Бесчеловечно

      Лань Чжань замер. Ноги, словно приросшие к земле, с трудом удержали его тело в вертикальном положении, а меч в руках неожиданно стал невыносимо тяжёлым.       Казалось, с того момента, как он увидел Вэй Ина таким, прошла тысяча лет, но бездонно-чёрные глаза встретились с его собственными, и бесконечное мгновение внезапно оборвалось. На чужом лице, перепачканном кровью, появилось совершенно невинное выражение изумления.       Вэй Ин наспех вытер рукавом окровавленный рот, но это ничуть не спасло ситуацию. Безумные округлившиеся глаза Лань Чжаня бегали от Вэй Усяня к неподвижному телу со вскрытой грудной клеткой на земле в луже крови. По одеяниям, окрасившимся в красный, с трудом можно было понять, к какому клану относится мертвец, однако бело-жёлтые пятна позволяли узнать в несчастном адепта ордена Ланьлин Цзынь, причём, судя по смертельно бледному лицу с чёрными остекленевшими глазами, весьма юного.       Лань Чжань задрожал всем телом, и его грудь начала вздыматься часто и высоко, наполняя лёгкие воздухом, чтобы не лишиться чувств.       — Ох, Лань Чжань, — как ни в чём не бывало произнёс Вэй Ин и поднялся с колен на ноги. — Прости, что ты застал меня в таком неприглядном виде.       Впервые встретив Вэй Ина вместе с пришедшим в Облачные Глубины кланом Вэнь, Лань Чжань не испытал ничего, кроме отвращения. Уже тогда имя Вэй Усяня, самого одарённого ученика Вэнь Жоханя, стоящего на одной ступени с сыновьями главы клана Цишань Вэнь, если не выше них, вселяло ужас в каждого, кто знал о способностях этого человека. Обыкновенный сирота, разгуливающий по улице, был замечен зорким глазом Вэнь Жоханя, разглядевшим в мальчике невероятное дарование, и быстро стал некровным братом для подающего надежды Вэнь Сюя и обделённого вниманием бездарного Вэнь Чао, которые не были рады тому, что рядом с ними оказался безродный сирота, однако вынуждены были смириться с этим и молчаливо наблюдать за тем, как глава клана Вэнь снисходительно относится к чужому ребёнку и попрекает родных сыновей за каждый проступок.       Вэй Усянь оправдывал имена своих родителей и всякое умение схватывал на лету, с каждым днём всё больше радуя Вэнь Жоханя, не жалеющего ни сил, ни времени на обучение единственного ученика. И пусть поначалу Вэй Ин, по натуре беззаботный и жизнерадостный, не привыкший видеть кровь и слышать крики людей, подвергаемых страшным пыткам, испытывал ужас от деяний учителя, со временем и кровь, и предсмертные вопли, и оторванные конечности стали для него привычным и даже забавным зрелищем.       Ни разу в жизни не державший в руках меч, Вэй Усянь ступил на Тёмный Путь, хорошо изученный его учителем, но благодаря природной любознательности и смелости сумел открыть, изучить и усовершенствовать те вещи, до которых не сумел добраться сам Вэнь Жохань.       Ученика главы клана Вэнь боялись едва ли не больше, чем самого главу, ведь Вэнь Жохань нечасто выходил в свет, предпочитая доносить приказы устами сыновей и подчинённых, а Вэй Усянь, напротив, был общителен, энергичен и обаятелен, чем с лёгкостью очаровывал людей с первых мгновений. Однако весь ужас силы и жестокости Вэй Усяня раскрывался в те моменты, когда появлялась необходимость лишить человека жизни. С той же очаровательной, почти детской улыбкой, с какой ученик Вэй общался с приятными ему людьми, он наблюдал, как те, кто проявил непокорность, захлёбываются в собственной крови. Так, от рук братьев Вэнь и Вэй Усяня погиб едва ли не весь клан Юньмэн Цзян, и в частности сын Цзян Фэнмяня, Цзян Ваньинь, сражавшийся до последней капли крови один на один с Вэй Ином, но не сумевший одолеть того, кто подчинил тёмные силы и мастерски управлялся с ними.       