Я рядом

«Приезжай… Пожалуйста» Сонхва несколько секунд растерянно смотрел на короткое сообщение, разбудившее его посреди ночи, а затем торопливо перевел взгляд на имя отправителя… Внимательно вгляделся в мерцающий в темноте экран и внезапно замер, когда мелкие буквы перестали сливаться в одно размытое пятно и, наконец, сложились в одно единственное имя, которое заставляет его моментально проснуться. В ту же секунду он резко сел и снова несколько раз перечитал сообщение, чувствуя, как с каждой секундой в груди медленно нарастает беспокойство. Мысли о Луне не давали ему покоя, и чем дольше он думал об этом, тем сильнее накручивал себя, запутавшись в паутине тревожных мыслей, которые бесконечным потоком лезли в голову. Неужели с ней что-то случилось? Что могло такого произойти, что она решилась написать ему посреди ночи? И почему именно ему? Знает ли об кто-то еще или… И нужно ли ему что-то сделать? Позвонить в полицию, вызвать скорую, связаться с агентством?.. От этих лихорадочных мыслей беспокойство становилось лишь сильнее, заставляя его сходить с ума от волнения. Не выдержав, Сонхва снова схватил телефон и, отыскав ее контакт, нервно нажал на кнопку вызова. В ночной тишине раздались долгие гудки… секунды мучительного ожидания…прежде чем в трубке, наконец, послышался голос. Ее голос. Тихий, дрожащий, напуганный… он практически тонул в жалобных всхлипах и тяжелом, прерывистом дыхании, доносился до него лишь рванными обрывками коротких фраз… и все же собственное имя он расслышал так отчетливо, словно она прошептала его на ухо… — Сон…хва… Мгновенно догадавшись, что она плакала, Сонхва забеспокоился еще сильнее. И только лишь промелькнувшая в голове мысль о том, что, возможно, ей нужна была его помощь, встряхнула его и заставила взять себя в руки. — Луна? — он осторожно позвал ее по имени, но в ответ услышал лишь очередной всхлип, поэтому чуть мягче добавил, — Пожалуйста, скажи, что с тобой… Обещаю, я помогу, только скажи… — Я…мне… — задыхаясь от слез, она тихо прошептала, — мне… так плохо, Сонхва… Пожалуйста… приезжай… — Ты дома? — Да, я… А он больше ничего не спрашивал. Просто резко поднялся с кровати и, отыскав первую попавшуюся одежду, решительным, быстрым шагом направился к выходу из комнаты. Но вызов так и не бросил, продолжая с ней говорить: ему все было спокойнее, пока он слышал ее голос. — Я скоро приеду, слышишь? Только не бросай трубку. Сонхва прекрасно знал, как сильно рисковал, соглашая приехать к ней. Знал, что, если об этом узнают в агентстве, то им обоим влетит, а если вдруг это выльется в сеть, то разразится жуткий скандал. Он прекрасно обо всем знал: и о риске, и о возможных последствиях… Они оба могли потерять все, что имели, всего лишь из-за одной это глупой выходки. И даже если он и боялся, то не столько за себя — уж ничего, как-нибудь переживет, — сколько за нее. Она и так слишком многое пережила и слишком многое потеряла, и он так сильно боялся, что еще одного удара Луна просто не переживет… И именно потому что так сильно боялся, переживал за нее, Сонхва и не мог оставить ее одну сейчас. В тот момент, когда она так отчаянно нуждалась в нем. И было в этом не только простое человеческое сочувствие, но и другое, гораздо более крепкое и сложное чувство, которое он все это время прятал глубоко внутри, не признаваясь в нем даже самому себе… Потому что он сам боялся того, как сильно к ней привязался. Злился порой, ругал самого себя, но исправить уже ничего не мог. А, может, и сам не хотел. Потому что прекрасно понимал, что единственный способ закончить все это — навсегда вычеркнуть ее из своей жизни… а самому исчезнуть из ее. Одна лишь мысль об этом резала по живому. И пусть близко они общались не так уж давно — с камбека ее группы прошло всего-то несколько месяцев, — но не мог он уже представить свою жизнь без ее. Без их коротких, но таких забавных переписок, без телефонных звонков по вечерам, без редких встреч украдкой от всех… Незаметно выскользнув