Не введи нас во искушение...

Доподлинно неизвестно, что скрывается за опущенными партьерами бумажных лоскутов. Книжный магазин мистера Фэлла стоит веками неприступной ценностью для книгочеев, желающих урвать хоть малейший лакомый кусочек. И все, кто задавался вопросом, хранят гнетущее молчание тайны. Ведь никто ни разу не забрал оттуда ни единого томика. Никто не знает, что таят в себе его стены.

***

Жадный до тепла демон Кроули, несмотря на температурные предпочтения, ещё с древних времён не воздавал почестей одеяниям. Они имели смысл только тогда, когда хотелось произвести яркое впечатление на несмышленых прохожих и подчеркнуть удивительную неповторимость. А в уютном пристанище книг он позволял себе крайние вольности, укладывался на диван в полнейшем великолепии земного воплощения и подобно покорному натурщику ожидал, пока его запечатлят на холстах. Однако ангел, приспустив очки на нос, спокойно занимался счетами, шелестел, переворачивая квитанции, и заносил данные в компьютер. И даже одним глазком не вздумал взглянуть на дьявольское произведение искусства! Но он слышал отчётливо приближающиеся к нему, незаметные человеческому уху шаги. Кроули вновь взялся за своё: разгуливать по книжному в неприглядном виде, прикасаться к книгам, раскрывать обложки и делать вид, словно увлечен прекрасным. —… Кроули, прикройся, ради Бога, — Азирафаэль прочистил горло и холодно отозвался на его шалости, терпеливо сделав неаккуратное замечание. Ему не нужно было снисходить до наблюдений, чтобы знать, чем его друг занимался. Учитывая, что змий не раз подобное вытворял. — Ты имеешь что-то против, Азирафаэль? — елейно пролепетал мелодичный девичий голос, и ангел увидел в воображении как выступают позвонки в изгибе изящной, обнажённой спины. — Может быть, я смущаю твои книги? Или… Тебя? В действительности Азирафаэль был мало увлечен земными телами. Каждое из них являлось одинаково прекрасным, поскольку так задумала Богиня, и он всецело разделял уважение к ней. Но когда Кроули бесцеремонно проявлялся женщиной, отдавая дань наготе в его книжном магазине, ангел начинал сомневаться в своем благочестии. Змий неслучайно принял чарующий облик и оттого в душе затаился гнев. Демон ждал объяснений, игриво доводя Азирафаэля до точки кипения. — Мои книги впечатлены твоим выбором внешности, однако позволь тебе напомнить, что ты — Змий. — Ох, и я так плохо выполняю свою работу? — она наигранно удивлённо распахнула глаза, захлопнула книгу и повернулась в сторону раздавшегося голоса. Ангел соизволил ненадолго обернуться, отчего сердце сделало напряжённый скачок. — Ты изнашиваешь тело. Оно подвержено перепадам температур. Говоря простым языком, ты заболеешь, — Азирафаэль устало пояснял доступные вещи, отвернувшись к столу и продолжив без интереса рассматривать счета. Он бы слукавил, если бы признался себе, что цифры на обратной их стороне волновали куда больше, чем непозволительно длинные пламенные волосы, прикрывавшие ореолы округлой груди. — В физических недугах мало приятного. А чудеса обходятся дорого. И вправду, неприятное онемение в районе стоп давало о себе знать. Вечер приносил с собой больше холода. И она не позволила бы, чтобы их отношения так же предались льдам. Кроули оказалась за его спиной, руками обвив шею ангела. — Сссссогрей меня, — прошелестел ему на ухо нечеловеческий голос. — Ессссли так переживаешшшшшь… В глазах ангела взорвались звезды и безнадёжно разлетелись на мельчайшую пыль. Он с трудом сдерживал сбивчивое дыхание. Казалось, скажи Кроули ещё более непристойные вещи, он прямо сейчас распадётся на атомы от греховности, стыда, непозволительной близости искушения. Азирафаэль тяжело, сдержанно выдохнул и насупил нос. Кроули в предвкушении замерла. Он надменно хмыкнул, щелкнул пальцами и отклонился назад, поближе к демонице. — Так лучше, моя дорогая? — ровным тоном поинтересовался Азирафаэль. Неожиданно, но она и там догадалась, как его переиграть, сиюминутно стерев с лица возмущение. Брови плавно опустились и на губах Кроули заиграла лукавая улыбка. — Ах, будь крайне любезен… — она скользнула вперед, опустилась на его колени и беспардонно стянула одной рукой любезно одолженный ангелом махровый белоснежный халат. — Внимательнее меня слушшшай. — Такой уж я… Невнимательный слушатель? — он с отстранённым скептицизмом оглядел её обнажённое тело, устроившееся на нём, положил руку на бедро и поднял на Кроули вопросительный взгляд. — Ангел… — рыжее безумие наклонилось над ним и вплотную приникло к груди, шептало дерзкие непристойности, от которых горели мочки ушей и зажатый в угол рассудок. — Я чертовски недолюбленный змий… Улавливаешь? Азирафаэль тяжело выдохнул в ответ на её смешок. Его