Ещё в подростковом возрасте Вэй Усянь понял, что испытывает влечение не только к женщинам, но и к мужчинам. Количество слухов о его любовных похождениях уступало только количеству слухов о его бесчеловечных методах самосовершенствования. Впрочем, ни те, ни те не имели прямого подтверждения, поскольку ни один его компаньон не вызывал подозрения об их возможной романтической связи, а самосовершенствованием он занимался чаще всего в уединении в Безночном Городе или на Могильных Холмах.       Кто бы мог подумать, что именно к этому человеку будет неравнодушен бесстрастный Хангуан-цзюнь?       Даже после сожжения Облачных Глубин, где погибла значительная часть клана, Лань Чжань не сумел возненавидеть Вэй Ина, ведь только благодаря ему он и Лань Цижень смогли выбраться оттуда живыми, пускай и со значительными повреждениями, и скрыться от Вэнь Жоханя и его сыновей в убежище на Могильных Холмах, Пещере Усмирения Демона, где Вэй Усянь мог долгие месяцы проводить в полном одиночестве, создавая новые заклинания, талисманы, инструменты и более совершенных живых мертвецов.       Лань Чжань слышал о том, что многие методы самосовершенствования Вэй Ина бесчеловечны, и был свидетелем того, как он безропотно убивал ни в чём не повинных людей, но точно не ожидал увидеть подобную картину в Пещере Усмирения Демона.       — Что ты… — задыхаясь, произнёс Лань Чжань. — Что ты делаешь?!       Вэй Ин глядел с искренним удивлением.       — А что я делаю?       — Ты убил его? — Лань Чжань подбежал к лежащему на земле юноше, без сомнения мёртвому, но умершему недавно, не более пары часов назад, ещё тёплому. На лице Второго нефрита клана Гусу Лань, обычно строгом и почти неподвижном, отражалась смесь ужаса и гнева. — Зачем?!       — Ох, Лань Чжань, — Вэй Ин задумчиво почесал затылок. — В двух словах не объяснишь.       — Зачем?! — Лань Чжань вцепился пальцами в чужие плечи, из-за чего Вэй Ин, поражённый, замер, будто бы именно Лань Ванцзы здесь вёл себя ненормально. Однако его выражение лица быстро изменилось, и окровавленные губы растянулись в сладкой улыбке, а глаза игриво сощурились.       — Как редко можно увидеть вас в таких ярких чувствах, Хангуан-цзюнь, — Вэй Ин шёпотом добавил: — Обожаю, когда ты злишься.       Однако хватка на плечах стала только сильнее. Лань Чжань отчаянно спросил:       — Ты ответишь мне?       Вэй Усянь закатил глаза.       — Да-да, отвечу. Отпусти.       Лань Чжань убрал с чужих плеч трясущиеся руки и пошатнулся, будто вот-вот упадёт в обморок.       — Ну-ну, Лань Чжань, успокойся. Присядь.       Вэй Ин сопроводил его к собственноручно изготовленной из соломы кровати и посадил на неё. Лань Чжань взялся за голову так, будто она раскалывалась от нестерпимой боли.       — Зачем? — упрямо повторил он. — Зачем ты убил этого заклинателя и почему твой рот в крови?       Вэй Ин улыбнулся.       — Ты же и сам прекрасно всё понимаешь.       Лань Чжань стиснул челюсти и поднял полный гнева взгляд.       — Это очередная твоя практика самосовершенствования?       — Именно! — Вэй Ин похлопал в ладони, удовлетворённый ответом.       — Для чего?       — Для чего это нужно? Ну, много для чего, — Вэй Ин начал загибать пальцы. — Поглощение духовных сил, продление жизни, укрепление тела. Я сам не так давно узнал об этом методе. Он довольно рискован и трудозатратен, зато очень эффективен.       — Вэй Ин, — собравшись с силами, Лань Чжань поднялся на ноги, хотя головокружение и тошнота всё ещё не отпустили его и наступали вновь каждый раз, когда он смотрел на бездыханное тело на земле. — От твоей души осталось хоть что-нибудь?       Вэй Ин вновь безмятежно улыбнулся.       — Лань Чжань, — он подошёл ближе. — Я встал на этот путь раньше, чем научился писать. Как думаешь, что-нибудь осталось от моей души?       Лань Чжань сглотнул.       — Это бесчеловечно.       — Да? — Вэй Ин наигранно удивился. — А я не знал.       — Это омерзительно.       — На самом деле это не так плохо, — он слизал кровь с большого пальца. — Даже вкусно. Хочешь попробовать?       Глаза Лань Чжаня округлились, а в горле застряли слова возмущения. Вэй Ин ухмыльнулся и, положив руки на его плечи, притянул Лань Чжаня к себе и поцеловал.       Вкус крови во рту вызвал новый приступ тошноты, который Лань Чжань с трудом подавил. Вэй Ин целовал его жадно и напористо, в нём будто бы прибавилось сил. Лань Чжаня раздирало отвращение, ужас и желание, разбуженное чужой страстью.       Страшнее для него было не то, что его любимый человек занимается настолько низкими, отвратительными и страшными вещами, как поедание плоти подобного себе ради укрепления собственного тела. Гораздо больший страх вызывало то, что он готов простить ему это. И не только это, но и куда более ужасные вещи. Пожелай Вэй Ин убить всех людей мира, Лань Чжань не сумел бы возненавидеть его.       Внезапно его голову посетила мысль, из-за которой по спине пробежал холод, невзирая на жар, стремительно разливающийся по телу. Лань Чжань почувствовал укол чужого укуса и с трудом отстранил от себя Вэй Ина, держа за плечи.       — Цзян Ваньинь, — произнёс он, переводя дыхание. — Его тело так и не было найдено. Его не смогли похоронить вместе с родными. Ты… — у него не хватило сил продолжить, но жестокая улыбка, появившаяся на губах Вэй Ина, подтвердила его страшную догадку.       — Это был мой первый опыт в этом методе самосовершенствования.       Лань Чжань почувствовал, как в груди стало тесно. Он дышал часто и глубоко, но этого всё равно было недостаточно. Он задыхался, желая сорваться с места и убежать, но тело, будто скованное цепями, отказывалось слушаться.       — Неужели невозмутимый Хангуан-цзюнь испугался? — Вэй Ин заглянул в глаза Лань Чжаню и игриво прищурился. — И кого? Своего собственного возлюбленного! Неслыханное дело! — он рассмеялся. — Не беспокойся, Лань Чжань, я не превратил его в живого мертвеца. Хотя, признаться, очень хотелось. Он силён телом и духом, из него вышел бы преданный воин. Его кости покоятся на родине, в Юньмэн Цзяне.       Лань Чжаня ничуть не успокоили эти слова. Теснота в его груди разрасталась, сердце билось сильнее и чаще, а дышать становилось всё труднее. Мир для него сжался до крошечных пределов: его и человека рядом с ним. Хотя теперь даже у него не поворачивался язык назвать Вэй Усяня человеком.       Вэй Ин попытался обнять его, но Лань Чжань судорожно вцепился в чужие предплечья, не позволив сделать этого.       — Не прикасайся, — процедил он сквозь зубы.       — Ты в самом деле боишься меня? — усмехнулся Вэй Ин.       У Лань Чжаня не хватило сил ответить, что это правда.       — Я не сделаю ничего плохого тебе и тем, кого ты любишь. Тебе нечего бояться.       Лань Чжань поднял глаза.       — Ты чудовище.       Вэй Ин улыбнулся.       — Тебе действительно стоит попробовать. Быть может, этот путь самосовершенствования придётся тебе по душе.       Лань Чжань отпустил чужие предплечья, и Вэй Ин подошёл к лежащему на земле телу юного заклинателя. Он взял пустой кувшин из-под вина, опустился на колени, поднял окровавленный нож и перерезал чужое запястье. Кровь, кажущаяся черной на бледном, почти белом полотне, медленно потекла вниз, и Вэй Ин приложил кувшин к коже, терпеливо наполняя его. Когда он был наполнен наполовину, Вэй Ин приник губами к узкому горлышку и сделал несколько больших глотков. Его острый кадык несколько раз содрогнулся, а тёмная полоска крови побежала с края губы, пересекла линию челюсти, шею и скрылась под чёрными одеждами.       