из дома, Сонхва направился прямиком в гараж. Вообще-то он не был любителем вождения и ездил за рулем только в крайних случаях, но похоже, что сегодня был как раз один из них. Выехав на улицу, он забил в навигатор адрес, который скинула Луна, и, следуя его указаниям, направился прямиком к ней. Судя по стихшим рыданиям, она уже немного успокоилась, поэтому он снова заговорил: — Твои подруги… не будут против? Луна вновь тихо шмыгнула носом, но все же ответила: — Нет, они… их нет дома. Ёне снова стало плохо, и нам пришлось вызвать скорую. Ария поехала с ней в больницу. — Что-то серьезное? — аккуратно поинтересовался Сонхва. — Не знаю, — Луна тяжело вздохнула, — Ария пока не писала. Но, если честно, боюсь, что да. Она никогда не признается в этом, но мы ведь с Арией все прекрасно видим. Ей становится все хуже и хуже… Она снова замолчала, и он не стал больше ее тревожить разговором. Во-первых, потому что не мог подобрать правильных слов, чтоб утешить, а, во-вторых, не был до конца уверен в том, что Луне они были нужны. Просто пообещал скоро приехать и тут же нажал на педаль газа, резко ускоряясь. Улицы ночного города стремительно проносились за окном, пока он на всей скорости мчался по пустым дорогам, думая лишь о той, ради кого был готов нарушить все правила мира… лишь бы просто увидеть ее и убедиться, что она в порядке. Сонхва вздохнул и уверенно повернуло налево, сворачивая в сторону небольшой тихой улицы, которая спустя несколько минут вывела его к нужному дому. В прочем, припарковаться все равно пришлось немного дальше, чтобы не привлекать лишнее внимание. Добравшись пешком до дома, он, к своему удивлению, обнаружил, что сигнализация была снята, а дверь открыта. Он уже успел забеспокоиться, однако стоило ему лишь оказаться внутри и увидеть Луну, устроившуюся на полу в коридоре, как беспокойство сменилось облегчением — догадался, что сама отключила и открыла дверь, чтобы ему проще было попасть. Сама же Луна, увидев его, лишь устало улыбнулась и приподнялась, но тут же следом снова упала. Она выглядела совершенно несчастной и разбитой: ее всю трясло, глаза слегка покраснели и опухли от слез, из-за чего потекла тушь, губы были искусаны до крови… Но больше всего его поразил ее взгляд: отрешенный и абсолютно пустой. Она словно смотрела в никуда и не видела ничего. Видеть ее такой было не только непривычно, но и, как оказалось, невыносимо больно. Не долго думая, Сонхва подошел и осторожно опустился рядом. Потянулся к ней и, не говоря ни слова, уверенно прижал дрожащую девушку к себе. И Луна позволила ему это: не стала сопротивляться, вырываться или кричать — напротив, сама прильнула к нему ближе, безвольно уронила голову и, всхлипнув, уткнулась носом в теплое плечо. И снова тихо, неуверенно позвала его по имени: — Сонхва… — Тшш, — он успокаивающе погладил ее по спине, сильнее сжимая в своих объятиях, — Я здесь. С тобой. Все хорошо. А затем наклонился и оставил легкий поцелуй в волосах. Луна резко вдохнула, но тут же выдохнула, невольно расслабляясь в его руках. Его теплые пальцы осторожно коснулись ее лица, скользнули по щеке и небрежно смахнули в сторону волосы, убирая несколько прядей за ухо. Совершенно невинный жест, который неожиданно отозвался в ней волной теплой нежности, накрывшей хрупкое, истерзанное болью сердце. Луна слегка отстранилась, но лишь для того, чтобы следом поднять голову и неловко заглянуть ему в глаза. Поймав ее взгляд, он тепло улыбнулся в ответ и снова поцеловал. На этот раз уже в лоб. Смущенная и притихшая, она едва слышно прошептала: — Спасибо. — За что? — в его глазах мелькнуло искреннее удивление. — За то, что приехал. И Сонхва неожиданно для самого себя решился честно признаться: — Не мог не приехать. Беспокоился… за тебя. — Прости, — смутившись еще сильнее, она отодвинулась и торопливо отвела взгляд в сторону, — Я знаю, что не должна была тебе звонить, что из-за меня у нас обоих могут быть неприятности, но… Мне было так страшно. Сначала