горла коснулось солнце пустыни. Контролировать себя, устоять на прямом пути к греху становилось сложнее. — Что ж, Кроули, — ангел так же перешёл на шёпот и пропустил её пышные кудри сквозь пальцы. — Я тебя люблю. Всей своей божественной сутью. И вполне… Достаточно. Настолько, чтобы простить демона за склонения к неправедным деяниям. Чтобы не удавить её тонкую шейку за повторяющиеся акты непотребной наглости. Она высоко подняла подбородок и опустила на Азирафаэля лёгкую надменность. — Но ты мог бы… — тонкие пальцы несильно потянули за бабочку, и не успел ангел охнуть, как они распустили её и ткань развязанной змейкой сползла по шее. — Любить меня крепче? Жарче. Ты ведь можешшшь. Её гипнотический шёпот вливался внутрь пьянящим вином. Стоит её губам пролепетать желание, даже самое гадкое — и всё расстилается перед ногами, отдаются поклоны и увядают былые невинности. Слово — закон. Утверждение — незыблемая явь. Такова суть эдемского Змия. И непохоже, чтобы он не играл ею вдоволь, упиваясь незримой властью. На то он и был к ней приставлен небесами, чтобы обаяние зла не уводило в неуëмную бесконечность. — Скажи, Кроули, — ангел благодушно улыбнулся, словно в ее происках не наблюдалось ни намёка на похоть. — Как… Как я могу тебя любить? Скажи это… Ангел тихо вступил в игру, бросив её существо в дрожь. Кроули шикнула. Он просчитал. Предугадал, что её искусство говорить тончайшими намёками оборвётся на просьбе признаться вслух о том, чего она жаждет. И его голубые глаза, с лёгкой иронией вопрошающие и глубоко заглядывающие, это подмечали в растерянно павших волнах притомившейся лавы. Будучи воплощенной в огне, она обожглась о его мимолетную забаву. Однако, он рано позабыл о том, как искусно змея обрекала на гибель, пробираясь в сокровенные недра души. — Обрушься на меня мятежным морем. Вонзись ледяными иглами, пробирающими до дрожи тело. Накрой ласковой волной перед тем, как полностью потопить… В твоих руках ко дну уходят музы. Из чистого золота сотканные… — и если этого безобразия ему будет недостаточно, чтобы сжать её в своих руках и впиться в уста, она несомненно продолжит, её язык без костей проникнет всюду, найдя нужное обольщение в закромах. Он с замиранием сердца слушал, польщенный её комплиментами. Азирафаэль, сыскавший в книгах красных слов, томился в искушении, ведь те оживали её устами, заполнив пространство запретной сладостью. — Возлюби же меня, Азирафаэль… — шелест падал глубже, и глубже… — Что может быть слаще, чем преисполниться любовью к такому грешному созданию? Безнадёжно потерянному. Ты единственное светило, что отбрасывает на него свет… — Старайся лучше, Кроули, — судорожный выдох и шёпот губ почти что ознаменовали поражение, но ангел выпрямился и бросил на неё безучастный взгляд. Ангелу положено дарить добро нуждающимся, и нового он о себе не узнал. Зато открыл для себя, в попытках отвлечься, насколько прямой хвостик у печатной цифры пять. А вот за её крючок он ещё цеплялся вниманием, пока плутовка не раскрыла рта. — Oh mon Cheri… — её цепкие коготки прошлись по брюкам вслед за ладонями, приятно сдавившими мышцы бёдер. — Je n'ai même pas encore commenc-sss-ée. Она собралась растлить его, обратив язык любви в плод искушения. — Crowley… Изощрённая мерзавка. Глядела ему в глаза с таким напором, пожирающим душу, от которого желание провалиться сквозь землю сочлось бы не настолько дурным решением. А ему суждено было там оказаться, если задуманное ею свершится. — Je brûle… — её дыхание обжигало ухо. — …de désir. — Tu vas nous faire périr… tous les deux… — Alors, nous nous déchoirons?.. Calmerons nos âmes fatiguées… Tu le veux autant que moi. Tu me veux. Устами змия глаголила истина. Азирафаэль испытывал к ней необъяснимое притяжение. Неодолимое желание прикоснуться к её губам пальцем, медленно по ним провести… Небеса не увидят? Он всего лишь поддался интересу, тело само говорило, что нужно делать. Кроули на мгновение замерла, прикрыв веки. — Ma fille souffrantée… — он обратился к ней с нежностью, и от подобных выражений внутри всё затрепетало. — Mon serpent tentateur. Они не отличались от людей в своей сути. Кроули вкусила яблоко познания гораздо раньше и хотела разделить его с ним. И если им было даровано наслаждение изысканными явствами, что же отделяло ангела и демона от сокровенной телесной близости? Несколько трепетных сообщений, доносившихся до её уха целебной музыкой, и змея теряла над ним власть, прислушиваясь к своему заклинателю. — Et si je te brûlais? — ангел наклонился над ней, пробираясь в самое нутро сквозь чуткий слух, играя опалëнным желанием умом. — Tu vas brûler. Long et douloureux. Et tu imploreras que j'arrête. Они прожили шесть тысяч лет в