Он удовлетворённо облизнул окровавленные губы и вновь наполнил кувшин кровью, но теперь вместе с этим кувшином направился к Лань Чжаню.       Лань Чжань не мог пошевелиться, удерживаемый на месте тёмными силами Вэй Ина.       — Отпусти меня, — с ужасом произнёс он, наблюдая приближающуюся фигуру.       — Не-а, — игриво улыбнулся Вэй Ин, обнажив красные от крови зубы. Подойдя вплотную к Лань Чжаню, он приник губами к кувшину, но не сделал глоток. Взяв в руки чужое лицо, он плотно сомкнул их губы, и Лань Чжань, немного приоткрыв рот, почувствовал насыщенный и едкий железный вкус. Его попытки закрыть рот не увенчались успехом — тело едва ли было подконтрольно ему, — и Вэй Ин настойчиво поил его через неаккуратный поцелуй. Ещё тёплая кровь стекала вниз по горлу, а часть её, небрежно потерянная, пачкала подбородок и оскверняла небесно-голубые одежды.       Едва только Вэй Ин отстранился от него и снял заклятие обездвиживания, Лань Чжань упал на колени и опустошил желудок. На земле не было ничего, кроме желудочного сока и отвергнутой организмом крови.       — У меня тоже было так в первый раз, — усмехнулся Вэй Ин и помог Лань Чжаню подняться на ноги, ободряюще похлопав по спине. — К этому нужно привыкнуть. Как насчёт чего-то повкуснее?       Лань Чжань содрогнулся от ужаса.       — Нет, — он обречённо покачал головой.       — Отказ не принимается.       Лань Чжань вновь почувствовал, как невидимые цепи сковали его тело. Теперь он не мог двигаться вовсе: ни качать головой, ни говорить.       — Обещаю, тебе понравится.       Бессильный перед тёмными чарами, Лань Чжань наблюдал, как Вэй Ин подошёл к телу и опустился на корточки, держа в руках нож, теперь намеренный сделать больше, чем просто порез на запястье. По-детски надув губы, он стучал по ладони тупой стороной лезвия.       — Чем бы тебя угостить? — задумчиво протянул он. — Если бы ты пришёл немного раньше, я бы дал тебе попробовать сердце и золотое ядро. В них больше всего духовных сил, они самые вкусные. Хотя, наверное, твоё тело отвергло бы их очень быстро из-за такой концентрации духовных сил. Тогда начнём с чего-нибудь попроще.       Он поднял ту же руку, с которой собирал кровь в кувшин, срезал с плеча плотный кусок плоти и снял с него кожу. Он откусил половину с нескрываемым удовольствием, но от одного вида человеческого мяса желудок Лань Чжаня скрутило и, если бы сейчас он мог в полной мере управлять своим телом, его бы вырвало вновь, но он был вынужден беспомощно наблюдать за своим возлюбленным, тело которого сохранило человеческий облик, но душа исказилась до того, что скорее была похожа на чёрную гниющую душу демона.       — Знаешь, Лань Чжань, — задумчиво произнёс Вэй Ин, заботливо разрезая кусок плоти на совсем маленькие кусочки, словно для маленького ребёнка, — я действительно собирался сделать Цзян Ваньиня своим живым мертвецом. Он был бы замечательным пополнением для моей коллекции. Но, признаюсь честно, я пошёл на поводу у своего любопытства и решил попробовать, каково это, получить духовные силы через человеческое сердце и духовное ядро. Духовное ядро разъярённого Цзян Ваньиня так пылало мощью, это ощущалось так сильно… — Вэй Ин мечтательно прикрыл глаза и облизнул губы, приложив нож тупой стороной ко рту. — Я не удержался. И, представляешь, даже в крови этого заклинателя было столько сил, что у меня закружилась голова. Когда я вырезал его сердце с духовным ядром, он был ещё жив и готов разорвать меня на куски, а когда я проглотил его духовное ядро… — сладкая улыбка растеклась по губам Вэй Усяня, всё его