Ёна, потом… — она устало потерла ладонями лицо и призналась в ответ, — Когда они уехали я от беспокойства не могла себе места найти, поэтому выпила успокоительное и легла спать. А потом… мне приснился кошмар. Я, кажется, с ума сошла, сама уже не помню, как тебе написала… А когда ты позвонил, я услышала твой голос, и вроде бы даже стало легче… Сонхва молча нашел ее ладонь своей. — Прости, я была такой эгоисткой… Думала лишь о том, как плохо мне и даже не задумалась о том, что будет с тобой, если об этом кто-нибудь узнает, — Луна на мгновение прикрыла глаза, а, когда открыла, снова встретилась с ним взглядом, — Мне так стыдно перед тобой… Тебе не стоило сюда ехать, — на последних словах ее голос предательски дрогнул, надломившись, и она снова опустила голову, уткнувшись взглядом в собственные измазанные тенью синяков коленки. Она ждала, что он согласится с ней. Скажет, что это было ошибкой, которую они не имели права допустить, и предложит забыть, сделать вид, что ничего не было. Не было ее слабости, не было его поспешно принятого на эмоциях решения, не было этой ночи, темного коридора и теплых неловких объятий, которые нарушали все нормы и правила, установленные агентством. Потому что так было правильно. Потому что они не могли по-другому. Потому что это и правда было ошибкой. Луна прекрасно это понимала, поэтому и ждала. Ждала и в то же время больше всего на свете боялась услышать от него эти слова. Но Сонхва ее удивил. — Тебе не стоит извиняться за то, в чем ты не виновата, Джиюн, — услышал свое настоящее имя, она резко вздрогнула и, почувствовав, как в груди все скрутилось в комок, вновь подняла на него взгляд. И задохнулась от той бесконечной теплой нежности, которую разглядела в нем: в его глазах, в голосе, широких ладонях, что в успокаивающем жесте легли ей на плечи, неспешно, аккуратно поглаживая, — Это было мое, — Сонхва особенно выделил это слово, — решение, за которое я готов нести ответственность. У меня был выбор: остаться дома или поехать к тебе — и я его сделал. Не вини себя за это. От его слов что-то внутри дрогнуло и сломалось. Горло сдавило спазмом, а к глазам подступили непрошенные слезы. — Сонхва… — Тише. Иди сюда. Луна снова оказалась в его объятиях. Теплых, надежных, крепких. Прикрыла глаза, прижалась щекой к груди и будто бы растворилась в нем. Целиком, полностью, без остатка. В его уверенных руках, мягком успокаивающем шепоте, в теплой белой свитере, в который сама же и зарылась лицом, в тихом биении сердца, что ощущается под щекой… в этой неправильной, запретной, но такой желанной, нужной близости, заставившей забыть обо всем, что до этого имело хоть какое-то значение. Больше нет. Болезнь подруги, ночной кошмар, а до этого долгие недели бесконечной работы, отнимавшей все силы, — все это в один миг куда-то исчезло, осталась лишь пустота в голове и усталость, тяжестью опустившаяся на плечи. Окончательно расслабившись в его руках, Луна обмякла, тихо зевнула и, наверное, прям бы здесь бы так и уснула, если бы не сочувственный голос Сонхва, раздавшийся возле самого уха: — Устала? — Угу, — и неразборчиво пробормотала, — неделю уже почти не сплю… — Кошмары? — догадался он. Луна в ответ лишь молча кивнула, обессиленно положив голову ему на плечо. И Сонхва больше не стал ничего спрашивать — молча подхватил на руки и куда-то понес. Очнулась девушка уже на диване в гостиной, заботливо уложенная и завернутая в теплый клетчатый плед. С трудом разлепив тяжелые веки, она слегка приподнялась и быстро огляделась по сторонам, с разочарованием обнаружив, что Сонхва рядом не было. На миг обида обожгла сердце. Неужели он так просто ушел и оставил ее одну? Хотя с другой стороны… не мог же он просидеть рядом с ней до утра? Он так и нарушил свой график, чтобы сорваться к ней посреди ночи. И все же почему-то стало так тоскливо и грустно… Посильнее укутавшись в плед, она снова опустилась и уткнулась носом в подушку. Свернулась клубком, прижала колени к груди