наблюдении за смертными. Было бы странно не взять ситуацию под контроль и не напомнить ей, что он далек от образа сахарного эфирного существа, чья невинность прослывала смехотворной. Кроули вновь посмела разгуливать на грани, когда в их будни затесалось относительное спокойствие. — Je n'en peux plus! Entre en moi. Tue-moi! Prends-moi… — сорвавшись на эмоции, она поддалась к нему грудью вперёд и… пошла по стопам откровенной, усталой мольбы. — Mon pauvre démon… Comment puis-je t'opposer? Или с небес упало ошибочное послание, или ангел спустя несчётное количество уговоров в действительности обжигал её прикосновениями, впивался губами в неприкрытую шею, а демон не скупилась на приглушённые стоны. Её бархатный, хрипловатый тембр голоса раскрывал в нëм неописуемые чувства. Из головы вылетали предосторожности, и вот-вот коварная соблазнительница перевернула бы его мир вновь. — Oh, Diable… — демон сдавленно пискнула, приложившись лопатками об пол. Она смущённо прикрыла губы ладонью. Её возлюбленный послал упавшее вместе с ними кресло туда, к кому она обратилась. И сами они скоро отчитаются в Аду о своих сладострастных выходках, если им предъявят вину. Кроули невзначай бросила взгляд на ковёр, где им было суждено расположиться общими усилиями, и тихо ахнула. Такого наплевательского отношения к должностным обязанностям со стороны почитателя строгих правил она ещё не наблюдала. Стоило легонечко сдвинуть ткань и пентаграмма раскрылась бы, они оба попали бы к Богине «на ковёр» во всех возможных смыслах того не самого приятного выражения, однако, Кроули нравилось допускать эту идею. Наблюдать их обескураженные, впечатанные в стыд лица, и быть прикрытой Его крылом. — Ты хочешь, чтобы нас разметали? — прошептала она ему в губы, и её жёлтые, бесстыжие глаза хитро смотрели ему в душу. — Я говорил, что тебе суждено гореть… — горячий поцелуй запечатлился на её щеке. — Но только вместе со мной. Кроули хотела бы возразить, что сожжёт его ранее, чем их постигнет казнь, но ничего против аргументов разгневанного ангела не могла предъявить, принимая его небесную кару подобно вымоленному дару. От каждого его неосторожного поцелуя внутри распускался сад цветущих роз, покуда ангел не спустился ниже, губами настроив арфу на непревзойденные мелодии. Вы не можете заставить демона петь в чистейших тонах, если искренне им не прониклись, его мольбами, желаниями, и… стуками сердца. — Ангел… Ангел… Ангел… — Кроули выгибалась под ним, пока утончённые пальцы филигранно подбирали ключ к её наслаждению. Тело Кроули, сколько бы не пережило порочных падений, оставалось для него блаженным, целомудренным храмом, в который он вошёл с почтением. — О-о-ох… — трепетный стон властно перехватили губы Азирафаэля. Видеть её смущенное лицо, и глаза, в которых желание соприкасалось с единственной мольбой — было невероятно пламенно. — Я не слышу тебя… — ангел судорожным шёпотом оставил ей намёк и прикусил мочку уха, продвинувшись глубже. И когда она попыталась прикрыть рот, он взял её руку и коснулся поцелуем ладони. —… Азирафаэль… — его имя не единожды витало в воздухе сокровенной молитвой. Они столь сильно друг в друге утопали, что казалось, пентаграмма под ними начнёт разливаться божественным светом несмотря на отделявший их от разоблачения ковёр. Комната пропиталась непристойными, несдержанными криками Кроули. «A.Z. Fell and Co» совершенно точно, до неприличия был заперт, и не ждал в своих стенах ни единого лишнего гостя. — Кроули... — на неровном выдохе шептал владелец магазина, уткнувшись носом в шею с отпечатками веками неразделённой страсти. От демона исходил головокружительный запах похоти. Она тяжело дышала, разглядывая белокурые спутанные волосы и плотно прижимала его к себе. Слабый стук в дверь заставил её крепче к нему прильнуть. В мыслях зажигались проклятья. Кому в голову пришло их отвлечь? Фэлл грудью почувствовал её напряжение через биение сердца. — Тише... — успокаивающий шёпот доносился до слуха, мягко укрывал открытые раны. — Кроули, я здесь. Мы никому. Не откроем. — ... Пусть пойдут к чёрту, — прошипела она ему на ухо, крепко объяв его шею и тем самым вызвав на лице Фэлла лёгкую улыбку. — ... Не так страшно? Как кажется, — говорящий вашими словами обретает в душе отдельное место, именно то, которого мягко коснулся. Кроули в том убедилась. Попытки вторжения в их пространство прекратились. Несколько часов они лежали вдвоём, именно там, где остановились. И время плавно утекало, так же, как ангел гладил её прекрасные волосы. А Кроули пальчиком выводила на его груди замысловатые узоры, лëжа сверху. — Скажи мне, ангел. Что такого интерес-с-сного пиш-ш-шут в книгах? — ... Что кары за любовь не существует, милая.