тело встрепенулось от воспоминаний, таких свежих и ярких, будто бы это случилось вчера. — Это был экстаз, Лань Чжань. Я упал на землю в судорогах, а когда пришёл в себя, обгладывал кости на его руках, прямо как пёс, — рассмеялся Вэй Ин под взглядом бледного, как снег, Лань Чжань. — С тех пор мне тяжело отказать себе в этом удовольствии. Юные заклинатели не так сильны, поэтому эффект не такой мощный, однако это замечательная поддержка для моих собственных сил. Кстати, ты помнишь обезумевшую деву Цзян, Цзян Яньли, которую я позволил оставить в нашем ордене? Бедняжка подсматривала за всем, что я делал, но не издала ни звука, так что я её и не заметил, пока она не свалилась в обморок от ужаса. Мне стало совестно за то, что ей пришлось быть свидетельницей расправы над её младшим братом, поэтому я решил оставить её у себя. Очень жаль, что она не сумела сохранить рассудок. Такая красавица обречена навечно стать пленницей собственного разума. Бесконечно печально, что это моя вина, — тяжело вздохнул Вэй Ин, но, как и всегда, улыбка быстро вернулась на его лицо. — Довольно, не будем о грустном. Попробуй, Лань Чжань.       Держа в руке порезанные кусочки человеческого мяса, Вэй Ин неумолимо приближался к Лань Чжаню, сжимающему челюсти так сильно, как только может. Вэй Усянь, видя его усилия, усмехнулся.       — Расслабься, Лань Чжань. Будешь сопротивляться слишком сильно — будет больно.       Большим пальцем он надавил на его нижнюю губу, и поток тёмных сил, мгновенно накрывший Лань Чжаня, заставил его ужаснуться. Пожалуй, прежде ни одно из существ, встреченных им, не обладало столь огромной и неконтролируемой мощью.       Он чувствовал себя куклой в руках Вэй Усяня, совершенно беспомощной, поэтому сжимать челюсти до зубного скрежета было бессмысленно. Когда Вэй Ин положил на кончик языка кусочек плоти, глядя из-под опущенных ресниц затуманенными глазами, блестящими безумно и жарко, Лань Чжань, не в силах управлять собой, открыл рот.       Он едва успел ощутить на языке человеческую плоть, когда Вэй Ин прильнул к его губам. Поцелуй был жадным, жарким, наполненным тошнотворным вкусом и запахом крови. С особым удовольствием Вэй Усянь перекатывал между их ртами кусочек мяса, тяжело дыша от желания и сладко мыча, пока Лань Чжань, не то следуя чужому безмолвному приказу, не то на миг забывшись, не проглотил мясо.       Однако почему-то именно сейчас, когда Вэй Ин целовал его, ненасытно, кусаясь, будто желая съесть, одновременно постепенно стягивая с себя одежду, один предмет за другим; когда они каким-то образом очутились на ледяном полу пещеры, показавшимся Лань Чжаню раскалённым докрасна, и Вэй Ин оказался сидящим на его бёдрах, совершенно не стесняясь мертвого тела молодого адепта ордена Цзынь, лежащего совсем недалеко от них; когда руки Лань Чжаня оказались на спине Вэй Усяня и, будто не принадлежащие своему хозяину, спустились ниже, а белая лента, удерживающая от порока, была стянута, вкус крови показался Лань Чжаню не таким уж отталкивающим, а ощущение частей молодой плоти во рту — не таким уж отвратительным.       Вэй Ину стоило огромных усилий оторваться от чужих губ. Красноватые от крови, слегка припухшие от поцелуев и влажные, они манили вернуться к ним. Глаза же Лань Чжаня, заволоченные похотью и слепым обожанием, с трудом сохраняли в себе последнюю крупицу разумности.       — Ты… чудовище… — из последних сил произнёс он. Вэй Ин, улыбнувшись, взял в руки более крупный кусочек плоти. Лань Чжань послушно открыл рот и, когда мясо было положено на его язык, без капли отвращения проглотил его.       — Да, я чудовище, — произнёс Вэй Ин, ласково коснувшись чужой нижней губы. — И скоро ты станешь таким же.