и снова прикрыла глаза. Невольно вспомнился сон: мертвое тело сестры, пустые остекленевшие глаза и тянувшиеся сквозь темноту холодные руки… Под ребрами опять противно заскребло. Погрузившись в себя, она не услышала, как за спиной послышались чьи-то шаги. И только когда спустя мгновение вновь услышала знакомый голос, позволила себе резко выдохнуть от нахлынувшего облегчения. Он не ушел. Остался с ней. — Луна? Сонхва медленно подошел и опустился рядом, держа в руках чашку теплого ароматного чая. Луна сразу же узнала его: зеленый, травяной — Ёна всегда пила его по утрам. Сама же она чаще всего предпочитала кофе как самый быстрый и действенный способ взбодриться после бессонной ночи. Но сейчас это не имело никакого значения, потому что Сонхва сам заварил для нее этот чай. Его забота о ней оказалась такой приятной и трогательной. И даже сейчас, сидя рядом, он смотрел на нее с таким искренним беспокойством, что у нее болезненно защемило в груди. Смущенно опустив взгляд, Луна осторожно забрала у него из рук кружку и, тихо поблагодарив, сделала короткий глоток. Горло тут же обожгло приятным теплом, которое, медленно спустившись вниз, постепенно наполнило все тело, согревая и расслабляя мышцы. Луна на секунду даже зажмурилась, наслаждаясь этим ощущением внутри, а затем отпила еще немного, медленно смакуя горьковато-терпкий вкус трав на языке. Ей стало так хорошо и спокойно, будто чай растворил в себе все тревоги и переживания, оставив лишь бесконечное тепло. — Как ты? Она даже нашла в себе силы улыбнуться в ответ на его вопрос. — Уже лучше, честно. Но Сонхва недовольно покачал головой. — Тебе стоит больше отдыхать… — Сам же знаешь, что не могу, — вымученно вздохнула. — Знаю, поэтому и переживаю, — на его губах дрогнула тень улыбки, — Совсем себя не бережешь. И я сейчас не про работу. Он был прав. А в прочем, как и всегда. Луна уже хотела было что-то ответить, но Сонхва неожиданно сам перевел тему и протянул ей ее собственный телефон, коротко пояснив: — Тебе Ария несколько раз звонила. Взглянув на экран, девушка, действительно обнаружила пропущенные звонки, а также одно непрочитанное сообщение от Арии, которое она тут же открыла. Торопливо пробежалась взглядом по ровным строчкам и тут же облегченно выдохнула, откладывая телефон в сторону. Сонхва нарушил тишину первым. — Все в порядке? — в его голосе скользило искреннее беспокойство. Луна немного помедлила, прежде чем ответить: — Кажется, да. Сейчас Ёна спит под капельницей, но Ария написала, что врач обещал отпустить ее утром. Понимая, что она снова невольно разволновалась, читая сообщение от подруги, Луна практически залпом опустошила остатки чая, пытаясь успокоить разбушевавшиеся нервы. Стало чуточку легче. — Вот видишь, все обошлось, — Сонхва осторожно забрал у нее из рук пустую кружку и отставил в сторону. А затем вновь коснулся ее ладони, успокаивающим жестом накрывая и мягко сжимая в своей, — С Ёной все хорошо, Ария с ней… Ложись, не мучай себя. Я же вижу, что ты устала. Луна спорить не стала. Он осторожно подтолкнул ее, и она послушно опустилась, позволяя себя уложить. Устало прикрыла глаза, вытянула вперед ноги и только сейчас по-настоящему почувствовала, насколько сильно устала за этот день. Бесконечные съемки, интервью, запись песни…. потом долгий и тяжелый вечер, который вытянул из нее остатки сил, а последовавшая за ним ночь и вовсе добила ее выстрелом в упор. Если бы не Сонхва, она бы точно не выдержала и сошла с ума. Но он был здесь. Рядом. С ней. Заботливо укрывал пледом и что-то успокаивающе шептал, ласково поглаживая ее по волосам, пока она медленно проваливалась в темноту. Но прежде чем сон окончательно сморил ее, Луна приоткрыла глаза и, встретившись с ним взглядом, тихо произнесла: — Спасибо… Сонхва. А в следующее мгновение уже сквозь сон почувствовала, как его губы нежным поцелуем коснулись ее лба и едва слышно прошептали: — Спи спокойно, Джиюн… Я рядом. И в ту же секунду весь мир утонул в темноте.