не давала покоя и, если поначалу получалось найти спасение в алкоголе, заглушив им нескончаемый поток мыслей. То со временем и это перестало действовать. Казалось, будто это уже грань, будто больше он вынести уже просто не в силах.
Пока в один день он не увидел, сидящего за дальним столиком таверны, человека, явно отличающегося от местных. Человека, образ которого он хранил в воспоминаниях ещё с младенчества, когда отец временно оставлял его с ним. Этим человеком был никто иной, как Сумеречный Меч, которого сам Кэйа знал как Дайнслейфа.
В этот момент Дайн сидел спиной к выходу и нельзя было точно сказать, знал ли он о том, что прямо сейчас за ним стоит наследный принц. Прошло много лет, после того, как он лично виделся с ним. Альберих был уверен, что наврядли они встретятся снова. Он был уверен, что остался совсем один. Но сейчас, видя эту тёмную форму и доспехи снова, эти светлые волосы, небрежно спадающие на плечи, сердце забилось чаще. Будто небольшой проблеск надежды появился в его глазах, так много вопросов снова начали всплывать в голове один за другим, создавая ощущение дискомфорта.
— Чего встал посреди прохода? — Окликнул его уже явно выпивший посетитель таверны, проходящий мимо и попутно задел Альбериха плечом. В таверне моментально воцарилась тишина, казалось, будто взгляд каждого сейчас был прикован к капитану кавалерии, неловко стоящему почти у самого выхода. Но по большей части всем было абсолютно плевать на него, у толпы зевак вызвало интерес лишь то, что кто-то кому то помешал пройти и не более.
К этому моменту Альберих был уверен, что сделал выбор, что никто не вправе решать его судьбу и, что он волен сам выбирать на чьей стороне быть, за что сражаться и где его место в мире. Он пытался порвать все связи со своим кланом и сейчас всё, что его с ним связывало была лишь фамилия. Но даже тут, в кругу друзей и любящих его людей, которые ценят его как рыцаря Ордо Фавониус и как просто хорошего друга, он не чувствовал себя на своём месте. Не было ощущения дома, ощущения, что это именно то место, где он должен быть. Эти чувства и вызывали внутренний конфликт, который буквально мешал нормальному существованию. С игривой улыбкой перед всеми он каждый день носил маску, ставшую его неотъемлемой частью, как и повязка на глазу. Но, оставаясь наедине с собой, страх перед собственной судьбой целиком поглощал его, не давая даже просто спокойно уснуть.
"От судьбы не убежишь", последнее о чем он подумал, прежде чем развернутся и быстро покинуть таверну. А может и не стоит от неё убегать? Может стоит вспомнить слова, сказанные отцом, перед тем, как оставить мальчика возле винокурни? Каждый шаг давался с огромным трудом, но он продолжал идти в сторону ворот города, ведущих к мосту. Будто чувствуя напряжение, погода в свою очередь не отставала и с неба упали первые капли, постепенно усиливаясь, пока вовсе не переросли в сильный дождь. Жители Мондштадта сразу засуетились, мало кому хотелось промокнуть. Улицы опустели за пару минут, только рыцари стоящие на своих постах, остались неподвижны.
Огромные ворота показались прямо перед Кэйей. Наконец подняв взгляд со своих ног, которые, казалось, в ту же секунду онемели, он снова увидел его. Силуэт отдалялся с каждой секундой, направляясь в неизвестном направлении и кто знает, через сколько лет он опять появится в окрестностях города, да и появится ли вообще. Словно за пару секунд, решив как действовать, Альберих ускорил шаг, а после вовсе перешёл на бег.
— Дайнслейф! — Знакомый голос раздался сзади, заставляя остановиться и, чуть помедлив, обернуться. Те самые до боли знакомые темно синие волосы, теперь промокшие под дождем, те самые глаза, когда-то наполненные детской наивностью, сейчас выражали отчаяние и в то же время еле заметную надежду, которой и являлся сам Сумеречный Меч. Альберих остановился в метре от Дайнслейфа, тяжело дыша и, ища в глазах стоящего напротив человека хотя бы каплю чего-то родного, того, что ему так не хватало в этом мире. И он нашёл. Слабая улыбка, больше похожая на измученную, нежели выражающая радость, показалась на его лице. С облегчением выдохнув, Кэйа прижался к рыцарю, крепко обнимая его, как-будто боится отпустить и снова потерять. — Не оставляй меня снова. — Тихо, почти шёпотом приговорил он, уткнувшись в плечо мужчины.
— Ваше высочество, я никогда не оставлял вас. — Обнимая в ответ, ответил рыцарь. И правда, он никогда не оставлял Кэйю. С самого рождения он был рядом, защищал, исполняя свой долг и даже после того, как мальчик остался в незнакомом месте, брошенный собственным отцом, Дайнслейф всегда был рядом, незаметно наблюдая за тем, как из напуганного и слабого мальчишки, растёт сильный и крепкий духом наследник. Тот, кто еще может спасти страну, являясь последней и единственной надеждой Каэнри'ах.
Дождь не прекращался, а даже усилился, из-за чего видимость значительно снизилась. Всё, что могли увидеть рыцари Ордо Фавониус, стоящие на своих постах у ворот города, это силуэты двух людей на мосту, обнимающихся так, будто каждый нашёл друг в друге собственное спасение и родной дом. Только сейчас Кэйа осознал, что бесконечный поток мыслей прекратился и наконец он смог почувствовать спокойствие. Именно этого ему и не хватало всё это время. К тому же думать о выборе больше и не нужно было, потому что, очевидно, сердце, так сильно бьющееся сейчас, уже сделало правильный выбор.